Уровень ZERO – 2. Пейзаж с дождем

Анна Артюшкевич

Журналисты Зинаида, Борис и Роман обнаруживают, что ученые, которые охотятся за работами Алексея Стасевича, владеют современными пси-технологиями и подчинили себе политическую и деловую элиту города. Друзья помогают Глебу Полторанину их обезвредить. Они понимают, что начинается новый этап жизни: знание тайных пружин, движущих человеческими поступками, а также сверхспособности, которыми одарил их магический кристалл, накладывают на них дополнительную ответственность…

III

Утром состоялся разбор полетов. Мне было неуютно, Наталье совсем плохо.

— Я же мало пила, — удивлялась она, держась за голову.

— Так возле тебя же целый бар выставили! — напомнила я. — Мешать ром, виски, коньяк, мартини, — от этого же вообще умереть можно!

— После Полторанина ничего не осталось? — жалобно простонала Наталья.

Я достала остатки мартеля, налила, Наталья схватила рюмку дрожащей рукой и выпила одним махом. Через пару минут начала приходить в себя.

— Как же я понимаю братьев-алкоголиков! — уже бодрее заявила она и снова плеснула себе коньяку. — Не опохмелишься, — не выживешь!

— Может, лучше кофе? — предложила я. — Тебе же на службу идти!

— Какой еще кофе? — возмущенно вскричала Наталья и опрокинула вторую рюмку. — А на службу идти не надо, я за свой счет десять дней взяла для работы над диссертацией.

В дверь позвонили. Я открыла и глазам не поверила: на пороге стоял Веллер.

— Извините, что по телефону не предупредил, возможно, его прослушивают, — он оттеснил меня и прошел на кухню.

— Разведка дружественной страны! — обрадовалась Наталья. — Я вас за Эйхмана уважаю!

— Красиво день начинаете, — игнорируя приветствие, отметил Веллер. — Классический вариант!

— И вам того же, — отозвалась Наталья и поставила на стол третью рюмку.

Веллер обреченно вздохнул и выпил.

— Вы что про меня таксисту сказали? — спросил он, проглотив ломтик сыра.

— А в чем дело? — удивилась я.

— Он меня домой отвозил и такими комплиментами осыпал, что я, грешным делом, решил, что уже и не вырвусь. Он что, голубой?

— Ну, что вы! — возмутилась Наталья. — Он ваше мужество оценил, поэтому окружил теплом и заботой!

— Кажется, я о себе чего-то не знаю, — насторожился гость.

— Водитель недоумевал, когда увидел, что за нами гналась толпа мужиков, — объяснила я. — Наталья сказала, что нас изнасиловать хотели, а вы спасли.

У Веллера брови поползли вверх, он покачал головой и сказал:

— Я, мадам, не святой, и зависть мне не чужда. Но никогда не предполагал, что стану завидовать женщине, у которой столь неадекватные друзья. Как же вам все-таки интересно живется!

— Принято говорить — неформатные, — поправила Наталья.

— Да какая разница! Факт заключается в том, что с такими друзьями до старости не доживают. Одного не понимаю: неужели кто-то готов поверить, что к вам можно применить силу?

— Вот и мы удивились! — призналась Наталья. — А вы в гости или как?

— Или как, — сказал Веллер и попросил: — Сварите кофе и уберите бутылку, разговор будет долгий.

Пока готовился кофе, он спросил:

— Вы как на вчерашнее сборище попали?

Похоже, наш загадочный друг сходу пытался взять быка за рога, но я сразу же поставила его на место:

— А вам, простите, какое до этого дело?

— Ладно, — подумав, сказал Семен Львович, — давайте играть в открытую, тем более, что между нами давно уже заключен договор о сотрудничестве.

— Это когда же вы успели? — удивилась Наталья.

— Тогда пропускаем вас вперед, — заявила я, не обращая внимания на реплику, — иначе беседа начинает походить на допрос. Прежде всего, объясните, что это за сборище? То есть, мы знаем, что праздновался юбилей ученого, но весь антураж, вместе с кубками, ватниками и загипнотизированными девицами, выглядел, минимум, странно. Или это обязательная атрибутика, о которой нам просто ничего не известно?

— Неформатная, — поддакнула Наталья.

— Вы вчера видели мировую научную элиту на отдыхе, — осторожно подбирая слова, начал Веллер. — Вследствие своего статуса, она может позволить себе некоторые странности, и даже вольности в поведении. Про девиц ничего не знаю, видно, ваш приятель оказался зорче, что же касается ватников, то в них есть определенный смысл.

Понимаете, это, вроде формы студентов Итона: неважно, из какой ты семьи и сколько денег на счету у родителей, главное, что входишь в элитное сообщество, о чем и свидетельствует форма. В данном случае это даже утрировано: люди с мировым именем подчеркивают, что им безразлично мнение окружающих, поскольку по своей сути отличаются от них полностью. И суть эта визуально выражается в изысканных туалетах и роскошных украшениях под ватниками, то есть, здесь важен контраст между внешней похожестью и абсолютной внутренней индивидуальностью.

— А Чижевский — действительно значительная фигура в науке? — спросила я.

— Конечно, — удивился Веллер.

— Почему же он был без ватника? И, кстати, украшений на нем я тоже не заметила?

Семен Львович одобрительно улыбнулся:

— Думаю, он, таким образом, демонстрировал, что возвышается вообще над любой суетностью!

— Но тогда получается, что речь идет о какой-то организации со степенями посвящения, вроде масонской?

— Я об этом не думал, — признался Веллер.

— И потом, — продолжала я, — если человек самореализовался и уважает себя, то к чему подобные демонстрации? Я не психолог, но мне кажется, что такой манией могут страдать только люди с комплексами, неуверенные в себе или испытывающие страх. Убей Бог, не представляю Эйнштейна при брильянтах и в поддевке!

— Не понял, — признался Семен Львович.

— Как бы вам объяснить… Идет, скажем, человек ночью по лесу и поет во все горло! Почему поет? Для уверенности, потому что страшно.

— Хотите сказать, что вчерашняя компания чего-то боится?

— Откуда я знаю? Я лишь пытаюсь размышлять. Эпатаж свойственен либо неуверенным в себе подросткам, либо людям, осознающим свою ущербность. За редким исключением вроде Сальвадора Дали. Но таким исключением не может быть большой коллектив всемирно известных ученых. А, может, у них комплекс вины?

— Считайте, что вы меня озадачили, — сказал собеседник. — А теперь ваша очередь: как вы туда попали? Сразу оговорюсь: меня это интересует, поскольку во вчерашний коллектив вы не вписывались даже внешне.

— И вам не терпится выяснить, случайно ли мы там оказались, или в нас есть нечто такое, что вы пропустили?

Семен Львович кивнул:

— Думаю, вы и сами должны это знать, поскольку на подобных мероприятиях посторонних людей не бывает, им находиться там опасно.

Наталья уже полностью оклемалась и рассказала, что пару дней назад министра посетил Чижевский в сопровождении Пинского и предложил дружить институтами, а также обмениваться информацией. Потом сообщил, что во время нынешнего визита собирается отмечать юбилей на даче у друга, где соберутся ученые из многих стран. Поинтересовался каменными крестами, исцеляющими от многих болезней. Несколько крестов, по преданию, приплыли к нам когда-то против течения из Киева, а некоторые стали расти в окрестностях из-под земли недавно. Наталья немного занималась этим, и кое-что смогла рассказать. И тогда мэтр пригласил ее на торжество. Сказал: «Приходите с супругом или подругой. Вам будет интересно. Я поделюсь любопытной информацией». И обещал прислать машину. Поскольку супруг уезжал за рубеж на запланированное мероприятие, она сагитировала оттянуться в компании ученых меня.

— А министра Чижевский не приглашал? — поинтересовался Веллер.

— Нет, — удивленно сказала Наталья.

— Вам это странным не показалось?

— Да я и не думала об этом!

— А информацию ценную узнали вчера?

— Ну, какая информация может быть на пьянке? — разозлилась Наталья.

— А ехать на дачу очень хотелось?

— Вообще не хотелось, и я бы одна не поехала, несмотря на обещанную информацию. Но Чижевский пристал, как банный лист, поэтому пришлось принять приглашение.

— Я к тому, — спокойно сказал Веллер, — что приглашали вас не для научных бесед. И не для того, чтобы за вами ухаживать.

— А для чего? — спросила задетая Наталья.

— Не обижайтесь, мадам, но ухаживания со стороны господина Чижевского в принципе невозможны. Он выше этого. Насколько знаю, он просто берет то, что хочет. Единственная его любовь — это наука. Но он почему-то пригласил именно вас и, подозреваю, был абсолютно уверен, что вы появитесь не с супругом, а со своей подругой. То есть, практически вы подтвердили то, чего я опасался: Чижевский хотел заполучить вас обеих. Для этого, видимо, и в министерство пожаловал. Единственное, что осталось выяснить, зачем вы ему понадобились?

— Может, не стоит драматизировать наше вчерашнее появление на даче? — спросила я. — Что нам могли там сделать? Убить? Это же абсурд!

— Однако вы все-таки сбежали оттуда! И знаете, почему? Да потому что почувствовали, что в компании с людьми, владеющими пси-технологиями, опаснее находиться, чем в компании с киллером! Особенно, если им не очень-то досаждают нравственные сомнения, свойственные остальному научному миру.

— Хотите сказать, что вчерашняя компания стоит особняком?

— А вы у многих ученых видели бриллиантовые булавки в галстуках, золотые часы, запонки с изумрудами? А украшения на их дамах, стоящие целые состояния?

— Но это же элита!

— И для элиты существует критическая масса благополучия. Ученые — не банкиры!

Я не разбиралась в доходах ученых, но вчерашняя роскошь и впрямь впечатляла. Представители науки, которых я знала, имели машины, дома, дачи и отдыхали за рубежом. Но чтобы одаривать жен и подруг такими бриллиантовыми колье, как те, что были вчера на девицах, им пришлось бы остаться в одних плавках. А может быть даже без них.

— И еще интересный момент, — продолжал Веллер. — Как вы думаете, почему вокруг дачи возведен неприступный забор?

— Ну, мало ли! — пожала я плечами. — Чтобы картины ценные не украли!

— Вы всерьез полагаете, что картины и иконы, которые вы видели, постоянно находятся там?

— А разве нет?

— Во-первых, висят они в помещениях, для этого не предназначенных. И свет там плохой. Во-вторых, только нескольких человек пригласили взглянуть на них, да и те, я думаю, в искусстве не очень-то смыслят. То есть, хозяин не собирался хвастать коллекцией перед всеми, а выставку устроил специально для вас. Я вначале решил, что подобное невозможно, но после нашего разговора понял, что прав. Объясните же, наконец, почему вокруг вас столько шума и суеты? И отчего вас вчера так не хотели отпускать?

Он глянул на наши изумленные лица и тяжело вздохнул:

— Обещайте хотя бы подумать над этим. А я вам еще позвоню.

— А можно мы теперь будем спрашивать? — сказала я.

— Спрашивайте, — разрешил расстроенный Веллер.

— Сами-то как оказались на вечеринке?

— Мой зять поставляет из Франции вина. Чижевский сделал заказ, а я доставил. Кстати, у вашего друга отличный вкус! — кивнул он на бутылку из-под мартеля. — Он часто бывает в Париже?

Наталья закашлялась.

— Часто, — сухо сказала я и вернула его к теме. — Полагаю, не стоит спрашивать, зачем вы остались на торжестве?

Веллер кивнул.

— А почему спровадили нас?

— Из добрых побуждений и неодолимой симпатии! — он приложил руку к сердцу.

Я этот жест уже видела, и он меня не впечатлил. Но стало понятно, что

сокровенным Семен Львович делиться не собирается.

— Ведь вы и сами искали повод, чтобы уйти. Разве не так? — поднял он брови. Против этого возразить было нечего.

— Откуда у вчерашней компании деньги? — в лоб спросила Наталья.

Веллер пожал плечами:

— Могу лишь догадываться! Наука и оборонная промышленность на постсоветском пространстве существуют на дотации и кредиты. С некоторых пор параллельно им возникают частные структуры. Они дублируют государственные не полностью, а разрабатывают лишь те темы, которые пользуются особым спросом. Структуры эти стремятся продать свой товар подороже, и это сразу же ставит крест на моральном аспекте. Чем сомнительнее покупатели, тем больше платят. Такие исследовательские центры не афишируют достижения и часто занимаются отраслями, которые ортодоксальная наука тупо отрицает. И, знаете, в чем парадокс? Некоторые сотрудники госучреждений, отрицающие днем целые направления, в свободное от основной службы время успешно разрабатывают их для частных структур. То есть, им «лженауку» критиковать просто выгодно.

— Но ведь таким коммерческим организациям нужен какой-то статус? — напомнила я. — Не в подполье же они функционируют?

— Да мало ли у нас частных клиник, аптек, предприятий, каких-то обучающих центров, где параллельно с основной деятельностью можно испытывать и производить все, что угодно! Да и в легальных НИИ можно скрытно вести исследования.

— А за рубежом?

— А что за рубежом? Там больше ученым платят, но это не значит, что всем хватает. Кроме того, именно за рубежом образовался узкий банкирский круг, сосредоточивший в своих руках огромные средства. Только наивные бабушки думают, что глав государств и правительства выбирают граждане! В них с выгодой вкладываются деньги, и вы это прекрасно знаете. А кроме политики, деньги вкладываются в экономику, войны, космос и так далее. Но наука — наиболее перспективная область, поскольку дает возможность не только использовать новейшие танки, но и управлять природой, а, главное, людьми.

— А почему бы банкирам не развивать официальную науку в своих странах? — предложила Наталья.

— А на кой им это надо, мадам? Применение достижений официальной науки контролирует общество. И вложения в нее, кстати, тоже. По крайне мере, пытается это делать. Поэтому основные инвестиции в мире не афишируются, и для них нет государственных границ. А население — это всего лишь публика, которая видит то, что ей показывают со сцены. Истинный механизм находится за кулисами. И стоит режиссеру приказать чуть-чуть изменить свет, как действие, которое воспринималось с ужасом, станет вызывать смех.

— Какими темами занимаются вчерашние ученые? — поинтересовалась я.

— Ну, откуда мне знать? — удивился Веллер. — Слышал, что Чижевский полез в исторические глубины. А еще изучает воздействие икон на подсознание. Чудотворных икон, как я понял. Если механизм чуда разгадать нереально, то влияние его на психику, наверное, можно. Чижевский даже в Житовичский монастырь с Липкиным ездил.

— С кем?

— С генетиком Липкиным. Тот волновой генетикой занимается. Может, слыхали о лечении, когда вместо оперативного вмешательства используют излучение здоровых органов?

Веллер взглянул на часы, на наши вытянутые лица и с досадой объяснил:

— Каждый орган вибрирует со своей частотой, то есть, посылает определенную информацию. И с помощью вибраций здорового органа можно скорректировать работу больного. Этот же метод реально использовать в производстве гибридов, трансгенных продуктов, облучая то или иное растение генетической информацией какого-то другого растения или существа.

— Ужас! — воскликнула Наталья. — Вот так живешь себе и не знаешь, что тебя облучают генетическим материалом какого-то монстра!

В глазах Веллера мелькнул огонек: — О чем это вы?

— Да так, эмоции, — спохватилась Наталья.

Семен Львович стал прощаться:

— Надеюсь, вы убедились, что я полностью открыт для вас?

Мы дружно закивали.

— Очень хотелось бы, чтобы наше сотрудничество продолжалось. Если возникнут соображения или догадки, звоните! — и Веллер положил на стол визитку, где значились лишь имя, фамилия и телефон.

Мы обещали.

— Последний вопрос, — попросила я, — как вы нас вычислили?

— Таксист рассказал, — удивился Веллер.

— Сдал таки, несмотря на бабки!

Семен Львович рассмеялся:

— Он же координаты не насильникам слил, а герою спасителю! А, вообще, врать меньше надо, особенно без нужды!

За гостем захлопнулась дверь и Наталья спросила:

— Мне показалось, или мы действительно облапошили этого хитроумного типа?

— Не показалось, — сказала я, — но он не столько хитрый, сколько наивный, поскольку все время недооценивает нас из-за мужского шовинизма.

— Так пусть же сам от него и страдает! — мстительно заявила Наталья. — Хотя информации он подкинул много, не получив ничего взамен.

— Ты даже не представляешь, насколько она полезна, — задумчиво протянула я. — Кстати, почетное место на дачном вернисаже отведено иконе кисти Стасевича, которую он написал уже после смерти! Похоже, мне ее действительно показали нарочно. Вот только процесс восприятия наши нежданные кавалеры прервали на самом пике, а это значит, что мы со вчерашними ребятами еще встретимся. Они же, как я понимаю, весь балаган с определенной целью устроили? А цель-то по-прежнему не достигнута!