Дочь погибших альпинистов

Анна Аксинина, 2015

Сестры Белых собирались в гости к новосибирским родственникам чисто для отдыха: рыбалка, зоопарк. И вдруг Марине предложили найти дочь погибших альпинистов. Вознаграждение было обещано хорошее, Марина согласилась попутно навести справки в Новосибирске. Совершенно ничего криминального не ожидала она обнаружить в своем расследовании. Но Петя Кривощеков, убежден, что у Марины редки дар влипать в неприятные истории: то "висяк" раскопает, то свежий труп найдет. И оказывается прав: в Москве 2009 года эхом давних событий становятся новые преступления.

Самолет приземлился в аэропорту Шереметьево поздним вечером. Пассажиры дружно вскочили, невзирая на просьбы стюардессы оставаться на местах до полной остановки самолета. Я, молча, сидела у окна, наблюдая за суетой в салоне. За окном лил дождь, и меня никто не ждал. Наша группа вылетит из Астаны послезавтра. Валентин не знает, что я прилетела домой.

Последние пассажиры торопливо покидали салон самолета.

— Вы плохо себя чувствуете? — участливо склонилась ко мне стюардесса.

— Нет, что вы! Со мной все в порядке. Не люблю толпы.

Я поднялась, взяла сумку и последней пошла к выходу. Давно я не летала эконом классом. Решение срочно улететь домой возникло спонтанно. Мне удалось взять один из последних билетов на рейс Бишкек-Москва. При регистрации я попросила место у окна. Мне хотелось побыть одной и подумать.

На выходе галдели таксисты.

— Сколько до Тверской? — спросила я первую попавшуюся рожу.

Он оценивающе взглянул на мой костюм и назвал сумму.

— Даю в десять раз меньше, и поехали, — решительно предложила я.

— А я вас узнал. Можно автограф?

— Мы едем на моих условиях?

— Едем, едем, садитесь. Сумочку с собой в салон возьмете?

Я швырнула сумку на сиденье. Из бокового кармана сумки выпал журнал, журнал «Кредо». Я взяла в руки старый журнал, и решение пришло само собой.

***

Марина Белых, стоя у окна, проводила взглядом отъезжающую машину. Сегодня у детей занятия в детской школе развития. Надо же, сынуле пятый год, а уже ученик! Отдать детей в эту школу предложила Юля Грибова, гражданская жена Краснова Виктора Александровича — известного политика и олигарха. Виктор Александрович — свёкор Марины. То, что подруга отца моложе старшего сына поначалу очень забавляло Андрея, видевшего целую череду мачех и тех, кто метил на это место. Но Юля задержалась надолго, а после рождения дочки Наташи, — видимо, насовсем.

Юля — ревностная мать. Наташа у Юли стоит на первом месте в её жизни, а на втором — муж и дом, на третьем — всё остальное, включая собственное модельное агентство. Андрей, Марина и её родственники входят у Юли в категорию «дом», поэтому Марина и Юля прекрасно ладят друг с другом. Марина уважает Юлю за трудолюбие и работоспособность: и дома у Юли идеальный порядок, и дочерью она занимается, и работать успевает. Не изменяла Юля своим приоритетам даже когда в кино снималась: вывезла с собой на съемки Наташу с бабушкой и прочей обслугой. Юля когда-то начинала моделью, успешно участвовала в конкурсах красоты. Ради карьеры она стала подругой известного олигарха, а затем без памяти влюбилась в него. Рождение дочери окончательно расставило приоритеты в жизни Юли.

Энергии, которую Юля тратит на воспитание Наташи, с избытком хватает и на так называемых «племянников» Наташи. Близкий возраст позволяет устраивать общие праздники, одинаковые развлечения. Тётя Наташа всего на 4 месяца старше Саши, сына Андрея и Марины. На неделю отстал от двоюродного братца Витя, сын Маши Ярославской, младшей сестры Марины. Степень родства Вити и Наташи — величина, трудно вычисляемая, но семейный тон в отношении семьи Белых задал еще в начале знакомства Виктор Александрович. А Краснову-старшему перечить и трудно, и бесполезно, и, как подозревает Марина, опасно.

Ведь как ни противились они с Андреем идее Виктора Александровича поселить их в соседний с ним коттедж, а он смог это устроить. Сначала он уговорил Олега Ярославского занять половину дома, даже нашел Маше работу поблизости. Логично, что вторая половина попала в руки Андрея и Марины, но для них коттедж — больше загородный дом для тёплого времени года. Марина со временем полюбила жить здесь: лес кругом, свежий воздух для ребёнка, и любимая сестра Маша рядом. Особенно здорово, что Маша — детский врач. Сегодня у Маши был утренний прием, и она после обеда с удовольствием повезла всех троих детей на занятия в школу.

Дети растут вместе, но такие разные! Даже занимаются в этой школе по-разному. Саша — активный непоседа. Ему все нравится, он и рисует и лепит и в общих играх с другими удовольствием участвует, но не может долго заниматься одним делом, терпения не хватает и усидчивости. Витя — флегматик, любит спокойные занятия, все делает медленно, но основательно. А Наташа — лидер, во всех мероприятиях она должна быть первой. И зачастую она добивается первенства. Но если нет — крик, слёзы, истерика.

Марина села за компьютер и вошла в сеть. Кто-то Интернет проклинает, кто-то в нём зависает, а для Марины Интернет — благо, инструмент, позволяющий успешно работать дома. Марина — журналист. Им с мужем принадлежит довольно популярный журнал «Кредо» — подарок свёкра на их свадьбу. Статья для последнего номера практически готова. Марина пробежала глазами по тексту. Всё, можно отправлять. Андрей будет доволен. Она подумала о муже, и потеплело на душе. Как же ей повезло в жизни, что она встретила Андрея. Действительно она «за мужем», как за крепкой стеной.

Марине захотелось услышать его голос. И хотя Андрей не мог её увидеть, она подошла к зеркалу, вынула заколку, расчесала волну густых волнистые каштановых волос, немного взбила асимметричную челку. Посмотрела не себя сбоку — порядок, талия есть, помогли занятия в зале по абонементу, подаренному мужем в январе на день рождения. Потом немного расправила плечи и одобрительно улыбнулась отражению, в её больших умных светло-карих глазах заиграли лукавые искорки. Глядя в зеркало, набрала номер мужа:

— Лови свою статью, отправила.

— Успела? Так быстро! Сейчас посмотрю. Какая ты умница! — Прозвучал мягкий баритон.

— Старалась для любимого мужа.

— Так уж и любимого?

— Ты сомневаешься?

— Вечером проверю.

— Проверяй.

— А ужин романтический будет?

— Ах ты, чревоугодник!

— Как там французы говорят про желудок?

— Не знаю, что едят французы на ужин, но ты голодным не останешься.

— Буду с нетерпением ждать.

Марина прошла на кухню. Продуктов в холодильнике полно, вчера с Андреем привезли несколько сумок из супермаркета. Она приготовит легкий салат, пожарит рыбу. И есть вчерашний борщ. Марина посмотрела на часы. У неё есть часа четыре свободного времени! Можно заняться своей книгой.

Эта книга уже седьмая. Марина пишет книги по следам своих журналистских расследований. Читателям нравятся такие истории. Марина успешно раскрыла ряд запутанных дел. К ней, как к частному детективу, стали обращаться знакомые и родственники.

В последнем деле преступник хотел устранить собственную дочь. Но нельзя писать портрет негодяя одним черным цветом. Хоть он боялся, что дочь может его разоблачить, но был очень привязан к ней, любил её, не пытался убить, только изолировать. Книга продвигалась медленно. Марины пыталась понять логику поступков этого человека, но как-то не укладывалось в голове. Она только присела к компьютеру, как зазвонил телефон. «Андрей, соскучился», — подумала она. Но звонила Юля.

— Марина, ты не могла бы взяться за одно дело? — без предисловий спросила она.

— Какое дело?

— Моя подруга хочет посоветоваться с тобой. Ты можешь выслушать её? Мы можем прямо сейчас подъехать?

— Хорошо, я дома, приезжайте. А что за подруга?

— Катя Малежина.

— Катя Малежина?!

— Помнишь, мы с ней вместе снимались в сериале «Девушка ниоткуда»?

— Послушай, Юля, может быть ей лучше к профессионалам обратиться?

— Нет, дело тонкое, она не хочет огласки.

Марина кругами ходила по комнате. Зря она согласилась! Кто не знает нынче Катю Малежину? Нет более или менее значимого фильма, в котором бы она не снималась. Самая популярная актриса на сегодняшний день. Марина вспомнила несколько фильмов с её участием. На взгляд Марины, актриса очень даже талантлива. Но скандалов в светской хронике с её именем еще больше, чем фильмов. «Но я же могу отказаться», — утешала себя Марина. — «Выслушать — выслушаю, а затем откажусь. Я не обязана браться за то, что мне не нравится, да и ребенок у меня маленький. Откажусь».

Катю Малежину Марина не узнала. На экране она всегда была яркая, красивая. Катя приехала в скромном летнем платье, без украшений. Золотисто-каштановые волосы собраны в простой узел на затылке, и черные очки на пол-лица. В комнате она сняла очки, под которыми прятались живые карие глаза. Без косметики она смотрелась старше, но Марина почувствовала к ней симпатию. Катя волновалась, она сидела напротив Марины, и нервно сжимала свои длинные пальцы. «Маникюр идеальный. Никаких резких духов, легкий приятный аромат, скорее всего — питательный крем», — отметила про себя Марина.

— Я регулярно читаю ваш журнал «Кредо», мне нравится его стиль. С удовольствием читаю ваши статьи, и знаю о ваших расследованиях. Поэтому решила обратиться к вам за помощью.

— Давайте, перейдем к делу, — предложила Марина.

— Дело в том, что я — приемный ребёнок. Мои родители удочерили меня, когда мне было около четырех лет. Я не помню свою жизнь в детском доме, и всегда считала, что они мои настоящие родители.

Катя говорила сбивчиво и нервно сжимала и разжимала пальцы, смотрела в сторону, в окно.

— Не волнуйтесь! Может, сок выпьете?

— Нет, я лучше продолжу. Я узнала о факте удочерения, будучи взрослой, совершенно случайно. Так сложилось, что мой приемный отец воспитывал меня один. Его жена умерла в результате несчастного случая вскоре после того, как они меня удочерили. Мой отец не отдал меня назад в детский дом, он всю жизнь посвятил мне. Я росла счастливым ребёнком, несмотря на отсутствие матери. Папа баловал меня, выполнял все мои желания. Когда я захотела стать актрисой, он не препятствовал моим желаниям. Я знаю, что он в душе был против моих актерских занятий, ему хотелось, чтобы я пошла учиться в архитектурную академию. Но папа ни слова не сказал мне, наоборот, он всегда и во всем поддерживал меня. И своей карьерой я, конечно, обязана ему. Он вкладывал поначалу большие деньги в меня, пока я не стала известной. Вам неинтересно слушать? — Катя повернулась и пытливо посмотрела в глаза Марине.

— Нет, продолжайте.

— Папе было за сорок, когда я стала жить в их семье. Думаю, что папа с мамой долго пытались завести своего ребёнка, но у них не получилось. И тогда они удочерили меня. А открылась эта история следующим образом: папа серьезно заболел. Я хотела сдать донором, сдала анализы. Тогда и выяснилось, что я не его дочь. Папа очень болезненно отнесся к тому, что я узнала правду. Он вынужден был рассказать о моих настоящих родителях. Мои родители были известными альпинистами, и погибли вместе в горах Тянь-Шаня на восхождении в Киргизии. Я была их единственным ребёнком. Папа сохранил старую газету, где написано о них. Родители были оба из детского дома. Когда они погибли, у меня не оказалось никаких родственников. Мы с папой больше никогда не касались этой темы. Я не хотела сделать ему больно.

— Почему ему было больно? Вы взрослая женщина, всю жизнь прожили с ним. Чем могли задеть его воспоминания о погибших альпинистах? Ничего же не изменилось в ваших отношениях, когда вы узнали правду о себе?

— Конечно, я по-прежнему его очень люблю и уважаю. Но у папы преклонный возраст, он очень привязан ко мне. Возможно, это какая-то ревность? Или я ошибаюсь?

— Ваш папа сейчас здоров?

— Здоров и бодр, несмотря на возраст, и в полном здравии и памяти. Но я для себя решила не огорчать папу. Поэтому я не сказала ему, что решила съездить в Киргизию на могилу своих родителей. Мои родители работали инструкторами в альпинистском лагере Ала-Арча. Они пошли группой на восхождение на вершину Корона в окрестностях Ала-Арчи. На спуске моя мама потеряла сознание, и стала падать на ледовом склоне. Они с папой были в одной связке. Их вынесло на камни. Я прочитала в специальной литературе, что практически невозможно остановиться на крутом ледовом склоне. Папа мог бы успеть отстегнуться, тогда бы он остался жив. Но он до последнего пытался спасти маму. Их похоронили на местном кладбище альпинистов, так как у них не было родных.

— Печальная история.

— Я решила съездить при первой же возможности на могилу моих настоящих родителей. Поставить им достойный памятник, оставить деньги людям, чтобы они ухаживали за могилой. Но не хотела, чтобы папа узнал об этом. И случай представился. Мы выехали на съемки в Астану. Я освободилась от съемок за два дня до отъезда всей группы и одна улетела в Бишкек. Лагерь Ала-Арча находится в 40 километрах от Бишкека. Туда ведет приличная асфальтовая дорога, так как в той стороне находятся дачи высокопоставленных чиновников. Я связалась с местным клубом альпинистов, и мы с сопровождающим прибыли в Ала-Арчу. После развала Советского Союза, альплагерь был закрыт в 90-ые годы, все разрушилось. Но в последние годы лагерь решили восстановить. Я увидела стройку на месте лагеря. Кладбище альпинистов находится чуть выше на правом склоне, если стоять лицом к лагерю. С проводником мы сначала по камням перешли небольшую речку, и затем стали подниматься по крутой тропе, идущей в гору «серпантином».

Склон порос можжевельником, который местные называют «арча». Сухой тёплый воздух был пропитан ароматом смолистого кустарника. По пути мы несколько раз останавливались, чтобы я могла отдышаться. С каждой остановкой открывался всё более грандиозный вид, все мельче казались домики внизу, все тише становился шум реки. От высоты у меня кружилась голова, а удобные в городе босоножки оказались непригодными для неровной земли и камней. Мой проводник показывал мне окрестные вершины, рассказывал истории об альпинистах. Сам он, несмотря на седую голову, шагал легко, без видимых усилий. От него я узнала, что с закрытием лагеря кладбище стало некому содержать. Местные турфирмы время от времени привозили сюда туристов поглазеть на местную достопримечательность. Площадка рядом с кладбищем использовалась для пикников, а мусор уносили далеко не все. Лишь кучка старых альпинистов много лет добровольно присматривала за порядком, убирала мусор, поправляла старый обветшавший забор. И ещё они писали, звонили, ходили по всем инстанциям. Теперь все должно измениться: Федерация альпинистов Кыргызстана добилась присвоения Кладбищу альпинистов статуса историко-культурного мемориала, и областная администрация готовится до конца 2009 года выпустить постановление об его охране.

Гид меня немного подготовил к тому, что я увижу наверху. Кладбище, конечно, было сильно заброшено, ограда из нескольких ржавых столбиков и проволоки почти повалилась. Полтора десятка могил, которые там были, оказались заросшими травой, засыпанными камнями, ветками. Я не сказала, чью могилу приехала навестить, и переходила от одной к другой, фотографируя и разбирая надписи на табличках, плитах, крестах. Но каково же было мое изумление, когда я нашла могилу своих родителей! Там стоял дорогой мраморный памятник, площадка вокруг него расчищена, насыпана земля и посажены цветы. Мой гид сказал, что памятник Безрыбкиным поставила их дочь.

— Дочь?! Но вы сказали, что были единственным ребёнком!

— Да, так написано было в газете: «У погибших альпинистов осталась дочь Катя трех с половиной лет». Это я. Но кто тогда поставил памятник? Возможно, у меня есть сестра, о которой я не знаю. Мой проводник сам её не видел, знал со слов сторожа со стройки, которому заплатили деньги за присмотр. Может кто-то что-то напутал насчет дочери, но у меня есть неизвестные мне родственники. Я хочу, чтобы вы их нашли. Я достойно заплачу, предоставлю вам все сведения, которые смогу добыть, но папа не должен узнать о моих поисках.

— А не мог ваш приемный отец поставить тот памятник?

— Думаю, что нет. Сторож точно сказал, что памятник привезла молодая женщина.

— Но ваш отец мог кого-то нанять. Полно подобных фирм, думаю и в Бишкеке тоже. Мог по Интернету связаться с ними, перевести деньги на их счет, а они выполнили свою работу.

— Я ничего не знаю, поэтому прошу, чтобы вы докопались до истины. Вы возьметесь?

— Подумаю.

— Можно, я оставлю вам свои бумаги? Посмотрите на досуге. Здесь мой телефон, по которому вы можете звонить в любое время.

— Оставляйте, я посмотрю и сообщу вам, возьмусь ли за ваше дело.

***

Юля, тепло улыбнувшись Марине на прощание, ушла и увела свою подругу. Марина открыла папку. Документов было много, Катя, видимо, тщательно скопировала в доме отца всё, что могло помочь поискам. Здесь же лежала копия газетной статьи об альпинистах Светлане и Василии Безрыбкиных и несколько фотографий памятника погибшим альпинистам. Памятник Марину впечатлил. На большой плите, стилизованной под необработанный камень, — фотографии с фамилиями, датами рождения и смерти, а ниже надпись «Помню, люблю». Памятник нестандартный, явно делали на заказ. Земля вокруг могил обложена плиткой под цвет камня, и полукругом аккуратно посажены цветы. Кто-то ухаживает за цветами, поливает и пропалывает, иначе бы они так буйно не цвели. Может, памятник поставили друзья альпинисты? Но надпись «Помню…», а не «Помним…».

Статья в газете называлась строкой из песни «Наклонятся горные хребты самым мощным в мире обелиском». Дата и название газеты в нижней части листа были набраны очень мелко — нонпарелью. Марина взяла увеличительное стекло, чтобы разглядеть текст. «Первое августа 1977 года «Комсомольская правда». Надо же! Про Катиных родителей написала одна из центральных газет Советского Союза с миллионными тиражами. Кстати, а какой точно был тираж «Комсомолки» в 1977 году?». Марина повернулась к экрану ноутбука, поискала. «Десять миллионов экземпляров — вот это размах! А в наше время и 100 тысяч — предел мечтаний». Марина невольно вздохнула. В море печатной продукции жесточайшая конкуренция. Типография пережила мировой финансовый кризис 2008 года, печать рекламной продукции «от визитки до баннера» осталась востребованной, доходы постоянно растут. Андрей повеселел, как будто распрямился. Игорь Переделкин, его друг и главный бухгалтер, уже планирует обновление техники. А вот журнал «Кредо» редкий месяц выходит с прибылью, чаще — когда там печатаются расследования Марины. «Но это — не тот случай. Здесь — семейная тайна, если что и выяснится, публиковать не придется. О чем я? Я же ещё не взялась за это дело. Сначала посмотрим, что пишут».

Светлана и Василий Безрыбкины погибли в конце июня 1977 года. Они оба воспитывались в Красноярском детском доме. Видимо, в Красноярске зародилась их любовь к горам. Кто не слышал о знаменитых Красноярских Столбах? Затем они оба поступают в Новосибирский электротехнический институт, где с первого курса начинают заниматься альпинизмом. Поженились они, учась на пятом курсе. После окончания института они оба участвуют в восхождениях самой высокой категории сложности, пятой и шестой, их команды берут призовые места на первенстве Советского Союза.

В статье подробно перечислялись все достижения и награды, внушительный список. Безрыбкины регулярно выезжают в экспедиции на Памир и Тянь-Шань. Альпинистский лагерь «Ала-Арча» на Тянь-Шане в те времена был одним из самых крупных центров подготовки альпинистов. Супруги Безрыбкины работают в «Ала-Арче» инструкторами, совершая в пересмену восхождения, благо вершин высшей категории сложности полно в окрестностях альпинистского лагеря.

Их единственная дочь, Екатерина, родилась, когда обоим супругам было за тридцать. В статье упоминалось, что ей было три с половиной года на момент гибели родителей. Подробно описывалось, как погибли супруги Безрыбкины, с перечислением технических деталей. Но ничего не говорилось о дальнейшей судьбе девочки.

Статья была подписана: «С. Кординов, «Буревестник», г. Новосибирск».

Они что, жили в Новосибирске? Но как Катя попала в приемную семью в Москве?

Неожиданно вернулась Юля.

— Ты опять работаешь? Телефон отключила!

— Забыла включить, как отправила статью.

— Маша тебе дозвониться не может. Она с детьми задержится, останется на представление кукольного театра. Просила передать тебе, чтобы ты не беспокоилась. В школе в честь окончания учебного года решили устроить небольшой праздник для малышей.

— Спасибо, что предупредила! А я бумаги смотрю, которые Катя мне оставила. Кстати, ты не знаешь, что из себя представляет отец Кати?

— Конечно, знаю. Аркадий Малежин — знаменитый антиквар. Говорят, что если оклеить стены его дома тысячными купюрами, то стоимость картин, которые развешаны на этих стенах, в несколько раз будет превышать стоимость этих денег.

— Он что, такой богатый?

— Баснословно богат!

— А откуда у него несметное богатство?

— Подробностей не знаю. Но какие-то слухи ходили о наследстве. Ну и заработал. Он и в Париже живет, и в Москве, торгует антиквариатом.

— И Катя — его единственная наследница?

— Наверное. Она с ним постоянно не живет. У неё роскошная квартира в самом центре города, а отец проживает в загородном доме, когда навещает родные пенаты. Катя очень привязана к отцу. Мы, когда снимались с ней вместе в сериале, то делили одну гримёрку на двоих. Она ему чуть ли не каждый час звонила, спрашивала, что поел, как спал. Он, конечно, продвинул её в кинематографе: и связи и деньги.

— Я смотрела фильмы, где она играет, и считаю, что она талантлива.

— Маринка! Сколько у нас в стране таких талантливых! И где они? Единицы сами пробиваются. Насчет Катерины — не спорю, гениальна. Не играет, а живёт на сцене и на экране. И роли разноплановые ей удаются. Папочка, конечно, помог ей в начале карьеры. А сейчас она — звезда первой величины. Так что, ты берёшься за заказ? Катя хорошо заплатит, не сомневайся, Марина. Ей важна конфиденциальность, а я за тебя поручилась.

— Спасибо на добром слове, но я пока не решила.

Юля ушла к себе. Марина посмотрела на часы, Андрей же вот-вот приедет домой! Кто обещал ему романтический ужин? Она помчалась в кухню: рыбку срочно на сковородку, овощи помыть и порезать, чай заварить — командовала она самой себе.

— Как вкусно пахнет! Я весь день ждал романтического ужина!

— Андрей, прости, заработалась, не успела. Кстати, правильно говорить «ждал романтический ужин».

— Разве? Ладно, тебе видней, я ждал обещанный ужин весь день, могу ещё немного подождать. А где сынуля?

— В театре.

— Где?! В каком еще театре?

— В кукольном, конечно. Вместе с Машей.

— Я испугался: ты дома, а сын во все тяжкие пустился.

— Не знала, что театр теперь относится к категории «тяжкие». Как у нас дела, какие новости? Статья понравилась?

— Как может не понравиться твоя работа! Ты же у нас — ас журналистики. Номер практически сверстан. В конце дня немного с Переделкиным поспорили.

— О чем? — Марина, поддерживая разговор, тем временем выключила плиту и поставила на стол подставку под сковороду.

— Игорь предлагает завышать объявленный тираж. Арифметика простая: чем больше тираж, тем дороже можно брать за рекламу. Но если раскроется обман, может дойти до суда. Я не согласился. — Андрей умолк, с удовольствием взирая на аапетитное блюдо, и быстро-быстро заработал вилкой и ножом.

— Ну, и молодец, что не согласился. Как рыбка?

— Объеденье!

В самый разгар ужина вернулся полный впечатлений Саша. Он, бурно жестикулируя, показывал, как бегал Колобок. Оказалось, что в этом варианте известной сказки Колобок убежал-таки от хитрой Лисы. А юные зрители ему помогали в этом. Саша уверенно пересказывал диалоги и за столом, и под душем. Марина долго не могла уложить сына спать.

Андрей сидел за столом и рассматривал бумаги и фотографии, которые принесла Катя Малежина.

— Это что, новое расследование? А мы планировали съездить в Новосибирск в гости.

— Одно другому не мешает. Но сначала хочу услышать твое мнение. Узнаешь, кто на фотографиях?

— Актриса какая-то популярная, видел её в кино, но фамилию не помню.

— Андрей, это — Екатерина Малежина, звезда экрана.

— И как эту звезду занесло на нашу скромную орбиту? А главное — зачем?

— Как — очень просто, её привела Юля, они вместе когда-то снимались. А зачем? Вот, смотри, это — копия газетной статьи о настоящих родителях Кати, которые жили в Новосибирске. Она — приёмная дочь одного очень богатого человека. Он взял её из детского дома, а позже сам рассказал об этом. Её родители, альпинисты, погибли, когда она была маленькой девочкой. Она хочет найти своих родственников.

— А причем здесь ты? Обратилась бы на передачу «Жди меня», в Красный крест или ещё куда-нибудь. Или есть что-то криминальное?

— Вроде бы нет, не волнуйся. Но некоторые моменты мне не нравятся. Во-первых, её приемный отец не хочет, чтобы она искала родственников. Во-вторых, Катя упоминала, что у приёмных родителей долго не было своих детей, и они решили взять ребёнка из детского дома. Но не сходится. Катю удочерили в 1977 году, и свой брак Малежины зарегистрировали в том же 1977 году. Спрашивается, когда они успели обнаружить свою бездетность?

— Может, они жили до этого в гражданском браке, а когда стали оформлять удочерение, пришлось брак зарегистрировать, иначе бы им не отдали ребёнка.

— Логично, но в 1977 году Аркадию Малежину было 43 года, а его супруге 21 год. 22 года разницы! Неравный брак. Умный и обеспеченный москвич с высшим образованием женится на молоденькой продавщице вещевого рынка, приехавшей из Пензы. А дальше ещё интереснее: молодая супруга Малежина трагически погибает в 1978 году, через восемь месяцев после удочерения Катерины. Это, в-третьих.

— И что случилось с молодой супругой?

— Взрыв неисправного газового баллона на даче.

— Не вижу криминала. Сплошь и рядом неравные браки, когда богатые пожилые, и даже старые, мужики женятся на молоденьких красотках. И насчет взрыва, уверен, было тщательное расследование на тему: а не пришил ли муж свою супругу. Но, как понимаю, не нашли криминала. И какая ему выгода от её смерти? Раз он умный и богатый, то, наверняка составлял брачный контракт.

— Не уверена. В семидесятых годах в нашей стране это, кажется, было не принято.

— Все равно не логично: они взяли маленького ребёнка, за которым нужно ухаживать. Я-то отлично представляю, что это такое. Или, может быть, Малежин женился вторично после смерти супруги?

— Нет, он один воспитывал дочь.

— Марина, не берись ты за эти поиски. Сама пусть официально ищет, кого хочет. Тем более, что существует тайна усыновления, документы тебе никто не даст.

— Я съезжу в Новосибирск, а там видно будет.

— Ну и романтический вечер у нас!

— Вечер ещё не закончился…

***

Как ни старалась Марина, навестить родителей до отъезда в Новосибирск не получалось. Тогда она напросилась в гости прямо в день отлета, вещи собрала накануне, а выезд из коттеджа назначила рано, сразу после завтрака. И хорошо, что был большой запас по времени. Уже от калитки по разу сбегали в дом: то за кепкой Андрея, то за тапочками Сашеньки. А на въезде в Москву постояли полчаса в пробке. Зато дома погостили основательно. Марина с Еленой Алексеевной колдовали на кухне, попутно обсуждая проблемы здоровья детей и неаккуратности мужчин всех возрастов. Марина получила несколько ценных врачебных советов. А Андрей с Николаем Николаевичем и Сашей побеседовали о школе развития и предстоящей рыбалке. Саша, осваивающий букву «р», то старательно рычал «р-р-ры-ба», то сваливался в привычное легкое «лыбалка». Андрей получил от тестя несколько советов бывалого рыбака. Дальше настал обед и передача подарков для сибирских родственников. К концу встречи собеседники поменялись. Марина выспрашивала отца, опытного строителя, какое ковровое покрытие лучше сделать в игровой комнате. А Андрей уточнял у семейного доктора, какие лекарства можно давать ребёнку до 5 лет при насморке, кашле или расстройстве желудка. Саша, счастливый, как щенок на клумбе, под шумок ел второе пирожное. Запел таймер телефона Андрея. Он поднялся.

— Всё, Елена Алексеевна, нам пора, а то на самолёт опоздаем. Спасибо за обед!

— Андрей, куда вы торопитесь? Посидите ещё. Рано выходить. Коля вас до метро подбросит, машина уже у подъезда, а с «Павелецкой» авиаэкспресс тоже без пробок ходит. Марина, скажи ему!

— Да, Андрей, пожалуй, полчасика ещё есть, — посмотрела на большие настенные часы Марина. Андрей снова сел, но разговор уже не клеился.

— Подарки не забыли?

— Все давно упаковано.

— Передавайте от нас привет Кате с Васей и Пете с Соней.

— Обязательно.

— И Мишутке.

— И Мишутке — самый большой. Папа, расскажи мне про свой родной Новосибирск одну вещь.

— Пожалуйста. Что тебя интересует, Мариша?

— В конце газетной статьи 77 года после фамилии автора написано: «Буревестник», Новосибирск». Что это значит? Я смотрела в Интернете. Сначала искала печатное издание: журнал, газету. Потом подумала про жилмассив или коттеджный поселок. А нашла какие-то рыболовные магазины, лыжную базу, клуб фехтования, кафе.

— Статья была о спорте?

— Да, об альпинизме.

— «Буревестник» — добровольное спортивное общество профсоюза студентов ВУЗов. Когда массовым спортом занимались профессиональные союзы, то спортивные клубы назывались по этим союзам. «Спартак» — научные работники, «Динамо» — милиция, «Трудовые резервы» — профтехучилища, «Локомотив»…

–…железнодорожники? Поняла-поняла, спасибо! Видимо, автор был альпинистом из клуба «Буревестник».

— Марина, а ты сама не знала?

— Коля, ну, откуда ей знать, если она в Университете училась в «лихие девяностые»?

— Да-да, Леночка, я и забыл, что дочки у нас такие молодые. Были девчонки совсем, и вдруг — раз! — и сделали нас дедушкой и бабушкой. Вот мне и стало казаться, что они гораздо старше.

— Марина, а ты разве в Новосибирск не в гости едешь, а по делам?

— Мама, конечно, мы едем в гости: отдохнуть, пообщаться с роднёй, грибы пособирать, порыбачить. Максимум движения на воздухе, минимум компьютеров и телефонов. А «Буревестник» — так, из любопытства. О! Вот теперь нам действительно пора!

***

Перелёт на восток, съедающий 3 часа времени был уже привычным делом для взрослых, а вот Саша, не заснувший сразу, как взлетели, раскапризничался. В аэропорту «Толмачёво» Марина почти тащила его за собой, вертя головой. «Ну, где же Петя!» Кривощековы традиционно всегда встречали её на машине. И вдруг услышала.

— Привет, Андрюша, племяш! Привет Мариша! Здравствуй, Александр Андреевич! — только дядя Вася называл взрослых уменьшительно, а детей — полным именем.

— Здравствуйте, дядя Вася! Так сегодня вы — на машине?

— Ну, да! Права весной получил. Что я, машинист, с тачкой не справлюсь? Петя еще на службе, освободится к вечеру. А мы с Катюшей в отпуске.

Андрей сел впереди и вступил в мужской солидный разговор с мужем троюродной сестры отца своей жены, а сокращенно — с дядей. Отсутствие в русском языке четвертой степени родства привело к тому, что Марина и Петя, сын тети Кати, запросто называли друг друга «сестра» и «брат». Соня, жена Пети, автоматически стала «невесткой», а их сын, Мишутка, — «племянником». Сейчас Марина с удовольствием послушала бы, как дядя Вася с Петей пристраивал к дому баню, идея дополнить коттедж маленькой банькой была ей близка, но надо было заниматься Сашей. Марина не давала ему подремать в машине, тормошила, отвлекала, а в доме первым делом уложила с собой на диван. Не дослушав сказку, сынок затих и проспал до обеда.

План Марины сработал: Саша встал отдохнувший, весёлый, общительный.

— Мама, папа, это уже Сибир-рь? А почему жар-р-р-ко?

— Потому, что лето.

Стол, накрытый тетей Катей, мгновенно проложил путь к сердцу маленького мужчины. Во-первых, тем, что разрешили без супа перейти сразу к пирогам, а во-вторых, количеством и качеством этих самых пирогов. Поглядывая на Мишутку, которого Марина вместо «пятиюродного брата», обозначила удачным словом «кузен», Саша блаженно отъедался, пока взрослые обсуждали свои планы. Восьмилетний Мишутка лишь снисходительно улыбался, да помогал гостю доставать пирожки с дальних тарелок.

Рыбалка планировалась на два дня, с ночёвкой в рыбацком домике, принадлежавшем свату Грише, отцу Сони. Там, рядом с озерами, в деревне живет его брат, настроил домиков, пускает рыбаков. Гриша принимал участие в этом, один домик — лично его. Ехать до озер долго, четыре часа, часть дороги проселочная. Порыбачить можно на вечерней зорьке, а потом — на утренней. Гриша с Тамарой сейчас уже на озерах: Тамара домик прибирает, а Гриша рыбу прикармливает. Сваты раньше были соседями Кривощековых, Петя и Соня дружили ещё с начальной школы. Теперь Петя служит в правоохранительных органах, а Соня — дизайнер интерьеров.

— Если с рыбой не повезёт, — вступила в разговор тетя Катя, — можно по дороге завернуть в бор, по ведру грибов там всегда найдется. Послезавтра, как раз Петя освободится, и поедете.

— Послезавтра, значит. А завтра что делать будем?

— А это Вася уже решил, он — железнодорожник, у него билеты бесплатные. И на детскую железную дорогу — тоже. А она прямо от зоопарка начинается.

— Ура! В зоопарк! — Завопил Мишутка.

— Ула! В зоопалк! — Присоединился Саша.

***

Вечером, после отбоя, Марина сидела перед ноутбуком, листала выборку в поисковике и впадала в тихое бешенство.

«С.Н. Кординов против А.Н. Кординова и Т.А. Кординовой в деле о разделе трехкомнатной квартиры… Судебная практика, 2008 г.»

«С.В. Кординов — известный советский ученый-астроном, лауреат Сталинской премии…»

«Серж Кординов… сеть ресторанов и кафе… Аргентина»

«Победный гол забил В.С. Кординов… молодежная хоккейная команда вышла в полуфинал соревнований…»

Муж и сын тихо посапывали в постелях. За стенкой изредка принимался храпеть дядя Вася, потом, видимо, после расталкивания женой, переворачивался на другой бок (слегка скрипели пружины дивана), — и наступала тишина. Улица Московская, вернее её отрезок из 8 частных домиков, смотрела десятые сны. Местное время перевалило за два ночи, не лаяли собаки, иссяк поток машин на соседней, более проезжей, улице.

Марина уже готова была сдаться. Однако в начале третьей страницы обнаружилось кое-что обнадеживающее.

«С.Г. Кординов тренер-преподаватель студенческого спортивного комплекса».

И — все, ни телефона, на адреса, ни возраста. Сайт Технического Университета давал только адрес и телефон приемной комиссии. «Но ведь сейчас как раз лето, комиссия работает. Завтра туда поеду и поспрашиваю. То есть, уже сегодня. Глядишь, и доберусь до этого тренера-преподавателя. Автор был другом погибших альпинистов, но его возраст не обязательно совпадал. Ему сейчас может быть около шестидесяти, плюс-минус пять лет. Тренер — почему бы и нет? Не лётчик же. И, конечно, в ВУЗе был «Буревестник». И если этот С.Г. Кординов — автор статьи, то я возьмусь за это дело, а если нет — до свиданья, Катя Малежина!»

***

Как в шпионском фильме: «никогда в жизни меня столько не снимали». Соня, вооружившись отличной цифровой камерой, видимо, задалась целью отснять семью Марины на фоне каждого экспоната зоопарка. И не по одному разу. Иногда Марина перехватывали инициативу и строила композицию среди фигур бетонных динозавров, у фонтана или на берегу «Лебединого озера». Размер зоопарка маскировался лесным массивом природного соснового бора, и когда казалось, что все уже пройдено, появлялся бассейн с белыми медведями или мостик, под которым гуляют косули. К счастью, от мостика уже видно было станцию детской железной дороги. Полчаса в одну сторону, полчаса — в другую. Фото на фоне паровозика, вагонов, хорошеньких, как игрушка, станций. И снова этот бесконечный зоопарк! Здесь даже острый запах диких животных лишь изредка пробивался сквозь запахи смолы, хвои, травы и цветов на многочисленных клумбах. Путь на выход показался гораздо длиннее, ноги у Саши стали заплетаться, и Андрей посадил сына на шею. «Мы же ещё не видели бурых медведей, у них есть медвежата!» — Мишутка поскакал вприпрыжку, Саша — за ним, а взрослые еле поспевали за ними.

После зоопарка ехать на левый берег не хотелось совершенно. Ноги гудели, голова просилась на диванную подушку в виде бегемота, собственноручно сшитую тетей Катей. Но Марина твердо попросила дядю Васю высадить её у метро. И уже через 30 минут вошла в кабинет завкафедрой физкультуры и спорта. Легенду она продумала по пути из Москвы: она — писательница, которой заказали книгу об альпинистах Безрыбкиных. Копия статьи из «Комсомолки» послужила Марине отличным подтверждением её слов. Иван Андреевич, заведующий, был совершенно рыжим, веснушчатым сорокалетним живчиком, считающим себя неотразимым сердцеедом. Он постоянно пытался приобнять Марину, или взять её за руку, или положить руку на спинку стула. Речь его текла потоком, при этом он старался поближе заглянуть собеседнице в глаза, чуть ли не на ушко пошептать. Марина еле сдерживалась, чтобы не отбрить незваного «ухажёра». Информация — прежде всего. Сам Иван Андреевич занимался плаванием и готов был поделиться своими воспоминаниями об этом спорте, но Марине удалось остановить его излияния и выяснить, как найти автора статьи.

— Да никаких проблем, если он сейчас в городе! У него турфирма в пяти минутах ходьбы от главного корпуса, во дворах. Вот адрес.

Марина записала.

— А если не в городе, то где?

— Где угодно: на Алтае, в Гималаях, в Африке.

— Ничего себе!

— Да вы не расстраивайтесь, я сейчас позвоню и узнаю, на месте ли он. Не уходите! — Выкрикнул он, так как Марина уже стояла на пороге кабинета.

— Степан Геннадьевич? Это я. Ты на месте? Тут к тебе придёт московская писательница. Ты уж не обижай девушку, предоставь нужную информацию. Ну, да, знаю, что не никогда обижал…

Марина в сердцах захлопнула дверь. Главное, Кординов — в городе, более того — в своём офисе, а этот трёп уже надоел.

Завкафедрой физкультуры и спорта, если, конечно, в кабинете не сидел кто-нибудь другой, не обманул — фирма Степана Кординова «Горы зовут» была в пяти минутах ходьбы от главного корпуса университета. Квартира в первом этаже жилой пятиэтажки с отдельным входом. Рядом — зоомагазин. Марина вошла, хозяин фирмы, очевидно, ждал её, сидя у низкого столика с двумя стульями. При виде Марины он встал.

Степан Геннадьевич Кординов оказался среднего роста, коренастый, грузный, наполовину седой брюнет. Кожа чисто выбритого лица была изрезана глубокими морщинами. На бронзовом загаре ярко выделялись выпуклые светло-голубые глаза, что немного не вязалось с выраженными тюркскими скулами. Лет ему на вид было куда больше, чем предполагала Марина. По первому впечатлению — под семьдесят. Но когда он обаятельно улыбнулся Марине и заговорил, то словно помолодел. Его низкий бархатный голос и манеры очень располагали к себе.

— Вы ко мне? Из Москвы? Присаживайтесь, пожалуйста, Марина Николаевна.

Марина присела на предложенный стул и мимолетно оглядела небольшой офис «Горы зовут». Типичное турбюро, среднего разряда, два стола с компьютерами, стопочки проспектов, стенды с фотографиями, в основном — горные пейзажи с крутыми острыми скалами и бело-голубыми ледниками.

— Можно — Марина. А где же ваш персонал?

— Девочки обедают, они живут рядом. Марина, хотите чай, кофе?

— Нет, спасибо. Лучше — к делу.

— А вы, собственно, по какому делу, Марина? Мне звонили с кафедры, но я не понял, что вы ищете.

— Я собираю материал для книги о погибших альпинистах.

— Книгу пишете? А я-то надеялся, что вы хотите в горы поехать. Москвичей обычно привлекает наш Алтай. Я бы вам организовал экспедицию в любой район мира. Как говорится, «раскатал губу», — он улыбнулся уже иронично. — Но кто конкретно вас интересует из альпинистов?

— Безрыбкины. Вы их помните?

— Безрыбкиных? Помню, конечно. Но ведь это было так давно… Какой же год?

— Семьдесят седьмой.

— Да, спасибо. Мы тогда сделали пик Ленина, вернее сказать — совершили восхождение. А Вася и Света погибли на Короне, на спуске. Прошло уже тридцать два года…

— Значит, Степан Геннадьевич, вы — автор этой статьи? — Марина развернула и положила на столик ксерокопию.

— Нет, что вы, Марина, это преувеличение.

— Но здесь написано «С. Кординов». Это был другой человек из «Буревестника»?

— Нет, я один был такой в «Буревестнике», председатель федерации альпинизма. Просто со мной в одной группе учился такой Женька Терпугов, он очень хотел стать журналистом, даже поступил на заочное в какой-то литературный институт. И все время статейки писал: то про студентов, то про альпинистов. Его понемногу печатали. Он уже стал своим в нашей местной «Вечерке». А «Комсомолка» — это была его мечта. А тут — Безрыбкины разбились. Жалко было ребят. Я речь написал на поминки, мы секцией институтской собирались, а Женька Терпугов увидел мои тезисы и говорит, давай сделаем статью в «Комсомольскую правду». Он альпинистом был только начинающим, всего раза два в альплагерь съездил, больше — за компанию, но сочинял здорово. Он так все расписал и приукрасил, такие слова нашел про горы, про одержимость, про судьбу, что я даже подписывать не соглашался.

— Почему? — Уточнила Марина. Ей самой в статье о погибших альпинистах показались неуместными похвалы в адрес этого вида спорта, что-то вроде агрессивной рекламы.

— Потому что чересчур красиво. Как говорится, слишком хорошо — тоже нехорошо. Но у Женьки был резон: ты — мастер спорта, тебя напечатают, а я — третьеразрядник. Зато вся страна прочитает про Безрыбкиных.

— А гонорар?

— Пополам поделили, не так уж много было денег. Удивительно, что еще у кого-то сохранилась эта газета. А что, книги ещё кто-то покупает, читает?

— После кризиса восьмого года всё упало, но сейчас некоторый подъем прослеживается.

— Да, турбизнес тоже не сразу оживился. Многие фирмы утонули. Я пересидел за счет дешевой рабсилы. Студентам засчитывается практика, а я имею гидов-проводников и офисных менеджеров. Девушки настоящий кастинг проходят: и умные, и вежливые, и привлекательные, даже цвет глаз и волос подбираю. Но путешествия всегда будут притягательны. А книги? Молодёжь, по моим наблюдениям, вообще не выходит из чатов. Вот вы, например, читали Ремарка?

— Конечно. «Три товарища», «Триумфальная арка».

— Действительно читали. Не ожидал даже.

Неподдельное удивление Кординова возмутило Марину. Она невольно выпрямилась и вскинула голову:

— Эрих Мария Ремарк входит в университетский курс.

— Так вы, наверное, в МГУ учитесь? Тогда с вами всё ясно. А я своих студенток-практиканток спрашиваю — ни одна не слышала. Ну, если вы писатель с университетским образованием, то вам нельзя допускать дурацких ошибок из-за своей некомпетентности в альпинизме. Может, в порядке ознакомления, свозим вас на Алтай? Совершите хоть одно восхождение в жизни — будете понимать, как надо писать об этом, — он опять улыбнулся своей обаятельной улыбкой.

— Простите, нет. Сроки поджимают. Спасибо, конечно, за причисление к студенческой молодёжи, но я уже десять лет, как работаю. — Марина тоже умела обаятельно улыбаться. — Я в Новосибирске с семьей отдыхаю в гостях у родственников. Всё уже по дням распланировано. Пожалуйста, просто расскажите что-нибудь помимо этой статьи.

— Ну, в память о Безрыбкиных я вам сейчас целую лекцию прочитаю о советском альпинизме.

— А можно я на диктофон запишу?

— Да хоть кино снимайте!

***

Лекция заняла больше часа. Пришли с перерыва две девушки: длинноволосая голубоглазая блондинка и коротко стриженная брюнетка с азиатскими чертами. Они приготовили для шефа и его гостьи кофе и бутерброды с сыром, застелили столик чистой салфеткой и проводили Марину помыть руки. Телефон звонил всего два раза, наплыва туристов не было. Кординов увлеченно рассказывал Марине, изображавшей живой интерес, о системе подготовки альпинистов в СССР. Конечно, ведя расспросы в этой среде, полезно отличать значкиста от разрядника, лагерный альпинизм — от экспедиционного, представлять заслуги мастера спорта по альпинизму и «снежного барса». Описание снаряжения Марина ещё как-то вытерпела, недаром она ходила в байдарочный туристский поход. Ледоруб и страховочный карабин Сергей Геннадьевич вынес из подсобки и дал ей подержать. Как именно спускаются по леднику, в частности, по леднику вершины Корона, она выяснила в мельчайших деталях. Кошки, крючья ледобурные, движение в связках — не всё понятно, разберём потом. Но тратить время на названия трещин на леднике, камней, ям и бугров Марина не собиралась.

— Всё, хватит! — Запротестовала она. — Не стоит перенасыщать литературное прозведение спецтерминами.

— Но и путать бергшрунд с рантклюфтом не стоит. Не надо недооценивать массовость занятия альпинизмом в 60-70 годах. А ведь это и есть ваши предполагаемые читатели. Ладно, вольному — воля, но хотя бы посмотрите в Интернете «Виды горного рельефа».

— Хорошо, посмотрю. А ещё я хотела бы узнать о судьбе детей погибших альпинистов.

— Детей? Нет, одна у них была одна дочь, Катя, кажется. Да, точно — Катюшка.

— У вас нет её фотографии?

— Нет. Когда мы с ними вместе ходили, тогда все были молодые и бездетные. Да вот, кстати, у меня висит один снимок с вершины Бокс, с нашего первого восхождения. Вот этот — черно-белый. Это недалеко от Короны, тоже над Аксайским ледником. Здесь и я, и Света. Только мы все в темных очках, один Вася ради кадра очки снял, что для него характерно. Ну, и «поймал зайчиков».

— «Зайчики» — это что? — По привычке уточнила Марина.

— Ультрафиолетовый ожог сетчатки глаз, но не сильный, до рези, а не до слепоты.

— Зато он тут самый симпатичный получился.

— Да он и в жизни был парень видный, кучерявый блондин, и характер веселый, заводной. Девушкам нравился.

— А не было ли у него побочных детей?

— У кого, у Васи?! Нет, однозначно. Марина, можете мне не верить, но Вася был однолюбом. Да, как ни странно, для него Светлана была одна женщина в мире. Он от неё просто был без ума. Вы же читали, как они погибли. Света сорвалась и поехала по льду, её кувыркнуло, сильно ударилась головой, она была без сознания, может, даже уже не живая. Вторая связка сверху всё видела, шансов практически не было. А Вася мог бы отстегнуть веревку и спастись, хотя бы ради дочки. И его никто бы из нас не обвинил, ведь этого ребёнка они так долго ждали. Но он и не подумал об этом, до последнего пытался затормозить падение связки, так они вдвоем и пролетели до морены. А там об камни шмякнуло — и всё.

Глаза его потускнели, морщины обозначились резче, плечи ссутулились под гнетом воспоминаний.

— Мы тогда с ребятами вернулись счастливые, сделали пик Ленина по классу высотных восхождений, нам светило первое место в чемпионате. А это значило для меня — звание мастера спорта, а у ребят — баллы на кандидата в мастера. Сотовой связи тогда и в помине не было. Новость, конечно, по радио облетела все лагеря и базы. Но мы в это время ехали на попутках, потом ночевали в аэропорту, а утром рано сели в самолет. Прилетаем в Новосибирск, в «Толмачево» — а там толпа встречающих: подруги, жены, родители, друзья-альпинисты, наш клуб чуть не в полном составе. Женщины при виде нас начинают рыдать и на шею бросаться. Причем, даже бывшая моя жена явилась с дочкой. А мы стоим в полном недоумении. Пока нам не растолковали, что Безрыбкины разбились, буквально позавчера.

— А с кем оставалась их дочка? У родственников?

— Родственников у них никаких не было, оба — детдомовские, дети войны. Жили они в общежитии своего НИИ, как поженились, им дали комнату. В этот сезон они Катю в общежитии оставили у своей подруги Тани. В первый раз оставили, Света очень хотела сходить на Корону. Вы только представьте, Марина: полукругом черные зубцы-башни, а посередине — круглый белый ледник. Красивейшая вершина на Киргизском Алатоо!

— На чем, простите?

— Название хребта — «Киргизский Алатоо», а ущелье — Алаарчинское, там альплагерь был «Ала-Арча», очень популярный. Много сложных маршрутов для мастеров, высоты до 4900 метров, но есть вершины и для начинающих. В предыдущее лето Безрыбкины там работали: он — инструктором, а Света — радистом при спасотряде. Она не училась в школе инструкторов, по уровню подготовки — могла бы, но настала беременность, потом роды. А Вася съездил на Кавказ, обучился, прошел стажировку и уже работал полноценным инструктором. Безрыбкины в то лето Катю с собой брали, лагерь невысоко в горах, летом довольно тепло.

— Только летом? А зимой? Это же Киргизия, юг.

— Да юг, но высокогорье. С сентября по май снег лежит. Там недалеко в урочище Кашка-Су в семидесятых горнолыжную трассу построили. Они первые годы использовали домики альплагеря, а на подъемник за 5 километров возили горнолыжников. «Кашка-Су» и сейчас функционирует, уже на своей базе. А вы горными лыжами не интересуетесь? Могу устроить поездку. От Москвы через Бишкек трансфер недорого будет стоить.

— Да и нет: я на лыжах катаюсь, но не поеду в Киргизию, далеко. Давайте вернемся к Семье Безрыбкиных в «Ала-Арче» в 1976 году.

— Да, они тогда шороху там навели! Двухлетний ребёнок в горах — все в сплошном умилении. Тётки-инструкторицы её в первый день перекормили шоколадом до рвоты. Потом Света каждое утро по радио объявляла, что кормить Катю запрещается под страхом телесного наказания. В общем, впечатление семья Безрыбкиных произвела сильное, все их запомнили. Поэтому с их похоронами проблем не было, начальник альплагеря был из местных, он согласовал, чтобы их на Кладбище Альпинистов похоронили. Хоронила вся смена, это человек сто пятьдесят, примерно, да из Фрунзе поднялись альпинисты. Проводили достойно.

— А что, могли не разрешить?

— Конечно. Кладбище предназначалось как место памяти сугубо киргизских альпинистов, вернее, — для членов Киргизской федерации альпинизма. Их привозили отовсюду сюда. Место удобное тем, что отличная дорога от Фрунзе проложена, 45 км от центра города. А от лагеря всего 500 метров вверх по тропе на пути к ущелью Адыгене.

— А Катя, что с ней стало?

— Её, как водится, социальные работники определили в детский дом. Это в поселке Барышево, недалеко от города. Мы с ребятами в сентябре собрались, купили игрушки, гостинцы, поехали её навестить. А нам говорят, её уже усыновили, то есть удочерили. И, главное, не говорят, кто. Мы раздали малышам подарки и уехали ни с чем.

Марина расстроилась. Всё зря, практически все разговоры — лишняя информация. Пора подвести черту. Она поднялась, Кординов тоже встал.

— Значит, вы не знаете, кто эти люди, её новая семья?

— Нет, почему же, знаю. Хорошие люди, из альпинистов, вроде. Кто-то мне говорил недавно. Кто?.. Ах, да! Это Таня Варфоломеева и говорила, когда мы на даче у Игореши собирались года два назад. Таня была Светина лучшая подруга, она как-то разузнала про Катю, вроде, даже встречалась с ней.

— А можно её телефончик?

— Да. Легко. Мы тогда с ней обменялись номерами. А до этой встречи не виделись лет пятнадцать, наверное. У Тани и фотографии должны быть. Увидите — передавайте от меня привет.

Марина сидела в вагоне метро, наслаждаясь прохладой. Новосибирский метрополитен нравился Марине своей миниатюрностью: тринадцать станций, две линии! Она как-то на спор с Петей выучила всю схему с первого раза. Разговор с Кординовым её настроил на оптимистичный лад. Расследование обещает быть очень быстрым и лёгким. Мысли были короткие и ленивые. «Ехать всего 3 перегона. К Татьяне сегодня даже звонить не буду. Вот после рыбалки можно будет договориться о встрече. Скорей домой — и на диванчик! Как хорошо в гостях, даже готовить не надо».

Конец ознакомительного фрагмента.