Учитель

Анжелика Рэй

После смерти родителей двое братьев из клана оборотней существуют на грани выживания. Старшему брату, Гепарду, улыбается удача – знакомство с артисткой из клана Водных Лилий делает его вхожим в богатое семейство Шанхольц. Младшей дочери Шанхольц, которая является трудным ребенком, требуется учитель, и оборотень предлагает кандидатуру своего нелюдимого младшего брата – Рыси. И хотя собеседование проходит крайне неудачно, вскоре ситуация меняется кардинальным образом.

Глава 7

До этого я видел фотографии Водной Лилии только на снимках в газетах. В жизни она была куда красивее, даже для растения. У нее была молочно-белая кожа и черные глаза-тычинки. От тела ее исходил свежий аромат.

«Так вот они какие, разумные растения…» — завороженно подумал я.

— Эй, Рысь, челюсть подбери, — весело шепнул мне на ухо брат, заметив мою реакцию.

Разумные растения, как и оборотни, тоже на время трансформируются в большие человекоподобные цветы, кусты или деревья. Но у них это называется «превращаться». В основном они тогда должны посидеть в емкости, наполненной водой.

Я мало что знаю о разумных растениях, так как никогда не был близок ни с одним из них. Вроде бы они питаются иначе, чем люди и оборотни, — в основном водой и солнечным светом. Могут съесть немного фруктов или овощей. Некоторые приучили себя питаться зерновыми. И даже в человеческом облике они обожают бывать на солнце и не любят темное время суток — вот и все, что я о них слышал.

На Водной Лилии было красивое серебристо-серое платье из какого-то струящегося материала. (Я уже говорил, что в моде я не силен.) Местами оно было перехвачено браслетами из какого-то камня темно-изумрудного цвета.

Голос у нее был горно-хрустальным, чистым, немного похожим на звон колокольчика. Неудивительно, что она хорошо поет.

— Мне стало очень интересно с тобой познакомиться, — сказала она своим необычным голосом. — Даже не знала, что у Гепарда есть младший брат.

Я не знал, что на это сказать.

— Лили, Рысь у нас не привык к светской жизни и не слишком общительный, — сказал брат, так как образовалась неловкая пауза.

— Это точно, — сказал я.

— Ах вот как! Это можно легко исправить, — сказала Лили. Ее лицо имело беспристрастное выражение, что бы она ни говорила. Я никак не мог понять, что она чувствует. — Кстати, кто та девушка, которая вместе с тобой на фотографии? Ее лицо мне кажется знакомым.

— Это Санита, — сказал я. — Вроде бы она модель.

— А-а! Возможно, я ее видела на каком-то показе, — сказала Лили. — Приходите как-нибудь вместе на мой концерт. В следующий раз передай им приглашение, пожалуйста, — обратилась она к Гепарду.

При этом Лили посмотрела на меня, почти не моргая. Мне стало неловко от ее пристального взгляда.

— Кстати, не знаю, сможешь ли ты теперь по концертам расхаживать, — сказал мне брат. — Пока тебя не было, пришли еще с десяток телеграмм. В том числе с предложением о работе. Говорил же я тебе, что нужно просто немного подождать. Про тебя еще сегодня несколько газет написали. Даже где-то была фотография тебя в горной пустоши!

— А-а, ну это… За мной сегодня кто-то шел до станции. Похоже, репортер, — ответил я. — А что за работы?

— Предлагают две работы в модельном агентстве и одну в какой-то компании, которая производит аксессуары. Кем именно — не написали.

Я поморщился. Если мне вновь придется наряжаться для этого по-человечески, то я пас. Но вслух я почему-то ничего не сказал.

— На почте забрал сегодня телеграмму от Шанхольцев, — сказал я со вздохом.

Брат присвистнул.

— И чего они хотят? — спросил он.

— Написали, что извиняются и приглашают в гости.

— Ну, если не хочешь работать моделью, сходи к Шанхольцам. Ты же вроде бы был не против работать учителем.

— Что-то мне совсем не хочется к ним идти.

— Если будешь так перебирать, то упустишь хорошие возможности. Никто не станет бегать за тобой и предлагать работу дважды.

— Шанхольцы — очень хорошая семья, — сказала Водная Лилия. Ее непроницаемое лицо немного смягчилось, когда она заговорила о Шанхольцах. — Я их давно знаю. Тед и Грейс — прекрасные люди. Благородные, отзывчивые и ценят искусство. Бабушка Мари кажется немного строгой, но узнав ее получше, понимаешь, что она на самом деле добрая. Я бы на твоем месте даже не раздумывала.

Я задумался. Это я искаженно вижу мир или они? Почему мое мнение о людях и других вещах так часто расходится с тем, что думает брат и остальные? Может ли быть, что я просто неопытен и жизни не знаю? Ох…

— Я подумаю, — буркнул я.

Водной Лили пора было возвращаться домой. Брат пошел ее проводить до станции.

Поговорив с Лили, я остался один и вдруг осознал страшную правду: она мне нравилась. Я не понял этого во время разговора, в моменте, так как был увлечен происходящим. Но оставшись наедине, я испытал странное послевкусие, как после-эффект от общения с ней. Ее образ стоял у меня в голове. Когда я о ней думал, по телу разливалось странное тепло. Я замотал головой, пытаясь вытряхнуть из нее глупые мысли. Нет! Нет-нет-нет! Она девушка моего брата. Даже и речи не может быть о том, чтобы мне думать о ней.

Я встал под душ и постарался сконцентрироваться на теплой воде, которая текла мне на голову. Но в сознание все равно пробивался образ Лили с ее сочной, как у нежного цветка, кожей, и мне становилось невыносимо. Я не мог осознать и распознать свои чувства. Это была неразличимая смесь из стыда, страха и какого-то еще чувства, напоминающего страсть. В то же время у меня есть Санита. Мы с ней пока не пара, но вроде бы все к тому идет. Мысль о Саните тоже вызывала во мне теплое чувство. Я попытался сравнить эти два чувства между собой. Прямо там, стоя под душем. Эти две женщины были очень разными и вызывали во мне разные чувства. Санита внушала мне спокойствие и уверенность. Легкую радость. От мысли, что она у меня есть (если можно так сказать), мне становилось тепло и уютно.

Что же касается Лили… Даже когда я пытался осторожно, из-за угла, подкрасться к тому, чтобы представить себя вместе с ней, я словно тут же обжигался и пугался. Я боялся этой мысли! Не осмеливался даже думать в этом направлении. Тут я подумал, что, возможно, именно недоступность Лили и то, что она была для меня под запретом, делала ее такой привлекательной. Возможно, если бы я мог так мечтать о каком-то другом растении, мне бы это быстро надоело или я бы разочаровался…

Отложив свой психоанализ до лучших времен, я вышел из душа и оделся. «Что поделаешь?» — подумал я. Лучшее, что я мог сделать — это не давать воли своим фантазиям и постараться дистанцироваться от Лили.

Следующие несколько дней я мучился от переплетения темных, мрачных мыслей в своей голове. Мне тягостно было видеться с братом, потому что тогда меня начинала мучить совесть. Я также боялся, что Лили вновь неожиданно придет (хотя это было и маловероятно). Я укорял себя за то, что чувствую… за то, что не должен быть чувствовать.

Несколько дней я почти ничего не ел, почти не спал и почти не обращался в зверя. Если долго не обращаешься в зверя, значит находишься в сильном напряжении. Я понял, что долго так продолжаться не может. Что мне было делать? Уйти из дома и не встречаться ни с братом, ни с Водной Лилией, пока я не почувствую, что выбросил ее из головы? Но у меня еще нет работы, да и брат не поймет, почему я вдруг ушел. Сочтет это предательством.

Я понял, что делать нечего — нужно все ему рассказать.