Песняры. Взгляд из будущего

Анжела Гергель

Увлекательная беседа, в которой музыканты ансамбля «Песняры» вспоминают о творчестве легендарного коллектива – о том, как создавлись их восхитительные композиции и аранжировки, как они разучивались на репетициях, как строилось необычное многоголосие и появилось неповторимое «песняровское» звучание. Таким образом оживлённая беседа переросла в настоящее исследование, в котором приняли участие Песняры – Валерий Дайнеко, Леонид Тышко, Владислав Мисевич, Владимир Ткаченко, Людмила Исупова, Валерий Головко, Олег Аверин, Александр Катиков. Собрали их всех вместе Анжела Гергель, которая изучает творчество ансамбля уже много лет, и солист и аранжировщик ансамбля Валерий Дайнеко, известный всему миру непревзойдённым исполнением песни «Беловежская пуща». Большое внимание в книге уделяется личности лидера коллектива – Владимиру Мулявину, вдохновившему на творчество композиторов и аранжировщиков «Песняров». Музыканты также вспоминают о своих ушедших соратниках, которые внесли огромный вклад в творчество ансамбля – среди них Валерий Яшкин, Анатолий Гилевич, Игорь Паливода, Аркадий Эскин. В книге опубликованы редкие фотографии из архивов Валерия Дайнеко, Анатолия Гилевича и Леонида Тышко, а также преданных поклонников ансамбля.

Валерий Головко

Данное исследование необычно прежде всего своей небиографичностью. «Песняры» погружены в контекст европейской музыкальной культуры, А где же им ещё быть?!

Мы, выросшие на музыке Deep Purple, Beatles и Pink Floyd имеем право с чистой совестью поставить ансамбль «Песняры» в один ряд с ними, имея в виду самобытность и профессионализм.

Это первая попытка исследовать музыкальное наследие «Песняров», и потому выполняет важную не только культурологическую, но и этическую миссию — это дань уважения тем, кто внёс в европейскую культуру весомый и самобытный вклад.

Владимир Ткаченко

«Песняры»…

Это было очень давно…

В прошлом веке…

В прошлом тысячелетии…

В прошлом царстве…

Но это была очень интересная история.

Печально, что это уже забывается — такое яркое явление, как «Песняры».

Но забываются и более значительные события.

Вот поэтому не мешает иногда и вспомнить.

А тогда было время такое.

Всем хотелось играть и петь.

Процветала эпоха застоя

(Процветала она и впредь).

Как известно, не с Марьиной горки,

С Альбионов туманных, извне,

Снежный ком ливерпульской четверки

Прокатился по нашей стране.

И осенним прохладным утром

Мы пошли канюшыну косить.

А сегодня мне грустно, муторно,

И так хочется всех воскресить!

Чтобы снова увидеть Яшкина,

Снова спорить: Есенин-Блок,

Покрывалась спина мурашками

От прочтенья любимых строк.

Сей придумщик, душа компании,

Накрывал нам крестьянский стол.

А когда раздавали звания,

Он, достойный, уже ушел.

Повидаться с Валерой Мулявиным,

Да и он, знаю, был бы рад.

Пацаном был Валерка правильным

(Город Ялта. Гастрольный ад.).

В сентябре начинается осень,

А у нас в сентябре жара.

Хайфа — 30, Эйлат — 38,

Минск — 15. И дождь с утра.

Ничего необычного. Скука.

Объяснимая в семьдесят плюс.

То звонили, а то — ни звука,

Закурю и поставлю блюз.

В сентябре ждет детей наука

Ноутбука и прочих основ.

В сентябре День рождения внука,

А еще юбилей «Песняров».

Сентябрем обозначена веха,

Обозначилась так искони.

Так давай отмотаем пол-века

И припомним хорошие дни.

В сентябре начинается осень,

А у нас в сентябре жара.

Хайфа — 30, Эйлат — 38,

Минск — 15. И дождь с утра.

Ничего необычного. Скука.

Объяснимая в семьдесят плюс.

То звонили, а то — ни звука,

Закурю и поставлю блюз.

В сентябре ждет детей наука

Ноутбука и прочих основ.

В сентябре День рождения внука,

А еще юбилей «Песняров».

Сентябрем обозначена веха,

Обозначилась так искони.

Так давай отмотаем пол-века

И припомним хорошие дни.

Вспоминается с доброй усмешкою

Балагур, весельчак, гурман.

Прибаутки и хохмы Демешкины

И автограф: БАЛЬШОЙ БАРОБАН.

Он мечтал о втором рождении,

Чтобы просто играть и петь,

Меньше думая об исцелении,

А задача была — уцелеть.

Одиноко без Толи Гилевича.

Проглядел Всемогущий. Не спас.

Благодарная память не девичья,

Вспоминаю и слушаю джаз.

Он при этом незримо присутствует,

Продолжается наш диалог.

Так бывает, и я это чувствую,

Будь то Ближний иль Дальний Восток.

С Игорьком расставляли фигуры,

Он Е2-Е4 ходил.

Называл он меня хмурым,

Будто сам веселее был.

И, охоч до духовной пищи,

Все ж оставил свой яркий след.

И ликуют «Веселые нищие»,

Жаль, что Игоря с ними нет.

Мы гордились Володей Мулявиным.

Явный лидер, гитара, вокал,

Поначалу все было правильным

Без намека на пьедестал.

А потом ему дали звание,

Слово «гений» звучало вслед,

И разрушилось наше здание,

Простоявшее 10 лет.

То ль фольклор показался исследованным,

То ль тянуло к своим корням,

Он уже разговаривал с Лениным,

Двое в комнате: стыд и срам.

И пришли времена прескверные,

Когда с Бахусом не в ладу.

И ушли как казалось, верные,

А потом он попал в беду.

Уповали на милость Божию,

На отечественных светил.

Принесите цветы к подножию

Кому пел он, кого любил.

Белый аист прервал полет,

Беловежская пуща спит.

Впрочем, кто-то еще поет,

И при этом делает вид,

Что не властны над ним года,

Что как будто еще «звучит»,

И случайная Вологда-гда

Не однажды еще огорчит.

Колесят, голосят

продолжатели,

Что заведомо обречено.

Продолжатели —

суть подражатели,

Несмываемое пятно.

Ставит памятники небожителю

Благодарный уральский десант,

Пишут толстые книги любители,

Обнаружив в себе талант.

Вот и я… И во мне крупица

С незапамятной той поры,

Где события, звуки, лица —

Воедино: ансамбль «Песняры».

Моросит юбилейная осень,

Зажигает дворец огни,

Приходите. Начало в восемь.

Мы вернемся в те давние дни.

И придут. И места заполнят.

Круг поклонников столь многолик.

«Мы живы, пока о нас помнят».

Когда то сказал Метерлинк…