Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

Андрей Эдуардович Бронников, 2016

В августе 1968 года в Рязанском училище ВДВ было сформировано два батальона курсантов (по 4 роты в каждом) и отдельная рота курсантов частей спецназначения (9-я рота). Основная задача последней – подготовка командиров групп для частей и соединений спецназа ГРУ. Девятая рота, пожалуй, единственная, ушедшая в легенду целым подразделением, а не конкретным списочным составом. Прошло уже больше тридцати лет с тех пор, как она перестала существовать, но слава о ней не угасает, а скорее, наоборот, растет. Андрей Бронников был курсантом легендарной 9-й роты в 1976–1980 годах. Спустя много лет он честно и подробно рассказал обо всем, что с ним произошло за это время. Начиная с момента поступления и заканчивая вручением лейтенантских погон…

Глава 1. Пролог. Трагедия

1976 год, Рязанская область. Площадка приземления Житово

Руководитель прыжков и заместитель начальника училища (начальник учебного отдела) полковник Ашихмин расхаживал по командному пункту, который представлял собой огороженный металлическими тросиками участок поля площадью не более десяти квадратных метров. В центре стоял раскладной стол, рядом два алюминиевых стула. На одном сидел радист, склонившийся над тяжелой радиостанцией, обеспечивающей связь с самолетом Ан-22, который в настоящий момент заходил на боевой курс. Второй стул был свободен.

Полковник был спокоен и уравновешен, что случалось не часто. Когда Ашихмин нервничал, а тем более злился, лицо его становилось пунцовым и гневным. За это свойство ему немедленно было присвоено прозвище «Синьор Помидор».

Авторство осталось неизвестным, но можно с полной уверенностью сказать, что изобретатель должен был обладать достаточной глупостью, потому что назвать так ветерана ВДВ, участника Великой Отечественной войны, орденоносца и просто отважного воина, солдата было как минимум свинством. Второе прозвище Ашихмина было куда более достойным — «Дед» в свои пятьдесят с лишним лет все еще оставался в строю и обладал недюжинной физической силой и отменной строевой подготовкой. К тому же наравне с курсантами совершал парашютные прыжки.

Погода была ясная и почти безветренная. Щебетание птиц, яркое солнце и свежий воздух делали ответственную должность почти отдыхом на природе. Вдалеке виднелись туристические автобусы поклонников Сергея Есенина, приехавших на его малую Родину в деревню Константиново.

Неподалеку стоял военторговский ГАЗ-66, с которого прямо здесь только что приземлившимся счастливым курсантам продавали фирменный бисквит и газировку.

Полковник посмотрел на столпившихся возле автомобиля юношей и поморщился. Только на прыжках курсантам позволялись подобные вольности, а заместитель начальника училища по учебной части этого не терпел.

Гул самолета был совсем близко, и Ашихмин задрал голову в небо. Началась выброска. Белые купола один за другим распускались в голубом и безбрежном небе. Полковник повернулся и поискал глазами стул, чтобы, наконец, присесть на минуту до следующего захода огромного транспортника Ан-22.

В этот момент в спину ему ударила тугая волна воздуха. Прямо из-под руки вылетел раскладной стул, взмыл в небо и исчез в мгновенно поднявшемся пыльном вихре. Поднялся на дыбы и стол, тяжелая радиостанция упала и как пушинка покатилась по полю. Радист обеими руками пытался прижать наушники, но не успел, и те также растворились в вышине посеревшего неба.

На сборном пункте возникла легкая паника. В первый момент никто даже не подумал о судьбе парашютистов, которые уже были на высоте не более двухсот метров над площадкой. Под напором ураганного ветра купола приняли почти горизонтальное положение, почти параллельное земле и курсанты так и падали, ударяясь всем телом о твердый грунт площадки приземления, а дальше мчались, влекомые парашютами-парусами, с огромной скоростью.

Ашихмин за рулем командирского УАЗа уже на всем ходу мчался за ближайшим парашютистом, чтобы автомобилем погасить купол и… не мог догнать. Его примеру тут же последовал и военторговский ГАЗ-66, санитарный кунг, прочие автомобили, которые находились здесь же.

Площадка приземления Житово

Все, кто был на пункте сбора, кинулись в поле спасать своих гибнущих друзей, гасить мчащиеся под напором шкального ветра купола. Благо, что сборный пункт оказался с наветренной стороны. Даже местный парень-пастух метался по полю на мотоцикле, ему удалось с разгона врезаться в один из парашютов и тем самым спасти потерявшего сознание от удара о кочку лейтенанта Попова. Его и упавшего пастуха еще долго несло по полю, пока купол, наконец запутавшись в мотоцикле, не погас.

Некоторых парашютистов восходящий порыв ветра приподнимал над землей и вновь обрушивал вниз. Так погиб курсант Пертюков. Его захватило двумя стропами вокруг шеи и удавило.

Все закончилось так же мгновенно, как и началось. Люди были шокированы внезапной трагедией. Будущий генерал и политический деятель, лейтенант Лебедь остановил ехавший ему навстречу военторговский ГАЗ-66. Автоматически заглянул в кузов и увидел торчавшие из-под скомканного парашюта сапоги. Заскочил внутрь и, раскинув в стороны окровавленный шелк, увидел старшину Оськина. Череп его был разбит. На огромной скорости курсант врезался головой в бетонный фундамент опоры ЛЭП. Парню едва исполнилось 22 года.

Еще одного парашютиста постигла та же участь — на его пути оказался валун, острый выступ которого проломил лоб несчастного юноши.

Самую мученическую смерть принял курсант Лютов. Его протащило более трех километров по полю, затем по луговине, затем перенесло через небольшую речушку. Здесь его ударило о высокий берег и понесло к деревне. Неизвестно, где бы он в результате оказался, только на околице он зацепился глазницей за металлическую скобу и повис на заборе. От комбинезона остались одни лохмотья, сапог не было, а вместо пальцев на ногах торчали кости.

Четверо курсантов и два офицера получили тяжелые травмы и были госпитализированы. Остальные отделались ободранным коленями, локтями и синяками на лице.

Через десять минут над площадкой приземления царил полнейший штиль. Природа замерла в безмолвии, как будто испугавшись содеянного ею. Прыжки были остановлены. В дальнейшем ни один из курсантов не подал рапорта об отчислении из училища.

Таким образом, 26 мая 1976 года, за два месяца до приезда в Рязань, судьба моя была решена и, как выяснилось позже, не только моя.

Прощание проходило в клубе училища. Курсанты входили в дальнюю дверь, проходили мимо погибших, а затем выходили через ближний вход и выстраивались в две шеренги лицом друг к другу, образовывая широкий коридор. Затем гробы несли на руках вдоль строя курсантов по плацу, мимо спортзала по центральной дороге, которая теперь называется Аллея героев. Снаружи перед КПП стояла огромная толпа гражданских. Внутри ждали несколько автомобилей ГАЗ-66. Гробы погрузили в кузова, последний раз для погибших открылись ворота, и траурная колонна автомашин двинулась в Дягилево, откуда ещё двое суток назад эти четверо курсантов вылетели на прыжки, а теперь отправились в свой скорбный путь.

Кальсин Ю. А. похоронен в г. Королев Московской области,

Лютов Н. Н. — на одном из кладбищ Москвы,

Оськин С. М. — в г. Ковылино Мордовской АССР,

Пертюков Е. И. — в г. Пестов Новгородской области.

Рязань рыдала. Тогда это казалось немыслимой трагедией. Уже через несколько лет началась Афганская война, а потом и вовсе гибель военных стала хотя и горьким, но обычным явлением.