День револьвера

Андрей Уланов, 2009

На диком-диком Западе, где по выжженным солнцем прериям бродят племена кровожадных орков, а в споре с бандитами, будь они хоть зеленокожие гоблины, хоть темные эльфы, главным аргументом всегда был и остается калибр твоей пушки, – именно там, в Пограничье, появляется Кейн Ханко, парнишка из тихого провинциального Кентукки. Зачем, спросите вы? Во-первых, поискать старшего брата, однажды покинувшего отчий дом и пропавшего где-то на просторах нового штата, а во-вторых, жаждая приключений на свою… хм… голову. Второго он с избытком получает с первых же шагов по кривой дорожке новой жизни.

Глава 5

— Из всех твоих шуток, — медленно произнес я, — эта была самая идиотская.

Толстяк оскалился.

— Я знал, что у тебя хватит глупости взять в ванну револьвер, — сообщил он. — А еще я знал, что ты не выстрелишь.

— А я — не знал!

— Ты побоялся отстрелить себе большой палец на правой ноге, — ехидно сказал гоблин. — А будь я человеческой самкой, то и кончик…

Толстяку пришлось прерваться, потому что я бросил в него револьвер. Не самый разумный поступок, но ничего другого под рукой не имелось.

Как и ожидалось, револьвер гоблин поймал, но слетевшие с «максима» хлопья пены угодили точнехонько на скалящуюся харю, заставив Толстяка подпрыгнуть едва не под самый потолок.

Что ж, хоть в этом байки оказались родственны правде — гоблины действительно терпеть не могут воду. По крайней мере ту, что не разбавлена спиртом.

— Ф-р-р-р! Ы-ы-ы! Вот дерьмо!

— Толстяк, а что ты делаешь во время дождя? — вкрадчиво спросил я. — Закапываешься на десять футов?

— Дождь — это, чтоб ты знал, глупый человечишка, священные слезы Спящего, — надменно произнес Толстяк. — Попасть под них — радость для любого гобла. А вот гадость, которую сородичи Мака добавляют в мыло, чтобы лучше пенилось…

— Разжижает мозг и заставляет его вытекать через уши, — донеслось из-за двери. — Но бояться нечего, у тебя-то сплошная кость, от лба до затылка.

— Мак?

— Я принес тебе одежду, — сообщил гном, входя в комнату и выкладывая на пол кучу, нет, Кучу. Судя по количеству торчащих из неё рукавов и штанин, одежды там было на роту Кейнов. — Не новье, но выглядит еще прилично. Подбери себя пару рубашек по размеру… ну и чего еще захочешь.

— Спасибо, Мак.

— Да не за что. Я все равно собирался пустить это тряпье на протирку.

— И конечно же, — фыркнул гобл, — ты не забудешь вычесть стоимость этого тряпья из нашего счета.

Интересно, а каково на текущий момент состояние «нашего счета», подумал я. Задавать этот вопрос гному как-то не хотелось, потому что в ответ Мак вполне мог заинтересоваться нашей платежеспособностью. Кстати…

Дождавшись, пока сапоги гнома простучат по лестнице, я высунул из воды палец, поманил гоблина и когда он — скорчив при этом совершенно зверскую рожу — наклонился к ванне, прошептал: — Где деньги, Толстяк?

Гобл сразу забыл про свое отвращение к пене — клыкастая харя разом превратилась в почти человеческого вида лицо. Удивленное донельзя.

— Какие деньги, эй-парень, ты вообще о чем?

— Денежные деньги, зеленый! Мексиканские доллары!

— Ах, эти деньги….

Наклонись гоблин еще чуть пониже, я бы смог ухватить его за шею и двумя руками, но сейчас в моей досягаемости находился только скальп — пучок волос, тщательно раскрашенный в пять цветов, заботливо перевитый нитью и украшенный всякой дрянью. Именно за скальп я Толстяка и сцапал, «нежно» пригнув его мордой к поверхности воды.

— Да! ЭТИ деньги.

— А-а-а-фы-фы-фы! — Гобл, выкатив глаза, пытался сдуть с носа клок пены. — А-а-а-тпусти!

— Где доллары, Толстяк?!

— Там! — гобл махнул револьвером в сторону сваленной в углу кучи трофеев. — Зашиты в патронном поясе.

— Врешь.

— Ну… они были там, — признался гоблин. — Я достал их сегодня, под утро.

— А где они сейчас?

— Пропил.

— Сорок пять долларов? И ты еще можешь стоять?!

Толстяк дернулся, но тут же сообразил, что при попытке изобразить пьяную до погремушки на хвосте змею он вынужден будет рухнуть прямо в пену.

— Я их… у-у-у-инвестировал.

— Чего?!

От неожиданности я даже ослабил захват, чем гобл моментально воспользовался, резко мотнув головой. Прядь выскользнула из моих пальцев, и мы вернулись к прежнему раскладу: голый человек в бадье с водой и вооруженный до клыков гоблин рядом.

— Вложил их в дело, деревенщина!

— Какое, тролль меня защекочи, дело?!

— Дельное, — гобл выразительно похлопал себя по пузу над ремнем. — Вот увидишь, эй-парень, в недалеком будущем эта инвестиция озолотит нас с ног до головы.

— В каком еще треклятом бу… — я осекся, сделал глубокий вдох, выдох. Спокойно, Кейн, спокойно… чтоб меня черти взяли. Это всего лишь один-единственный гоблин. Гоблин, мать его… целый гоблин.

— Толстяк, друг мой, — на этот раз в моем голосе явственно зазвучали нотки миссис Пфайфер. — Будь так любезен, ответь на один ма-аленький вопрос…

К своему несчастью, гобл явно не знал старушку и когда я начал понижать тон до едва слышного шепота, он подался вперед, честно пытаясь расслышать мои слова. Я последовал его примеру, так что мы почти столкнулись носами.

–…скажи, эти твои инвестиции можно, — пауза, глубокий вдох, — ЖРАТЬ?!

— Если тебя так волнует вопрос жратвы, эй-парень, то почему бы тебе не найти РАБОТУ?!

Надо признать, у гоблина получилось лучше — я пытался добиться эффекта одним голосом, тогда как у Толстяка были клыки… и запах из пасти.

— В самом деле, — уже куда более мирным тоном повторил гобл минутой позже, когда я высунулся из-под воды. — Насколько я знаю, вы, люди, всегда ищете работу, когда нуждаетесь в деньгах.

— А гоблины до подобного не опускаются?

— Стараемся, — фыркнул Толстяк. — Зачем работать, когда можно дать дубиной по башке и забрать… ну, в крайнем разе, украсть?

— Вот что… — я попытался вспомнить хоть один из вчерашних маковых эпитетов по адресу гоблина, но Старая речь явно была слишком крупной рыбой для моей дырявой памяти, — зеленый, подойди к окну и выгляни из него.

Удивительно, но гоблин выполнил эту просьбу без получасового пререкания.

— Что ты видишь?

— Улицу, — начал перечислять Толстяк, — лужу, двух лошадей, сломанное колесо, навозные лепешки, мух, миссис Брейвок, груду золотых самородков…

— Что-о-о-о?!

Я был уже в воздухе над бадьей, когда понял, что гобл попросту надул меня. Будь там золото, зеленокожий не стал бы тратить время на сообщение об этом, а рванул бы к нему, прямо через окно или даже сквозь стену.

— Дерьмо!

— Да, эй-парень, ты прав, а я обознался — это просто дерьмо так песком присыпало.

Тоскливо покосившись на бадью — хоть вода уже и начала остывать, но минут пять в ней еще вполне можно было бы поотмокать душой и телом — я подошел к оставленному гномом вороху одежды. Одежда выглядела как домик сумасшедшего кальмара — кручено-перекрученное основание, из которого во все стороны торчали рукава и штанины.

–… еще там раздавленное перекати-поле, бутылка из-под виски… разбитая…

— А скажи мне, Толстяк….

Я осторожно потянул за один из торчащих наружу рукавов. Куча угрожающе пошатнулась.

–…не видишь ли ты толпу с плакатами: «Даю работу!», «Требуются работники!», «5 долларов за неделю, еда и кровать прилагаются!»

Следующий рукав оказался более сговорчивым — я вытащил из кучи рубашку. Пулевых дыр на ней не обнаружилось, ножевых — тоже, ну а пятна на груди цветом наводили скорее на мысль о кукурузном виски, чем о безвременной кончине предыдущего хозяина. За вычетом этих пятен рубашка была отличная, решил я — добротное сукно, не какая-то гниль пополам с бумагой — и начал было примерять её, как меня настигла следующая реплика Толстяка.

— Тебе ведь сегодня уже предлагали работу.

Я замер.

— Следующая реплика твоя! — минутой позже не выдержал гобл. — Ты должен был удивиться и спросить: а откуда ты об этом знаешь?

— Это-то как раз понятно, — медленно произнес я. — Тебе сказал Хавчик.

— Мимо. Я еще не говорил с ним, в смысле, не говорил без тебя.

— Значит, тебе разболтала первая же встречная собака, — я пожал плечами. — В конце концов это маленький городишко, какие здесь могут быть секреты?

— Насчет собаки ты тоже промахнулся, — заметил гобл. — Это была фея.

— С подбитым глазом? — уточнил я, припомнив одно из своих вчерашних «знакомств».

— Не, другая, из дневных.

Первая попытка добыть из кучи штаны окончилась провалом — мне достался лишь кусок ниже колена. Судя по виду — его отгрызли вместе с ногой внутри, причем у отгрызавшего были на редкость тупые зубы.

— А что денег за эту работу предлагали шиш да не шиша, тебе фея не нашептала?

Гоблин хитро прищурился.

— Эй-парень, ну ты ведь не зря потом принялся расспрашивать Хавчика о награде за тех гномов? Девять сотен ведь не валяются на дороге?

— Тысяча сто.

— Ы? — на этот раз удивление гоблина было непритворным.

— Нарви Эйхайм увеличил награду до тысячи ста.

— Кто тебе про это сказал? — недоверчиво спросил Толстяк.

— Он сам.

— Ты говорил с Нарви?

— Я говорил с гномом, похожим на британского аристократа-вампира, причем голодавшего с младенчества. Если знакомый тебе Нарви похож на это существо, то да, я говорил с мистером Эйхаймом.

— Ну, вроде того… — Во взгляде гоблина появилось заметно больше уважения. — Хотя обычно Нарви не удостаивает беседами людскую деревенщину.

— Хочешь сказать, он предпочитает общество гоблинов?

— У Нарви в друзьях много кто ходит, — уклончиво сказал Толстяк. — И среди этих «много кто» хватает существ, которые не понравятся тебе куда больше гоблинов.

— Пока что мне сложно такое представить.

— Я ж говорю, — разом повеселев, откликнулся гобл, — деревенщина как есть.

Отвечать ему я не стал — сейчас меня больше занимали очередные штаны, которые приходилось дюйм за дюймом вырывать у перекрученного клубка. К счастью, плотная синяя саржа даже и не собиралась рваться.

Не дождавшись ответа, гобл подошел ближе и принялся наблюдать за процессом вытаскивания.

— Зря ты за них дергаешь.

— Ты знаешь другой способ?

— Я знаю, что эти штаны надевать не стоит, — пояснил гобл. — Их любят золотоискатели.

— И что с того?

— Хочешь, чтобы все вокруг мечтали проверить карманы твоих штанов на предмет самородка-другого?

— Нет! — рявкнул я. — Но хочу ходить в удобных, прочных штанах.

— Дело твое. При случае можешь спросить у Мака, что с их прежним хозяином случилось. — Толстяк отвернулся и уже через плечо добавил: — Да, майку и кальсоны не забудь подобрать. Твои нынешние воняют, словно ты неделю держал их под седлом.

— Кто бы говорил, зеленая вонючка.

— Мой запах естественен для Запретных Земель, — надменно произнес гоблин. — А тебя даже самый насморочный орк учует за полмили. И вообще вы, людишки, пахнете куда хуже нас.

— Как вы только нас жрете, таких вонючек, — хмыкнул я.

— Долго проварив. И все равно иной раз приходится носы зажимать.

* * *

— Располнеть не боишься? — спросил Мак.

— Не, — прочавкал я. — У мну счо ес фоша.

— Фоша?

— Фора, — пояснил я, дожевывая картофелину. — Три недели назад я весил фунтов на семь больше.

Конец ознакомительного фрагмента.