Злобный дух Харги

Андрей Толоков (2025)

Кто это придумал, прервать жизнь талантливого человека на самом взлёте? Чудом оставшийся в живых после авиакатастрофы Фёдор, первое время не задавал себе такой вопрос. Так распорядилась судьба. Он, молодой, красивый, талантливый композитор и певец, кумир молодёжи, в одночасье потерял всё. И семью, и музыку, и внешность, и любовь. Осталась только изуродованное тело и… жизнь. Что должно было случиться, чтобы Фёдор опять взошёл на Олимп?

Глава пятая. Винодел

Антон Сергеевич носил весьма значимую в стране фамилию. Когда-то в молодые годы это ему порой помогало. Фамилия его была Громыко. Нет, никакого отношения к исторической личности великого министра времён СССР Антон Сергеевич не имел. Просто однофамилец. Но как только молодой человек представлялся, сразу вызывал трепет и немой вопрос: не родственник ли? Нет, не родственник.

Выпускник юридического факультета Антон Громыко, приехал по распределению в прокуратуру большого сибирского города Яровска на должность следователя. Планов громадьё, рвение победить всю преступность непреодолимое. Но очень скоро пришли девяностые годы и прежние принципы, на которых вырос Антон, стали растворяться, блекнуть, пока совсем не исчезли в пучине безвластия и безразличия.

Многие коллеги Громыко бросили службу и подались за рублём. Антон Сергеевич осуждал бывших товарищей. Он по инерции ещё несколько лет верой и правдой служил закону, пока его откровенно не «кинули» с должностью. На повышение шёл кто угодно, только не Громыко. Со временем до него дошло, что теперь мир устроен по-новому. Чтобы подняться наверх, недостаточно хорошо работать и проявлять принципиальность. Скорее надо правильно дружить. А дружить с «правильными» людьми следователь Громыко как раз и не умел. Более того, обладая природным чувством юмора, часто зазнавшихся нуворишей ставил в неловкое положение. Один из сыночков большого московского начальника, приехавший в глубинку сделать «нужную» отметку в личном деле, откровенно назвал Громыко шутом. Он же пообещал ускорить процесс увольнения «шута» из следственных органов. Но, то ли забыл, то ли что-то не срослось, и Антон Сергеевич так и оставался на своём месте.

Когда в начале нулевых в контору стали приходить молодые предприимчивые из нового поколения, Антон Сергеевич совсем приуныл. Жить по их правилам он не мог, а по своим теперь не получалось. О карьере Антон Сергеевич уже и не помышлял, смирился. Громыко собрался увольняться, но жена, к тому времени беременная третьим ребёнком, умоляла Антона дослужить до пенсии. Не самая плохая мысль. Громыко перевёлся в транспортную прокуратуру Яровска и коротал время, стараясь не мозолить глаза начальству и по возможности доводить дела до конца. Если получалось, ну а если не получалось, то механизм «слива» у Громыко тоже был отработан. Опыт как-никак.

Ближе к пенсии купили с женой дачку. Там Антон Сергеевич открыл в себе талант садовода. Он умудрился вырастить винный сорт винограда в Сибири. Теперь его главным делом стало вино, а уж следствие как нагрузка. Завязал бы давно, но скоро пенсия, а это повод потерпеть.

Дело о происшествии с частным самолётом попало к Громыко. Начальник, Васнецов Валерий Павлович, старался не загружать серьёзно Антона Сергеевича, и если было что-то тупиковое, поручал ему. А то, что джет загорелся и упал в глухой тайге, дело гиблое, Васнецов не сомневался. Попробуй, отыщи обломки самолёта в местах, где веками не ступала нога человека. Поиски с воздуха ничего не дали. Скоро наступит хмурая пора и вообще полёты станут невозможными. Громыко своё дело знает, оформит как надо.

Антон Сергеевич принял в производство дело о происшествии с воздушным судном, организовал следственные действия и отметил в календаре день, когда предполагает доложить начальству о приостановлении расследования. Посмотрел на часы. Через несколько минут он уберёт все документы в сейф, задёрнет плотные шторы на окне и уйдёт домой. В последние несколько лет Громыко не позволял себе задерживаться на службе. Жил строго по расписанию. Вот где он с большим удовольствием отдавался делу, так это его виноградник.

Список пассажиров рухнувшего в тайгу самолёта лежал перед следователем. Их всего пять человек. Два пилота, бортпроводник и два пассажира. Мария Гурьева и Фёдор Идемский. Их фамилии Антону Сергеевичу ничего не говорили. Не говорили до тех пор, пока не раздался звонок по внутренней линии. Громыко недовольно поморщился. Звонки этого белого аппарата никогда не приносили добрую весть. Либо дежурный, либо начальник, что ещё хуже. Громыко нервно дёрнул головой, бросил ручку на стул и потянулся к трубке. Взять или пусть думают, что он уже ушёл. На часах стрелки выстроились в шеренгу. Шесть. Была бы пятница, ни за что не взял бы трубку, но сегодня четверг.

— Громыко, слушаю, — негромко сказал Антон в трубку.

— Антон Сергеевич, у нас проблема. Большая проблема. Зайди, — быстро сказал Васнецов.

Громыко положил трубку, смачно выругался и нехотя пошёл к начальнику.

Васнецов по возрасту был младше Антона Сергеевича. Поджарый, белобрысый, всегда с иголочки, энергичный и деятельный мужчина. Васнецов редко улыбался, всегда выглядел сосредоточенным. Вся его жизнь подчинена работе и результату. Валерий Павлович совершенный антипод Громыко, который в последние пару лет заслуженно присвоил себе звание главного пофигиста, и не скрывал этого, даже выпячивал.

Через три минуты после звонка Громыко вошёл в кабинет начальника. Васнецов, разговаривая с кем-то по телефону, небрежным взмахом руки предложил Громыко присесть. А Антон Сергеевич сделал вид, что не понимает шефа и остался стоять у двери. Нечего рассиживаться, выслушает Васнецова и быстрее уйдёт домой.

Васнецов закончил разговор и, положив трубку, бросил на Громыко осуждающий взгляд.

— Садись, Антон Сергеевич, — опять взмахом руки сопроводил распоряжение Васнецов.

— Что, надолго? — не скрывая недовольства, пристроился на крайний стул Громыко.

— Антон Сергеевич, — повысил голос начальник, — вы уж совсем-то не наглейте. Если не забыли, мы с вами государству служим, а тут с девяти до шести не получится.

Громыко не стал возражать. Он соединил пальцы в замок и опустил глаза.

— Спасибо, что поняли, — то ли съязвил Васнецов, то ли действительно был благодарен. — Так вот, о главном. Вы знаете, кем были пассажиры джета? Вернее один, Идемский.

Громыко молча повернул голову в сторону шефа. В глазах у него жирным шрифтом написано — ему по барабану, кем был Идемский. Для него все погибшие одинаковы.

— Так, понятно, — Васнецов прочитал этот текст в глазах подчинённого. — Так вот, Фёдор Идемский популярный в стране певец, если вы не знали. Я только что имел беседу с братом Фёдора. Он же его продюсер. Идемский-старший вылетает к нам. Понимаете, о чём я?

— Понимаю, — наконец-то ответил Громыко. — Под ногами путаться. Это они, московские прыщи, умеют.

— Антон Сергеевич, давайте повежливее. Александр Идемский не прыщ. Он имеет большие связи там, — Валерий Павлович поднял свой костлявый палец в потолок. — Поэтому рекомендую, временно отодвинуть ваше увлечение виноделием и максимум энергии направить на поиски самолёта.

— Но вы же понимаете, — пожимая плечами, возражал следователь, — никакого самолёта мы не найдём. Вы же знаете в какой местности он упал. Вспомните, сто тридцать четвёртый с нефтяниками пропал в восьмом году примерно там же. До сего дня ни одного обломка не нашли. А это маленький Фалькон. Тем более, пожар. Он развалился в воздухе. Не найдём.

— Про восьмой год не знаю. Я тогда был в другом месте и в другой должности. А про продюсера Идемского знаю. Справки навёл. Он вам череп просверлит.

— Хм! — ухмыльнулся Громыко. — Сверло затупит.

— Зря вы так спокойны.

— Я уже второй век в следствии, не таких бурильщиков видел. Прогибаться не буду.

— Я не прошу вас прогибаться, — Васнецов нервничал. — Я прошу показать результат.

— Валерий Павлович, вы знаете результат уже сейчас. Чего врать-то? А вообще, я не расстроюсь если передадите это дело другому следователю. Вон Коробова у нас любит результаты выдавать.

— Так! — Васнецов хлопнул ладонью по столу. — Требую от вас, Антон Сергеевич, активизировать поиски. Сами знаете как. И не думайте, это дело я у вас не заберу. Вы и так слишком рано к пенсии начали готовиться. Не испытывайте моё терпение. Идемского завтра пришлю к вам. А теперь идите.

Громыко поднялся, задвинул стул и, шаркая сильно сношенными туфлями, пошёл к выходу. Васнецов посмотрел на туфли следователя и покачал головой.

— Антон Сергеевич, — окликнул начальник Громыко, — вы хотя бы завтра наденьте нормальную обувь.

Громыко остановился, недоумённо посмотрел на свои туфли и ответил:

— А что, туфли как туфли. Меня устраивает.

Зная норов Громыко, начальник только махнул рукой.

На следующий день Громыко вошёл в кабинет ровно без пяти девять. Он без суеты делал свою работу. Не подкопаешься. Алекс появился после четырёх в сопровождении начальника. Антон Сергеевич монотонно, безэмоционально доложил о результатах, показал всё на карте, и закончил доклад так:

— Только случай может нам помочь. Такое бывало, но редко.

— Это что получается, — повернулся Алекс в сторону Васнецова, — мы не узнаем причину? Я не смогу похоронить брата? Мы в каком веке живём? В конце концов, — Алекс говорил всё громче и громче, при этом активно помогая себе руками, — там же должны быть какие-то маячки. Какие-то датчики.

Васнецов взглядом перекинул вопрос Громыко.

— Самолёт загорелся в воздухе, — отвечал Антон Сергеевич. — Пилот успел сообщить диспетчеру. А потом, я так предполагаю, Фалькон взорвался и…

— Почему взорвался? Вот просто летел, летел и нате вам, бабах? Как… как такое… должны быть причины!

— Понимаете, Александр Георгиевич, — всё также спокойно, как мудрый удав, говорил Громыко, — причины установим, когда… вернее, если найдём обломки, тела или фрагменты. Простите! А так, только предположения.

— Вы ищете?

— Ищем. Поисковые группы в предполагаемом районе.

— Поисковые группы, — пояснил Васнецов, — это два вертолёта. Они по квадратам облетают примерно тот район и ищут хоть какие-то следы.

— Вертолёты, — повторил Алекс. — А людей туда почему не отправляете?

— А вы представляете, что это за местность? — спросил Громыко. — Представляете?

— Нет, не представляю, — сердито ответил Алекс.

— Там на пятьсот километров ни одной души. Дорог нет, даже троп нет. Скалы, ущелья, лес и бешеные речки. Человек там не живёт. Это, Александр Георгиевич, не московские проспекты, это тайга.

— Вы чего со мной как с идиотом разговариваете?! — сорвался Идемский. — Ищите! Ищите и найдите! — Алекс опять повернулся к Васнецову. — Я не уеду до тех пор, пока тело моего брата и его невесты вы не найдете, — он снова обратился к следователю. — Если вы думаете, что я проглочу эту туфту, то не надейтесь. Я вам не пенсионер местного разлива.

Идемский встал и быстрым шагом вышел из кабинета. Васнецов взглянул на Громыко. Антон Сергеевич сидел как отмороженный.

— Вы что, ничего не понимаете? — спросил Васнецов.

Громыко поднял мутный, совершенно безразличный взгляд на шефа.

— А чего мне надо понимать?

— Ну знаете! Если меня вздёрнут из-за этого дела, то обещаю вам, до пенсии вы не доработаете. Вот так, Антон Сергеевич, — Васнецов постучал рукой по рабочему столу Громыко. — Видно по-другому с вами никак.

Ответа начальник ждать не стал, он направился к двери и только собрался её открыть, как дверь распахнулась сама, и в её проёме появился Алекс. Он держал в руке телефон, огромными глазами смотря на Васнецова, и, шевеля губами, бормотал что-то несуразное:

— Она… она жива… — шептал Идемский.

— Кто? Кто она?

— Маша, Маша Гурьева.

— Это она? — Васнецов показал на телефон в руке Алекса.

Алекс кивнул несколько раз.

— Она вам звонила?

— Да. Только что.

Васнецов завёл Алекса в кабинет и усадил на стул. Алекс явно был шокирован. Он часто моргал и, видимо, переваривал только что полученную информацию.

— Воды! — сказал Васнецов Антону Сергеевичу. — Что вы сидите? Налейте воды!

Громыко с несвойственной ему резвостью метнулся к подоконнику, на котором стоял графин, налил в стакан воды и поставил перед Алексом.

— Спасибо! — опять шёпотом поблагодарил продюсер, сделал несколько глотков и поднял взгляд на Васнецова.

— Она не полетела, — говорил он уже громче. — Почему я об этом не знал? Почему она не сказала?

— Александр Георгиевич, расскажите всё по порядку, — попросил Васнецов. — Что Гурьева вам рассказала? Почему она не полетела?

— Она из интернета узнала, что самолёт разбился, — сумбурно излагал Алекс. — Ей позвонили. Позвонили ей…

Из того, что пытался рассказать Идемский, следователи поняли немногое. Ясно, что Мария Гурьева жива, что она в то же утро улетела вместо Норильска в Сочи. Какие-то проблемы с её квартирой. Почему не поставила в известность старшего Идемского, непонятно. Кто ей звонил? Какие проблемы с квартирой? Вопросов через край.

В душе Антона Сергеевича началась битва. Битва азартного с прагматичным. Он давно забыл это чувство, присущее молодым и деятельным следователям. Чувство ищейки, взявшей след, когда ты вдруг начинаешь чувствовать, что разгадка преступления где-то близко. Но Громыко-прагматик упорно возражал, он не видел причин что-то менять в поведении и отношении к расследованию. А чего это Антон Сергеевич так расчувствовался? Ну как же! Такое впервые в его практике. Девочка чудом осталась жива. Более того, она возможно важный свидетель. Вдруг Маша Гурьева сможет пролить свет на причины катастрофы? Хотя, какой свет? В девяносто девяти процентах катастроф виновата техника или ошибка пилотов. Но и один процент тоже исключать нельзя. Азарт брал верх.

Громыко набрал номер Гурьевой. Маша не ответила. Набрали с номера Идемского. Ответа не последовало.

— Она не сказала откуда звонила? — спросил Громыко.

— Нет.

Громыко раскрыл папку с документами. Гурьева Мария Алексеевна, прочитал он в списке. Громыко тут же пробил её среди пассажиров аэропорта в Адлере. Есть.

— Гурьева час назад зарегистрировалась на московский рейс, — сообщил он.

— Свяжитесь с коллегами в Москве, — дал указание Васнецов. — Пусть по прилёту её опросят.

— Да, — ответил Громыко.

— Как вы себя чувствуете, Александр Георгиевич? — спросил Васнецов у Идемского.

— Нормально. Я поеду в гостиницу. Вы, — Идемский повернулся к Громыко, — пожалуйста, держите меня в курсе.

— Конечно, — ответил следователь и протянул руку Алексу.

Идемский ушёл, а Васнецов посмотрел на Антона Сергеевича. Посмотрел и удивился. Всегда безразличный и вялый Громыко, с потухшими глазами, вдруг преобразился. Следователь раскрыл справочник и энергично, не обращая внимания на начальника, набирал московский номер. Он связался с коллегами в Москве и несколькими точными фразами объяснил суть просьбы.

— Спасибо! Жду! — сказал в конце разговора Антон Сергеевич и положил трубку.

— Что? — спросил Васнецов.

Громыко словно забыл, что в кабинете начальник.

— Всё нормально. Её встретят, опросят и сразу скинут мне протокол. А дальше всё по схеме.

— Что думаете? — задал вопрос Васнецов.

— Ничего не думаю, — холодно ответил Громыко. — Я слишком долго живу, чтобы делать поспешные выводы. Посмотрим, что скажет Гурьева.

— Согласен. Доложите мне. Я у себя.

В полвосьмого вечера, Громыко открыл дверь в кабинет Васнецова. Валерий Павлович машинально бросил взгляд на часы. Где-то в тайге сдох медведь. Такая мысль пришла в голову Васнецову. Громыко в столь поздний час на работе, и не просто на работе, а в активном поиске.

— Заходите, Антон Сергеевич, — пригласил жестом следователя Васнецов. — Слушаю вас.

— Негусто, Валерий Павлович. Девочка пока ничего внятного рассказать не может.

— Этого следовало ожидать. Считай, с того света вернулась.

— И это тоже, — согласился Громыко. — Но она ещё и жениха потеряла. Несколько дней назад подали заявление в ЗАГС. Так, теперь по порядку.

Громыко изложил всю последовательность событий, которая ему известна на этот час. Вылет из Москвы в восемь утра. Всё шло по расписанию. Маше позвонил неизвестный, представился доверенным лицом её отца, которого, кстати, она никогда не видела и ничего о папе не знала. Это доверенное лицо сообщило, что её отец предъявил права на её квартиру, и настаивает на её немедленной продаже. Маша не полетела с Фёдором. Вышла из самолёта и тут же улетела на юг, разбираться с квартирой.

— С доверенным лицом тёмная история, — продолжал Громыко. — Со слов Гурьевой, никакого отца она так и не встретила, а этот неизвестный ей мужчина, который звонил, банально вымогал деньги. Или она заплатит, или её папа действительно появится и наступит на мозоль. Девушка собралась позвонить своему шефу Идемскому, попросить помощь, но в этот момент прочитала в новостях о крушении самолёта с Фёдором Идемским на борту. Пока всё. Мутно и коряво.

— Что думаете?

— А что тут думать? Проверять показания Гурьевой. Запросы я уже отправил. И искать Фалькон. Вдруг повезёт, найдём самописцы и останки. Тогда разберёмся.

Васнецов одобрительно покачал головой.

Утром Алекс, выслушав Антона Сергеевича, спросил:

— А были случаи, чтоб останки не находили?

— Были. А бывало, находили, но случайно, через несколько лет. Только сами понимаете, что там можно найти. Тайга. Снег, дождь, зверьё.

— Через сколько времени прекращаете поиски? — продолжал спрашивать Алекс.

— По-разному. Обычно, пока все квадраты несколько раз не прочешут. А бывает и погода вмешивается.

Идемский прищурился и пристально посмотрел на Громыко.

— Вы же не прекратите поиск? — скорее настаивая, чем прося, сказал продюсер. — Нет?

— Ищем! Будем надеяться — нам повезёт.

Алекс поднялся, кивнул следователю, прощаясь, и в эту секунду у него зазвонил телефон. Звонила Маша.

— Да, слушаю! — ответил Алекс.

Выслушав Машу, он спросил:

— Зачем? Что ты здесь будешь делать? Хорошо!

Алекс выключил телефон и сказал Антону Сергеевичу:

— Гурьева летит сюда.

— Когда?

— Вылет в семь пятьдесят по Москве.

— Значит, к шести будет в Яровске, — посмотрел на часы Громыко. — Я, пожалуй, её встречу?

Алекс не стал возражать.

Маша вышла в зал прилёта и Громыко сразу её узнал. Она была без макияжа, с покрасневшими глазами и с чёрным ободком, придерживающим волосы. Он подошёл к девушке.

— Мария Гурьева? — спросил Громыко.

— Да, — растерянно ответила Маша.

— Следователь Громыко, — Антон Сергеевич показал девушке удостоверение. — Я понимаю, что вы устали, но надо бы проехать к нам в комитет. Это ненадолго.

— Но меня уже допрашивали.

— Придётся повторить. Так бывает. Случай, Мария Алексеевна, незаурядный. Да и с человеком с того света не каждый день встречаешься.

После этой фразы Маша кольнула острым, недовольным взглядом следователя. Громыко забрал бы неловкую шутку обратно, но…

— Простите, вот так неумело я шучу. Обещаю, в последний раз, — Антон Сергеевич указал рукой направление движения.

На стоянке, около пункта полиции, было несколько автомобилей. Некоторые были с полицейской раскраской и один просто гражданский. Это старый восьмидесятых годов «Москвич» серо-голубого цвета. По кромкам капота, крыльев и дверей расползлась рыжей бациллой ржавчина. Именно дверцу этой машины и открыл Громыко, приглашая Машу сесть в салон.

— Вот это ездит? — с недоверием спросила Маша.

— Сейчас проверим, — невозмутимо ответил следователь.

Маша брезгливо съёжилась и села на сиденье. Громыко не без усилий хлопнул дверцей и, обойдя автомобиль, сел за руль.

— А вы точно следователь? — спросила Гурьева, с опаской глядя на Антона Сергеевича.

Тот снова достал удостоверение и раскрыл его.

— Что вас смущает? — спросил он.

— Вот это, — Маша ткнула пальцем в расшитую трещинами торпедо. — Я думала на таких машинах только дачники ездят.

— Не знаю, меня устраивает, — ответил Громыко и повернул ключ зажигания. — Кстати, я ещё и дачник.

Через полчаса Антон Сергеевич и Маша уже беседовали в кабинете следователя. Маша рассказала то, что Громыко уже знал. Тем не менее, он внимательно слушал, записывал и уточнял подробности.

— И давайте ещё раз, — настаивал следователь, — подробно всё от приезда в аэропорт, до того момента как вы вышли из самолёта.

Маша ещё раз всё рассказала. Старалась ничего не забыть.

— Когда вы покидали борт, ничего странного не заметили?

— Нет, — после короткой паузы ответила Маша. — Я вышла, за мной пришла девушка, работник аэропорта. Проводила меня в здание. Всё.

— Собственно, вопросы исчерпаны. Вот тут подпишите, — Громыко положил перед Машей бланк. — Если хотите, я отвезу вас в гостиницу.

— Нет, — отказалась Маша. — Я сама, на такси.

— Воля ваша. Вот ваш пропуск. Дорогу найдёте.

— Да.

— До свидания.

— А можно спросить?

— Спрашивайте.

— Самолёт нашли?

— Ищем.

Маша опустила голову. Рука её нырнула в сумочку и достала платок. Маша смахнула платком капли слёз, встала, и дрожащим голосом сказала:

— Я хотела проститься. Но вы же его найдёте?

Громыко хотел бы обнадёжить девушку, но по своему опыту знал — лучше сразу правда. Потом будет легче.

— Хотите честно? — спросил он.

— Да.

— Неуверен. Фалькон упал в тайге. Пятьсот километров севернее Яровска. Примерно пятьсот. Там места дремучие. Вряд ли найдём. Это честно.

— Спасибо! — ответила девушка. — Я пойду.

Поиски прекратили через неделю. Алекс, узнав об этом, прорвался в кабинет Васнецова. Скандалил и требовал продолжить поиски. Валерий Павлович подставил под натиск старшего Идемского — Антона Сергеевича.

— Товарищ продюсер, — вяло шевеля губами, говорил Громыко, — всё по закону. Я вам сразу говорил, что вероятность равна нулю. Зачем вы нервничаете?

— С таким отношением, — не унимался Алекс, — равна нулю ваша карьера, товарищ следователь. Это вам товарищ продюсер говорит. Вы думаете, — теперь Алекс обращался к Васнецову, — я просто так съем ваши отговорки? Нет! Завтра я улечу в Москву, а послезавтра я буду разговаривать с вашим начальством. Вот тогда мы и посмотрим что равно нулю.

— Александр Георгиевич, — пытался погасить конфликт Васнецов, — вы неправильно поняли. Мы не прекращаем поиски вообще. Активную фазу мы закончили. Невозможно же бесконечно держать в небе поисковый отряд. Потому…

— Хватит! — грубо прервал Васнецова Алекс. — Мне всё ясно. Я не прощаюсь.

Алекс поднялся и вышел из кабинета, оставив дверь за собой открытой. Он бросил последнюю фразу, не думая о том, что вернётся в Яровск. Да и зачем? Однако, Идемский не знал какой сюрприз ждал его в столице.