Злобный дух Харги

Андрей Толоков (2025)

Кто это придумал, прервать жизнь талантливого человека на самом взлёте? Чудом оставшийся в живых после авиакатастрофы Фёдор, первое время не задавал себе такой вопрос. Так распорядилась судьба. Он, молодой, красивый, талантливый композитор и певец, кумир молодёжи, в одночасье потерял всё. И семью, и музыку, и внешность, и любовь. Осталась только изуродованное тело и… жизнь. Что должно было случиться, чтобы Фёдор опять взошёл на Олимп?

Глава вторая. Брат

Большая глянцевая плита из чёрного мрамора. На плите ваза из того же камня, а под вазой надпись серебристыми буквами наискосок: «Ars longa, vita brevis est!», что означает «Искусство бесконечно, а жизнь коротка». У изголовья плиты два памятника, две фотографии — мужчины и женщины. Фёдор опёрся коленом на мраморную плиту и четыре красных розы вставил в вазу.

— Мне вас не хватает, — тихо произнёс он, не отрывая взгляда от фотографий родителей.

Алекс подошёл сзади к Фёдору и осторожно положил ему руку на плечо.

— Не рви душу, Федя. Пять лет уже. Пора бы отпустить. Ты себе покоя не даёшь и их там на небесах тревожишь.

Фёдор поднялся, посмотрел на брата и кивнул.

— Ты как всегда прав, — сказал он. — Ты помнишь, как мы ездили на машине в Адлер?

— Конечно помню, — заулыбался Алекс. — Особенно помню, как от папы выхватил.

— Ну правильно! Ты мне тогда чуть руку не выдернул. Как бы из меня музыкант получился без руки?

— Само собой! Федя же у нас папин любимчик. Он уже тогда говорил: «Федя будет великим музыкантом".

— Папа почти угадал. Рихтером я не стал, конечно, но музыку-то пишу хорошую?

Алекс взял Фёдора под локоть.

— Хорошую, Федя. Даже очень хорошую. Была бы плохая, мы сейчас с тобой на фабрике или на стройке вкалывали. На худой конец, забегаловку на рынке открыли бы.

Фёдор вдруг стал серьёзен. Он повернулся к могилам.

— Спасибо, папа, спасибо, мамочка, — сказал он, приклонив голову. — Как же мне вас не хватает.

Алекс тем временем взглянул на наручные часы.

— Опоздаем. Пошли, Федя.

Братья двинулись по аллее кладбища к выходу. Два брата — Алекс и Фёдор внешне совсем не были похожи. Отдалённое сходство можно было угадать лишь в пластике тела. Фёдор, хорошо сложенный, выше среднего роста, с густой шевелюрой непослушных волнистых волос. Длинная, по-мужски крепкая шея, прямой нос и волевой подбородок. Свои лучшие гены Феде передала мама, красавица до последних своих дней. И при такой внешности Фёдор замкнут и стеснителен. Лишь в мире музыки он чувствует себя вольно и раскованно.

Алекс, напротив, внешне был весь в отца. Ростом невелик, коренаст, и дьявольски уверен в своей неотразимости. Нос с хитрой горбинкой и глубоко посаженные карие глаза подчеркивали настойчивый и волевой характер. Не только внешне братья разительно отличались, но и своей внутренней природой.

Георгий Идемский, дирижёр филармонического оркестра, очень быстро понял, что первенец к музыкальному промыслу неспособен. Это стало большим разочарованием для отца. Маргарита, жена Идемского, успокаивала мужа:

— Жора, обещаю тебе, следующего сына рожу гениальным музыкантом.

Шутила Марго или говорила всерьёз, Георгий не понимал. Но принимал это и верил обещанию жены. Так и вышло. Уже в три года младший сын Фёдор начал подавать надежды. Мальчик с абсолютным слухом, усидчивый и удивительно работоспособный. Георгий всю энергию вкладывал в сына. В Фёдоре он видел наследника. С Фёдором он мечтал покорять залы, купаться в овациях, взойти на музыкальный Олимп.

К сожалению, Фёдор свернул с предначертанной отцом дороги и увлёкся популярной музыкой. Георгий был в бешенстве, но ничего сделать на смог. В юном композиторе, покладистом бесконфликтном мальчике вдруг проявилась такая воля, что это стало откровением и для Георгия, и для Маргариты. Только старший брат, к тому времени студент престижного московского ВУЗа, радовался. Предприимчивый Александр чуял скорый успех Фёдора и намерился возглавить этот процесс.

Когда Фёдору исполнилось семнадцать, заболел отец. Через несколько месяцев его не стало. Но на этом беда не покинула семью Идемских. Мама не смогла пережить потерю любимого человека и через год после смерти Георгия покинула этот мир. Фёдор очень тяжело переживал эти потрясения. Он совсем ушёл в себя и общался только с братом. Алекс единственная связь Фёдора с миром. Только музыка и язык гармонии давали Фёдору энергию, помогали жить дальше. Алекс, при всей свойственной старшему брату прагматичности, постарался заменить Феде семью. У него это неплохо получилось. Постепенно он научил Фёдора радоваться успехам, наслаждаться своим творчеством и, в какой-то мере, популярностью.

Около ворот кладбища, на парковке, стоял чёрный лоснящийся «Альфард». Около машины в ожидании прогуливался водитель Тимофей. Среднего роста, жилистый, с короткой стрижкой, лопоухий деревенский парень. Очень верный, добросовестный и немногословный. Увидев идущих к машине братьев, Тимофей юркнул за руль. Алекс распахнул боковую дверь и прежде чем устроиться в пухлом кожаном кресле, услышал:

— Да неужели! Что-то вы очень быстро!

Эту ироничную фразу выдала, сидящая на заднем ряду Инна, жена Алекса.

— Здесь кто-то гавкает, или мне послышалось? — спросил на полном серьёзе Алекс у Фёдора.

Услышав это, Тимофей с трудом сдержал улыбку.

— Хамло! — громко выразила недовольство Инна.

— Нет! Не послышалось, — Алекс надменно посмотрел на жену. — Это моя любимая жёнушка исполнила арию бультерьера из оперы «Собака на сцене».

— С каким удовольствием я бы тебе глотку перегрызла, — шипела от злости Инна. — Мы сегодня поедем или ещё часок потоскуем у могилки?

— Ты знаешь, Инна, а хорошо, что у нас нет детей.

— Чего? — протяжно произнесла Инна.

— А того! Когда тебя закопают, никто на твою могилку не придет и тосковать не будет.

— Сволочь!

Это была финальная фраза короткометражной ссоры. Инна повернулась в пол-оборота к окну и прикрыла лицо рукой. Алекс не стал отвечать женщине, тем более что этим словом Инна называла его практически каждый день, а то и пару раз на день.

— В офис заезжать будем, — спросил, запустив двигатель, Тимофей, — или сразу на встречу?

— На встречу! — опережая мужа, крикнула Инна.

— На встречу, — тихо повторил Алекс.

Несколько минут ехали молча. Каждый думал о своём. Фёдор мыслями ещё стоял около могилы родителей. Он наклонился к брату и тихо спросил:

— Скажи, а почему она не смогла жить без папы?

Алекс громко вздохнул и положил руку на кисть брата.

— Не захотела.

— Даже ради нас?

— Наверное, это любовь.

— Любовь, — задумчиво повторил Фёдор. — Любовь. Я не хочу такую любовь.

— Ты вообще никакую не хочешь, — грубо вмешалась в разговор Инна.

Алекс обернулся и метнул в Инну сердитый взгляд.

— Чего! — защищалась женщина. — Что я не так сказала? Он любит только свои клавиши и нотные тетради. Федя, ты хоть интересовался, из чего женщины состоят?

Фёдор не ответил Инне. Он часто задышал и, опять наклонившись к брату, спросил:

— Алекс, можно я не поеду на встречу? Вызови мне такси. Я домой хочу.

Инна громко хмыкнула и закинула ногу на ногу. Алекс сразу не ответил. Он поиграл желваками, понимая, что любая его реакция на выпад жены будет воспринята Инной как победа, и взял паузу. Фёдор ждал.

— Федя, — спокойно заговорил Алекс, — это очень важная встреча. Димаров хочет лично с тобой познакомиться. А Димаров, это прямой выход на федеральные каналы. Тебе надо настроиться, собрать волю, вспомнить как улыбаются и потерпеть часок-другой.

Фёдор закрыл глаза, зажмурился. Он заставлял себя преодолеть желание покинуть одно пространство с Инной. На то у молодого человека были причины, кроме издевательской фразы, произнесённой минуту назад. Фёдор в последнее время старался не оставаться с Инной наедине. Почему? А вот почему.

Это случилось месяц назад на гастролях. После последнего концерта-тура Алекс устроил закрытую вечеринку. Брат прекрасно знал, что Фёдор боится таких тусовок как огня, потому отправил Федю в номер и велел Тимофею проследить за тем, чтобы никто молодое дарование не беспокоил. Тимофей — скала. Никакая фанатка даже мечтать не может о свидании со звездой, если Тимоха на посту. Федя включил в номере телевизор. Полистал музыкальные каналы, это уже стало привычкой, и не найдя ничего интересного, переключился на мультфильмы. Мультики — слабость младшего Идемского. Особенно он любил старые советские, как и папа. Знал многие мультики наизусть и всё равно смотрел. Смотрел и хохотал, словно ребёнок.

Через полчаса Фёдор почувствовал, что его клонит ко сну. Он пошёл в душ. Тёплая вода стекала по молодому телу, унося с собой усталость и напряжение дня. Федя стоял под душем и слушал музыку воды.

— Ну красавчик, мальчик, — голос Инны бесцеремонно выдернул Фёдора из нирваны.

— Ты что!? — крикнул он, увидев в шаге от себя жену брата.

Инна улыбалась и шевелила губами, словно говоря что-то внутрь себя. Она накрутила на палец локон своих волос и засмеялась.

Фёдор прикрыл руками достоинство. В смятении он не знал, как поступить. Попытался захлопнуть дверцу душевой кабины, но она как назло заела и не слушалась. А Инна продолжала бессовестно разглядывать крепкое молодое тело.

— Инна, уйди! — просил Фёдор. — Я…я…

— Ну что ты заикаешься, — голос Инны стал мягким и с придыханием. — Я тебя не укушу. Просто ты так красив, что я не могу оторвать глаз, — она опять засмеялась. — А ты трусишка.

Инна сбросила туфли и прямо в вечернем костюме шагнула в душевую кабину. Фёдор задрожал от прикосновения к своей груди горячей женской руки. Он никогда этого чувства не испытывал. Не то что не испытывал, даже не имел в мыслях.

— Не бойся, дурачок, — шептала Инна на ухо Фёдору.

Фёдор почувствовал от Инны запах спиртного. Инна провела языком по мокрой шее молодого человека. Потом её рука скользнула вниз, прошлась по талии и остановилась на ягодице. Это ввергло Фёдора в шок, но только на мгновение. Необъяснимо почему, но он перестал трястись, плечи его расправились, руки стали твёрдыми и крепкими. Федя медленно приподнял голову, чтобы не встречаться с бесстыжими глазами Инны, резким движением схватил женщину правой рукой за волосы и рванул. Инна вскрикнула от боли.

— Ты дебил, что ли?! Мне больно!

— Инна, уйди, — твёрдо произнёс Федя. — Пожалуйста, уйди.

Это поведение Фёдора не столько отрезвило Инну, сколько разозлило. Как мог этот недоносок пренебречь ей, такой красавицей, да ещё и пылающей от сумасшедшего желания. Инна выскочила из кабины. С её намокшего костюма стекали струйки воды на кафель. Она быстро справилась со смятением и, расстегнув жакет, сбросила его на пол. Теперь Инна стояла перед Фёдором в бюстгальтере. Она хотела видеть реакцию молодого мужчины. Но реакции не было. Тогда женщина взяла с полки полотенце и бросила его парню.

— Прикройся, импотент.

Она хотела обидеть, задеть мужское самолюбие младшего Идемского, но вместо этого вызвала у Фёдора отвращение к себе. Он выключил воду, прикрылся полотенцем и спокойно сказал.

— Я расскажу брату.

— Ха! — Инна задрала голову и натужно захохотала. — Что ты расскажешь? Как приставал ко мне? Как хотел трахнуть меня в душе? Дурак! Ты, Федя, сопляк. Ты не понимаешь, как устроена жизнь. Ты же инфантильный. Без Алекса — ноль. Ноль, — она сложила большой и указательный пальцы. — Видишь? Ноль. Поэтому заткнись, импотент.

Как только ты вякнешь что-нибудь Алексу, сразу сильно пожалеешь. Не усложняй себе жизнь, дурень!

Инна подняла жакет, туфли и вышла из ванной. Фёдор ещё постоял минуту-две, потом оделся и вышел. Он думал, что Инна ушла, но нет. Она сидела на диване в трусах и лифчике. В руках у Инны был тумблер с виски. Женщина принципиально не смотрела на Фёдора. Это поведение Инны не давало Фёдору выбора. Он натянул джинсы, футболку и пошёл к двери. Фёдор не мог оставаться в номере вместе с женой брата. Он попросту боялся её пьяных выходок.

— Не забудь, малахольный, — бросила вслед Фёдору Инна, — будешь трепаться — пожалеешь.

Фёдор не ответил, он вышел из номера и столкнулся нос к носу с Тимофеем. Тимофей понимал что происходит. Он не мог не впустить Инну в номер, и опасался сообщить об этом Алексу. Поэтому решил — будь что будет. Это родственники, как-нибудь сами разберутся.

— Всё нормально? — осторожно спросил Тимофей.

Фёдор растерялся. А что он мог ответить? Нормальным то, что произошло в ванной никак назвать нельзя. Вместо ответа Федя пожал плечами.

— Я вас понимаю, Фёдор Георгиевич, — сочувственно сказал Тимофей. Он всегда обращался к братьям по имени-отчеству. Такое воспитание. Кстати, Инну тоже всегда называл Инна Михайловна. — Позвонить Александру Георгиевичу?

— Не надо, — немного испуганно произнёс Фёдор. — Не надо ему звонить. Я посижу в холле. Когда она уйдёт, позови меня.

Инна вышла из номера Феди в махровом гостиничном халате. В руке она держала свой намокший костюм. Инна зыркнула на Тимофея, чуть вздёрнула верхнюю губу и растопырила ноздри симпатичного женского носика. Если бы у Инны были клыки, как у овчарки, оскалила бы их и зарычала.

— Что уставился? — грубо прошипела Инна. — Да, я выпила. Да, я пьяная. Имею права. Понял?!

Тимофей кивнул, не меняя выражения лица.

— То-то! Ты меня не видел.

С этими словами Инна пошла по коридору и через несколько секунд скрылась в номере Алекса, а Фёдор вернулся в номер и до глубокой ночи не мог уснуть.

С того дня Федя старался не оставаться с Инной наедине и держался от жёнушки брата подальше. Инна чувствовала это и злилась. Она затаила сильную обиду на молодого Идемского. Он обидел её, практически унизил своим отказом. Инна Идемская, дочь крупного банкира, не привыкла к такому обращению. Ей хватало Алекса, с его грубой мужской силой и природным хамством. Но Алекс законный муж, к тому же любимчик её папы, с этим приходилось считаться.

Остальные особи мужского пола, не имели права унижать Инну отказами. Если Инна положила на кого-нибудь глаз — всё, этот мужчина приговорён. Она своего добивалась. Знал об этом Алекс или нет, Инна не задумывалась. А что, он ведь не на ней женился. Он женился на её деньгах. Вернее, на деньгах папы. А Инна шла, так сказать, в нагрузку, как приложение к договору. О какой любви в семье старшего Идемского можно было говорить? Нет никакой любви, есть правильный расчёт. Удобное сосуществование. Алекс устраивал Инну как муж с хорошим положением в обществе. Популярный, известный, уважаемый. Устраивал её папу, как эффективный менеджер. Он умело вкладывал деньги и ещё ни разу не прогорел. А Инна была для Алекса богатым аксессуаром, как дорогая машина или эксклюзивные часы. Дочь банкира Абрамова — лучший рекламный слоган. Все довольны, всех всё устраивает. Вернее сказать, устраивало до некоторых пор.

Фёдор от этих перипетий был далёк. Он жил в мире музыки, пахал, получал от творчества настоящее удовольствие, и тем оставался счастлив. Хотел только одного, чтобы никто не мешал, не пытался выдернуть Фёдора из зоны комфорта. В тот вечер в гостинице Инна сделала это нагло и грубо. А теперь, сидя в машине, она, чувствуя свою безнаказанность, изощрённо мстила младшему Идемскому.

Алекс какое-то время раздумывал над просьбой брата, потом наклонился и, тронув за плечо Тимофея, сказал:

— Тим, припаркуйся где-нибудь.

Тимофей кивнул и начал присматривать удобное место для остановки. Просочившись сквозь плотный поток автомобилей, Тимофей остановил «Альфард» у тротуара. Алекс повернулся к Инне.

— На выход, дорогая, — сказал он жене.

— Не поняла! — Инна широко раскрыла глаза и скривила губы. — Это ты мне?

— Тебе, тебе.

— Я никуда не пойду, — Инна сложила руки на груди и отвернулась от Алекса.

— Не заставляй выкидывать тебя как сраную болонку, — голос Алекса был твёрд, а глаза налились кровью.

Инна знала, что это не шутка. Алекс на самом деле выкинет её из машины. Он хозяин своего слова. Только почему она должна выходить в центре Москвы и ехать домой на такси. Почему муж выбирает брата, а не её. Она тоже хочет присутствовать на встрече с Тимуром. Тимур Исаакович должен её видеть, разглядеть. А вдруг когда-нибудь придётся воспользоваться знакомством с телемагнатом.

Инна протестовала внутри, но кому здесь интересен её протест. Она решила попробовать умиротворить Алекса.

— Ну хорошо, — пожав плечами замурлыкала Инна, — я дура. Вела себя глупо. Ну прости, прости дорогой. Я всё поняла.

Первый шар мимо лузы.

— В следующий раз будешь думать. На выход, — Алекс оставался непреклонен.

— Ну, Аль! — Инна выпятила как ребёнок вперёд губы и часто заморгала густыми ресницами. — Я же попросила прощения. Федя, ты прости меня, сглупила.

Алекс посмотрел на брата. Фёдор прикрыл глаза и едва заметно кивнул. Это означало, что ситуация возвращается в статус-кво. От Инны не ускользнул этот разрешительный жест сопляка. Она отметила это. Она обязательно найдёт случай припомнить и отомстить. А пока пусть думают, что они победители.

— Поехали, Тим! — приказал Алекс и откинулся на спинку кресла.

Встреча с Тимуром сулила успех. Алекс почувствовал прибыль. Инна не испортила обедню, достойно сыграла роль жены продюсера. Микс скромности и благолепия. Фёдор держался все полтора часа. Он ничего не играл, никого из себя не строил, оставался самим собой. Немного отчуждён, немногословен, словом, самый что ни на есть молодой гений. Он не вникает в дела продюсеров и телевизионщиков, он думает о музыке. Коммерческая суета это не про Фёдора Идемского. Музыкант всё равно не понимал, о чём там договорился брат с Димаровым, и радовался скорому возвращению домой.

Жили братья Идемские в ближнем Подмосковье. До дома добираться пришлось долго. Вечерние пробки съедали часть жизни. Несколько лет назад Алекс купил участок рядом с живописным озером. Построил два дома. Один для себя с Инной, в классическом стиле, с белоснежной колоннадой и большими окнами. Пришлось терпеть архитектурные излишества ради соседей из московской элитной тусовки и чиновников немелкого уровня. Это тоже своеобразная часть бизнеса. Не Алекс выдумал эти правила, и менять их не его дело.

Второй дом для Фёдора. Небольшой и уютный, построенный ближе к воде и скрытый от посторонних глаз. Там всё устроено так, чтобы Фёдор мог работать. Студия звукозаписи занимала большую часть первого этажа. Сюда, кроме Алекса и нескольких музыкантов, не пускали никого. После случая в гостинице и Инна сюда не приходила. Но этот вечер стал исключением.

Инна видела через окно спальни, что Фёдор не спит. В студии горел свет. Она помнила, что Алекс сегодня отпустил Светлану, кухарку и по совместительству домработницу. Только Светлана ходила в дом Фёдора и часто по вечерам носила ему вкусняшки собственного приготовления. Инна спустилась в столовую, заглянула в холодильник. Так и есть, несколько свежих пирожных стояло на полке. У коварной женщины созрел план.

Алекс сидел в гостиной на диване, обложенный кучей бумаг.

— Аль, — обратилась к мужу Инна, — ты не устал? Сварить кофе?

— Свари, — ответил Алекс, не отрываясь от документов.

Инна принесла мужу кофе, поставила на столик рядом с диваном.

— Там Света приготовила для Феди пирожные, — как бы невзначай сказала Инна. — Позвони ему. Пусть заберёт.

— Какая материнская забота, — с откровенным стёбом произнёс Алекс.

— Ну вот, хотела как лучше, — Инна продолжала играть роль покорной супруги. — Я спать.

Инна стала подниматься по лестнице на второй этаж. С первого захода её план не сработал. Сейчас она поднимется и подумает, как поступить дальше. Уж очень ей хотелось поставить жирную точку в разборках с Алексом и Федей именно сегодня.

— Звонить не буду, — внезапно сказал Алекс. — Если нетрудно, отнеси ему сама. Только не отвлекай братишку.

Инна остановилась на полпути, сделала вид, что раздумывает, затем, не говоря ни слова, спустилась в столовую.

Дверь в доме Фёдора оказалась открыта. Инна вошла и остановилась в прихожей.

— Федя! — негромко окликнула хозяина женщина.

Видимо, Фёдор не слышал. Она прошла через маленькую гостиную и открыла дверь в студию. Фёдор сидел за инструментом. Он что-то наигрывал и тут же делал наброски в нотной тетради. Композитор не слышал, как вошла Инна. Женщина подошла к Фёдору и тронула его за плечо. Федя вздрогнул от неожиданности. Увидев рядом Инну, он засмущался, и щёки парня залил багровый румянец.

— Не бойся, Федя, — с улыбкой сказала Инна. — Вот.

Она поставила на столик тарелку с пирожными.

— Чай тебе сделать?

Появление Инны стало настолько неожиданным, что Фёдор растерялся.

— Понятно, — сделала вывод женщина, — юноша в ступоре. Да расслабься ты. Меня Алекс послал. Светы сегодня нет, я милостиво согласилась побыть прислугой. — Инна громко рассмеялась. — Господи, ты сейчас думаешь: что эта коза мелет? Инна — прислуга. В страшном сне такое не приснится.

В мгновение лицо Инны стало серьёзным, даже злым. Она присела на край стола и вонзила жёсткий взгляд в Фёдора.

— Я никогда не буду прислугой. Лучше в петлю, — голос звучал глухо и с леденящей хрипотцой, — никогда Инна, дочь Абрамова, не позволит использовать себя. А знаешь почему? А потому что я сама распоряжаюсь своей жизнью. Чего про тебя Федя, не скажешь.

— Зачем ты пришла? — спросил Фёдор.

— Зачем? Пришла тебя предупредить. Ты наивный бестолковый пацан. Ты даже не понял, о чём сегодня говорили твой брат и Тимур. Ты даже не понимаешь, что Алекс тебя продал. Как вещицу, которая пишет хорошую музыку.

— Я всё слышал. Ты врёшь, — возразил Федя. — Такого разговора не было.

— Ты придурок, Федя. Твой братец использует тебя. Как болванчика использует.

— Он мой брат.

— А что, брат не может быть сволочью?

— Я не хочу об этом говорить. Я пишу музыку, и больше ни о чём не думаю. Алекс помогает мне. Что не так?

Инна отклеилась от стола, подошла ближе к Фёдору, посмотрела несколько секунд ему в глаза, наклонилась к уху и тихо произнесла:

— Ничего. Придёт время — поймёшь.

Она видела в глазах младшего брата смятение. Ядовитая капля её змеиной сущности попала в цель.

— Заешь сладеньким, — ехидно улыбаясь, добавила Инна, хихикнула и ушла.

Настроение у Инны поднялось. Первый акт сыгран. Теперь надо заставить Алекса задуматься над отношениями с братом. Это задачка попроще, чем заставить Фёдора усомниться в порядочности старшего брата. Малейшее зерно раздора Инна фиксировала как хороший регистратор. Она помнила, на первый взгляд, незначительный скандальчик между Идемскими перед последним гастрольным туром.

Инна вернулась в свой дом и, проходя мимо мужа, как бы между делом бросила:

— А твой Федя взрослеет.

— Не понял! Это ты к чему?

Инна опустилась в кресло напротив мужа.

— К тому, что скоро он начнёт задавать тебе вопросы, — пояснила Инна. — Неудобные вопросы.

— Ты что-то мутишь, дорогая? — Алекс отложил бумаги в сторону. — Я слишком хорошо тебя знаю. Эту фразу ты не просто так ляпнула. О чём вы с ним говорили?

— Ага! — Инна забросила ногу на ногу и улыбнулась с хитринкой. — Я тоже тебя очень хорошо знаю. Ты ведь об этом не сейчас задумался. Признайся.

— О чём вы говорили? — настаивал Алекс.

— Ни о чём.

— Тогда чего ты мне мозг лохматишь?

— Фу! Какой ты грубый. Я, между прочим, женщина.

— И что?

— А то, что я чувствую то, чего ты почувствовать не можешь. Поверь, скоро Федя захочет самостоятельности. Ещё немного и в его жизни появится девушка или женщина. Природа, никуда не денешься. И вот тогда братишка встанет перед выбором. А он встанет перед выбором, к бабке не ходи. А что если выбор будет не в твою пользу?

Алекс встал, подошёл к большому стеклянному серванту, взял из бара бутылку виски и два тумблера. Поставил стаканы на столик и разлил напиток. Подняв свой, сделал глоток. Инна не отказалась, не тот случай. Она дьявольски была собой довольна. Алекс заглотил наживку. Теперь он будет всегда держать в голове придуманную ей информацию. Инна этого и добивалась. Когда между Алексом и Федей пробежит кошка, у Инны будет шикарный шанс показать свою незаменимость. Она уверена в том, что сможет решить проблему братьев. И тогда статус её изменится. Главное, чтобы ни тот, ни другой не поняли, что это она заварила такой крутой кипяток, и она же будет его остужать.

Инна не спускала глаз с мужа. Она пыталась прочитать его мысли по лёгким движениям головы, рук, по направлению взгляда. Алекс думал. Он цедил виски маленькими глотками. И тут ядовитое жало Инны попало в цель. Дело сделано, она посчитала себя победителем этого вечера.

— Вспомни, — добавила Инна масла в огонь, — как он не хотел ехать в последний тур. Куда он там собирался поехать от нас отдохнуть? В тундру или в тайгу, как у них это называется?

— Это чепуха! Каприз. У творческих людей такое бывает.

— Как знаешь.

— А вот о женщине я как-то не думал. Тут ты права. Появится какая-нибудь лярва и начнутся большие и маленькие проблемы. Что с этим делать?

Инна одним большим глотком допила виски, встала, ткнула себя пальцем в грудь и сказала:

— Со мной дружить.

После этих слов она поставила бокал на столик и пошла к лестнице. Алекс смотрел ей вслед. Её округлые бёдра, обтянутые джинсами, красиво перекатывались в такт шагу.

Инна поднялась на несколько ступеней, остановилась и повернулась к мужу.

— Раз такая пьянка, ещё одну вещь тебе скажу. Твой Генрих мне не нравится.

— Поясни.

— Противный немец и слишком правильный. Я бы его уволила.

— Он хороший юрист и папин друг.

— Надеюсь, ты меня услышал.

Не дожидаясь ответа, Инна ушла в спальню.

Алекс остался наедине с бокалом виски. А Инна в чём-то права. То, что брат требует время побыть в одиночестве, это совершенно нормально. Если не дать ему отдушину он очень быстро выгорит. Алек не раз слышал о таких случаях в среде композиторов, певцов, писателей и сценаристов. Этим натурам нужна подпитка. Свежий ветер, уединение, хорошие эмоции, а иногда и сумасшедшая любовь. Вот этого последнего Алекс стал бояться. Нельзя пускать на самотёк личную жизнь брата. Контроль и ещё раз контроль. А вот зачем она ляпнула про Генриха? Чем ей не нравится Денг? Наверное, осёк Инну по какому-нибудь поводу, корону ей поправил. Он может. Не зря папа говорил, что Денг не милует женский пол. Живёт один. Так и не женился.

Однако выпад Инны в сторону юриста компании Алекса не волновал. Его волновал взрослеющий брат. Алекс нашёл среди кипы бумаг свой телефон и набрал номер.

— Алекс, ты вспомнил старого друга? — услышал Идемский голос Француза. — Нет, дай угадаю. Тебе от меня что-то надо! Не думай отбрёхиваться.

— Привет, Французик, — ответил Алекс, дослушав спич старого дружка.

Алекс и Француз знакомы с девятого класса школы. Француз — это кличка, потому что фамилия друга Дантез. И папа друга на самом деле был французом. По какой причине ещё в советское время он бежал из Франции с русской женой и сыном в СССР, никто так и не знает. Вот тогда Артур Дантез и пришёл учиться в девятый класс сто шестидесятой школы Москвы. Мгновенно получил кличку Француз и также мгновенно сдружился с Сашкой Идемским. Они очень похожи своей энергетикой, хваткой, фантазией и смелостью.

— Как дела на сутенёрском фронте? — пошутил Алекс.

— Глянь, как опустил! Могу ответить тем же. Как продаётся дешёвый шансон?

— Один-один, — рассмеялся Алекс.

— То-то! Не будешь обзывать моё агентство борделем. Понял?

— Понял. Разминка закончена, теперь к делу. Завтра есть часок? Поговорить надо.

— Найдём. После трёх устроит?

— Идёт!