134-я

Андрей Титов

Жизнь скручивается в жестокий водоворот и пытает вопросами, на которые едва ли найдется правильный ответ. Любимый муж и двое сыновей, счастливая семья. Или ловкая и бессовестная игра в одни ворота? Крушение всех жизненных основ. Или начало новой жизни с чистого листа? Ради чего мы отрекаемся от себя, на что идем во имя любви, что готовы сделать ради денег? Автор поднимает непростые вопросы, которые мы не задаем себе до тех пор, пока что-то не случится…

Глава 4. Начало семейной жизни

После свадьбы Миша и Светлана зажили, что называется, душа в душу. Им не пришлось, как многим другим молодоженам, ютиться по общагам или стеснять своим присутствием родителей. Расстаралась опять-таки бабушка Миши. За две недели она провернула фантастически ловкую операцию: продала свою трехкомнатную квартиру и приобрела две двушки, благо к тому времени уже появились риелторские агентства. Поэтому Света с Михаилом сразу поселились отдельно, а это лучший старт для молодой семьи.

Давно уже доказано на практике, что даже из самых лучших побуждений родственники не должны указывать молодым, как им строить свою жизнь. Теща, воспитывающая зятя, или свекровь, упрекающая невестку, мгновенно уничтожит романтическую ауру любви. Да, возможно, юной паре будет тяжело самостоятельно налаживать быт, но лучше уж бороться с трудностями, чем зависеть от чужих взглядов и мнений.

Миша и Света прекрасно обходились без чьих бы то ни было наставлений. Они сами сделали в своей квартире нехитрый ремонт: поменяли обои на стенах, покрасили полы, наклеили кафель в ванной. Когда двое любят друг друга, им интересно даже устанавливать унитаз, лишь бы делать это вместе!

— Везет же Светке! — завидовали подруги в педучилище. — И замуж вышла удачно, и сразу отдельная квартира…

Но больше всего девчонок поражало, что Миша каждый день встречал жену после занятий. И всегда у него был припасен для нее какой-нибудь приятный сюрприз — то букетик цветов, то шоколадка, то воздушный шарик. Света со смехом бросалась к нему, целовала, не смущаясь посторонних взглядов. И они уходили вместе, держась за руки.

— Ну прямо как во французском кино! — посмеивались однокурсницы.

Конечно, вы можете спросить: на что жили два студента?

Сначала Миша собирался бросить вуз и пойти работать. Он говорил, что обязан кормить семью, тем более что в ней вскоре ожидалось пополнение. Но родители с обеих сторон возмутились.

— Вот получишь диплом инженера, тогда и работай на здоровье! — сказала Мишина мама. — А пока мы вас прокормим, слава богу, не нищие.

Было условлено, что родители Светы дают пятьсот рублей в месяц, а всё остальное — родители и бабушка Миши. Под остальным подразумевалось питание, одежда, обувь. Ну и ко всему этому еще добавлялась стипендия.

— Директор училища сказал, что перед декретным отпуском меня устроят на работу в какую-нибудь школу, — сообщила Света. — Чисто формально, чтобы я получила декрет. А может, я и на работу туда выйду, после того как малыш подрастет.

Миша ворчал, что ему стыдно сидеть на шее у предков. Он мужик и должен зарабатывать сам! Но на самом деле была и другая причина: он просто не горел желанием учиться. В вуз его пропихнула бабушка, благо в ректорате были связи. Но учиться-то приходилось самому: корпеть над высшей математикой, конспектировать технические статьи, переводить тексты с английского и, что ужаснее всего, делать чертежи.

Черчение стало первой каплей дегтя в медовой бочке любви. Отношения с рейсфедерами и тушью у Миши никак не складывались. Он всеми вечерами возился, вычерчивая планы зданий и помещений. Делал сотню ошибок, исправлял, рвал испорченные чертежи и начинал всё сначала…

— Ну давай я тебе помогу! — предлагала Света.

Но и у нее получалось ничуть не лучше. Неспособная к черчению подобралась парочка, что поделаешь.

Окончательно измучившись, молодые шли на балкон ужинать. Света подавала жареную картошку с румяной корочкой, горячие котлеты, свежий салат. В отличие от многих девушек, которые выходят замуж совершенно не подготовленными к семейной жизни, с готовкой ей мучиться не приходилось. Мать с двенадцати лет учила Свету кулинарии, считая, что для девчонки это умение важнее, чем хорошие оценки в школе.

— Нравится? — спрашивала Света, глядя, как Миша уплетает ее шедевры за обе щеки.

— Обалденно! — восклицал он. — Ты мой личный шеф-повар!

Он тянулся через маленький столик, целовал свою юную жену, и она с восторгом принимала поцелуи. Они настолько увлекались этим десертом, что забывали перебраться в спальню.

— Энта парочка со второго этажа, ну совсем бесстыжие! — восклицали соседские бабульки на лавках. — У самой пузо на нос лезет, а она всё обнимается!

Света была на шестом месяце — время, когда любая беременная женщина становится необычайно красивой. Живот у нее, вопреки комментариям бабок, был небольшой. Зато грудь поднялась, соблазнительно натягивая ткань тонких платьиц, кожа стала белоснежной, губы — пухлыми и алыми, как спелая клубника. Мог ли Мишка устоять перед этой роскошью? А Света и не думала отказывать мужу в близости. Наоборот, в ней только сейчас проснулась настоящая женская чувственность.

Может, во всем были виноваты гормоны. Или природа. Стоял конец весны, ароматы сирени кружили голову. Ну какие, к черту, чертежи при таких обстоятельствах?!

— Знаешь, Светик, я, наверное, брошу вуз, — сказал Миша в один из вечеров.

Они только что сели за ужин, но вместо того, чтобы с аппетитом наброситься на жаркое из курицы, молодой муж сидел понурый. Света даже удивилась: никогда прежде она не видела своего жизнерадостного Мишку таким.

— Почему? — спросила она. — Неужели из-за черчения?

— Да, из-за него! — озлобленно выкрикнул Михаил. — Парфёныч меня совсем загнобил! Открытым текстом говорит: мол, я тебя до сессии не допущу!

Парфёныч, а точнее Николай Иванович Парфёнов, был преподавателем черчения. При упоминании его имени трепетали даже те, кто окончил вуз лет двадцать назад. Он придирался к малейшей неточности в студенческих работах, заставлял переделывать их по многу раз. А на особо неряшливых чертежах размашисто рисовал поросенка или крокодильчика.

— Он у меня ни одного чертежа не принял. Заново переделывать уже сил нет, — мрачно продолжал изливать душу Мишка. — И зачем мне всё это? Я не хочу быть инженером.

— Подожди, Миш, — перебила его Света. — Ну зачем сразу бросать? Жалко… Уже два года отучился. Может, найдем кого-нибудь, кто сделает тебе эти треклятые чертежи?

— Где ж ты такого найдешь? — горько усмехнулся Мишка. — У нас не всякий старшекурсник с ними справляется!

Но Светлана уговорила его повременить. Она обзвонила подруг, поспрашивала в своем училище, подергала родителей. И — о чудо! — нужный человек нашелся.

По соседству в котельной работал неряшливый, вечно пьяненький мужичок по прозвищу Лёха-Эйнштейн. В прошлом блестящий ученый из Новосибирского академгородка, он пережил какую-то личную драму и, как это часто бывает, с горя спился. Теперь Эйнштейн работал в котельной и одновременно делал по сходной цене — две бутылки водки — контрольные по математике, физике и разным техническим дисциплинам.

В тот же вечер Света отнесла Эйнштейну всё, что требовалось: задания, бумагу, инструменты и гонорар. Через сутки были готовы семь чертежей, к которым не придрался бы даже вредный Парфёныч. Мишку допустили к сессии, и он мог немного расслабиться.

Света сдала сессию немного раньше и справилась с ней без особых проблем. А потом ее, как и обещали, устроили на работу в ближайшую школу, и она даже успела немного поработать там, надзирая за школьниками во время летней практики. Мишка же усердно готовился к экзаменам. Целыми днями читал, зубрил. Иногда даже ночами сидел над книгой.

Каково же было удивление молодой жены, когда с очередного экзамена Миша домой не вернулся. Стрелки часов показывали одиннадцать вечера, а его всё не было. Света обзвонила всю родню, друзей и, уже отчаявшись, ревела в спальне.

Наконец в дверь позвонили. Света со всех ног бросилась отпирать и увидела супруга, который с трудом держался на ногах, привалившись к дверному косяку. Рубашка и брюки на нем были все в грязи, из чего со всей очевидностью следовало, что сохранять вертикальное положение по дороге к дому Мишке удавалось нечасто. Вдобавок под глазом красовалась свежая ссадина.

— Что с тобой? — в ужасе вскрикнула Света.

— Всё! — театрально взмахнув в воздухе рукой, воскликнул Мишка. — Финиш! Я завалил математику!

В лицо Светлане ударил резкий запах спиртного.

— Ты что, напился, что ли? — спросила она.

— Извини, так получилось… — Он неуклюже перевалился через порог. — Сильно расстроился… Вот и выпил с ребятами…

Он покачнулся и едва не упал, но Света вовремя подставила плечо и с трудом доволокла обмякшее тело мужа до спальни.

— Ну зачем ты так, Миш? — умоляюще спрашивала она, стаскивая с него ботинки. — Наверное, еще можно что-нибудь сделать. Не могут же из-за одного экзамена отчислить! Ну, назначат пересдачу…

Но Мишка уже не слышал. Он храпел так громко, что Свете пришлось ночевать в гостиной. Заснуть долго не удавалось: она была взбудоражена произошедшим, из головы не выходила Мишкина проблема. Света ворочалась с боку на бок на неудобном диване, так что даже ребенок начал недовольно толкаться.

— Тише, тише, — поглаживая живот, уговаривала Света, — не волнуйся! Я что-нибудь придумаю!

Проснувшись ни свет ни заря, она тут же позвонила Мишкиной бабушке. Обращаться к ней не хотелось: хоть эта «влиятельная особа» никогда не сказала Свете ни единого плохого слова, девушка подспудно чувствовала, что та ее совсем не любит. Однако выхода не было.

— Здравствуйте! Извините, что так рано, — робко начала она, — но у Миши большие неприятности в институте…

Бабушка, не откладывая проблему в долгий ящик, позвонила ректору, с которым была на короткой ноге. Он, как выражалась бабушка, постоянно отоваривался на ее базе. К тому времени Советский Союз рухнул, но бабушка, обладавшая врожденными задатками бизнесвумен, без труда влилась в новую жизнь. Она приватизировала базу, сохранила часть прежних поставщиков и быстро нашла новых, увеличив тем самым и прибыль, и собственное влияние.

Однако в беседе с ректором вскрылись весьма неприятные вещи. Оказалось, что Миша провалил не один, а три экзамена подряд. О первых двух неудачах он просто никому не сказал, надеясь, что хотя бы в третий раз ему наконец повезет. Две пересдачи еще допускались. Третий провал означал отчисление. Тем не менее благодаря бабушке Мишу оставили-таки в вузе, хоть и перевели на заочное отделение.

— Если хорошо сдаст зимнюю сессию, восстановим на очном, — пообещал ректор.

Он дал это обещание с легким сердцем, понимая, что вряд ли у этого парня хватит усидчивости, чтобы заниматься самостоятельно. Вузовские преподаватели давно высказывались по поводу того, как он вообще ухитрился поступить. Явно не математического склада ума, да и ведет себя нагловато. Что называется, разбалованный мажор.

Миша, кажется, был даже рад такому повороту.

— Знаешь, что ни делается, всё к лучшему, — сказал он Свете. — Теперь я смогу устроиться на работу, и у нас будут собственные деньги!

Конечно, открывающиеся перед Михаилом перспективы трудоустройства не особенно впечатляли. Без образования и квалификации можно было устроиться только на рабочую специальность. Но тут снова пришла на выручку семья: Мишкин отец взял его в автосервис, который три года назад стал его собственностью.

В августе родился Вовка.

— Ребеночек крепкий, — констатировала пожилая докторша. — Да и мамочка молодец! С первого дня на ноги встала!

Первый месяц жизни Вовки был, наверное, самым счастливым в истории молодой семьи. Миша и Света вдвоем ухаживали за малышом, вместе купали его, вместе гуляли с коляской. Приходя с работы вечером, новоиспеченный отец сам стирал пеленки, благо родственники подарили стиральную машину. В этом же месяце он гордо вручил жене свою первую зарплату — триста рублей.

— Мало, конечно! Но я ведь пока ученик. Через пару месяцев будет раза в два побольше.

Но до этого счастливого момента не дошло. Миша крепко повздорил с отцом, хлопнул дверью и ушел с работы. Света не знала точно, что между ними произошло. Муж лишь обмолвился, что отец постоянно к нему придирался, не давал времени на обед и перекуры. Но несколько дней подряд после инцидента отец звонил Мише, и в разговоре с ним тот непременно срывался на крик:

— Ты раба из меня хотел сделать? Мальчика на побегушках? Не получится, понятно?!

Как-то свекор позвонил, когда Миши не было дома. Светлана взяла трубку и услышала его извиняющийся голос:

— Светочка, это ты? Как хорошо, я давно хочу с тобой поговорить…

И он рассказал, из-за чего вышел конфликт. Миша работал, как говорится, лишь бы отвязаться: каждые полчаса уходил курить, от сложных заданий под разными предлогами отказывался. «Я еще не знаю, как это делать», — говорил он. Или даже: «Неохота руки пачкать». Механики не хотели работать с ним в паре и везти весь воз.

— Понимаешь, я сделал ему замечание, а он сразу в бутылку полез. Ты бы поговорила с ним, детка. Ведь это наш семейный бизнес. Со временем он перейдет к Мише. Ему надо вникать во все детали, а не отлынивать…

Света пообещала повлиять на мужа. Но едва она завела об этом речь, тот просто взбеленился:

— Ты что, ему веришь, а не мне? Он унижает меня, разговаривает, как с сопливым мальчишкой, при своих работягах. Да сдался мне его бизнес! Я свой открою, если захочу!

Света даже не подозревала, что ее муж может быть таким упрямым…

Однако это было не простое упрямство. Просто Михаил впервые столкнулся с тем, что в жизни приходится делать над собой усилия. Так уж он привык с детства: всё, что хотелось, давалось ему легко и быстро. Одежда, развлечения, школьные оценки… Даже любовь доставалась без всяких препятствий. И вот теперь нужно было работать, а это Михаилу совсем не нравилось…

К отцу он так и не вернулся. Решил взять паузу, чтобы решить, чем хочет заниматься дальше. Заодно готовился к осенней сессии.

— Пока он будет раздумывать, его в армию загребут, — мрачно пророчила мама Светланы, принеся ей очередную «дотацию» — пятьсот рублей.

— Не должны, — испуганно отвечала Света. — У нас ребенок маленький!

— Год исполнится Вовке — и заберут, — качала головой мать.

Света не стала делиться с мужем своими тревогами, но втайне переживала, плохо спала ночами, думая, что же делать. Как она будет жить одна с грудным малышом? Сесть на шею родителям совесть не позволяла. Бабушка Миши по-прежнему снабжала их продуктами и одеждой. Но нельзя же всю жизнь надеяться на родственников!

Как будто услышав эти испуганные мысли, судьба послала ей телефонный звонок. Звонила завуч школы, в штате которой числилась Света.

— Здравствуйте, Светлана! Не могли бы вы нас выручить немножко? — добродушно начала завуч.

Оказалось, что в школе тяжело заболела учительница труда у девочек. Ей сделали операцию, после которой придется как минимум три месяца пробыть на больничном. Не могла бы Света поработать на замене?

— А мы вам расписание подгоним так, чтобы уроки были всегда пятые и шестые по счету. Чтобы вам рано не приходить. Ну, два-то часа в день ваш муж сможет посидеть с ребенком?

Света сразу согласилась. Миша тоже не возражал. Наоборот, теперь он был при деле — сидит с ребенком, пока жена на работе. «И ничего позорного в этом нет, — уверенно говорил он друзьям. — В семье должно быть равноправие! На Западе давно такое практикуют».

Зарплата оказалась невысокой, но это были первые деньги, которые Света заработала сама. Она еще не знала, что со временем станет главной кормилицей своей семьи.