Берега Белокамня. Пираты Южных морей

Андрей Смирнов

– Парус прямо по курсу! Свистать всех наверх! Шевелитесь, ленивые каракатицы, якорь вам всем в гузно! Ар-р-р! Сейчас пойдём на абордаж! Где наш маг?! Что?! Как это – выпал за борт во время шторма?! Боцмана сюда, живо! Что значит – остался на берегу?! А квартирмейстер? Ещё не оклемался после вчерашнего?! Боги, скажите, что с капитаном всё в порядке, умоляю!

© Андрей Викторович Смирнов, 2016

ISBN 978-5-4483-2585-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

— Ты где пропадал целую неделю, паразит ты эдакий?! Мы уже думали, что тебя забрала Дыра!

— Ну ма-ам! Я же говорил, я нашёл себе работу и…

— Ты записался в бандиты?!

— Конечно же нет, папа! Как ты мог подумать?! Это честный труд!

— И что же это за работа, где платят столько золота, а?! Может быть пригласишь своего отца к себе на работу? Я тоже не прочь столько получать!

— Нет, я же вам уже говорил! Нам не нужно пополнение.

— Так куда ты устроился, сын?

— На корабль, юнгой. Потом стану матросом…

— Боги! Мой мальчик подался в контрабандисты! Вот откуда все эти деньги, да?!

— Сынок?!

— Нет-нет, я не контрабандист!

— Тогда пират?!

— Ни в коем случае!

— Военный?

— Купеческое судно, мама. Каботажный барк Нимфа. Успокойтесь вы все!

— Как мы можем быть спокойны, когда нашего старшего сына всегда будут окружать подобные гадости? Навроде пиратов с их абордажами, портовых девок, выпивки и разнузданных попоек на берегу, и всяких морских ужасов, типа кракена, сирен, мятежей на борту и чумных судов?! А?! Что ты на это скажешь?!

— Ничего из этого мы не видим и в помине, ведь мы плаваем на каботажном судне, не выходя в открытое море. Возим себе древесину по реке да вдоль побережья, и всего делов! Никаких пиратов — маршруты патрулируются. Никакого пьянства, девок и прочих ужасов, успокойтесь! Да скорее гигантская тварь вылезет из моря, напав на Белокамень, в котором будет бушевать мор и греметь взрывы, чем со мной случится что-то плохое…

Из разговора непутёвого сына со своими родителями по поводу длительного отсутствия дома…

Глава 1

— Парус по левому борту! — этот клич с верхушки мачты переполошил весь экипаж, который тут же поспешил к фальшборту, чтобы убедиться в этом самостоятельно.

Однако куда им было тягаться по остроте зрения с марсовым, либо с капитаном, который был единственным счастливым обладателем подзорной трубы. И плевать, что этот прибор был с треснувшей линзой, весь поцарапан и даже помят на одном из своих покатых боков — преимущество он давал ощутимое. Естественно, что за первым криком последовал новый, уточняющий направление и приблизительное расстояние, но большая часть экипажа уже и без того поняла, куда следует смотреть.

Виктор сглотнул, покрываясь испариной, ощутив предательскую дрожь в ногах. Вот оно! Боевое крещение, не иначе. И если его товарищи радовались этому известию, как малые дети, то вот ему самому стало страшно. А иначе и быть не могло, ведь этот семнадцатилетний паренёк из бедной семьи, которого все звали не иначе как «Салага», в честь одноимённой мелкой рыбёшки, которая не представляла собой ничего особенного, как и этот молодой человек, который едва влился в команду, и никак ещё не успел себя зарекомендовать. Не бывавший ещё ни в одной серьёзной переделке, Виктор боялся этого дня, как огня, но он был неизбежен. Пираты всегда ищут добычу, и это не обсуждается. Не стал исключением и первый ими встречный корабль, который обнаружился на третьи сутки их плавания. Теперь марсовому и капитану стоит быстро оценить размеры и назначение встречной посудины, а также постараться увидеть знаки различия, которые укажут на принадлежность корабля, поскольку нападать на своих товарищей или военные суда было чревато петлёй или саблей промеж рёбер. Кроме того, следовало оценить шансы их «Пеликана» в возможном бою или преследовании, пока не станет слишком поздно.

И если раньше, перед своим первым плаванием, Виктор думал, что жизнь пирата насыщена приключениями, романтикой и крепким духом товарищества, то теперь ему так не казалось. И ничего ему уже было не нужно, лишь бы только вернуться на далёкий теперь берег целым и невредимым.

— Не бзди, юнга! — подбодрил новичка матрос по прозвищу Скунс. — Прорвёмся!

Почему товарищи по «Пеликану» так прозвали этого пройдоху, становилось понятно сразу же, стоило вам оказаться рядом с этим вонючкой поблизости. Разило от него так, словно он никогда не знавал мочалки и мыла, но даже если остальные пираты и окатывали Скунса водой, чтобы приглушить исходящие от него миазмы, то делали это совершенно напрасно. Когда переставало вонять тело, начинало разить из пасти. Стоило только почистить зубы — давал о себе знать кишечник. Даже когда утихомиривали внутренности различными настоями и отварами — начинали вонять порты и босые пятки. Многие даже шутили на эту тему, что и после смерти Скунсу суждено коптить небо своими ароматами, пока он не превратится в скелет. Так или иначе, терпели задорного вонючку лишь потому, что его участие в абордажных боях повергало множество врагов в смятение, отчего те либо спешили сдаться, либо прыгали за борт, думая, что на них напал один из демонов преисподней. Да, забыли добавить, что и внешний облик этого мужчины был страшен, как сама смерть, поскольку волосы его свалялись в один большой колтун, а сам он был покрыт грязью так основательно, что цвет Скунса был каким угодно, но не человеческим однозначно.

— Кажись, торговец! — выдал, наконец, своё заключение капитан Тодеус, и все пираты радостно взревели. — Курс на сближение! Поднять паруса!

Его команду тотчас продублировали квартирмейстер и боцман, начиная рыком и пинками разгонять матросов по позициям. Виктору удалось избежать подобной участи, поскольку работать с такелажем и парусами ему пока не доверяли. Вместо этого он был на подхвате у всех и ни у кого одновременно. Этакий человек-невидимка. Но сегодня был явно не его день, поскольку тяжёлый взгляд капитана упал на робевшего юнгу.

— Кто таков?! — нахмурился владелец «Пеликана», глядя на растерявшегося молодого человека.

— Виктор, сэр! — жалобно проблеял тот, потея под пронизывающим взором капитана. — Это моё первое плавание, сэр!

— Почему я тебя не помню?

— Меня привёл на борт «Пеликана» ваш квартирмейстер, сэр!

— Понятно! — кивнул капитан, начиная постукивать по ладони подзорной трубой. — Какими навыками владеешь?

— Н-н-н…

— Ты чего блеешь, словно овца перед закланием?! — рассердился Тодеус. — Говори прямо!

— Ничего не умею! — скромно потупил взор Виктор.

— Ясно всё с тобой! — презрительно скривился капитан. — Драться-то ты хоть умеешь?

— Опыт есть, — уже более уверенно кивнул новичок. — Я рос в Дыре.

Тут, вероятно, стоит сделать отступление, дабы поведать вам об этом колоритном месте, известном также под названием трущобы, которые располагались на правом берегу Белокамня. Город этот был разделён надвое широкой рекой, носившей название Полноводная, однако туда пираты заплывали нечасто, предпочитая творить свои тёмные дела вдали от городской стражи и тайной полиции. Для этих целей как нельзя лучше подходил порт Южный, расположенный практически у устья Полноводной, впадавшей в Южное море. Тут правили бал не только государственные служащие, но и Топоры — один из крупнейших преступных кланов города. Но мы с вами отвлеклись.

Итак, Дыра. Население не поддаётся даже приблизительным подсчётам, отчасти потому, что никто подобной целью всерьёз не озадачивался, так и потому, что там проживает огромное число мигрирующих и скрывающихся бездомных, которые попросту могут скрываться при виде любых подозрительных личностей. А те, кто держит перед собой бумаги, как правило, легко попадают в эту категорию. По самым скромным подсчётам население этого рассадника болезней и преступности не менее пяти десятков тысяч разумных (и не очень) существ. Там правят бал две самые большие криминальные группировки города — гильдия Теней и клан Топоров, которые делят трущобы и прочие районы между собой пополам. Первые стараются работать всегда скрытно, а основными видами их деятельности являются воровство, заказные убийства и шантаж, в то время как более прямолинейные Топоры всё привыкли решать грубой силой и нахрапом, прибегая к открытым разбоям и рэкету. Между собой эти две группировки враждовали также часто, как и с законом, поэтому жить в Дыре было крайне опасно. А учитывая тот факт, что более мелких банд, подконтрольных двум главным, тут и вовсе было несколько десятков, то любой поход за продуктами превращался в самый настоящий кошмар. Можно было на грязных улочках лишиться не только своих последних монет, но также и здоровья или даже жизни. Нож, быстрые ноги, крепкие кулаки и угрозы — вот они постоянные спутники любого жителя Дыры. Если ты не умеешь драться, ты должен уметь быстро бегать. Если ты не умеешь ничего из этого, тогда ты должен выглядеть так непрезентабельно, чтобы к тебе попросту побрезговали подходить или даже боялись подцепить от тебя какую-нибудь заразу (хе-хе, Скунс бы там точно прижился). В противном случае до тебя рано или поздно придерутся, ну а что из этого выйдет известно только богам.

— Убивал кого-нибудь? — пытливо спросил капитан Тодеус, продолжая буровить взглядом новичка.

— Приходилось, — кивнул тот несколько несмело, что можно было истолковать по-разному.

Это могло быть и абсолютной ложью, так и боязнью перед законом и новыми товарищами. Не исключался и такой вариант, что жертва умерла и вовсе благодаря роковому стечению обстоятельств, и участия в этом Виктор принимал самое минимальное.

— Ладно, — вздохнул капитан, снова раскладывая свою подзорную трубу. — Посмотрим на тебя в бою. И не смей увиливать, слышишь?! Мне тут дармоеды не нужны!

— Так точно, сэр! — кивнул новоиспечённый пиратский юнга, не знавший, куда ему приткнуться.

— Не стой столбом! — посоветовал ему напоследок Тодеус. — Беги к квартирмейстеру и помоги ему приготовить оружие к бою.

— Будет исполнено! — тут же обрадовался возможностью показать себя Виктор. — Уже бегу!

В этот момент наверху раздался громкий клёкот и хлопанье больших крыльев, и юнгу с капитаном обдало потоками воздуха. Это спустился со своего насеста марсовый — дважды единственное исключение из двуногого экипажа, оказавшееся самой настоящей гарпией — огромной птицей с женской головой и грудью, которая снилась большинству пиратов в страшных снах, поскольку она частично была покрыта жёсткими чёрными перьями. Первым исключением было то, что этот матрос был монстром, а вторым стал пол существа. Несмотря на то, что Марьяна была женщиной (а бывают ли вообще мужчины-гарпии?), домогаться её на судне никто не спешил по многим причинам. Во-первых, большую часть дня и ночи гарпия проводила в своём гнезде на верхушке мачты, исполняя обязанности марсового (вперёдсмотрящего), куда остальным забраться было не так-то просто. Во-вторых, пусть Марьяна и не была отягощена какими-либо одеждами, но возжелать её было крайне тяжело даже в состоянии смертельного алкогольного опьянения, да и сама гарпия могла в любой момент располосовать лицо и брюхо подобному Дон-Жуану в мгновение ока (прецеденты всё же случались). Как-то на спор Аксель и Квентус решили полапать единственную на борту даму за её грудь, отчего один лишился глаза, а второй с тех пор щеголял с жутким собранием шрамов на своём лице.

Вообще, многие капитаны всегда старались затащить к себе в экипаж не только толковых матросов, но и магов с различными монстрами. Выгода от подобного решения была однозначная — чародей мог помочь наполнить паруса воздухом, швырнуть во вражеский корабль молнию или испепелить вражескую абордажную команду, в то время как нестандартные матросы, вроде гарпии или тритонов, могли путешествовать отдельно от судна, выискивая добычу или нападая с тыла, откуда меньше всего жаждут появления врагов.

— Капитан! — слетела гарпия с мачты, усаживаясь на палубу рядом с Тодеусом. — Это купец! Флаги у них красные, скорее всего Восточники. Две мачты, по форме похож на бриг. Судя по посадке — загружен.

— Отлично! — улыбнулся капитан, закручивая свои франтовские усы торчком. — Я тоже так примерно и рассчитал. Следи за ними, Марьяна, и дай знать, если эти узкоглазые обезьяны изменят курс!

Козырнув, гарпия сорвалась с места, спеша вернуться на свой наблюдательный пост, в то время как Виктор стоял, раскрыв рот, наблюдая за происходящим. Юнга впервые видел марсового так близко, да и монстров он раньше толком не наблюдал. Нет, конечно на различных ярмарках, коих в Белокамне было не счесть, от подобных созданий не было отбою, но чтобы поглазеть на них нужны были деньги, которых в семье юноши отродясь не было.

Мать прачка, отец поденщик и грузчик, детей семеро по лавкам, мал мала меньше (Виктор был самым старшим из всей своры ребятни), все хотят есть, а монет нету. Пробовал себя молодой человек в роли грузчика, но едва не слёг с надорванной спиной, разбив часть товара. Благо, удалось тогда вовремя смыться из порта, пока разъярённый подрядчик не успел позвать стражу для ареста. Потом была должность помощника пекаря, но и там Виктор не прижился, поскольку его застукали за кражей готовой продукции. Объяснять, что дома у него целая орава голодных братьев и сестёр было бесполезно — благо, что уши надрали и отпустили с миром, не доводя дела до суда. Также испробовал Виктор себя в роли подмастерья у сапожника, но дело это требовало определённой сноровки и усидчивости, да и платили там мало. А потом молодой человек решил, что честным трудом ему никак не помочь своим родителям в обеспечении их большой семьи. Становиться преступником было страшно по двум причинам. Первая, естественно, носила гордое название «городской суд» и «конкуренты», и неизвестно ещё было, что из этих двух зол будет страшнее. Первые могли не только сгноить тебя на каторге или клеймить, что сломает тебе всю жизнь, но и сразу отнять её на площади для публичных казней. Вторые же долго раздумывать не станут — посадят тебя на ножи, а труп твой бросят в Полноводную, и поминай, как звали. Второй причиной стала боязнь осуждения со стороны родных. Естественно, если бы Виктор вступил в одну из банд Дыры, коих там было в изобилии, отец об этом узнает первым, а этого юноша боялся как огня. Его старик частенько подрабатывал грузчиком в правобережных доках, помогая Топорам таскать контрабанду с судов на склады, поэтому частенько слышал различные криминальные слухи. Да и его сестрёнка Шая, которая побиралась и подворовывала на улицах, могла узнать в одном из разбойников своего брата. Да и мало ли кто мог донести на Виктора со стороны — соседи, друзья, знакомые матери… Поэтому он и решил, что если уж и вставать на скользкую тропку бандитизма, то делать это нужно за пределами родного города, а посему путь на пиратский корабль показался ему тогда самым верным решением, хотя теперь он об этом уже жалел. Завербоваться оказалось делом простым — клан Топоров, который в недалёком прошлом сам вышел из рядов Берегового Братства (как сами себя именовали морские и речные разбойники), поэтому имел необходимые контакты.

В грязной таверне правобережных доков всегда ждала пара скупщиков душ, которые с радостью заключат договор с любым крепким парнем. Так стало и с Виктором, которому за его первое плавание пообещали аж целых два золотых! И это помимо от доли той добычи, которую он получит, если его команде удастся взять приз! Единственное, что насторожило молодого человека, так это стало обещание получить вожделенные монеты уже на борту, а ведь он так рассчитывал что-то оставить своей семье, прежде, чем надолго исчезнет из-под родного крова. Однако не успел он расписаться в бумагах, как его едва ли не силком отправили на телеге с двумя хмурыми молодчиками в сторону Южного порта, где практически сразу же пихнули на отчаливающего «Пеликана», где его принял угрюмый рыжеволосый квартирмейстер со странным именем Оло.

— Ты чего застыл, Салага?! — рявкнул над ухом у задумавшегося юнги разозлившийся Тодеус. — Плетей захотел?! А ну-ка живо дуй к Оло готовить оружие к схватке! И не забудь мне потом напомнить, чтобы я тебе хорошенько врезал!

Вздрогнувший от неожиданности Виктор усердно помчался в сторону каюты северянина (только капитан и офицеры на корабле могли похвастаться подобной роскошью, в то время как обычная матросня довольствовалась гамаками в затхлом трюме), не забыв при этом наступить в ведро с тряпкой, при помощи которых он до этого надраивал палубу до зеркального блеска. Чертыхаясь, юноша поспешил устранить последствия своей оплошности, надеясь, что никто не заметил его промашки. Однако поймать катавшееся на боку ведро оказалось затруднительно, поскольку Пеликан, словно самый настоящий живой организм, пришёл в движение, начиная крениться в одну из сторон — кажется, купец заметил пиратское судно, и поспешил изменить свой курс, но рулевой не спал, чётко отслеживая далёкое пятно на горизонте.

Естественно, что законы физики часто действуют с законами подлости заодно, поэтому ведро поспешило покатиться к самому краю, где такелажники работали с канатами. Пустая посудина им оптимизма не прибавила, поэтому с их стороны послышались маты.

— А ну-ка ползи сюда, Салага! — во всю мощь своих маленьких лёгких заорал боцман.

— У меня задание! — попытался оправдаться Виктор, но начальство уже было не унять.

Перемежая проклятия отборной руганью и нелестными эпитетами, а также обидными сравнениями, этот знаток вербального насилия быстро подошёл к робевшему парню, уткнув свои кулаки в бока, глядя на провинившегося юнгу сверху вниз. Это надо было уметь делать, поскольку боцманом на пиратской шхуне был никто иной, как половинчик по прозвищу Кучерявый. И это было смешно. Обычно на подобную должность все берут крепких парней, поскольку боцман — это не только рупор капитана и других офицеров, но и глава абордажной команды, а также телохранитель в случае надобности. Естественно, что кандидат на это почётное звание, должен обладать не только отличными лидерскими, но и физическими данными. Естественно, что от обычно мягких и добрых полуросликов никто не мог ожидать подобных качеств, но Кучерявый превзошёл все ожидания. Он мог орать так, что услышат даже на другом конце корабля, а огромное количество татуировок и разнокалиберных шрамов, украшавших его тело, красноречиво говорили сами за себя. Особенно зловещим его лицо делал огромный рубец, пара выбитых зубов, а также неправильно сросшийся нос. Любой, кто хоть на минуту усомнится в боцмане, мог пожалеть об этом ещё пару секунд назад, поскольку Кучерявый был скор на расправу, и крайне жесток.

— Какое, мать твою, задание?! — орал половинчик, гневно глядя свысока на юнгу, хотя тот возвышался над боцманом, как утёс над морем. — Мешать парням править парусами?! Если это так, то я тебя сейчас за борт скину…

После этого он выдал такую длинную матерную тираду, что уши Виктора свернулись в трубочку, сам он затрясся от страха за свою жизнь, едва не падая в обморок.

— Ты меня слушаешь вообще, Салага?! — рыкнул Кучерявый, угрожающе хрустя костяшками своих мозолистых кулаков. — Или у тебя дерьмо в ушах?!

— Слышу! — слабым шёпотом ответил Виктор. — Я должен помочь Оло с арбалетами!

— Ну так и… туда, а у нас под ногами не путайся! — смачно сплюнул на палубу полурослик. — Ещё раз будешь путаться под ногами — отрежу тебе уши!

В общем, до квартирмейстера юнга добрался только через двадцать минут, и успел как раз вовремя. Каюта у Оло была второй по величине, после капитанской, и объяснялось это тем, что она совмещала в себе не только спальню офицера, но и оружейную комнату, поскольку всё метательное и рубящее оружие на Пеликане хранилось под замками. Каждый матрос имеет при себе кинжал, но вот остальное оружие, которое можно использовать для мятежа или диверсий на борту, следовало хранить в надёжном месте под присмотром проверенного человека, коим Оло и являлся.

— Чего тебе? — хмуро осведомился офицер, глядя на замершего на пороге юнгу.

— Капитан Тодеус прислал меня вам в помощники! — отчеканил старательно Виктор, после чего задумался и добавил. — Сэр!

— Сэркать на военных кораблях нужно, — усмехнулся северянин. — Меня можешь просто по имени звать. Ты сам-то, кто таков?

— Я, э-э, Виктор, — напомнил юноша. — Новый юнга. Вы меня принимали на борт перед самым отплытием, помните?

— Ха! — усмехнулся квартирмейстер. — Как же такое забыть?! Ты же нам едва сходни не сломал, орясина! Ладно, чего уж тут вспоминать. Значит так, слушай меня внимательно! Сейчас я тебе дам стрелы, ты должен будешь перетащить их на палубу в большой коричневый короб, который винтами фиксирован к доскам. Оттуда все парни уже сами будут разбирать припасы, когда корабли сблизятся на нужное расстояние. Туда же нужно будет перетащить и все арбалеты. Справишься?

Оло указал на раскрытый шкаф, и Виктор мысленно простонал от огорчения — там было не менее трёх десятков орудий! А огромная бочка в углу, чьи размеры напоминали печального слона, и вовсе скрывала в своих недрах неисчислимое множество снарядов.

— Этак мне до завтра не успеть! — почесал голову юнга, на что квартирмейстер лишь успокоил парня.

— Не переживай, Салага! — похлопал он юношу по плечу. — Бой ещё не скоро, поскольку судя по крену мы ведём преследование. Нам удастся настигнуть купца в лучшем случае ближе к вечеру. Надо надеяться, что погода будет безоблачной, иначе если нам не повезёт, то велик шанс разминуться в темноте.

— Так долго?! — удивился Виктор, который и не представлял, что морские баталии, а, тем паче, преследования, могут длиться долгими часами и даже сутками.

— А ты хотел?! — хмыкнул Оло. — Не стой столбом, начинай таскать оружие на палубу. — Ну! Давай, давай! Одна нога тут, другая там! И смотри, не сломай ничего!

В итоге юнге пришлось едва ли не единолично перетащить весь арсенал из каюты к огромному коробу, закреплённому на палубе, где впоследствии каждый пират сможет вооружиться по полной программе. Стрелы с арбалетами заняли у Виктора почти два часа, и за это время купеческий корабль из точки на горизонте вырос до размеров яблока. Впервые, за долгое время стало видно, что это и правда добыча, которая спешила ускользнуть от корабля, идущего на сближение. Ничего хорошего от подобных встреч в море ждать обычно не приходилось.

— Такими темпами, часов через пять мы сблизимся и начнётся сеча! — вздохнул уставший юнга.

Теперь ему уже не хотелось приключений, драк, золота или славы. Только одно желание теперь превалировало над всем — хотелось броситься на гамак и отключиться на пару часов, чтобы…

— Ты чего там застрял?! — раздался издалека грозный окрик Оло. — Кто будет топоры с саблями носить?!

Вздохнув, Виктор посмотрел в сторону арсенала, заметив при этом, что его руки ощутимо трясутся. Но делать нечего — назвался юнгой, будь добр работать! Остальные пираты также не бездействовали, поскольку следили за парусами, снастями, а абордажная команда готовила крюки с верёвками, облачаясь в кожаные доспехи. Однако теперь работа пошла быстрее, поскольку у Виктора появились помощники, и теперь пятёрка матросов вместе с ним споро перетащила остатки оружия к месту назначения.

— Если меня заставят потом всё это таскать обратно, то я сдохну! — простонал молодой человек, присаживаясь на палубу.

В этот момент сверху и с левого борта раздались гневные возгласы, полные ругани и проклятий, и Виктор вздохнул снова.

— Ну что там ещё? — спросил он, поднимаясь на ноги.

Увиденное озадачило его, поскольку купеческий бриг неожиданно ускорился сверхъестественным образом, теперь быстро уменьшаясь в размерах, устремившись к горизонту.

— Что за?! — удивился Виктор, глядя во след исчезающему на его глазах кораблю.

— Всем держаться! — прозвучал зычный бас Кучерявого и похожий крик Оло. — Три! Два! Один!

— Держись, Салага! — улыбнулся молодому человеку одноглазый пират, вцепившийся в поручни.

Естественно, что юнге не хотелось узнавать, что буде, если он не станет держаться, поэтому он мёртвой хваткой вцепился в короб с оружием, привинченный к палубе, который уже был накрыт большой мешковиной. Проследив за взглядом единственного глаза Акселя, Виктор вздохнул — у штурвала замер сам капитан, и он был привязан вокруг талии крепкой верёвкой, который откупоривал бутылочку из синего стекла. Не успела пробка покинуть горлышка, как из ёмкости наружу вырвался такой мощный шквал ветра, что им можно было запросто размазать любого человека по стене в самый натуральный блин. Однако направлена эта могучая струя была не на экипаж, а на хлопавшие полотнища парусов, которые моментально вздулись так, что стал слышен треск натянутой до предела ткани. Естественно, что судно тотчас резво рвануло вперёд, отчего все незакреплённые предметы пришли в самый настоящий полёт, и Виктор грустным взглядом проводил своё ведро, юркой чайкой упорхнувшее за борт. Теперь, ему влетит от квартирмейстера ещё и за потерю инвентаря! Однако, слава Богам, что сей предмет не зашиб никого из товарищей, иначе юнгу бы попросту вздёрнули на первой попавшейся рее за халатность. Однако вскоре ведро было самым распоследним, о чём мог переживать парень, поскольку ему приходилось бороться с гравитацией, ускорением и прочими законами физики, которые норовили оторвать молодого человека от ларя с оружием и швырнуть за борт вслед за улетевшими в небытие предметами (в морскую бездну также улетела чья-то обувка, курительная трубка и даже чей-то обед, правда, понять, переваренный он был или свежеприготовленный было крайне трудно, поскольку летел он без посуды). Естественно, что и пара сабель попытались покинуть своё место, но юнге удалось удержать оружие на месте, не лишившись при этом своих пальцев. Несколько матросов всё же не смогли удержаться на своих местах (особенно это были те, кто правил парусами), а посему они теперь повисли безвольными куклами на верёвках, которыми успели закрепиться к мачтам или поручням.

— Стой! Стой! Стой! — орал кто-то. — Рифы!

И правда, впереди показался стремительно увеличивающийся в размерах купеческий бриг, который замер в непосредственной близости от торчавших из-под воды каменных торосов. Удивительно, каким быстрым оказалось это безумное путешествие, когда прибегли к помощи магии! Без неё до данного острова их шхуна могла плыть сама ещё около суток, а тут несколько десятков минут (или всего пара?), и вы уже на месте! Вероятно, капитан торгового судна понял, что к нему приближаются пираты, поэтому решил прибегнуть к крайним мерам. Однако он наверняка не ожидал, что у Тодеуса в кармане окажется такое же средство.

Сам капитан уже отвёл руку с пузырьком в сторону, отчего извергавшийся наружу сжатый воздух (скорее ураган) теперь не грозил разодрать их порванные от перенапряжения паруса в клочья или снести к чёртовой матери угрожающе трещавшие мачты. Размахнувшись, Тодеус бросил пузырёк за борт как можно дальше, отчего из-под поверхности воды тотчас ударил мощный гейзер — ураган продолжал выбираться из заточения. Рядом активно бурлил подобный фонтан, который указывал на то, что и купцы избавились от своего ускорителя таким же способом немного ранее.

— В атаку! — заревел боцман во всю мощь своих лёгких, но слаженного штурма не получилось.

Во-первых, многие из матросов сейчас спешно отвязывались от своих страховок, а во-вторых купцы не теряли времени даром — поскольку они остановились раньше, в руках их солдат уже были заряженные арбалеты. Гаркнул офицер на вражеской палубе, и в сторону Пеликана устремилась целая туча стрел. Ошарашенного Виктора дёрнули за руку, утащив в сторону — это Аксель вовремя убрал с линии стрельбы юнгу-тугодума, согнув его за ящиком с оружием в три погибели. Не успел ещё молодой человек вскрикнуть от боли и испуга, как по палубе застучали наконечники вражеских стрел, и раздались крики первых раненых и умирающих.

Пара пиратов с воплями свалилась с мачт прямо в воду, поскольку из их тел торчали наконечники арбалетных болтов, но не это было самым страшным. Больше всего Виктора напугала красная капель, которая застучала весёлыми каплями по его и Акселевой макушкам, а потом матрос рванул юношу в сторону, и на то место, где они только что укрывались от стрел, рухнуло тело их мёртвого, менее удачливого товарища.

— Твою мать! — бормотал Виктор, глядя на покойника. — Твою мать!

А вокруг него уже вовсю кричали товарищи, которые устремились к ларю с оружием, либо спешили помочь абордажникам с их крючьями и настилами. В воздух взметнулись первые крючья, которые цеплялись за борт купеческого брига, однако тамошние матросы не спали, начиная рубить натянувшиеся верёвки своими тесаками и мачете. Командовавший вражеский офицер приказывал стрелкам спешно перезаряжать оружие, а всем прочим сбрасывать мостки и крючья вниз, но тут раздался знакомый клёкот и хлопанье — Марьяна молнией сверзилась вниз из своего гнезда прямо на вражеского командира, хватая его за плечо. Не ожидавшие подобного поворота развитий соперники на мгновение опешили, а потом спохватились, но было уже поздно — гарпия протащила офицера по палубе, после чего скинула его вниз, отчего облачённый в тяжёлую кирасу вояка тотчас пошёл ко дну с грацией кузнечной наковальни.

Естественно, что все матросы тотчас попытались подстрелить мерзкую тварь, атаковавшую их командира, но мало кто из них успел перезарядиться, да и гарпия не стала подставляться под их стрелы, взмывая от вражеской палубы вверх, залетая за паруса. А потом наступил самый кромешный ад, поскольку команды обоих кораблей осуществили залпы одновременно. Град из стрел обрушился на обе палубы, и горе тем несчастным, кто не успел укрыться или спрятаться! Всё это Виктор наблюдал из-за ларя с оружием, которого внутри теперь заметно поубавилось. Юнга страстно желал отсидеться в укрытии до тех пор, пока это безумие не закончится, но рявкнувший на него боцман силком всучил парню абордажный топор, отправляя его на бой.

— Увижу, что прячешься — выпущу тебе кишки наружу и заставлю их сожрать! Шевелись, Салага!

После этого он придал юноше ускорения своим ботинком, попутно застрелив того мерзавца, который намеревался перерубить очередной крюк с верёвкой. Оказавшись у борта, Виктор вскрикнул, когда шальная стрела оцарапала ему щёку, едва не выронив своё оружие вниз. А потом он и вовсе едва не окочурился со страху, когда крепкие руки товарищей схватили его за плечи, сжав их в тиски.

— Не давай им перезаряжаться! — крикнул на ухо Виктору одноглазый Аксель, вероятно имея в виду вражеских стрелков, после чего он и ещё двое дюжих молодцов с ухарским эханьем перебросили отчаянно вопящего юнгу на борт вражеского корабля.

Морская бездна пронеслась у молодого человека перед глазами, когда он пролетал между кораблями, однако не до неё было парню, поскольку в следующий миг чужая палуба больно двинула его по лицу и груди, а рядом мелькнула чужая босая ступня, намеревавшаяся ударить нарушителя по лицу. И тут Виктор понял, что если он не начнёт действовать, то этот день и час могут оказаться последними в его жизни. Чисто автоматически юнга перекатился в сторону, едва успев увернуться от удара, при этом повалив с ног другого матроса, который собирался сбросить мостки в воду. Однако на этом злоключения юного искателя приключений, естественно, не закончились. Рядом с его лицом в доски впился вражеский топор, который был до боли знакомым и…

— Да это же моё оружие! — запоздало сообразил юнга, вскакивая на ноги.

При этом он успел получить от другого матроса по почкам, а тот молодой парень, который грозил ему его же оружием, с воплем бросился в атаку. Неизвестным чудом Виктору удалось перехватить руку с топором, выкрутив её в болевом приёме, отчего его соперник взвыл, выронив топор на палубу, начиная танцевать на цыпочках. Краем глаза юноша заметил, что теперь и прочие его товарищи уже сыпались как горох на палубу купеческого брига, включаясь в битву. Перед этим они, правда, сначала запустили в полёт орущего во всё горло боцмана, который с хохотом вонзил кинжал ближайшему врагу прямо в живот, едва только Кучерявый встал на ноги.

— И что же мне делать дальше?! — ужаснулся юнга, глядя на своего пленника, который извивался всем телом, намереваясь вырваться из захвата. — Убивать?! Отпускать его явно опасно, поскольку…

Додумать он не успел, потому как услышал подозрительный шум сбоку от себя. Хотя как в таком аду можно было что-то услышать, вопрос по-настоящему интересный. Всюду орали, бряцало оружие, топали сапоги, и громко хрустело страдавшее дерево, поскольку судна только что столкнулись между собой, отчего все сражавшиеся пошатнулись, стараясь сохранить равновесие. И, тем не менее, Виктор всё же услышал, как хищно звякнула спущенная тетива за его спиной.

Вы когда-нибудь делали несколько дел одновременно? Нет? Лучше и не пробуйте! Виктор же за доли секунды успел: вспотеть, помолиться и попрощаться с жизнью, подивиться тому, как много повсюду врагов, проклясть всё на свете, начать разворачивать вокруг своей оси, при этом продолжая держать соперника в захвате. Именно последние два пункта и спасли ему жизнь, в то время как его пленнику не повезло, поскольку ему под лопатку впилась арбалетная стрела, которая предназначалась юнге Пеликана.

Проблема с пленником стремительно решилась сама собой, но теперь возникла новая — лысый стрелок, который пристрелил своего товарища вместо врага. Матрос уже отбросил разряженное оружие прочь, выхватывая из-за пояса кинжал, и с рёвом устремился в сторону опешившего Виктора. Ещё одно мгновение, и под диафрагму юноше бы прилетело лезвие чужого ножа, но он с воплем рухнул на палубу. Изначально он намеревался прикрыть голову руками и свернуться в хнычущий клубок, но на досках он обнаружил свой же абордажный топор, который до этого уже успел побывать в чужих руках. Как он схватил оружие, юнга уже и не помнил, зато хорошо запечатлелся в памяти тот момент, когда он рубанул врага. Топорище с противным чавкающим звуком вонзилось лысому точно в голень, отчего тот, естественно, повалился на палубу с воплем боли. В следующее мгновение враг уже замахнулся своим кинжалом, но Виктор рубанул снова, выбив оружие у него из руки.

— Однако это оказалось не так уж и страшно! — ужаснулся повторно подымавший топор Виктор собственной кровожадности, глядя на окровавленное оружие в своей руке. — Но нужно его добить, иначе…

— Эй-эй! — перехватил его руку смеявшийся Кучерявый. — Остынь, парень! Ты что, не слышал приказа!

Тяжело дышавший Виктор с недоумением воззрился на половинчика, а потом перевёл взгляд на своё оружие, с лезвия и рукоятки которого медленно стекала чужая кровь, пачкая ему руку. Рядом с ним на палубе распластался лысый матрос, со страхом глядя на нависших над ним пиратов.

— Какого приказа? — облизнул пересохшие губы юнга.

— Враги сдались! — хохотнул Кучерявый. — Но я тебя не осуждаю за твою кровожадность!

С этими словами боцман пнул скулившего подранка, после чего помог юнге подняться на ноги. Вокруг уже сновали довольные пираты, в то время как выжившие члены экипажа купеческого судна под названием «Дух Востока» распластались по палубе, медленно стекаясь в одну общую кучу под чутким руководством пары вооружённых морских разбойников. Кричали раненые, призывая к себе лекаря или помощь, и ими тоже начали заниматься. Своих товарищей победители уже перетаскивали обратно на Пеликана, чтобы отнести их к доктору в лазарет, в то время побеждённым приходилось довольствоваться лишь тем, что их не стали добивать, свалив в общую кучу.

— Позвольте мне помочь моим товарищам! — тут же обнаружил себя лекарь с купеческого брига, который кинулся под ноги идущему Тодеусу, правильно угадав в нём капитана вражеского судна. — Иначе они истекут кровью!

— Помочь раненым, это завсегда святое дело! — кивнул морской волк, указывая на эскулапа своим товарищам. — Этого тащите на наше судно, пусть помогает Винсу латать наших парней.

— Нет! — тут же запричитал доктор. — Я хотел помочь своим…

— Чем быстрее вы вдвоём закончите с нашими людьми, — наклонился к нему Тодеус. — Тем быстрее ты сможешь вернуться к своим! Всё понятно?!

Естественно, что дальнейшие возражения были бессмысленны, поэтому эскулапа насильно утащили в лазарет Пеликана, вручив его в помощь тамошнему хозяину. Свободные от охраны пленников (им, кстати, уже вязали руки) и помощи раненым товарищам пираты уже приступили к грабежу, спускаясь в трюм, в то время как Тодеус с боцманом и парочкой абордажников уже направлялись в сторону кают. Естественно, что первым делом стоит навестить с дружеским визитом капитана, а уж потом и остальных офицеров или пассажиров, поскольку из подобных знакомств может выйти толк.

Проходя мимо застывшего Виктора, Тодеус остановился, повернувшись к молодому человеку.

— А-а-а! Юнга! Ты живой! Кто-нибудь видел, как действовал этот мальчуган в бою?!

— Он дрался с двумя врагами! — тут же выступил вперёд всевидящий Кучерявый. — С тем дохлым, который смотрит в пол, а также с тем лысым амбалом. Наш Салага ему чуть ногу не отхватил, а потом едва не зарубил, войдя в раж, когда пропустил звук горна.

— Молодец! — похлопал по плечу юношу капитан. — Так держать! А теперь живо дуй в трюм и помогай ребятам выгружать добычу на палубу!

— Есть! — козырнул юный пират, довольный как похвалой начальства, так и тем, что ужасный бой позади.

Естественно, что Салагу жалеть никто и не думал, поэтому грузили его как настоящего вьючного ишака. Разница была лишь в том, что животное могло поупрямиться, а вот Виктор — едва ли. Однако унывать не приходилось, поскольку приподнятое настроение товарищей перекинулось и на новобранца. Да и обещание скорого дележа добычи также радовало и грело душу, буде таковые имелись у морских разбойников. Естественно, что более интересные вещи проходили сейчас в офицерских каютах, но туда ходу обычной матросне не в боевое время не было. В перерывах между разгрузкой трюма, Виктор украдкой поглядывал в сторону кормы, где уже выстроилась небольшая шеренга из привилегированных пленников. Ему показалось, или среди задержанных была и одна женщина?

Судя по тому, что большая часть пиратов остановилась, глазея в направлении особы, одетой в камзол, скрывающий истинные очертания фигуры. Однако одежда не могла скрыть шикарных длинных волос и предательски топорщилась в районе груди.

— Хорош глазеть! — рявкнул на ротозеев Кучерявый. — Выносите всё, всё до последнего ящика!

Делать нечего, пришлось снова лезть в трюм, однако, на радость, большая часть работы уже была проделана. Кроме того, в помощь пиратам выделили парочку пленников, чтобы те также занялись полезным делом. Вскоре команда Пеликана уже начала перенос трофеев на борт своего корабля, в то время как подававший по цепочке ящики Виктор находился в начале этого процесса, поэтому мог наблюдать за тем, как Тодеус допрашивает своих пленников.

— Кто из вас, господа хорошие, является капитаном «Духа Востока»? — прохаживался вдоль шеренги застывших господ бывалый морской волк.

— Я, — несмело ответил коренастый узкоглазый коротышка, который своим видом походил скорее на изнеженного богача, нежели на бывалого путешественника.

Хотя, возможно, этот купец попросту приобрёл себе корабль, решив лично заниматься грузоперевозками, не доверяя это дело никому другому. Это и следовало узнать Тодеусу, чтобы иметь возможность торговаться в дальнейшем.

— Имя?

— Томо.

— Что за странное имя?

— Томорияши, — пояснил толстяк.

— Ладно, — вздохнул Тодеус. — Будешь Том или Томас, а то как варвар какой-то!

Стоявший рядом с ними Оло, изучавший купеческие накладные на груз, лишь хрюкнул, когда услышал это наречение и перевод имени с Восточного на Южный стили. Вероятно, рыжий варвар и сам когда-то подвергся подобной процедуре, поскольку и его вряд ли звали так просто у него на родине.

— Это вы отдали приказ использовать «Дух Ветра» для ускорения корабля, чтобы уйти от погони? — впился суровым взглядом в глаза толстяку Тодеус.

— Эм-м… Я.

— Вы намеренно заманили нас к рифам или как?

— Нет! — тут же вспотел новоиспечённый Томас. — Мы сами едва на них не налетели! Слава Дракону, что мы успели вовремя остановиться, иначе…

— Ладно, довольно! — прервал его Тодеус. — Почему не сдались, когда поняли, что мы пираты?

— Эм-м…

— Надеялись нас победить или отпугнуть, да? — всё сильнее хмурился капитан Пеликана. — Вы, паршивцы, едва не посадили мой корабль на рифы, паруса у нас пострадали из-за погони, а ещё у нас в активе дюжина трупов…

— Четырнадцать человек! — поправил капитана квартирмейстер, оторвавшийся от изучения вражеских бумаг. — Я провёл перекличку. Четырнадцать погибших и почти два десятка раненых.

— Во, слышал?! — указал пальцем на своего офицера Тодеус. — И за это придётся отвечать, Томас! Если бы вы не стали удирать от нас и сопротивляться, тогда я бы попросту отпустил вас с миром, после того, как облегчил ваш трюм. Но теперь…

Естественно, что ожидать чего-то хорошего от пиратов не доводилось, и многие матросы «Духа Востока» уже жалели, что сложили оружие. Возможно, смерть в бою была бы большим благом, нежели плен у этих изуверов или продажа в рабство.

— Кто из вас, червей, знаком с морским или воинским делом не понаслышке, и желает примкнуть к моей команде? — спросил Тодеус, оглядывая застывших перед ним офицеров и даму.

Причём на последней его взор задержался на более продолжительный срок, нежели на остальных, а потом он задал новый вопрос, адресовав его молодой узкоглазой девушке.

— Кто такая?

— Это моя дочь, и…

— Я не с тобой говорю, Томас! — осадил толстяка капитан. — Когда мне понадобится твоё мнение, я его спрошу. А теперь, дамочка, говорите!

— Она не знает и не понимает вашего языка! — снова встрял Томорияши. — Поэтому говорите со мной.

— Даже так? — удивился Тодеус. — Зачем же ты таскаешь с собой дочурку в большой компании оголодавших до баб мужиков? Вдобавок к этому, она ещё не понимает языка той страны, куда вы её везёте.

— Я не мог оставить её дома одну!

— Ладно, — отмахнулся от него Тодеус. — Так вот, господа. Кто же из вас желает перейти служить на Пеликан, прежде чем мы разминёмся? Добровольцы?

Вперёд из всей шеренги выступил один суховатый мужчина, напоминавший своим внешним видом гороховый стручок. Высушенный и пережаренный на солнце стручок. Остальные смотрели на своего товарища не иначе как на предателя, но молчали, понимая, что сейчас не время для обвинительных речей.

— Сидзо, — представился он. — Штурман.

— Таковой нам без надобности, извини, — тут же усмехнулся капитан. — Но ты можешь стать матросом, а там и подменять нашего штурмана, если возникнет такая надобность. Согласен?

Вместо ответа тот лишь кивнул, и Тодеус сделал широкий приглашающий жест в сторону Пеликана.

— Добро пожаловать на борт, товарищ! Итак, кто ещё желает сменить судно, прежде, чем начнутся репрессии?

— А они начнутся? — сглотнул от страха Томорияши.

— А как же! — недобро усмехнулся капитан. — Прощать вам ваше сопротивление будет преступной халатностью. Как же наши павшие ребята? Кто вернёт их мне или их семьям?

— У пиратов нет семей! — хрипло ответил на этот вопрос толстяк. — Вам не до них.

— Ну, не скажи! — покачал головой Тодеус. — Видишь этого одноглазого малого? Он кормит свою сестру, мать и девушку. А вот та гарпия, которая так резво налетела на вашего офицера, она относит свою добычу в родовые гнёзда, где у неё родня.

— А вы?

— Что я? — удивился капитан.

— У вас есть близкие или семья? — пытливо спросил толстяк, стараясь сыграть на чувствах Тодеуса.

— Команда — моя семья! — хмыкнул тот. — А Пеликан — наш дом. Во всяком случае — мой, уж точно. А теперь моя семья страдает из-за потерь. Вероятно, стоит и твою немного проредить?

При этих словах Томорияши побледнел, став похожим на настоящее приведение, когда понял, на что намекает пират.

— Девицу ко мне в каюту! — распорядился капитан своим людям.

Тотчас Кучерявый и ещё двое крепких парней подошли к молодой красотке, которая уже поняла, какая участь её ожидает. Она не стала устраивать сцен, пытаться отбиваться от пиратов, лишь коротко бросила что-то на прощание отцу на своём языке, чего никто из наблюдавших не понял. Так, во всяком случае, подумали сами торговцы, но Оло, читавший их записи, делал это не из праздного любопытства, поскольку хорошо владел их наречием.

— Она дала своему отцу клятву, что отомстит вам за всё, — шепнул на ухо квартирмейстер капитану. — Я бы на вашем месте не стал доверять этим пройдохам! Торгаши — они такие. За деньги и мать родную продадут, а эти узкоглазые черти…

— Я понял тебя, спасибо! — деликатно отстранил от себя офицера Тодеус. — У меня допрос идёт, вообще-то. Много добра наши парни вытащили из их трюма?

— Тысяч на восемь, — прищурился Оло. — Серебром. У перекупщиков. Иначе до десяти можно будет добрать, или даже до дюжины. Но это примерно.

— Мало! — вздохнул капитан.

— Возможно, что основной груз был не в трюме, — высказал свою идею квартирмейстер. — А в каютах?

— Может, и так! — кивнул Тодеус. — Хватит изучать их журналы. Просмотри личную переписку и все прочие личные вещи. Авось, узнаем, кто из этих господ может быть важной птицей!

Кивнув, Оло отправился изучать прочую документацию, которую Кучерявый, в силу своей безграмотности, попросту свалил в одну кучу, поскольку знал, что что-то из этих бумаг может пригодиться его начальству. Читать боцман мог только по слогам, но тут была и вовсе непонятная тарабарщина, которую и языком-то назвать было сложно. Не буквы, а какие-то сплошные символы, рисунки и непонятная клинопись. Как Оло вообще в этом разбирается? А квартирмейстер уже присел возле бумажной кучи, начиная с энтузиазмом в ней рыться. Лучше бы он в захваченном грузе так копался, нежели в этой бесполезной макулатуре. Ну да его право — хочет, так пускай занимается литературой. Да вроде и капитан не возражает.

— Что вы собираетесь сделать с моей дочерью?! — волновался толстяк, который глазами до последнего момента следил за своей ненаглядной девочкой.

— Во-первых, её клятва вам о мести, — усмехнулся Тодеус, довольный тем, что краска сразу отхлынула от лица Томорияши. — Во-вторых, я собираюсь получить за неё выкуп у посольства вашей страны в Белокамне, если это будет возможным. В противном случае, продам её на рынке рабов или отдам своим парням на потеху.

— Вы не посмеете! — тут же рванул вперёд возмущённый отец, но упёрся грудью в приставленную саблю капитана.

— Осади, Томас! — засмеялся пират. — Она теперь моя собственность, и распоряжаться ею буду так, как посчитаю нужным. Ты лучше волнуйся за свою голову, а не за её. Мне она мёртвая без надобности. Итак. Кто из вас, черви, ещё желает присоединиться к моей команде? Есть такие?

— Капитан! — позвали откуда-то сбоку, и Тодеус обернулся туда. — Тут тоже есть пара желающих!

Из общей кучи пленников поднималось несколько робких рук, и стало понятно, что матросня также не спешит оставаться на «Духе Востока», дальнейшая судьба которого была неизвестна. Что ж, в любой компании всегда найдутся предатели и попросту малодушные люди, желающие сохранить свои никчёмные жизни во что бы то ни стало. Брезговать случайным пополнением не следовало, поскольку восполнить потери Тодеус сможет теперь не раньше, чем пристанет к какому-нибудь дружелюбному берегу или порту. Да и то не факт.

— Они хоть по-нашему разумеют? — спросил у сторожа капитан, не желавший брать к себе в команду перебежчиков-немаков. — Таких берём, остальные пускай сидят и не рыпаются!

— Ща проверим! — кивнул охранник, начиная вести неспешную беседу с пленными, желая уяснить от них их способности к общению и корабельному труду.

Не успел ещё Тодеус вернуться к своей шеренге заключённых, как его позвал Оло.

— Капитан! — окликнул своего начальника сидевший прямо на палубе квартирмейстер. — Судя по бумагам, часть корреспонденции отсутствует. Вероятно, её уничтожали или прятали в спешке. Но и того что есть, хватает, чтобы понять — на судне путешествует посол его императорского паскудного величества. А, значит, важная птица у себя на родине.

В ответ на это заявление Тодеус оскалился улыбкой голодной акулы, вперившись своим взором в толстяка.

— Посол, это ты? Или кто-то из этих людей? — при этих словах он указал на застывших офицеров, каждый из которых был не похож на переговорщика.

— Не скажу! — насупился толстяк.

— Есть способ выяснить это проще, — усмехнулся Тодеус. — Сейчас сюда вернут твою дочурку, а потом начнут её насиловать или отрубать пальцы один за другим, пока ты не сознаешься мне в том, кто же из вас является послом. Ну, мне приступать или как?

— Вы чудовище! — вздохнул капитан захваченного судна. — Вы знаете?

— Ещё какое! — кивнул Тодеус. — Так что?

— Это не моя дочь, — устало потёр виски Томо. — Это и есть посол. Которого мы должны были доставить в Белокамень.

— Вот значит как! — улыбнулся капитан. — А ты не хотел мне об этом говорить! Ладно. Слушайте меня, народ! Все вещи этой женщины перетащить на наш корабль, с неё самой глаз не спускать! Обыщите её хорошенько, возможно, она прячет где-то под одеждой оружие или свои дипломатические регалии. И ни один волос не должен упасть с её головы, слышали меня?! Если она пожалуется хоть на одного из вас — вздёрну на рее!

— Чего это он так? — шёпотом спросил Виктор у отиравшегося поблизости любопытного Акселя.

— Девица эта — важный заложник, — охотно пояснил одноглазый пират. — И в Белокамне за неё дадут неплохой выкуп, если знать, кому её сбыть.

— А мы знаем?

— Ото ж! — ухмыльнулся Аксель. — У Топоров это дело поставлено на поток, так что сбоев не будет.

Однако капитан не разделял радости своего экипажа, который обрадовался дополнительному заработку.

— Первый раз вижу бабу-посла! — нахмурился Тодеус, глядя на толстяка. — Ты мне часом не врёшь?

— Нет-нет-нет! — тотчас поспешил заверить его Томо.

— А какого хрена она тогда не говорит на нашем языке, а?! — усомнился в правдивости его слов капитан. — Что это за посол такой, который не знает наречия той страны, куда его направили?!

— Я… Я вам соврал! — сглотнул толстяк.

— Снова?! — налились кровью глаза пирата.

— Она владеет пятью языками! — поспешил выпалить испугавшийся Том. — И эосским в том числе.

— Тогда зачем ты мне врал об этом, паскуда?!

— Я надеялся на то, что ей удастся выбраться из этой переделки, не раскрывая своего инкогнито, — тяжело вздохнул толстяк. — Да и сама Мико настаивала на подобной конфиденциальности. Она приказала нам молчать до последнего, но, кажется, я её подвёл.

— Ты её не подвёл, а спас от худшей участи, недоумок! — хмыкнул Тодеус. — Парни, вы закончили?

Это он обратился к своим матросам, которые мало того, что перетаскали из трюма в трюм весь груз, так ещё и обобрали всех убитых, пленных, и даже сняли паруса с «Духа Востока». Всё верно, раз свои пострадали, возьмём чужие. Даже если они не понадобятся сейчас — останутся про запас.

— Заканчиваем! — ответили матросы, спускавшиеся с чужих мачт, в то время как шуршащие полотна парусов уже перекочёвывали на Пеликан.

— Тогда у меня к вам последнее предложение! — повернулся к пленникам Тодеус. — Кучерявый, сгоняй их всех в одну кучу!

— Буть сделао! — коверкая слова козырнул тот, после чего при помощи матов, рычания и своего абордажного топорика ясно дал понять, где задержанным предстоит сбиться вместе.

Пираты споро пинками и зуботычинами присоединили офицеров к матросне, туда же и швырнули толстого капитана, после чего Тадеус завис над ними, с надстройки корабля глядя вниз на палубу.

— Итак, уважаемые! — громко сказал он. — Вы убили моих людей. Я потратил на вас ценное «Дыхание ветра», чтобы нагнать ваше судно, а это дорогого стоит. Мои паруса пострадали во время погони. За всё это полагается понести кару, которой можно было бы избежать при добровольной и безоговорочной капитуляции, коей не последовало. И теперь, я предлагаю вам выбор. Ваш капитан должен будет досчитать до двух десятков, и если за этот срок вы его не убьёте, тогда погибнете сами, а он останется жить. В противном случае, я дарую всем вам жизнь, а этот толстый интриган навсегда упокоится с миром. Ну так что, каков ваш вердикт? Сейчас некоторым из вас развяжут руки, и именно на этих пятерых счастливчиках будет лежать вся ответственность за судьбы их товарищей. Боцман, прошу вас!

Кучерявый споро освободил пятерых невольников, из которых четверо были простыми матросами, а также один офицер. Их выстроили в небольшой круг, куда втолкнули перепуганного толстяка со связанными в запястьях руками, после чего Тодеус повернулся к квартирмейстеру.

— Оло, будь добр, объясни этим узкоглазым на их языке, что их ожидает, чтобы потом никто не смел меня упрекнуть в том, что он не знал, о чём шла речь, и правил он не понял.

Северянин кивнул, начиная смешно шипеть и картавить, когда переводил для пленников суть пиратской забавы под названием «Убей своего товарища или умрёшь сам». Когда он закончил, на лицах большинства пленных проступил дикий страх. Нет, они конечно догадывались, что пираты кровожадные подонки, но чтобы настолько… Особенно плохо было той пятёрке, которую выставили в качестве палачей, и из-за действий которых теперь определяется дальнейшая судьба всего экипажа. Кто-то из пленных начал кричать на своём смешном шипяще-квакающем наречии призывы к товарищам, в то время как сам Томорияши что-то бубнил себе под нос или шептал товарищам, которые его окружали. Возможно, что капитан молился, либо и вовсе говорил своим людям, что не собирается сопротивляться. Отсюда его слов разобрать было не возможно. Вот и второй пленный не выдержал, вскочив на ноги, указывая на капитана пальцем и визгами призывая своих товарищей к действию.

— Требует убить капитана, чтобы спастись самим, — шёпотом пояснил Оло для Тодеуса.

— Убейте сами, или умрите от бездействия! — громко провозгласил тот, хлопая в ладоши.

Казалось бы — чего уж проще — убей своего начальника, или умрут все остальные, но не тут-то было. Сам Томорияши не спешил начинать счёта, в то время как и его палачи застыли точно статуи, несмотря на то, что из толпы прочих пленников несколько человек уже кричали на своём смешном языке, чего требуя от своих товарищей или пленителей.

— Ну что ж, — усмехнулся Тодеус. — Если вы сами не хотите действовать, тогда я вам помогу и начну отсчёт за Тома. Итак! Один… Два…

Пятеро палачей с ненавистью посмотрели на пиратов, гневно сжимая свои кулаки, в то время как Томорияши был бледным, что твоё приведение. Правда, духи не истекают потом и не портят воздух, как это произошло с капитаном купеческого судна. На счёт «три» истерика пленников-зрителей достигла своего апогея, а на «четыре» к Томо бросился первый из палачей, занося кулак для удара. Следом, с воплями, в атаку бросились и остальные экзекуторы, начиная избивать орущего капитана, который сразу же начал защищаться. Что и говорить — даже если ты не хочешь противиться неизбежному, инстинкт самосохранения сделает всё за тебя. Поэтому вместо казни пришлось заниматься самым настоящим убийством, но Виктор не стал наблюдать за ходом сего действа, отвернувшись в сторону.

— Присмотрю пока лучше за пленными или помогу тем парням грузить добро в наш трюм! — твёрдо решил для себя юнга, жалевший о том, что вдобавок ко всему он не может закрыть своих ушей, дабы вопли умирающего Томорияши и смеявшихся пиратов перестали терзать его душу…

Через пару часов, когда Пеликан отчалил от Духа Востока и направился в сторону базы, состоялось прощальная церемония. Правда перед этим команде пришлось изрядно потрудиться, чтобы очистить палубу своего корабля от трофеев, спустив их в трюм, а также от различных осколков и крови. Виктор как проклятый оттирал старые доски, заработав себе множество мозолей, пару заноз и два поощрения от боцмана, который сейчас пребывал в хорошем расположении духа. Ещё бы — они всего пару дней в море, а уже взяли неплохой приз. Поэтому Кучерявый в кои-то веки был в хорошем расположении духа, не спеша гнобить экипаж за малейшие провинности.

Однако радость пиратов немного скрадывали четырнадцать тел, заботливо зашитых в парусину и утяжелённых парочкой ненужных вещей, призванных утянуть покойных к морскому дну. Вскоре, когда текущие дела были улажены, весь экипаж собрался на палубе, чтобы отдать последнюю дань уважения своим товарищам. Из тех, кто сегодня погиб в бою, Виктор знал по прозвищу только Скунса. Вонючку сразили арбалетной стрелой ещё при самом первом залпе, поэтому этот берсерк не успел ступить на борт вражеского корабля, показав себя во всей красе. Жалеть его юнга даже и не собирался, поскольку теперь на Пеликане станет легче дышать, а в углу трюма, куда Салагу поселили за его малоправие, ему приходилось весьма туго. Мало того, что там было темно, тесно, а желанный свежий воздух, дувший из далёкого люка, сюда не доходил, так ещё и соседом по спальне оказался не кто иной, как сам Скунс, отчего Виктор первые две ночи едва ли мог спать, не рискуя при этом задохнуться. Поэтому теперь, когда вонючка пал в бою, юнга надеялся на то, что эту ночь он сможет провести во сне, а не в судорожных попытках сохранить свою жизнь.

Остальных покойных молодой человек даже не успел узнать по именам или прозвищам, да и не помнил их лиц, что, с одной стороны, позволяло ему не горевать о павших, но с другой он поражался тому, как легко можно умереть в безвестии на пиратской шхуне. Умер бы при абордаже Виктор, и никто из его товарищей даже имени бы вспомнить его не смог, а, значит, и сообщить его родным о кончине их сына и брата.

— Нужно свалить с Пеликана при первой же возможности! — подумал юноша, прекращая оттирать палубу от крови. — Иначе скоро смогу присоединится к тем бедолагам или раскрасить эти доски в красный цвет при помощи себя.

— Чего взгрустнул, юнга? — хохотнул Кучерявый, выпуская изо рта кольца дыма.

Курил половинчик что-то совсем уж убойное, поэтому находиться рядом с ним было опасно для собственного здоровья. Сам же боцман при этом больным отнюдь не выглядел, и помирать в ближайшее время не собирался.

— Если ты переживаешь из-за тех парней, что скоро отправятся на морское дно, то тут я вот что тебе скажу, — вытащил изо рта трубку боцман. — Их сгубила собственная глупость, самонадеянность или нерасторопность.

— Почему вы так решили, сэр? — спросил у него Виктор, не желавший злить Кучерявого своим пренебрежением к беседе.

— Всё очень просто! — сплюнул коричневую от табака слюну за борт полурослик. — Одни не озаботились тем, чтобы надеть элементарный доспех перед боем. Кто-то думал, мол, надену его, когда корабли подойдут на расстояние полёта стрелы, а пока он будет мне мешать ставить паруса, в нём тяжело лазать по канатам. Потом, всё потом. А видишь, как обернулось — не было никакого «потом», чтобы его надеть, поэтому все ранения оказались смертельными. Поэтому мой тебе совет — окажешься на берегу, не спускай все деньги сразу. Купи себе приличную броню, она поможет тебе выжить в дальнейших передрягах. А вот Скунса и Авеля сгубила их чрезмерная уверенность в собственных силах, чувство неуязвимости. Знаешь, когда выходишь живым из десятка передряг, такое может случиться с каждым. Ударит моча в башку, что ты непревзойдённый воин, и никакие доводы не помогут достучаться до таких идиотов, которые лезут напролом, подставляясь под удар. Будешь в броне, не лезешь на рожон, крепко держишь в руках меч — и тебя не одолеют. В худшем случае ты всегда можешь прыгнуть за борт, а потом тебя подберут товарищи. Если они победят, конечно. Или не удерут, ведь случается и такое.

— И что тогда? — спросил юнга, поднимая ведро с грязной водой, чтобы вылить его за борт.

— Тогда есть несколько вариантов, — ответил половинчик. — Либо тебя подберут враги, а это очень и очень плохо, поскольку они будут злыми, что твой цербер, которому отхватили бубенцы. В этом случае на снисхождение надеяться не стоит — обычно нашего брата сразу же вешают на рею, реже — везут до ближайшего порта, где сдают на руки правосудию, а уж они потом глумятся над пиратами так, что я просто диву даюсь, как их извращённые умы такое могут придумать. Второй вариант более благоприятен — второй корабль также отправится восвояси, а тебе удастся остаться незамеченным. Тогда тебе только и остаётся, что болтаться на волнах, моля небеса о том, чтобы тебя не сожрали морские хищники, не доконало море, и уповать на то, что скоро тебя сможет кто-то выловить из воды.

Закончивший свои дела юнга с интересом уставился на боцмана, раздумывая над тем, откуда этому проныре известно столько всего интересного.

— Что, думаешь, поди, «а не болтался ли этот мелкий паршивец на волнах?», раз говорит обо всё с таким знанием дела, да? — усмехнулся Кучерявый, убирая трубку за пазуху, предварительно выбив из неё остатки курительной смеси.

Вместо ответа Виктор просто кивнул, желая услышать продолжение истории.

— Да-а, — несколько мечтательно протянул боцман. — Плавал я как-то на «Отважном». Фрегат. Настоящий корабль, не чета нашей шхуне. Слышал о таком?

— А это не тот ли корабль, который пришвартован в правобережных доках Белокамня? — припомнил Виктор схожее название.

— Он самый, да! — кивнул Кучерявый. — Я плавал раньше под началом самого Гада Риччи, который теперь возглавляет Топоров в Дыре. Сильный малый. И отличный лидер. Но в одном из сражений, когда мы схватились с военными, загнавшими нас в угол в одной из бухт, меня ударом выбросили за борт. Мои товарищи смогли потом отцепить от палубы Отважного вражеский корабль, и разминутся с ним, унося свои шкуры из капкана. Меня бросили в водах бухты, но я не в обиде на своих товарищей, поскольку на их месте поступил бы точно также. Естественно, что военным не было никакого дела до одинокого пирата, барахтавшегося за бортом, поэтому они сразу же кинулись вдогонку за фрегатом, намереваясь схватить одного из самых опасных пиратов Южного моря. Я выбрался из воды, просидев на острове почти два месяца, прежде чем меня подобрали другие морские волки. Ими оказались эти засранцы, снующие по палубе Пеликана.

— А почему вы не вернулись на Отважный, ведь наверняка вы уже бывали в Белокамне после того злополучного случая?

— Бывал, — кивнул Кучерявый. — Да разве ты сам не знаешь, что Отважный теперь стоит едва ли не на вечном приколе в доках города? Риччи отошёл от морского разбоя, перейдя к сухопутному, но у меня душа к суше не лежит. Поэтому я и пошёл за Тодеусом в море снова и снова. Как видишь, я быстро дослужился до боцмана, а всё потому, что мозги нужно иметь, парень! Покажешь себя с лучшей стороны, тоже будет шанс выбиться в офицеры, ну а это огромный плюс. Своя каюта, дополнительная доля от трофеев и прочие прелести жизни. Ну да ладно. Что это я тут с тобой распинаюсь? Пошли ко всем, кажется, сейчас состоится прощальная церемония.

Само прощание с покойными проходило если не в полнейшей тишине, то близком к этому состоянию. Сначала вперёд вышел Тодеус, сказавший пару хороших слов о почивших, потом выступили вперёд товарищи и партнёры погибших, которые внесли свою лепту, указав всему экипажу на былые заслуги морских разбойников. Как ни странно, но про Скунса тоже сказали много хорошего, отметив, что тот был одним из лучших абордажников, который даже как-то спасал самого капитана от вражеских атак, грозивших Тодеусу верной смертью. Сразу же ещё несколько человек кивнули, поспешив дополнить, что и их жизни в своё время не прервались благодаря этому мужчине.

— Надо же! — хмыкнул мысленно Виктор. — Да наш Скунс оказывается был героем! Ладно, теперь самое главное не оказаться на его месте, а потом, не успеет только Пеликан причалить к берегу, я улечу с него и не вернусь никогда и ни за что!

После того, как все слова были сказаны, минута молчания прошла, пираты начали сбрасывать тела погибших товарищей в море при помощи специальной доски, которую наклоняли над бортом, отправляя морских волков в последнее путешествие. Вода охотно приняла подношение, взяв все четырнадцать мешков в свои объятия, однако потом её вспучило. Ощущение было таким, словно в пасть огромному хищнику бросили мяса, а тот не только проглотил его, но и возмущённо зарычал — мол, чего так мало дали-то?

— Что происходит?! — испугался Виктор, глядевший в морскую бездну, в то время как его товарищи уже с воплями разбегались от фальшборта прочь.

— Кракен! — пронзительный крик Акселя едва не прикончил окаменевшего от страха юнгу, не знавшего, что ему делать и за что хвататься.

Страшнее паники на борту Пеликана оказалось лишь то, что неспокойная морская поверхность с шумом взорвалась мириадами брызг, и из пучины в воздух взметнулось огромное щупальце, размером с самую высокую пальму, какую только в своей жизни Виктор успел увидеть. Покрытое слизью и множеством огромных присосок, крючков и непонятных наростов нечто хлестнуло мачту корабля, словно гигантский хлыст, орошая всю палубу множеством водяных брызг. Надо отдать должное дереву — оно выдержало удар с честью, угрожающе потрещав в ответ, зато вот нервы юнги сдали окончательно — он едва не упал в обморок, испугавшись нападения огромного монстра.

— Беги, придурок! — рявкнул на юнгу Кучерявый, переводя взгляд с застывшего молодого человека на раскручивающееся для повторного удара щупальце.

— Мачта не выдержит ещё одного удара! — закричала Марьяна, которая кружила над кораблём.

Гарпия вытащила из своего гнезда какой-то тяжёлый предмет, о чём можно было судить по тому, как её ощутимо тянуло вниз.

— Спасает своё барахлишко! — безумно хихикнул Виктор, который уже было решил, что жизнь на этом окончена.

Но это было не так, поскольку в следующее мгновение гарпия сбросила свою ношу прямо на щупальце, и то, вместо повторного удара по мачте, оказалось прибито тяжёлой вещью вниз, уходя обратно под воду, которая сразу же окрасилась в красный цвет. Марьяна как всегда не сплоховала, вытащив из своего гнезда большой шипастый шар, состоявший из множества крючьев и лезвий, который был припасён там специально для подобных случаев, когда команде предстоит иметь дело с большими существами. Некоторые большие корабли перевозили на своём борту в клетках довольно крупных и опасных тварей, которые под чутким руководством опытного монстролога могли быть освобождены и отправлены в бой прямо посреди моря.

Не успели ещё морские волки обрадоваться тому, что опасность миновала, как Пеликан получил мощный удар в днище, отчего судно даже подлетело над водой.

— Па-бере-гись! — заорал не к месту кто-то, и все пираты поспешили вцепиться за поручни, канаты или прочие выступающие детали.

Тем же, кому не посчастливилось зафиксировать своё бренное тело к корпусу корабля, теперь парили в воздухе, сталкиваясь лбами, носами и челюстями друг о друга. Новенькому члену экипажа, который переметнулся сюда с Духа Востока (кажется, его звали Сидзо, и он был штурманом), и вовсе не повезло, поскольку он вообще вылетел за борт, плюхнувшись аккурат туда, откуда торчало гигантское щупальце, и вздымались вверх новые отростки. На мгновение кракен оказался отвлечён от судна этой жертвой, а также тем, что одну из его лап огрели колючей тяжёлой болванкой.

И если всё это время Виктор как вкопанный наблюдал за происходящим, то вот экипаж действовал слаженно, выполняя все те функции, которые были распределены за каждым из них. Оло уже достал из оружейки два тяжёлых арбалета, которые своими размерами наводили мысли о баллистах, а Тодеус уже приплясывал на кормовой надстройке с гарпуном в руках, как и прочие пираты. Рулевой лишь усилием воли заставлял себя смотреть вперёд, не отвлекаясь на огромные щупальца, возвышающиеся над левым бортом и кормой в опасной близости от него самого. Такелажники спешно крепили пострадавшую мачту, с которой сорвало один из парусов, страхуя её от падения.

Марьяна снова метнулась к своему гнезду, вероятно отправляясь за вторым снарядом, в то время как капитан с помощниками уже вовсю метали гарпуны в кракена, который уже успел сожрать Сидзо, и теперь плыл следом за Пеликаном. Глядя в огромный глаз чудища, который своими размерами не уступал самому настоящему ростовому, или как его ещё называют — башенному, щиту, Виктор продолжал стоять как вкопанный, наблюдая за тем, как все его товарищи продолжают метать гарпуны и стрелять из арбалетов, целясь в уязвимое место морской бестии. Однако кракен ни в коей мере не собирался облегчать людишкам этой задачи, поскольку он рывками перемещался возле корабля, то погружаясь под воду, то выныривая уже в другом месте. Вот его щупальца утащили ещё двоих матросов, в то время как другое оказалось пришпилено гарпуном к доскам палубы. Это отличился квартирмейстер Оло, который до присоединения к пиратам был самым лучшим китобоем северных островов, и обращался с данным оружием на ты. Вообще, было удивительно, как в этом рыжем берсерке удивительно и гармонично сочеталась его сила со способностью к математическим наукам, которые никто из прочих воинов осилить никогда не мог. Ну правда — пока хватало пальцев на руках, каждый из воителей легко мог считать свои трофеи, деньги, количество павших врагов и тому подобное. А вот потом счёт затруднялся в геометрической прогрессии.

Естественно, что кракен был против подобного надругательства над своим драгоценным телом, поэтому он замычал от боли и негодования. Тот утробный рёв, исходивший от мешанины щупалец, наконец-то вывел бедного юношу из ступора, и Виктор закричал от страха. Хотелось съёжиться до размеров мышки и спрятаться куда подальше, забившись в самые глубины трюма, но вряд ли это поможет, если чудищу удастся разломать Пеликана на части. Поэтому нужно было включаться в общую битву, и юнга сделал то малое, что мог — он схватил с мокрой палубы катавшееся ведро, после чего начал раскручивать его над головой, собираясь запустить в могучую тварь. Как это могло помочь пиратам выжить? А шут его знает! Но поскольку большая часть гарпунов уже была за бортом, а кинжалом убить подобную бестию невозможно, в ход пошли даже такие абсурдные методы, как истовые молитвы, отборная матерщина и помойное ведро, так кстати катившееся по палубе рядом с юнгой. Полёта паршивого снаряда толком не заметил никто, зато вот его приземление было подмечено многими. Отчасти потому, что все не отводили своих глаз от кракена, следя не только за ним самим, но и за его щупальцами, дабы не быть застигнутым врасплох, но ещё и потому, что попадание вышло удачным. Снаряд угодил твари точно в её распахнутую пасть огромных размеров, которая легко могла бы вместить в себя целого бегемота или даже слона. Казалось бы, что такая кроха, как помойное ведро, может сделать такому титану, который глотал людей целиком в течение жалкой секунды? А вот поди ж ты! Ведро оказало самый настоящий эффект «вишнёвой или рыбьей косточки», встав кракену поперёк горла. Огромное чудище начало задыхаться, а потом неожиданно кашлянуло (или чихнуло?) так сильно, что паруса Пеликана надулись и встопорщились так, словно над морем бушевал самый настоящий шторм. Причём, довольно вонючий, поскольку кракен свои зубы не чистил никогда в жизни, а в еде был крайне неразборчив.

Тех людей, кого не повалил тяжёлый смрад чудовищной отрыжки, всё равно попадали на палубу, когда корабль резко рванул вперёд, получив толику ускорения. Угрожающе затрещала пострадавшая мачта, раздался оглушительный треск, и огромный столб не выдержал, преломившись надвое. Надо отдать должное неведомым богам, которые обладали весьма своеобразным чувством юмора, ведь отлетевшая мачта плюхнулась за борт ровно в том месте, где продолжал кашлять спрутообразный монстр, огрев его точно промеж глаз. Возможно это несколько поумерило пыл морского чудища, а, может, он попросту потерял сознание, но факт остаётся фактом — взрыкнув, гротескная масса щупалец стала быстро погружаться под воду, оставив свою добычу в покое.

— Где он?! — кричал Оло, вглядываясь в бурлящую воду. — Кто-нибудь его видит?!

— Мачтой никого не убило?!

— Ставим паруса и линяем, пока кракен не очухался! — отдал команду Тодеус.

Естественно, что возражать никто не стал, и вскоре Пеликан уже устремился прочь от того места, которое стало не только общей могилой для павших при абордаже матросов, но также и последним пристанищем в пасти огромной твари ещё парочки-другой пиратов. Пока выправляли курс, ставили паруса на последней сохранившейся мачте, весь экипаж с тревогой всматривался в то место, где пропал из виду кракен, а также сиротливо качался на волнах разнообразный мусор и мачта.

Однако опасениям морских разбойников, к счастью, сбыться было не суждено, поскольку чудище отказалось от преследования, не показываясь больше никому на глаза…

Вечером того же дня, когда улеглись волнения двух битв, пираты, свободные от вахты, высыпали на палубу, чтобы заняться своим излюбленным делом — считать добычу и судачить о минувших сражениях. В центре круга почёта и всеобщего внимания оказался никто иной, как рыжий квартирмейстер Оло с бумагами в руках. Северянин оседлал пустую бочку из-под пресной воды, уставившись в свои списки, в то время как слушатели хранили почтеннейшее молчание. Лишь гарпия Марьяна временами расправляла свои крылья, сидя на самой нижней рее уцелевшей мачты, откуда она слушала начальство.

— Итак, — прокашлялся Оло, оглядывая поверх своих листов товарищей. — Ориентировочная стоимость добычи за одну долю составит порядка десятка золотых. Плюс-минус империал.

По толпе слушателей пробежал шепоток, однако разобрать, радость это была или печаль — было невозможно. Сам же юнга шумно вздохнул — ему такие богатства раньше и не снились! Подумать только — целый десяток золотом!

— А что за груз-то хоть? — спросил кто-то.

— В-основном, ткани, — ответил Оло. — Часть из них не кондиция — пострадали от влаги и крыс. Но большая часть в хорошем состоянии. К сожалению, это не шёлк или бархат, поэтому такая низкая стоимость добычи. Однако унывать рано! У капитана в каюте сейчас происходит допрос пленницы, которая оказалась важной шишкой.

— Не знаю, какая она там важная или нет, но шишка у меня на неё точно встала! — пробурчал кто-то, и по толпе прошёлся приступ хохота.

— Да, девица закачаешься!

— Задница у неё что надо!

Кто-то и вовсе матерно восхитился вслух и даже выдал на-гора непристойное предложение.

— Отставить разговорчики! — прикрикнул Оло на весельчаков. — Эта дама стоит больших денег, поэтому никаких плотских утех до возвращения на берег не будет! Её мы передадим Топорам — у них есть свои каналы для продажи важных персон. За неё заплатят несколько сотен золотом, это даже не обсуждается. А это империал-другой к каждой доле, между прочим.

— Маловато! — заметил кто-то. — Девки из «Озабоченной русалки» в доках и то по половине «солнца» порой требуют! Пол золотого, Оло!

— Глядя на тебя, Красавчик, я бы вообще меньше золотого не взял! — отбрил его квартирмейстер, и все поддержали его слова смехом. — Три чешуи — обычная цена у всех шлюх, а уж то, что они тебя так «любят» — то не наша вина.

Что и говорить, Красавчика так прозвали не зря — вместо лица у этого гороподобного громилы была такая неприглядная мешанина из шрамов, что даже пострадавшие от когтей гарпии Марьяны Квентус или Аксель по сравнению с ним были настоящими щёголями. В одном из боёв этот пират получил себе в лицо струю кислоты от какого-то мага, что навсегда сделало его страховидным уродом. Хорошо хоть, что его речевые способности и зрение не пострадали, иначе списали бы Красавчика на землю, отправив на преждевременную пенсию. Однако сам пират был живее всех живых, приобрёл себе шлем с лицевой маской, чтобы скрывать своё уродство, или прятал часть лица, обвязываясь платком. Кроме того, несмотря на своё увечье, гигант сохранил в полной мере свою большую силу и расторопность, а вот его новый облик только шёл на пользу делу, когда во время абордажа Красавчик снимал маску, пугая всех врагов не только своими габаритами, но и отсутствием лица.

— Никому трогать заложницу нельзя! — выступил в круг также и Кучерявый, во рту которого опять обнаружилась трубка.

Ощущение было таким, что боцман не расставался с ней даже во сне, потягивая её вместо соски. Также бедная трубка была вся потрескавшаяся от следов зубов, когда половинчик грыз её во время абордажа или недавней битвы с кракеном, чтобы унять свои нервы.

— Любому паразиту, который до неё хоть пальцем дотронется, я отрублю руку! — закончил свою гневную тираду Кучерявый. — И с этого момента всегда должны быть два человека на посту возле каюты капитана — охранять пленницу будем денно и нощно, посменно.

Послышалось недовольное ворчание, но возразить в открытую никто, естественно, не решился. Однако боцманом полурослик был назначен не зря, поскольку даже по ворчанию он понял, кто же его издал.

— Аксель, Квентус — вы первые на страже! — распорядился Кучерявый, потиравший свою блестящую лысину, на которой обнаружилась свежая гематома.

Это боцману «повезло» познакомиться с палубой поближе, когда Пеликан получил толику ускорения от кракена. Выглядел этот синяк довольно забавно, но смеяться над суровым пиратом никто в открытую не решался, дабы не отправиться на вахту или не получить под дых. Не один Кучерявый выглядел сейчас паршиво, поскольку лица многих морских разбойников были украшены подобными отметинами после двух боёв. Ещё больше удивляло то, что новичок по прозвищу «Салага» и с именем Виктор подобными «трофеями» отмечен не был, хотя отличился в обоих боях.

— Ладно, — отступил назад боцман. — Продолжай, Оло!

Квартирмейстер согласно кивнул, после чего начал распределять и отмечать доли всех членов экипажа. Что больше всего удивило Виктора, так это то, что не забыли и про павших моряков. Оказывается, у каждого из них были так называемые «наследники» или «партнёры». Первые обычно не входили в число экипажа и жили на суше, а вторые наоборот — были среди товарищей по судну. В случае смерти вся причитавшаяся доля ушедшего в рейд пирата переходила тому, кому он передавал такое право. Также у морских разбойников была и система страховых выплат, согласно которым любой пират, получивший увечье, получал за это компенсацию золотом. Единственное, кого это не касалось, были так называемые «Салаги» — люди, которые совершали свой первый вояж. В этом плавании среди них был только один Виктор, но это не значит, что он был совсем без прав.

— Юнга! — дошёл до молодого человека Оло. — Ты показал себя молодцом, и получаешь свои обещанные два золотых. Заберёшь их сейчас или по прибытии в порт?

Все взгляды устремились на Виктора, и тот почувствовал себя неуютно в окружении своих же товарищей. Ему казалось, что все эти головорезы только и делают, что планируют, как же можно вырвать из его ручонок первое заработанное им золото.

— В порту! — пискнул юноша, и зловещий блеск в глазах его коллег по цеху сразу же пропал.

Естественно, что многие из них мечтали о том, как можно будет легко облапошить доверчивого паренька, предложив ему сыграть в кости или карты, мухлежом прикарманив его монеты себе. Но Салага поступил правильно, доверив Оло свои первые сбережения.

— Ну а теперь, самое приятное, — улыбнулся квартирмейстер, оглядывая товарищей.

Пираты тотчас заметно оживились, начав топтаться от нетерпения на месте.

— Теперь о наградах, — продолжил Оло, и Виктору стал понятен ажиотаж среди матросов.

Награды, это всегда приятно, особенно когда они сопровождаются звонкой монетой.

— Марьяне полагается две доли сверх меры…

Тут с реи донеслось довольное урчание-клёкот гарпии, которая начала довольно потирать свои ладони.

— Одна за то, что Марьяна первой ступила на вражескую палубу, а вторая…

— Что за чушь, уважаемые?! — тут же вступил в круг боцман.

Вообще-то он высказал своё негодование такими матерными словами, что никакие страницы не выдержали бы их тяжести, а посему автору пришлось смягчить его речь сейчас и впредь.

— Так не пойдёт! — покачал лысой головой половинчик, вытаскивая изо рта трубку. — Что за ересь?!

— Хочешь сказать, недомерок, что это не так?! — хищно прошипела с реи гарпия.

— Не так! — кивнул Кучерявый. — Ты, недоптица, не то, что на палубу ступила, ты её даже своим когтем не затронула! Так, пролетела над ней, повыла немного и всё. В настоящей сече ты вообще толком не участвовала!

— Хочешь сказать, лысый, что и их офицера не я утопила?! — зловеще сощурила свои жёлтые глаза Марьяна.

— Гм, — не нашёлся с достойным ответом боцман. — Гм… Я не видел, утверждать не берусь!

— Одна доля принадлежит Марьяне по праву, — тем временем, продолжил Оло. — Она действительно уничтожила вражеского офицера, скинув его в воду. Так что будем делать с долей первого бойца, команда? Отдадим её гарпии или…

И тут поднялся самый настоящий гвалт. Естественно, что все сразу же начали галдеть, тыча себя в грудь, уверяя до хрипоты остальных, что именно он был тем самым смельчаком, кто ступил на палубу Духа Востока первым. Однако квартирмейстера и боцмана так просто было не обмануть, поскольку даже в пылу сражения эти офицеры неплохо подмечали всё и всех, поэтому большую часть спорщиков сразу же отмели.

— Что за произвол?! — шипела с реи рассерженная Марьяна. — Я была первой! Я налетела на них, значит эта доля моя по праву!

— Иди джунглями, пернатая задница! — парировал ей боцман. — Если давать долю первого бойца только за пролёт над вражеским судном, то уже завтра я отращу себе крылья и стану зарабатывать себе таким образом деньги!

— Интересно, откуда же ты их отрастишь?! — хищно прищурилась гарпия. — Из задницы, что-ли?!

— У тебя вырву и к себе привяжу! — посулил Кучерявый, грозя единственной даме кулаком.

— Только попробуй! — хищно щёлкнула зубами Марьяна. — Глаза вырву! Вон, на Акселя полюбуйся!

— Тихо! — рявкнул Оло, прекращая извечный спор. — Если мы не придём к заключению полюбовно, то долю первого бойца попросту на сегодня вычеркнем из списка! Кто взаправду первым ступил на вражескую палубу? Ну?!

Толпа притихла, поскольку обмануть зорких офицеров оказалось не так-то просто.

— Кто был первым? — повторил вопрос квартирмейстера Кучерявый.

— Салага был первым! — каркнула с реи Марьяна. — Я видела! Ему помогли Борода и Аксель, перебросив юнгу на борт вражеского судна.

И тут Виктор сглотнул, когда на него разом уставился весь экипаж. Чего он меньше всего хотел, так это всеобщего внимания. А смотрели на него по разному: кто-то с усмешкой, кто-то с завистью, недоверием или даже с осуждением. Ни одного доброго чувства на лицах. Ощущение было таким, словно Виктора поймали за постыдным делом в публичном месте, отчего он хотел провалиться сквозь доски палубы сразу в трюм, добраться до своего гамака и завалиться спать.

— Это так?! — пытливо уставился на юношу Оло. — Марьяна говорит правду?

— Ну, я, э-э-э…

— Да, я помогал Салаге с прыжком, — кивнул, наконец один из пиратов, обладавший шикарной бородой.

— Всё так и было! — кивнул и одноглазый Аксель. — Эх, знай бы я, что Салага будет первым, тогда бы сам прыгнул вместо него!

— Да струсил ты, чего уж тут говорить! — ухмыльнулся Квентус. — Как пить дать!

— Я тебе сейчас в морду дам за такие слова!

— А ну-ка прекратили оба! — рявкнул на них боцман. — На суше будете друг другу морды бить! А на корабле за подобное мы вас под килем быстренько протянем!

После этого боцман посмотрел на Виктора с таким удивлением и подозрением, словно видел его впервые.

— Ну ты даёшь, Салага! — восхищённо хмыкнул Кучерявый. — Первый напал на купцов, зарядил кракену в пасть ведро, что он едва не подавился! И всё это за один день! Или ты везучий сукин сын, каких ещё не видывал свет, либо дурень, каких мало!

— Это почему же дурень? — удивился Виктор.

— Ну это же надо так придумать — выйти с помойным ведром против кракена, а?!

Пираты согласно заржали, вспоминая этот момент, хотя тогда им всем было не до смеху — уцелеть бы, да и ладно. И лишь сейчас, много часов спустя, морские волки смогли по достоинству оценить, как же им повезло, пусть и при помощи нелепой случайности.

— Можешь гордиться собой по праву, — больно хлопнул по плечу героя дня Аксель. — Будет, что потом друзьям и девкам за кружкой эля рассказать!

Морские волки снова засмеялась, и на этом конфликт оказался исчерпан.

— Все согласны с долей первого бойца? — обвёл всех взглядом Оло. — Возражений ни у кого нет? Лично я тоже считаю, что парня наградить нужно хотя бы за то, что его меткий бросок всех нас спас от щупалец и пасти кракена!

Против этого никто возражать не стал, поэтому вскоре Виктор оказался богаче на целую долю. Как ему потом объяснили, каждый салага получает за свой первый поход лишь половину доли, но теперь, с учётом «подвигов» юнги он получит полторы. Когда делёжка непроданных товаров завершилась, пираты начали собираться у надстройки, где уже кок с помощником выдавали ужин.

— Что там сегодня, Щепка? — принюхался Аксель. — Опять солонина да сухари?

— Есть претензии? — осведомился тощий как жердь повар. — Нет? Получай свою порцию и бегом жрать!

Когда очередь дошла до Виктора, который, естественно оказался самым последним, ему вручили тонкий ломоть вяленого мяса, огромный тёмный сухарь, краюху сыра и половину кокоса. Всё оказалось на редкость таким монолитным, что любым из этих предметов можно было спокойно забивать гвозди в доски, не боясь при этом повредить свою еду.

— Это что такое? — удивился юнга, рассматривая ужин. — А когда будет горячее?

— Ты уже третий день с нами, и постоянно возмущаешься! — нахмурился кок. — Пора бы уже уразуметь, что на борту корабля во время плавания огонь никто разводить не будет во избежание пожара. Только на якорной стоянке или на берегу. А теперь бери свою порцию и начинай лопать, пока к тебе не пристали более голодные товарищи. А, да, погодь, малой! Боцман распорядился тебе ещё налить рому. Видать, ты сегодня отличился, а? Держи!

Вслед за пищей Виктору сунули в руки щербатую кружку, резко пахнувшую алкоголем.

— Молодец, юнга! Жуй давай, да про кружку не забывай — вернёшь её потом мне.

— Хорошо, спасибо! — кивнул молодой человек, отходя от кока, желая пристроиться где-нибудь на палубе.

Не успел он впиться зубами в солонину, как обнаружил, что к нему подбираются тёмные тени, наблюдавшие за ним из-за пустой бочки и бухты канатов, которые удалось снять с покалеченной мачты, поскольку теперь они только мешались.

— Пошли прочь, засранцы! — прошипела на конкурентов Марьяна, распушившая свои крылья в угрожающем жесте.

Гарпия стрелой спикировала с реи вниз, прикрыв юношу собой, отчего тот едва не поперхнулся своим ужином, поскольку решил, что сейчас его начнут полосовать когтями. Прятавшиеся доселе поблизости пираты заворчали, но не рискнули выступать против летающей товарки, попятившись и исчезая из поля зрения.

— Спасибо! — кивнул Виктор, невероятным усилием протолкнув кусок холодного жёсткого мяса по пищеводу «туда».

Гарпия уже сложила свои крылья, разворачиваясь к юнге лицом, и тот впервые, за всё время плавания, мог спокойно разглядеть её вблизи. Особенно его смутило наличие у существа вполне себе женских грудей, которые были прикрыты непонятной тряпицей, а также человекообразное лицо и руки, пальцы на которых были снабжены острыми когтищами весьма суровых размеров. В целом, Марьяна производила тяжёлое впечатление, и то, как Аксель с Квентусом в своё время решились полапать бестию за срамные места, вызывало, мягко говоря, недоумение. Пока юнга изучал желтоглазую гарпию, та бесцеремонно разглядывала юношу таким хищным взором, словно выискивало место на его теле, откуда мясо окажется повкуснее и помягче.

— С тебя половина доли! — безапелляционно перешла сразу к делу Марьяна.

— За что? — поперхнулся Виктор.

— Если бы я не выдвинула твою кандидатуру, то этого бы не сделал никто! — прищурилась гарпия. — Я стала твоим гарантом, поэтому ты меня отблагодаришь, иначе…

— Иначе что? — сглотнул юноша.

— Иначе можешь посмотреть на тех оболтусов, что откликаются на Акселя и Квентуса! — хищно прошипела бестия. — Эта доля должна была быть моей целиком по праву, но эта лысая задница-боцман постоянно оспаривает моё право на неё. Мол, отдавать нужно тем, кто без крыльев. Я что, виновата, что этот засранец уродился мелкой вонючкой, а не летающим существом?

Гарпия пронизывающе посмотрела на молодого человека, отчего тот поёжился, и поспешил кивнуть, соглашаясь с собеседницей.

— Да, это не честно! — сказал Виктор.

— Вот и я про тоже! — улыбнулась, наконец, Марьяна, отчего лицо её наконец перестало быть таким страшным, и теперь было весьма даже милым. — Так что там с моей половиной доли?

— Я отдам вам деньги, как только получу их на руки! — кивнул юнга, который справедливо решил, что лучше поделиться монетами, чем заиметь себе в коллекцию собрание первоклассных шрамов.

— Мудрое решение! — подмигнула ему гарпия. — К тому же, тебе выгодно иметь меня среди друзей, нежели причислить меня к врагам. Ведь в пылу сражения может многое произойти, верно?

— Да, наверное.

— Вот и ладно! — улыбнулась бестия напоследок. — Как хоть тебя зовут-то, Салага?

— Виктор, — представился молодой человек.

— Марьяна! — протянула руку для пожатия гарпия. — Не стесняйся обращаться ко мне. Те засранцы, которых я прогнала от тебя, это был Аксель и Борода. Скорее всего они попытаются подползти к тебе, когда я уйду, и потребовать с тебя часть доли. Не стесняйся посылать их куда подальше, только при этом не забудь им сказать, что мы договорились между собой. Если возникнут какие-то непонятки, отсылай их ко мне, но своих денег им не давай, ясно?

— Ага! — кивнул Виктор.

Не успел его голос замолкнуть, как Марьяна уже расправила свои крылья и с шорохом взлетела в ночное небо, чтобы устроиться на ночь. К сожалению, из тех двух мачт, что были на Пеликане, сегодня сверзилась та, на которой было устроено гнездо и пост гарпии, поэтому ей предстояло обживать новое место. Виктор сразу же вернулся к своему позднему ужину, но закончить его было не суждено.

— Чего от тебя хотела та ведьма? — вынырнул из темноты одноглазый Аксель, заставив молодого человека нервничать.

Ну да, лицом этого висельника можно было пугать не только купцов или детей, им можно было с успехом заставлять нервничать даже опытных бойцов и военачальников.

— Половину от моей доли, — сглотнул Виктор.

— И ты решил дать этой стерве свои деньги? — нехорошо усмехнулся разбойник.

— Она вступилась за меня на совете, а…

— Мы с Бородой тоже! — перебил его Аксель. — Кто помог тебе первым забраться на борт вражеского судна, а?! Это с нами ты должен был поделиться своей долей, а не с ней!

— Я вас об этом не просил! — просипел юнга. — И вообще, это походило не на помощь, а на жертву. У меня было такое ощущение, что вы с Бородой решили пожертвовать мной, чтобы матросы с Духа Востока переключились на меня, оставив в покое абордажные крючья и мостки!

— Нет! — деланно ужаснулся одноглазый, хотя по его виду становилось понятно, что всё так и было. — Мы не собирались тобой жертвовать!

— А я подумал именно так!

— То есть ты хочешь сказать, что мы с Бородой струсили, а?! — гневно сощурился Аксель, однако быстро сник, когда над его головой зашуршали крылья Марьяны.

Заприметив над своей головой в опасной близости гарпию, расположившуюся на рее, пират чертыхнулся и сделал пару шагов назад. Знакомиться повторно с её жуткими когтищами он справедливо опасался, тем более не имея при себе серьёзного оружия, которое уже было заперто в арсенале.

— Чёртова баба! — буркнул себе под нос Аксель, но уходить всё же не собирался.

— Чего ты там забыл, одноглазый? — проклекотала сверху Марьяна. — Дай Салаге поесть спокойно!

— Да кто ж ему не даёт-то? — снова деланно удивился пират. — Мы же с ним просто болтаем. Без угроз и обид, верно, юнга?

Не желая злить разбойника ещё сильнее, Виктор лишь кивнул, продолжая жевать свою солонину. Он попробовал закусить её сухарём, но тот оказался таким железобетонным, что юноша застонал, когда едва не обломал зубы об угощение.

— Попробуешь тронуть Салагу, будешь иметь дело со мной! — угрожающе прошипела Марьяна, после чего расправила крылья, собираясь перелететь с этого места на другое. — Понял меня?!

— Понял, понял! — поспешил заверить её Аксель, сожалевший о том, что он опоздал урвать кусок добычи от неопытного юнца.

Зря Виктор рассчитывал на то, что пират потеряет к нему интерес, поскольку тот хлопнулся рядом с ним на палубу, доставая из кармана несколько игральных кубиков.

— Играешь? — спросил он у Салаги, намереваясь выморщить его деньги при помощи другой хитрости.

— Нет! — помотал тот головой. — Да и монет у меня нет.

— Это не страшно, — тут же усмехнулся одноглазый. — Играть можно в долг, в зачёт будущего дележа добычи. Ну так что, сыграем пару раз?

— Нет, спасибо! — поспешил отказаться юнга.

О том, что делают с подобными должниками в Дыре он знал не понаслышке. Сначала тебя отдубасят так, что ты кровью в туалет ходить будешь всю следующую неделю, а есть сможешь только суп, и тот остывший. Ежели и потом долг не вернётся, тогда пиши пропало — могут и зарезать, либо оглушить и перепродать охотникам за рабами, выдав тебя за беглого каторжника. Даже необходимое поддельное тавро могут нанести, чтобы взяли охотнее. Ну или продадут на чёрном рынке каким-нибудь магам или жрецам для их кровавых ритуалов и экспериментов, либо монстрологам для откорма различных плотоядных зверушек. Всё зависит от того, насколько осведомлены о подобных контактах недовольные заёмщики и от их способностей к скрытной переброске бренного тела должника по улицам города. Естественно, что Виктор знал о том сонме способов подлога и других видов надувательств, которыми пользовались нечестные на руку игроки, поэтому он всегда опасался принимать участие в азартных играх. Особенно после того, как его соседу и хорошему товарищу сломали руку за то, когда тот не смог выплатить долг. Хотя это паренёк ещё легко отделался, ведь в самом плохом случае он мог вообще покинуть этот бренный мир.

— А чего так? — уставился на молодого человека единственным глазом Аксель. — Проиграть боишься? В костях, как и у пиратов — без риска денег не добыть. Ну да я настаивать не буду.

Разбойник начал собираться восвояси, когда понял, что от Салаги ему ничего не обломиться, но тот остановил его, задав давно волновавший его вопрос.

— Послушай, Аксель! — задумчиво протянул Виктор. — А почему мы не забрали себе Дух Востока и не взяли его матросов в рабство?

— Как это — «почему»? — удивился пират. — На второй корабль также люди нужны, а у нас их был недобор, поэтому мы станем уязвимы. Кроме того, продавать корабли дело долгое, хлопотное и нудное. Сразу его никто не купит, он будет стоять в порту на приколе. Может месяц, может год, а если повезёт, тогда всё ограничится неделей или парой дней. Пленных брать смысла нет — трюм не вместит экипаж, награбленное добро и невольников разом. Кроме того, наш капитан до ужаса суеверен. Он сам заполучил когда-то Пеликан, сбросив оковы и подбив на бунт всех своих товарищей по заключению, которым была уготована участь стать живым товаром на невольничьем рынке Белокамня. Удача улыбнулась Тодеусу тогда, и он ценой огромных потерь смог вырезать своих пленителей, захватив шхуну в своё собственное пользование.

— О как! — удивился Виктор, который не знал подобной детали биографии своего капитана.

— Да, — кивнул Аксель. — С тех пор наш Тодеус бредит от того, что ему всюду мерещатся восстания. По этой причине большая часть оружия запирается в оружейке, невольниками Пеликан никогда не занимается, кроме отдельных случаев в виде влиятельных лиц, навроде той Восточницы, что сейчас томится взаперти в каюте…

— Постой-ка! — припомнил Виктор. — А разве сейчас не твоя смена караулить эту женщину?

— Да, меня подменил Борода, — кивнул одноглазый. — Чтобы я смог поговорить с тобой, но ты уже выбрал себе союзника в лице этой чёртовой полуптицы! Зря, парень! Спишь-то ты со всеми в трюме, а не под открытым небом, как твоя наседка.

— Угрожаешь мне?

— Нет, просто предупреждаю! — хмыкнул Аксель, вставая с палубы. — Спи вполглаза, Салага! Ты в окружении волков, и на судне может всякое случится, как и в следующей битве. Однажды старина Аксель может решить, что прикрывать твою спину вовсе и не стоит, ведь ты кичишься его дружбы.

С этими словами одноглазый ушёл прочь, в то время как застывший Виктор стряхнул с себя оцепенение, возвращаясь к еде. Сухарь он одолеть так и не смог, а вот с сыром и ромом дело пошло гораздо приятнее. Нет, конечно молодой человек пил и раньше, но сейчас его развезло так быстро и основательно, что было только одно желание — доползти до своего гамака и завалиться спать, не смотря ни на какие угрозы. Усталость прошедшего дня и двух битв давала о себе знать.