Ватерлоо в ноябре

Андрей Саженюк, 2023

Канадский город Ватерлоо, номер в отеле, настольная лампа, ноутбук, кофе, дождь за окном… Случайная встреча в социальной сети вызывает цепную реакцию воспоминаний. Сквозь привычные реалии дня сегодняшнего наплывает как град Китеж далекая Россия, великая река, ночь после выпускного вечера, домик с голубыми ставнями затерявшийся среди новостроек… Возникает девочка, которую проглядел, не расслышал когда-то.В сборнике новелл «Ватерлоо в ноябре» точная скупая графика северо-американских зарисовок причудливо сочетается с лирическими русскими акварелями, перемещения во времени (Великая Отечественная, Советский Союз, перестройка, эмиграция) – с перемещениями в пространстве (провинция Онтарио и штат Нью-Йорк, Сибирь и Дальний Восток, кубинская деревушка на берегу океана и греческий квартал мегаполиса).

Дом на 52 квартале

Во дворе дома две скамейки. Когда мы гоняем мяч, они служат нам воротами. С правой стороны двора несколько низкорослых кленов, с левой — сараюшки и погреба. Тополь у крыльца. В ветреную погоду ветки стучат в наше окно, врываются в открытую форточку. Вечерами с друзьями мы ищем в темно-синем небе движущийся огонек. И, если кому-то удается его увидеть (или ему показалось, что он увидел), он кричит нам всем, вытягивая руку: «Куда же вы смотрите? Смотрите вот сюда! Спутник!»

Левитан еще читает по праздникам свои поздравления: «Товарищи солдаты, сержанты и старшины…» Но война уходит, стремительно превращается в легенду: ее теснят новостройки, гастрономы, троллейбусы, телевидение… Новая жизнь влечет, кружит голову, и только наш старый дом ей сопротивляется. Он не хочет забывать войну: он ее помнит, удерживает своими стенами из деревянного бруса, проложенного паклей, своими лестницами с резными перилами, своими скрипучими половицами, своими лотошными битвами по субботам. Как мы все — бабушка с Василь Палычем, отец, мама, я, младший брат отца, студент Женя, одинокая бабушкина сестра Аня — помещаемся в этой маленькой двухкомнатной квартире? У тети Ани когда-то была удалена мозговая опухоль, с тех пор она инвалид первой группы, и с трудом передвигается по квартире, у нее сильно дрожат руки. Над ее кроватью полка — там выстроились книжные корешки бирюзового цвета, где на черном квадратике золоченым шрифтом — фамилия, которую я еще не умею прочесть, и тетя Аня рассказывает мне про Пьера, Наташу и Андрея.

Начиналась новая жизнь, и у всех были свои планы. Мы покинули наш старый дом первыми: отец получил от института, где работал, комнату в коммунальной квартире. Потом бабушка с Василь Палычем накопили денег на кооперативную квартиру. Дядя Женя еще пожил какое-то время в старом доме, но вскоре женился и тоже уехал. Осталась тетя Аня. Ей некуда было ехать, а во вторую комнату кого-то подселили.

Три семьи разъехались, но продолжали вместе сажать картошку. В сентябре мы привозили урожай и засыпали его в погреб рядом с нашим старым домом. Отец сидел в кабине ЗИЛА, показывая водителю дорогу. Мы втроем, Василь Палыч, дядя Женя и я, лежали в кузове на мешках. Потом работы распределялись так: я оставался в кузове подавать мешки, отец со своим отчимом их принимали и спускали на веревке вниз, в погреб, где дядя Женя уже ссыпал картошку в дощатый закут.

Шли годы, все быстро менялось вокруг, но картошка и погреб — это то, что нас продолжало связывать со старым домом.

В один из таких сентябрей шли непрерывные дожди. После засыпки картошки в погреб все вымокли и устали. У мужчин была бутылка водки. И тогда Женя вспомнил про тетю Аню:

— Идем к тете Ане, мужики.

Мы поднялись на второй этаж (все те же скрипучие половицы, те же резные перила), постучали в нашу старую дверь. Послышались шаркающие шаги, открыла тетя Аня. Она как-бы и не постарела: старушки ведь не стареют. Тетя Аня была нам очень рада.

— Андрюша, какой ты стал большой. Помнишь, как я тебе читала про Наташу Ростову?

Тетя Аня выдала мужчинам рюмки и вилки (закуска у них была своя) и опять удалилась, скрылась в своей комнатке. Два брата сидели на кухне в квартире, где прошло их детство. Отец начал вспоминать тот день, когда пришла похоронка на его отца и моего деда. Водка в граненых рюмках, консервы, хлеб, капли дождя на оконном стекле, наш старый желтый тополь.

Когда мы собрались уходить, появилась тетя Аня со стареньким томиком Джека Лондона «Рассказы южных морей».

— Женечка, это твоя книжка. Помню, как ты любил Джека Лондона, когда был мальчиком.

Вскоре тетя Аня умерла. Мы перестали сажать картошку, мы стали ее покупать, мы забросили наш погреб. Жизнь торопилась, и всё хотелось успеть.