Давнее пророчество

Андрей Прохоренко

Эльклея – одно из государств Атлантиды за несколько столетий до завершения ее существования, примерно за 13 800 лет до нашего времени.Давая согласие на выполнение очередного задания по расследованию загадочных смертей троих учителей в одной из школ Тулплеи, Эдвин не предполагает с чем и с кем ему предстоит столкнуться и что от него потребуется, чтобы отстоять свою жизнь и вернуться домой для участия в еще более важных делах и событиях. Приключенческий роман «Давнее пророчество» шестая книга из серии «Путь воина-интеллектуала», написанная авторами на основе записок Эдвин Таарда.

Глава 1

Странности Ювитии

Можно многое говорить о женщине, полагать, что ты понимаешь ее, что в какой-то мере отдаешь себе отчет о причинах ее действий и тех или иных проявлений, но приходит время, когда ты, несмотря на возможность выяснить, что к чему, во многом оказываешься не готов встретиться лицом к лицу с назревшими проблемами.

В такие моменты главное — не поддаваться панике, безысходности и разочарованию. В любом случае о многом ты предупрежден. Перед собой на поверхности ты видишь лишь то, что было прежде скрыто от твоего взора. Оно всего лишь проявилось.

Если раньше женщина могла и хотела это сдерживать, стараясь нравиться тебе, то ныне дело обстоит по-иному. Ты всего лишь начинаешь знакомиться с тем, что накопило за десятилетия жизни с тобой ее естество.

Могло ли быть по-другому у Ювитии, учитывая ее послужной список? Точно нет. И это, как оказалось, было только лишь началом разрыва наших взаимоотношений.

Эдвин Таард. Из дневника

События моей жизни живо встают передо мной, когда я, послушный внутреннему зову, обращаюсь вниманием к дням давно минувшей молодости. Именно так я называю время, когда мне едва исполнилось 84 года. Зов сознания не дает мне покоя, но он, с другой стороны, и не надоедает. Я попросту знаю, что мне надо во что бы то ни стало доработать развернутую повесть о моей жизни, чтобы глазами очевидца через его восприятие действительности рассказать потомкам о том, что на самом деле происходило в конце цикла существования Атлантиды. Именно так в будущем будут называть одну из могущественных цивилизаций, когда-либо существовавших на Земле. Из записок о моей жизни потомки узнают, как обстояли дела в прошлом, каких-нибудь 13 800 лет назад, как раз на заре возникновения человечества.

Думаю, что мой рассказ будет интересен всем без исключения людям, которые интересуются действительной, а не вымышленной историей своего рода прямоходящих существ или человечества, как его будут называть потомки. Сложность моей повести заключается в том, чтобы описать через события моей жизни все то, что происходило в целом с элтами и потомками атлантов, а также с первыми людьми в период их появления. Информации много. Организовать ее в книги, как оказалось, не такая уже и простая задача, тем более соединить мои приключения с описанием первых попыток по выращиванию тел прямоходящих существ, но, самое главное, прояснить ситуацию вокруг их появления. Тем не менее, я, учитывая особенности восприятия потомков, сделал все для того, чтобы мое повествование вышло живым, интересным и увлекательным.

Мне пришлось завершить предыдущую повесть о своей жизни рассказом о событиях, произошедших накануне моего отъезда из Эльклеи. Он был уже к тому времени окончательно предрешен. Я, конечно, мог отказаться, но, трезво взвесив все «за» и «против», осмотревшись и проанализировав ситуацию, складывающуюся и сложившуюся поздней весной в Эльклее, понял, несмотря на нежелание, одну простую вещь: отъезд из Эльклеи мне необходим. Это подтвердили и прямо, и косвенно, беседы с Киитлом, с Адамом и Эвией, а также с Зиагаардом, который каким-то чудом вышел на меня из граальга, куда были после смерти и распада его физического тела перенесены тонкие оболочки духа и сознания, а так энергии личности.

Я готовился к поездке, будучи учителем, я мог многое взять с собой, многое приготовить из того, что мне понадобится на новом месте. Я знал, что с самых первых мгновений моего появления в Тулплее за мной установят слежку. По-иному, учитывая то, какой страной начинала становиться Тулплея, быть не могло. Мы, по сути, на момент моего отъезда имели дело уже не с землей свободнорожденных, а с переходной территорией, которая вскоре вот-вот должна была стать одной из провинций Атлантической конфедерации государств. Тем не менее, из Эльклеи ситуация в Тулплее все-таки казалась мне не такой критической. Так всегда бывает: ты, находясь в иллюзии, утешаешь в чем-то себя, думаешь, что не все так неудовлетворительно, не заботясь о том, чтобы увидеть истинное положение дел и явлений.

Что самое главное, в новых условиях мне предстояло действовать, полагаясь больше на сознание и разум, чем на грубую силу. Это я осознавал отчетливо, готовился, но все-таки не так четко готов был действовать по ситуации гибко и выверено, нестандартно и с выдумкой. Так жить — большое искусство. Понимание этого простого факта приходит к тебе с годами, а особенно явственно ощущается, когда до ухода остается не так уже и много времени. Именно в таких условиях на самом деле и проявляется твоя истинная пригодность и цена, если так можно сказать, поскольку все-таки мы и наши действия стоим ровно столько, насколько можем себя проявить, решив проблемы и задачи, найдя решение сложных и не очень вопросов, постоять за себя и не сдать позиции. Поэтому поездка в Тулплею с самого начала была для меня тестом на зрелость, сознательность и правильное применение силы, чего не могу сказать о жене.

Ювития где-то к середине весны всерьез поколебала мое решение об отъезде. Я смотрел на жену и не мог понять, что с ней уже случилось и что вообще происходит. С одной стороны, все вроде бы было и в порядке, вроде бы ничего сверхъестественного не происходило, но я испытывал все большее беспокойство от контактов с женой, а еще больше от ее проявлений. Никогда до этого времени Ювития не разговаривала с кем-то во сне, а весной, незадолго до поездки, она все чаще говорила с каким-то мужчиной. Причем, что было особенно странно для меня, Ювития снов не помнила, как и содержания бесед в них. Я же, несколько раз проснувшись, явственно слышал ее бормотание, даже диалог, который побудил меня всерьез задуматься о наших дальнейших отношениях.

Жена понемногу начинала представать передо мной в ином свете. Оказывается, у нее были какие-то тайны. Более того, я умудрился записать беседы с неизвестным мне лицом. Да, они были во многом слегка бредовыми, даже какими-то странными, если прислушаться и проанализировать их, но, в чем я четко отдавал себе отчет, вела их Ювития с мужчиной, который представлялся ей, как Ишвин. Кто он такой, я так и не смог точно выяснить. К Ишвину Ювития относилась несколько странно. С одной стороны, она отталкивала его, даже что-то с недовольством говорила, упрекала, а с другой — едва ли не льнула, называя его любимым, даже светом ее очей. И это побудило меня о многом задуматься.

Один раз, выбрав под вечер подходящий момент для беседы, я попытался, подбирая слова, зайдя не прямо, а косвенно, получить ответы на интересующие меня вопросы, но Ювития сразу же замкнулась. Более того, что мне особо не понравилось, жена на эту тему со мной в процессе беседы вообще отказалась общаться, даже обвинила меня в подсматривании за ней, начала убеждать меня в том, что ее беседы — ерунда и ничего не значат для ее здоровья и для крепости наших отношений. Она, как меня убеждала, ничего не помнила и не знала о сути происходящих бесед.

Когда я сказал, что надо бы наведаться в моем обществе к доктору, Ювития, что мне еще больше не понравилось, наотрез отказалась. Что-либо поделать с женой, как-то убедить ее в противоположном, я не мог. Пришлось сменить тему и направленность беседы, поскольку жена, как только тема была сменена, обняла меня, прижавшись ко мне всем телом. Она ничего не хотела знать. Я был ее любимым мужчиной, которого она ни за что не хотела терять.

Почему она считала, что теряет меня, Ювития не знала, но ее интуиция безошибочно подсказывала ей, что именно так и происходит. Я знал, что многому виной работа против нас и нашего брака магов, а также большие проблемы у ее духа с прошлых воплощений, но к моим словам, когда я постарался это объяснить, Ювития прислушаться не захотела. Ей бы вместо того, чтобы меня в поездке сопровождать, надо было бы в лечебницу направиться, но Ювития и слушать ничего не хотела. Она прямо жаждала мне помочь на месте.

Если взглянуть на происходящее, то подобное поведение может показаться вполне логичным и оправданным, если бы я не знал обратной стороны, той изнанки, благодаря которой женщина так проявляется. Следовало защитить сны от влияний, что я и сделал, но, как показало время, эта мера дала только лишь временные результаты.

Да, с некоторого времени Ювития спала более спокойно. Она не беседовала во сне, не ворочалась, на ее лице я даже частенько видел улыбку, как будто она пришла к пониманию чего-то важного, но, в чем я четко отдавал себе отчет, так долго продолжаться не могло. Время поездки неумолимо приближалось, а я, что я четко отслеживал, в отношении помощи Ювитии становился все более беспомощным, оказываясь все больше заложником ситуации. Я мог и не брать жену с собой, даже почти уговаривал ее остаться, но Ювития была непреклонной. Более того, она, разобравшись, как считала, в ситуации, начала обвинять Киитла, как паадха, и других моих друзей и знакомых в том, что они намеренно отправляют меня в Тулплею накануне важных и ответственных событий.

Ювития пошла даже на то, чтобы встретиться с Киитлом и убедить его не отпускать меня из школы в Тулплею. Жена привела в беседе паадху очень и весьма весомые, как считала, доводы, которые Киитл, выслушав, не стал отвергать. Он сказал жене примерно так: «Я никого не заставляю. Если Эдвин не захочет, он не поедет». В общем, крайним оказался я. На меня Ювития усилила прессинг сразу после беседы. Она советовала мне взять самоотвод, перестать быть покладистым и на все согласным элтом, проявить свою мужскую гордость, в общем, отговаривала меня всеми возможными способами от мероприятия. И чем больше она это делала, тем больше я, и сам не особо желая ехать куда-то на сторону в неизвестность, решил сам для себя все-таки совершить поездку. Такое поведение жены, признаюсь, слегка выводило меня из равновесия и спокойного состояния.

С другой стороны, а чего я хотел? Дети уже были взрослыми. Школа брала на себя заботу о них с семи лет. Сын и дочь приходили уже только в некоторые дни домой. Обучение в Эльклее пока еще было обязательным. Так что, с одной стороны, руки у меня и у Ювитии были развязаны, а с другой — отношения требовали чего угодно, только не отъезда. Впрочем, к пониманию чего я все больше приходил перед отъездом, если я останусь, то потеряю себя. Это чувство едва-едва зрело во мне. Я не знал, почему и отчего это произойдет, но чувство некоторой неизбежности все время как будто наблюдало за мной со стороны. Подобное чувствование, конечно, совсем не вдохновляет, поскольку в таком случае ты все отчетливее чувствуешь приближающуюся беспросветность, которую ты не можешь изменить, но в таком случае у тебя есть все-таки шанс как-то исправить ситуацию.

Я тогда решил, учитывая странности супруги, еще раз пойти в гости к Алчите, тем более что имелось ее приглашение. Алчита встретила меня спокойствием и силой. Уход Зиагаарда, конечно, слегка надломил ее, но Алчита держалась. Совет и ей был готов предоставить силовое сопровождение, учитывая годы, но Алчита пока что не прибегала, как говорила, к крайним мерам. К тому же она была не одна. Урвенал, ее внук, всерьез наблюдал за женщиной, не упуская ее из виду, понимая, насколько ей трудно.

Ведь в чем на самом деле трудность? В том, что, когда уходят близкие по духу, по взглядам элты, тебе не с кем даже иной раз поговорить. Не так и много было друзей и знакомых у Алчиты, с которыми она могла более-менее откровенно переговорить. Разность во взглядах на мир, в понимании определённых вещей, в видении ситуации и будущего — вот, что на самом деле отдаляет между собой элтов. Ты чувствуешь иной раз себя существом, которое пережило свои времена и является редким экспонатом, каким-то не до конца вымершим видом, стопы которого все еще топчут землю.

А в мире в это время уже бытуют иные взгляды и нравы. Поколения внуков, правнуков и праправнуков уже совсем другие и зачастую не понимают видавших виды элтов. Все это во многом бьет по ним, а еще больше по их желанию жить и топтать ногами поверхность земли. Тем не менее, Алчита, когда я пришел к ней домой, была рада меня видеть. Рядом был Урвенал и его дети, которые своими радостными голосками нарушали тишину и спокойствие жилища Зиагаарда. Я, глядя на них, перенесся на мгновенье в далекое прошлое, когда, точно также, входя в дом Алчиты, видел маленькими детьми Ювитию и Урвенала, которые также весело возились в саду и в доме. Тогда мир был другим. Сейчас ситуация повторялась, но я уже приходил за советом по поводу Ювитии, а не Шииты. «Женщины разные, а проблемы все те же», — подумалось мне, глядя на резвящихся правнуков.

Урвенал, а ему тогда исполнилось уже пятьдесят четыре года, был рад меня видеть. Он, как радушный хозяин, сразу же пригласил меня к столу. Алчита хотела пойти на кухню, чтобы приготовить зерлой, но Урвенал вежливо сказал, что этим есть кому заняться. Жена Урвенала через какое-то время внесла в гостиную зерлой. Травы благоухали, одаривая нас ароматом горных лугов, их силой и свежестью. Таэна поставила поднос с дымящимся напитком на столик, за которым мы беседовали, и удалилась. Урвенал проводил ее взглядом и вздохнул. Алчита по-своему проняла его вздох. Едва заметным наклоном головы она указала Урвеналу на жену, мол, удели внимание половине. Урвенал усмехнулся. Он прекрасно знал, что нам надо переговорить.

Мы остались одни. Я молчал, предоставляя возможность Алчите, как более старшей, начать беседу. Она только лишь едва заметно усмехалась, глядя на меня. Что-то было в ее облике необычное, такое, что обращало на себя внимание, но я никак не мог определить для себя, что же это значит.

— Весна в разгаре, — наконец сорвалось с уст Алчиты, а ее лучистые и добрые глаза внимательно посмотрели на меня.

— Да, весна надежд и свершений, — подтвердил я.

— Выйдем на террасу, там и переговорим, — предложила Алчита, жестом указывая на поднос с зерлоем, налитым в высокие фуурлы, из которых вился дымок. — На природе быстрее остынет.

Я перенес поднос с фуурлами на столик, расположенный на террасе, откуда открывался прекрасный вид на уже явившее в себе силу в виде молодой зелени растительное царство. Деревья и кустарники слегка трепетали. Ветерок, как будто не пытаясь слишком потревожить их очарование, всего лишь слегка поддувал, почти ласково поглаживая первую зелень, особенно ярко проявляющую себя. Сад был особенно пригож в это время. Цветение недавно прошло, но особое его очарование все еще сказывалось в окружающей природе. Я, глядя на красоту, открывающуюся взгляду, слегка вздохнул. От Алчиты, присевшей в это время напротив меня за столик, этот вздох не укрылся.

— Я, кажется, знаю причину твоих вздохов.

— С Ювитией происходит что-то явно из ряда вон выходящее, — почти пожаловался я. — Что хуже всего, она не хочет показываться на глаза врачам, несмотря на то, что во сне она ведет беседы с какими-то мужчинами: то ругает их, то едва ли не целует, а утром, проснувшись, говорит, что ничего не было, и чувствует она себя вполне здоровой, бодрой и полной сил. Я не знаю, что делать. Кто-то помимо меня нашел подход к жене. Хуже то, что я вскоре уеду, а жена меня оставлять не хочет. С Киитлом Ювития тоже общий язык не нашла, на учителей и моих помощников смотрит с пристрастием и с подозрением, как будто кто-то меня у нее забирает.

— Чувствует Ювия, — Алчита всегда так кратко называла внучку, — что дело может совсем для нее по-другому повернуться, а что делать — не знает.

— Может, мне не ехать?

— И что дальше?

— За женой присмотрю. Ее подлечу.

— Себе и своим словам веришь?

Я только лишь вздохнул.

— Ты же знаешь, — продолжила речь Алчита, — что Ювии нужен снова отдых и не где-нибудь, а в специализированной лечебнице подальше от шума столицы, где время течет по-другому, где рядом умелые врачи. Вот ты мне скажи: она пойдет сейчас, накануне вашего отъезда, на такое?

— Ювития, пока в чем-то не убедится, решения не поменяет.

— Вот и я о том же. Характерная тебе попалась жена.

— Придется брать с собой.

— Ты на месте сам все увидишь. Ювитии нет смысла задерживаться в Тулплее…

— Так говоришь, как будто для меня есть смысл это делать.

— Это ты сам решишь. Сколько бы тебе кто-либо чего-то не советовал, не говорил, а ситуация все равно продиктует свои условия.

Я молчал. Не спешила продолжать беседу и Алчита. Я видел, что она все-таки, несмотря на то, что больше года прошло уже с момента ухода Зиада, не отошла от утраты мужа. Слишком многое их связывало, несмотря на очень значительную разность в возрасте. Алчита была первым заместителем Киитла, но по факту Киитл не спешил привлекать ее к учительству, понимая, как ей нелегко. Зато Киитл частенько беседовал с Урвеналом или это делал кто-то по его поручению. Дело заботы о жене Зиагаарда было для Киитла и учительского состава приоритетным.

— Беседовал с Адамом?

— С Эвией также. Пара делает все для того, чтобы войти в силу.

— Адам, насколько я знаю, не очень-то и доволен Эвией. По крайней мере, так он говорил, когда мы беседовали.

— Он мне передал от тебя подарки.

— Зиад оставил для тебя то, что посчитал нужным. В Эльклее, сам видишь, наступают новые времена. Многое меняется. Происходит смена поколений.

— Да, вскоре мы уйдем. Наше поколение воспитало таких, как ты. Точнее, вы сами воспитались, глядя на наш пример. Теперь твоя задача, — Алчита слегка усмехнулась, — не только пойти дальше, но и позаботиться о преемниках. И это, что ни говори, с некоторых пор, если ты выживешь, станет во многом одной из основных твоих задач.

— На Адама…

Алчита остановила меня жестом.

— Я знаю, что ты скажешь. Да, Адаму и Эвии под силу организовать работу и процесс так, что их результатом явятся прямоходящие существа следующей расы, но без твоей помощи, без помощи даже не тысяч, а десятков и сотен тысяч элтов, ничего у них, как бы ни старались, не выйдет. Этого ты пока что не понял. Тебя, как заботливого мужа, волнуют Ювития, дети, но на самом деле многое уже решено…

— Что именно? — подался я вперед, желая с какой-то даже особенной страстью услышать последующие слова Алчиты.

— Один выбор тобой уже сделан. Он, если ты его не изменишь, позволит тебе существенно продлить сроки жизни. Что будет после, неведомо никому. Мне нечего сказать тебе по этому поводу. Даже если бы я и знала, то сохраняла бы молчание. Все, что сказано, уже во многом не исполнится так, как мы на то рассчитываем. О замыслах магов и предопределении, которое ими, как сеть, наброшено на элтов, я молчу…

Я вздохнул. Чувство грядущих неприятностей тогда очень даже отчетливо проявилось во мне. Алчита, как будто видя во мне перемену, произнесла:

— За Ювитию сильно не переживай, как и за ваши взаимоотношения. О детях ваших позаботится школа. Я, если будет нужно, присмотрю. Внук рядом. Урвенал, конечно, не идеален, но дело сделает ответственно, если поручить…

— Я поговорю с ним. Киитл также обещал присмотреть за детьми. У меня есть друзья, которые возьмут на себя заботу и сопровождение, пока мы с женой будем в отлучке.

— И что тебя тревожит? — перевела Алчита беседу на другую тему.

— Происходящее в Эльклее. События, которые развиваются в последний год после ухода Зиагаарда, не могут не наталкивать на размышления. Эдарта надо менять. Чем быстрее это случится, тем лучше для всех элтов Эльклеи, — безапелляционно заявил я.

— Этак мы с тобой станем заговорщиками и борцами с установленными порядками, — в шутку отреагировала Алчита, глядя тепло на меня. — Я смотрю, все больше борцов появляется. Только быстрая смена мало что даст. Всех же тех элтов, которые проявятся, возьмут на заметку. А раз так, то шансов что-то изменить у них вообще не будет. Улавливаешь, о чем я говорю?

— И что, молчать и ничего не делать?

— Я посмотрю, как поменяется твое отношение к происходящему после поездки в Тулплею. Жители Эльклеи все-таки в своем большинстве пока не созрели к тому, чтобы стать одной из провинций конфедерации и зоной свободных земель, как Иершлам и Вейвил. Представители «новой формации» в Эльклее пока еще не занимают ведущее положение. Даже Реварн и тот вынужден оглядываться на устои.

— Реварна надо заточить и судить.

— С одной стороны, — слабо усмехнулась Алчита, — ты в чем-то прав, но с другой — этот ход ничего не даст в данный момент, если посмотреть на его последствия. Время не пришло для решительных действий. Ты и сам это чувствуешь.

— Адам говорит, что на него наезжают и не дают работать.

— Это наши реалии. По-иному не может и быть, учитывая то, чем занимается эстарх. Я уже говорила с Эдартом, но до него мои слова не доходят.

— Ты пробилась к импру?! Это невозможно сделать. Киитл, Ирвинг, другие элты прежней закалки никак не могут…

— Я уведомлена об их действиях, так вот, Эдарт сказал, что новый объект за пределами Эльклеи должен возводиться только в случае, если его строительством будет руководить кто-то из его помощников. На мое напоминание о том, что Зиад говорил по-другому, а также настаивал на всяческом содействии Адаму, Эдарт не отреагировал поначалу, он как будто даже задумался, но потом все же сказал, что сделает все, что от него требуется в случае, если Адам согласится на его условия. Мне он намекнул, что есть информация о том, что Адам якобы хочет захватить власть, и не считаться с ней он не имеет права.

— Адам? Власть?

Моему удивлению тогда не было границ.

— Или лица, которые ему благоволят, — дополнила меня Алчита. — Ты же слышал, что Киитл, Чу Инар, Ук Таар и другие элты зачислены в список неблагонадежных. Список этот составлен Хироем, Реварном и их приспешниками. Эдарт с ним ознакомлен. Хуже другое, он считает во многом, что подозрения имеют под собой веское основание. Я пыталась его переубедить, но бесполезно. Эдарт меня не слышит.

— Это и наводит на размышление. Эдарт, по сути, потворствует представителям «новой формации». Реварн, Хирой, Миарт — отъявленные их представители.

— И что?

Вопрос Алчиты вызвал у меня некоторое удивление.

— Как что? — с некоторой даже опаской спросил я, всматриваясь в Алчиту. — Их деятельность — это нарушение устоев и принятых в Эльклее законов. Косвенное действие даже более опасно, чем прямое.

— Меня, как я вижу, ты считаешь едва ли не сообщницей Эдарта, Реварна и Хироя, что так ко мне присматриваешься. Ты хочешь действовать и немедленно. А что дальше? Ты об этом подумал? Сместил ты Эдарта, и что ты получишь? Гражданскую войну в Эльклее? Ведь Эдарт удобный и очень «молодой поросли». Она может делать, прикрываясь его фигурой, что угодно. Тебя и кого угодно попросту поймают на контрприем, сделают крайним и обвинят, причем обосновано, в подрыве стабильности в Эльклее. А потом враги станцуют на твоих останках танец завершения твоего существования и укрепления своей силы. Хуже, что ты не смотришь на несколько шагов вперед. Кто будет за тебя это делать?

Я молчал. Не спешила продолжать беседу и Алчита.

— Пришел за одним, а поговорили обо всем, — сделал я вывод по поводу беседы.

— На самом деле вопрос Ювитии сейчас не самый важный. Это ты мне можешь сказать, что думаешь об Эдарте и его окружении. За эти стены, — Алчита сделала жест рукой, указывая на дом, — информация не выйдет. Я не советую тебе, кроме Адама, может, Киитла, до отъезда вообще распространяться о своих симпатиях и антипатиях.

— Во что элты превращаются? — вырвалось у меня тогда.

— Наступают другие времена. Необходимо действовать выверено и осмотрительнее, думать о том, на кого посмотреть и что сказать. Так еще десять лет назад не жили. Придется всем учиться. Но ныне — далеко не самые худшие времена даже для Тулплеи.

— Предвидишь для элтов Тулплеи еще более трудные времена?

Алчита промолчала, предлагая найти мне самому ответ на этот вопрос. Мы какое-то время еще поговорили, а потом разошлись. Несмотря на то, что никакой конкретики мне не было сказано, я почувствовал облегчение. Последние сомнения, бывшие у меня тогда по поводу поездки, рассеялись. Я даже по дороге домой почти запел одну из давних песен, которую слышал от матери.

Ювития, слегка хмурясь, встретила меня на выходе из дома. Расспрашивать, где я был, не стала, понимая, что я ей не отвечу, как она на то рассчитывает. Всмотревшись в меня, жена усмехнулась и сделала вывод:

— Как я вижу, все уже решено. Так?

— Неточно установлен лишь день отъезда.

— Без меня все равно ты не уедешь. О детях подумай, — сказала Ювития и демонстративно ушла в дом.

«Опять я виноват, — мелькнула мысль. — Что бы ни сделал, везде не прав. Почему так получается?»

Я пошел в дом вслед за Ювитией, размышляя о превратностях судьбы. Многое еще предстояло сделать до отъезда. В школьных мастерских я тогда каждый день почти до вечера готовился, предполагая, что меня ожидает теплый прием на месте. Так, по крайней мере, явствовало из информации о положении дел в Тулплее, которую имели учителя школы. Я не обольщался по поводу предстоящей командировки по обмену опытом. Все равно на месте кроме меня самого мне бы никто не помог, а только бы мешали. В этом меня еще раз убедил Киитл. Как-то в беседе, глядя на меня, паадх заявил:

— На месте сразу же попадешь в паутину замысла, который против тебя или кого угодно другого уже сплетен. Поэтому ты должен быть готов действовать, как никто и никогда еще не действовал.

— За себя я спокоен, но жена…

— Забота мужа, — сразу же дополнил меня Киитл. — С Ювитией я уже беседовал.

— И что?

— А ты не догадываешься? Ювия четко высказала мне, правда почти в вежливой форме, что думает обо мне. Я едва ли не ее враг. Вот как бывает.

— Задание, конечно, странноватое.

— Еще не поздно отказаться.

— Я назад не сдам. Почти все приготовления сделаны.

— Лит заменит тебя, пока будешь отсутствовать. Я говорил с Адамом. Жестко его начинают прессовать. Молодежь из «новой формации» входит в силу, присматривается. Впрямую Адама не трогают, но по рукам и ногам уже вяжут. Вот и попробуй что-то сделать.

Киитл тогда замолчал и ничего больше не говорил, о чем-то размышляя. Я также не задавал вопросов, чувствуя, что Киитл многое знает, но не хочет этим делиться. Так было нужно. Я это чувствовал. Уже тогда шла игра, в которой, хотел я или нет, я играл одну из ведущих ролей. Слова были излишни. Надо было действовать по-другому, жить иным. Не бросаться на врагов сломя голову, а действовать вовремя, но, что главное, расчётливо.

Время между тем очень быстро шло в тот год. День сменялся вечером, а вместо ночи вновь возвещало о себе утро. Иногда, не скрою, появлялось чувство, схожее с тоской. Ювития, в чем я все больше отдавал себе отчет, отдалялась от меня, несмотря на видимое приятие, на то, что жена, как только я заканчивал ужин, устраивалась возле меня и, обнимая, забывая все то, что было между нами еще недавно, называла тепло и ласковыми словами. Я не знаю почему, но эти знаки ее внимания ко мне вызывали у меня странное чувство, схожее с жалостью. Женщина, сидевшая возле меня, что я отчетливо чувствовал, теряла себя, но не хотела ни себе, ни мне в этом признаться. Более того, Ювития хотела, чтобы так было, поскольку любые мои вопросы и пожелания, расспросы, касавшиеся ее и ее состояний, вызывали или активное, или пассивное сопротивление.

В случае пассивной реакции Ювития попросту ничего не отвечала или переводила разговор на другую тему, иногда обнимала и целовала меня, показывая свое приятие и любовь. Активная реакция рождала раздражение и обиду, обвинения меня в том, что я лезу в ее мир, хочу ее переделать и переиначить так, как мне хочется. В общем, беседы по душам не получалось. Я не сдавался, предпринимая постоянные попытки достучаться, подобрать ключик, но они разбивались о защиту. При этом всем я чувствовал, что кто-то или что-то, что не желало обращать на себя внимание, стремясь оставаться в тени, все время мешало мне найти точки для контакта. Мне не удавалось сделать то, что я желал больше всего: разобраться с происходящим так, как следовало, чтобы исключить всякие поползновения и атаки на жену.

На сон Ювитии и ее проживание в доме были поставлены дополнительные защиты. Положение дел вроде бы улучшилось, но я отчётливо знал, что это — всего лишь отсрочка. Тем не менее, даже такое положение дел было для меня положительным. Ювитии, что я отметил после проведения всех мер, обеспечивающих защиту и безопасность, стало явно лучше. Надолго ли сохранилось такое положение дел, неясно, но тогда именно это действие позволило мне с уверенностью смотреть в будущее.

Еще одно событие, о котором необходимо сказать, случилось накануне отъезда. Я, по обычаю придя утром в школу, встретил Киитла, который сразу же подошел ко мне и, как бы всматриваясь в меня, заключил:

— В мастерские пройди, туда, где скутера и лерфы делают. Есть новости для тебя.

Я, ожидая сюрприз, направился в указанном направлении. В мастерской я нашел Эрида — помощника Чиара, который с недавнего времени, как Чиар стал выполнять обязанности начальника службы безопасности Адама, занял его место. Вместе с ним в мастерских возились старшие ученики и еще одно лицо, которое, как только этот элт отвлёкся от работы, я сразу же узнал. Передо мной стоял, едва заметно усмехаясь, Ук Таар. Его глаза излучали задорное и боевитое чувство. Складывалось такое впечатление, что Ук хотел сказать мне что-то важное. В ожиданиях я не обманулся. Ук, жестом показывая следовать за ним, вышел из мастерской. Наша беседа состоялась в школьном парке, который Ук уже успел изучить. Мы забрели в одно из дальних мест, где парк становился лесом. Только тут Ук, повернувшись ко мне, сделал знак, что хотел бы ненадолго остановиться. Я, оказавшись лицом к лицу с временным мастером, ждал его слов.

— Тулплея, куда ты направляешься, уже почти стала одной из провинций Атласа или продолжением Иершлама, — были первые слова Ука. — То, что на ее территории пока еще есть гарнизоны наших воинов, скорее всего, свидетельствует, пусть и косвенно, что наша сила еще не полностью ушла из тамошних мест.

Ук замолчал, так толком ничего не сказав, ожидая моей реплики.

— Я так понял, что ты выступаешь за то, чтобы я отправился в Тулплею, — предположил я после короткой паузы.

— Решение ты принял ехать и однозначно, но ты не хочешь этого. Так бывает, — подумав, высказал мнение Ук.

— С Ювитией проблемы. Жена в любом случае будет меня сопровождать. Я не хочу этого, но так будет.

— Я вижу, в последнее время ты всерьез думал над предложением Адама.

Я слегка вздрогнул, пристально глядя чуть мимо Ука.

«Откуда он это знает?» — пронеслось у меня в голове.

— Так вышло, что я пока что занимаю пост начальника службы безопасности при Адаме, — не стал скрывать Ук Таар.

Я слегка усмехнулся. Ситуация прояснялась. Одного я только не понял: почему Ук выдал мне эту информацию. В важности ее не приходилось сомневаться.

— Удивлен, что я тебе это говорю?

Я кивнул.

— Тут такое дело, нельзя ничего сказать наперед. Мое место пока что временное. Я не смогу долго осуществлять кураторство. Сам понимаешь, много работы помимо проекта.

— Проект ведь самое важное и главное, что только есть у элтов.

— Да, но для того, чтобы он был успешен, как ты понимаешь, важна организация. Кто-то должен ведать как организацией всего необходимого, так и обеспечением безопасности. Сам Адам не сможет это сделать. У него попросту не будет на это времени. Нужно оборудование, нужны кадры, нужны воины, которые будут охранять его и проект, причем далеко за пределами Эльклеи…

— Ты раскрываешь мне карты. Зачем?

— Должен же ты хотя бы отчасти догадываться о перспективе. Не считай поездку ссылкой. Она — только лишь прелюдия к более важной работе. Хочу также сказать, что с нашей стороны страховки не будет. Тебе придется действовать самому.

— Еще одно испытание?

— Тест на зрелость и состоятельность, — подтвердил Ук Таар.

— Есть какие-то условия?

— Лишь твое отсутствие в Эльклее продолжительное время.

— Я где-то так и думал. Получается задание…

— Надо выполнить, но оно может иметь совершенно иное продолжение…

Я усмехнулся. Ук сказал примерно то, что я и ожидал услышать.

— Эдарт?…

— Пока будет править. Потенциал этого элта пока еще не полностью исчерпан. Нет смысла на эту должность кого-то еще возводить, хотя и Ирвинг, и Ванэяр, некоторые другие элты из прежней гвардии могут вести дело лучше, но в любом случае их постигнет такая же участь, а то и худшая.

— Получается, что надо терпеть?

— Не терпеть, а делать дело, — поправил меня Ук. — Хуже всего то, что Реварном организован новый отдел. В его обязанности входит слежение за воаками. Я предупредил и Эдарта, и Реварна о недопустимости такого шага. Мы не враги элтам, но Эдарту все невдомек, а еще больше Реварну. По поручению Реварна связались с начальником службы Времени Тулплеи. На эту должность назначен некто Хуранг. Он хэндал (временной мастер, работающий на конфедерацию) и служит конфедерации, но скрыто. Его задача сделать недоступной Тулплею для деятельности временных мастеров. Посмотрим, как это у него получится. Кое-какие меры мы уже приняли, чтобы у него ничего не вышло.

— Выходит, вам ход в Тулплею закрыт, — сделал я само собой разумеющийся вывод.

— В какой-то мере — да. К тому же, как ты понимаешь, мы не можем отказаться от помощи и содействия Адаму. У нас попросту нет сил на серьезные рейды в Тулплею. Хотя, конечно, мы не будем спокойно смотреть, как наши враги делают все для того, чтобы не допустить нашей деятельности в тамошних местах. Скорее всего, будет ничья.

— Как тебя понимать?

— Мы не дадим возможности действовать в Тулплее Хурангу и его помощникам, но и сами не сможем там работать, как раньше, в некоторых местах, так точно.

— Тебя направил Адам?

— Адаму я пока что ничего не говорил о встрече с тобой. Я почувствовал ее надобность интуитивно, и вот я здесь.

— Без Зиада элты — что маленькие дети.

— Нам всем нужно учиться жить без него. Тебе, между прочим, в первую очередь. Ты все ждешь, что тебе кто-то что-то скажет. Прямых, иногда даже косвенных указаний, не будет. Привыкай. Пришло время перемен.

Я вздохнул, а Ук, глядя чуть мимо меня, отметил:

— Сказал все, что считал нужным, даже чуть больше. Это тебе аванс на дальнейшее. Очень многое зависит от тебя. Придется тебе принимать совсем нестандартные решения.

— Через несколько дней отъезд.

— В школу возвратишься сам. У меня дела.

Сказав друг другу положенные слова, мы разошлись. Я все думал о новом задании, о том, с чем мне придется столкнуться в Тулплее. Тягучее и слегка тоскливое чувство возникало тогда у меня. То, что будет нелегко, я знал. Вот только насколько не предполагал. Думаю, если бы знал, то не поехал. Но жизнь тем и хороша, что раз за разом преподносит нам сюрпризы, причем такие, о которых ты зачастую мало догадываешься или вообще не предполагаешь, что такие возможны.

Да, в жизни действительно все решает сила, но сила сознательных, умных и разумных, осмысленных действий. Без нее никуда, особенно в ситуации, которая сложилась у меня на новом месте. К пониманию силы я приходил всю жизнь, осмысляя то, в чем же она есть и состоит. Под конец жизни я думаю, что мое понимание этого вопроса все равно фрагментарно. Есть главное, есть второстепенное, а есть сила. Кто обретет «есть» силы, тот может воистину открыть для себя новые горизонты. До ухода мне еще лет пять. Попытаюсь это сделать.