Ключи Марии

Андрей Курков, 2020

События нового романа Андрея Куркова и Юрия Винничука разворачиваются сразу в трех исторических пространствах: Крестовый поход 1111 года, описанный в Хронике рыцаря Ольгерда из Галича, предчувствие и начало Второй мировой войны во Львове и Кракове, а также нынешнее время. Кто такая Дева и почему за ней охотятся вот уже несколько столетий подряд, кем на самом деле является черный археолог Олег, а главное – куда ведут двери, которые можно открыть только ключами Марии? Об этом узнаете на страницах одного из самых ожидаемых романов современной украинской литературы последних лет.

Глава 8

Хроника рыцаря Ольгерда. О той, что пряталась в пещере

«К вечеру мы надеялись, не торопясь, добраться до Иерусалима, но по дороге на нас напали сарацины и сильно потрепали, мы мужественно отбивались, но силы были слишком малы. К счастью, нам попалась пещера, в которую мы все спрятались вместе с нашими гуцуликами, а враг не имел к ней приступа, потому что встречал его рой стрел. Видя, что так просто нас не одолеть, сарацины начали осаду.

Нечего и говорить — мы потеряли наших мулов и оказались в непростых условиях. К счастью, в пещере с потолка стекала ледяная вода и текла куда-то вглубь, слышно было, как она с большой высоты капает на дно пещеры и удар каждой капли о камень отзывается звонким эхом. Итак, жажду мы могли утолять, но пищи у нас не было, и на третий день нас стал донимать голод. Сарацины же, словно дразня нас, разбили лагерь напротив пещеры, поймали диких коз и, разведя костер, соблазняли пьянящим запахом жареного мяса.

Голод донимал нас так сильно, что некоторые уже выковыривали из-под камней жуков, мокриц и червей, а самые отчаянные требовали приказа броситься в атаку, предпочитая положить головы в бою, чем умереть от голода. Князь их сдерживал, убеждая, что милостивый Господь не принесет своих воинов в жертву. И произошло всё по его словам: неожиданно брат Лука возвестил нам о своей удивительной находке. Мы поспешили на его зов и, подсвечивая зажженными лучинами, увидели на стенах белый налет, похожий на иней. Брат Лука сказал, что попробовал этот иней на вкус, он оказался сладковатым, но не это его больше всего поразило, а то, что он сразу потерял ощущение голода, а взамен получил чувство сытости. Тогда каждый из нас соскреб себе этот иней ножом и положил на язык и так же потерял ощущение голода, более того — нас вдруг переполнили силы, а раны стали затягиваться. Мы хоть сейчас могли броситься в бой, и некоторые действительно уже взяли в руки мечи, чувствуя в себе прилив львиной мощи.

Князь наш Игорь пытался снова сдержать эти молодецкие и необдуманные порывы, но трое наших не послушались его и, выбежав из пещеры, хотя и без доспехов, взялись рубить сарацин. Это было невероятное зрелище: их было только трое, а сарацин больше сотни, однако эта застигнутая врасплох сарацинская рать ничего не могла со смельчаками поделать, враги падали под русинскими мечами, как снопы. Тогда и мы присоединились, а также брат Лука с рогатиной бросился в бой. Я почувствовал невероятную легкость меча, я не должен был уже его держать обеими руками, я махал им так легко и весело, как прутом, а он разрубал врага, словно это были не человеческие тела, а тыквы. А когда мне моего меча показалось мало, я схватил еще в левую руку и меч убитого сарацина и уже двумя мечами сёк по сторонам так, что брызги крови разлетались и окропляли меня, как солнечным дождем. Через минуту большая часть сарацин полегла, остальные бросилась наутек.

Мы вернули себе своих мулов, забрали и кое-что из сарацинского добра и хотели трогаться в путь, но брат Лука, все еще удивлявшийся своей неподходящей почтенному возрасту ловкости, вернулся назад в пещеру и внимательно обследовал тот чудодейственный иней, после чего пришел к выводу, что это не иначе, как целебное молоко Богородицы, и это та самая пещера, в которой она пряталась от Ирода, несмотря на то, что подобная пещера есть также у Иерусалима. Однако там белые пористые камни не добавляют силы, а только излечивают от бесплодия, а тут белый иней творит из человека витязя.

Князь добыл из своей сумки глиняную флягу, в которой ранее было вино, и соскреб в нее инея, сколько удалось, затем поручил мне хранить флягу с тем, чтобы, когда вернемся домой, я занес ее в Софию Киевскую.

Когда мы покидали пещеру, я вдруг услышал в углублении шорох. Там было темно. Зная, что это мог быть дикий зверь, я взял факел и вытащил из ножен меч. И мои опасения оказались тщетными, потому что это был не дикий зверь, а дева — она была совсем нагая и вся тряслась от страха. Я сбросил плащ, закутал ее и вывел из пещеры. Она была очень красивая, длинные волосы цвета корицы змеились до пояса. Все время она повторяла одни и те же слова, но никто не понимал, что она говорит. Один только брат Лука распознал арамейский язык и стал ее расспрашивать, а она объяснила, что скрывается от врагов.

— Кто ваши враги? — спросил брат Лука.

— Король Балдуин, — сказала она приятным голосом, что напоминал сразу и пение птиц, и журчание серебряного ручья.

— Что он хочет от вас?

— Хочет забрать в свой замок.

— Но кто вы? Как вас зовут?

— Мария.

— Мы вас спасем, — вступил в разговор князь.

Мы подобрали для нее наряд сарацинского рыцаря, она спрятала волосы под шлемом, а на плечи накинула наш черный плащ с белым крестом и капюшоном. Походила она теперь на юного пажа. Я посадил ее перед собой на коня, а затем мы двинулись в путь, все еще ощущая в себе значительные силы. Дева просила не брать ее в Иерусалим, но мы убедили, что с нами ей ничего не угрожает, никто в ней не узнает девицы. В Иерусалиме мы собирались пробыть несколько дней, получить у короля деньги на обратный путь и вернуться домой. Двенадцать лет, которые мы провели на Святой земле, казались нам вечностью.

После полудня мы увидели впереди облако густой пыли и подумали, что это опять сарацины. Мы спешились, стали кругом, заняв боевую стойку и спрятав деву внутрь, но она обнажила сарацинский меч и стала рядом с нами. Мы с тревогой вглядывались в клубы пыли и песка, поднимавшиеся вверх, кружившие вихрем и опадавшие, а топот лошадей постепенно нарастал, и солнце слепило нам глаза. И когда, наконец, из того бурлящего облака пыли вынырнули крестоносцы короля во главе с рыцарем Этьеном, мы с облегчением вздохнули. А рыцари поздравили нас, и Этьен сказал:

— Когда мы издалека увидели ваш боевой шик, то поняли, что вы наши. Откуда вы идете?

— С Назарета.

— Не случалась ли вам в пути дева с длинными волосами?

— Нет, не видели мы девы, — сказал князь Игорь и, опережая каждого из нас, спросил: — А что с ней?

— Ищем ее, — сказал Этьен, пристально вглядываясь в наши лица.

— Кто она? — спросил князь.

— Пленница королевская. Убежала вчера.

— Ладно, если наткнемся на нее, что делать?

— Схватить и доставить в Иерусалим.

После этих слов каждый отправился своей дорогой.

— Да, — сказал брат Лука, обернувшись к деве. — Лучше для вас спрятаться именно в Иерусалиме. Где-где, а там вас никто не будет искать.

Когда мы поднялись на последнюю гору, нам открылся живописный пейзаж с оливковыми рощами, которые подступали к стенам города, с высокими пальмами, что гордились щедрыми гроздьями фиников, а в их подножиях расположились караваны верблюдов и белые палатки купцов. Там кипела жизнь, звучало множество голосов на множестве языков, и ничто не напоминало о крови, смерти и руинах, все это отступило в глубины памяти. А за стенами виднелись купола церквей с золотыми крестами, высокие башни, на которых несли стражу крестоносцы, и стаи голубей, которые то взлетали в небо, то опускались, словно веера, на крыши домов.

Мы остановились и наслаждались красотой города, так как с тех времен, когда взяли Иерусалим штурмом, больше ни разу побывать здесь не приходилось, ведь все эти годы мы только и делали, что воевали с неверными, а Иерусалим для нас оставался светлой звездой, которой в дар мы и приносили все наши подвиги.

Ворота Давидовы были открыты настежь, люди свободно заходили и выходили. Вдоль ворот стояли на страже госпитальеры с черными крестами. Они приветствовали нас громкими возгласами. Другая их группа что-то раскапывала на месте древних конюшен Соломона. Яма уже была довольно глубокая, ибо виднелись только головы копателей. Другие отворачивали выкопанный песок в сторону.

— Что они ищут? — спросил я у Луки, и он пожал плечами.

Длинноволосая дева вдруг оживилась и быстро затараторила что-то. Лука перевел:

— Она говорит, что рыцари ищут Ковчег Завета. Но напрасно.

— Там его нет? — спросил я.

— Нет, — ответил Лука. — Она говорит, что знает где он, но не скажет.

— Что это такое — Ковчег Завета?

— Это двухметровый сундук из дерева акации, украшенный золотом снаружи и изнутри, — пояснил Лука. — В нем хранятся Скрижали Завета, то есть две каменные плиты с заповедями Божьими. Ковчег наделен магической силой. Он несет того, кто несет его, а также ровняет горы и долины. Спрятал его царь Иосия и от той поры никому не известно место его укрытия.

— Но девушка знает?

— Возможно, именно поэтому ее и ищут. Но крестоносцы уже не достойны обладать такими реликвиями. Господь от них отвернулся.

Вступили мы в город, когда уже стало темнеть. Город зажил той жизнью, которой жили и раньше, до того, как мы пришли сюда и уничтожили все живое. Купцы сворачивали свои палатки, водоносы с пустыми бурдюками устало сидели в тени — на землю опустилась вечерняя прохлада, жажда уже никого не беспокоила. На улицы вышли женщины с открытыми лицами и обольстительными взглядами — наступала их пора. Они провожали нас глазами и мягкими улыбками. Когда их чары останавливали кого-то из наших, князь кричал на него, и тот, недовольно ворча, догонял остальных.

Мы направлялись на постоялый двор, который держал купец Рупрехт из Гейдельберга. Мы ему и его семье спасли жизнь, освободив из сарацинского плена, и он обещал нам за это бесплатный приют. Он выделил нам несколько покоев, деву мы поселили с братом Лукой и занесли им ужин, чтобы она не попадалась на глаза тем, кому не стоит ее видеть. Сами же поужинали внизу.

— Что за парень с вами? — лениво спросил Рупрехт.

— Отбили у сарацин, — ответил я. — Наш парень.

— Тоже из Руси?

— Нет, но наш.

Он кивнул и пошел наливать нам пиво. Он и раньше не жаловался на излишнюю краткость наших ответов, поэтому и на этот раз быстро потерял интерес к продолжению разговора».