Вторжение в частную жизнь

Андрей Кивинов

Глава 3

Как ни странно, «Аркада», несмотря на столь грозное название, размещалась в двух комнатах женского общежития. Само общежитие представляло из себя шестнадцатиэтажный точечный дом. Как рассказала комендант, комнаты в небоскребе сдавались не только «Аркаде», но и ряду других коммерческих формирований. Два этажа вообще были отданы под какую-то частную гостиницу. Рынок диктует правила. Женщины перебьются. Про саму «Аркаду» комендант знала только то, что там не стреляют. Арендная плата вносилась исправно, и требований освободить помещение не поступало.

На шестом этаже мы нашли две обшитые железом двери без всяких вывесок.

Сунувшись в прихожую, мы оказались в фирме, возглавляемой когда-то Куракиным.

На нас повеяло домашним уютом и влиянием Запада. Этакая смесь. Комната была довольно просторна. В ней умещалось четыре стола, холодильник, кожаный уголок и телевизор на подставке. Но нас с Евгением мало волновал интерьер, интерьером нас не удивишь. Помимо интерьера мы заметили щелкающую калькулятором полную даму лет сорока с толстыми плюсовыми стеклами в очках и молодого человека в двубортном пиджаке, прижимавшего к уху трубку навороченного телефона и изредка издающего звуки типа «да», «нет».

По телику придурковатый кот безуспешно гонялся за такой же придурковатой мышью, и это говорило о том, что посетители кабинета страдают детством и не экономят электроэнергию.

Евгений врубил с порога:

— Управление уголовного розыска! Капитан Филиппов.

«А при нем задача! При нем, при нем…» Это я про себя.

Женщина сняла очки и положила на стол.

— Интересно… К нам?

— К вам. Кто у нас будет Куракин Виктор Михайлович?

— Это наш директор, но его сейчас нет.

— Да? И где же он?

Евгений, шпион проклятый, а то он не знает где?

— А что случилось? Объясните, пожалуйста.

Евгений сел на уголок, я — на стул, двубортный пиджак повесил трубку.

— Я бы хотел услышать от вас, где он в настоящий момент.

— Мы не знаем, вероятно, в дороге. Он должен был подъехать к десяти, но пока нет. Дома тоже нет. Может, в налоговую заскочил.

— А вы кто?

— Я бухгалтер.

— А вы, молодой человек?

— Послушайте, вы можете объяснить, в чем дело? В конце концов, это нарушение прав.

— Чего, чего? — Евгений удивленно поднял брови. — Товарищ, вы, наверное, что-то недопоняли. Каких таких прав?

— Вы врываетесь, ничего толком не объясните, грубите, я…

— Куракин убит, — резко оборвал я пламенную речь борца за права человека.

— А-а-а…

— Два часа назад он найден в своей машине с пулевым отверстием в голове.

В комнате на минуту воцарилось неловкое молчание.

— Господи…

Как вы догадались, это реплика полного бухгалтера.

Я решил воспользоваться паузой и осмотреть соседнюю комнату, оставив Евгения одного против двоих. Я думаю, справится. Все-таки Главк.

Вторая дверь тоже была открыта, и за ней тоже оказалась просторная комната. Вероятно, это был кабинет Куракина. В нем стояло всего два стола, но они впечатляли импортным шиком. Также меня впечатляло сидящее за одним из столов перед голубым монитором компьютера симпатичное создание лет двадцати двух. Ес-т-с-с-но, женского пола. Я принадлежу к «большинствам». Чем-то она напоминала рекламную девочку, предлагавшую «хороший краснодарский» какому-то обмороженному дядечке. Не помню, что там рекламировали — то ли чай, то ли девочку.

Я же на рекламного киногероя был не похож, поэтому, на всякий случай, представился:

— Детектив третьего «а» класса Ларин. Не верите? Смотрите мандат.

Девушка удивленно взглянула на мою новенькую, еще не потрепанную «ксиву», а потом радостно подняла глаза.

— Ларин? Вы по поводу машины? Она нашлась?

Очень, очень обидно. Я надеялся, что она назвала мою фамилию не в связи с машиной, а по причине моей сверхпопулярности.

— Нашлась… Ваш директор убит. В своей машине.

— Ка-а-ак? — выдохнула девочка.

— Та-а-ак, — выдохнул я.

— И где?

— Возле дома. Надеюсь, вода в графине свежая, а вы секретарь?

— Да.

— А зовут меня?…

— Аня.

— Вы в состоянии общаться, Анна?

— Постараюсь. Вообще, все так неожиданно… Вы уверены, что это он? Может, в машине кто-то другой?

— Увы, как ни печально. Если только У него нет двойника или брата-близнеца.

— Ужас…

Она вытащила из стола пачку зеленого «Мальборо» и щелкнула изящной зажигалкой.

Я не торопил. Во-первых, общество такой симпатяжки облагораживает и рождает самые высокие чувства, а во-вторых, девушке надо сосредоточиться. Все-таки я ей не анекдот рассказал.

Анна оттаивала где-то минуты три, потом, затушив окурок, сосредоточенно взглянула на меня, отчего мой пульс увеличился на десять ударов в минуту. По привычке я начал с главного:

— Надеюсь, Анна, вы знаете, кто убил Виктора Михайловича?

По выражению на ее рекламном личике я понял, что на этот раз погорячился.

— Ясно. Не знаете. Хорошо, тогда как секретарь и, стало быть, в силу этого обстоятельства человек наиболее просвещенный, поведайте мне все, что сочтете нужным. Само собой, в свете сегодняшнего события. Начните со своей фирмы, затем плавно перейдите к личности директора, ну и так далее. Что не пойму, я уточню. Да, и если можно, покороче.

Анна полезла за новой сигаретой. Курилка. Ширнулась бы, что ли.

— Нас здесь семь человек, Витя, я, Людмила Сергеевна Фомина — бухгалтер, Оля, младший бухгалтер, Олег и два агента — Женя и Сергей. Если надо адреса, я посмотрю.

«Агенты? Интересненько. У нас тоже агенты есть. Но это, наверное, не те агенты».

— Моментик. А Олег? Тоже агент?

— Нет, это компаньон Вити. Вроде зама. Одному тяжело.

— Это он за стенкой?

— Вы были там? Они уже знают?

— Да, там мой коллега. Продолжайте.

— Я не знаю. Боже мой, что говорить?

— Все подряд. Давно вы тут обосновались?

— Около двух лет. Я, правда, недавно работаю, месяца три.

— Торговый бизнес?

— Да, продукты из Финляндии, Югославии. Ничего особенного, таких фирм очень много. Продукты сейчас — самый выгодный профиль.

Сообщенным мне сведениям я ничуть не удивился. В течение получаса Анечка обрисовала мне картину, из которой выплывало только одно — птичка «глухарек», скорее всего, не только прилетит, но и совьет уютное гнездышко в виде статьи 103 УК. «Аркада» — организация третьей лиги, никаких заморочек у компаньонов ни с кем не возникало. Накануне Витя уехал домой на такси, потому что личная машина была угнана супостатами-ворами, сегодня к десяти часам утра обещался быть. Живет один в однокомнатной квартире, приехал в город пять лет назад искать счастья, квартиру купил недавно, сначала жил в общаге; уволившись с завода, снимал у знакомых комнаты. Обычная ситуация.

Машину действительно угнали. Вместе с контрактом. Все в фирме в курсе и до сих пор в панике. Не говоря уже о Викторе Михайловиче. Он себе просто места не находил. В Югославию позвонили, но машины были уже отправлены, ждать их следует в ближайшее воскресенье. Сегодня уже вторник.

— Скажите, вы машину обыскивали? Дипломат там? — спросила в свою очередь Анна.

— Там.

— Слава Богу… О, извините… Сама не знаю, что говорю.

— Бывает. Значит, вы теперь растаможите свою ветчину?

— Да, конечно. Главное, бумаги есть.

— И, стало быть, вряд ли Витя убит из-за этого контракта?

— Да что вы! Это ж не первый контракт. Обычная сделка. Какой смысл?

— Но деньги он в долг брал?

— Он и раньше брал, да и потом, не найдись бумаги, никто ничего не поимел бы. А может, это — из-за машины? Может, он угонщика задержал, а тот его застрелил?

— Угонщик не сидел бы рядом и не разговаривал бы за жизнь. Вашего шефа уложил хороший знакомый. Раз контракт отпадает, машина тоже, что остается? Давайте, Анечка, думайте.

— Ой, не знаю…

— Витя лично вам рассказывал о своих проблемах?

— Да, говорил иногда. Хотя что у нас за проблемы? Так, мелочевка. Или с налоговой, или с поставщиком.

— Или с бандитами, — добавил я.

— Возможно. Но я не в курсе. Как-то в шутку спросила у него, он ответил, что все нормально.

— А долги?

— Естественно, он одалживал, но не такие суммы, из-за которых можно убить. И потом, насколько я знаю, он всегда рассчитывался вовремя.

— Женщины?

— Не поняла.

— Любовь.

— А-а-а… Не знаю. Иногда сюда звонят, но насколько это серьезно, я сказать не могу. Он не очень на такие темы.

Мне немножко надоело. Песню с припевом «Не знаю, не помню, забыл» я выучил наизусть и тем не менее вынужден каждый день повторять по вине свидетелей-певцов. Аннушка особой оригинальностью в певческом искусстве тоже не отличается. Поэтому, взяв у секретарши адрес родителей Вити, проживающих где-то под Брянском, я поднялся и решил вернуться к соратнику, бушующему за стеной.

— Вот мой телефон, Ан-н-на. Догадываетесь, не для того чтобы пригласить меня в ресторан, а для того чтобы позвонить, если мелькнет идейка…

Судя по недовольной мине соратника, он слушал ту же песню. Если не хуже. Я присоединился к прослушиванию.

Коту на экране по-прежнему не везло. Дымовая пелена сигарет делала кабинет похожим на школьный туалет во время перемены. Это двубортный пиджак постарался. Евгений, увидев меня, захлопнул блокнотик и поднялся.

— Все. Вас позже допросят, постарайтесь вспомнить еще что-нибудь. До свидания.

Подтолкнув меня к двери, он вышел сам.

— Чего ты такой резкий, товарищ начальник? Живот пучит?

— Черт, мне ж отзвониться надо, доложить. По башке получу. Ты куда провалился?

— В туалет. За завтраком веревку съел. За стенкой был, там секретарша.

— Есть что?

— Ага. Песня Розенбаума про глухарей. Разгулялись не на шутку. Как, наверное, и у тебя.

— А, тут в их заморочки полгода вникать надо, а не полчаса. Если они, общаясь с ним каждый день, ничего не предполагают, то что наработаем мы? Тьфу, тридцатая «мокруха» зависает. Получу по шапке.

— Ты-то тут при чем?

— Не организовал работу. Так, короче, поехали назад, может, что обход дал.

Лично я не очень-то рассчитывал на обход, но Женьку понимал. Надо охватить все. Хотя бы по давно налаженной и неизменной схеме. Чтобы отрапортовать по форме: осмотр произвел, связи по коммерции отработали, связи по личной жизни отработали, но преступник, мерзавец, почему-то не пойман. Сейчас будем составлять расширенный план по его изобличению. Составляйте! Есть! Тьфу, черт, извините, новая «мокруха». Опять, надо ж как прорвало! Хорошо, выезжайте. Через час доложите. Есть. И так без перерыва. Завтра бедный Евгений уже забудет про сегодняшний случай, потому как завтрашний день принесет новые заботы. «Слепой, сыграй-ка мне Чикаго».

Конец ознакомительного фрагмента.