Как небо серого не оставило

Андрей Жеребнев, 2023

Сборник рассказов о будних, казалось бы, неприметных днях и событиях, что так же неповторимы, как и главные герои каждого рассказа.

Европеец несостоявшийся

Эту кофейную стекляшечку, что располагалась в угловом закутке продуктового маркета, в полной мере уютной назвать было никак нельзя: проходной, собственно, двор. Но кофе здесь был отменный. Да и по-современному фешенебельно все, демократично, чисто, быстрое обслуживание — в общем, вполне себе по-европейски! Новые, не затертые еще пуфы и диваны, музыка ненавязчивая и фотографии этого европейского города почти вековой давности. Девизы пекарские надо всем: «Настоящий хлеб делается только вручную», «Сегодняшний хлеб всегда печется только сегодня».

А еще «замануха» — до одиннадцати утра завтрак: булочка к маленькому стакану кофе или какао почти даром.

Насчет «хлеба сегодня» Хомутов мог бы и поспорить — его хлебам пышным, что на судне он на славу выпекал, девять часов требовалось, чтоб только остыть. На здешний же завтрак он почти никогда не поспевал. Как это: «Люблю я утренний кофе в обед». А что, мог себе позволить так поздно в давно наступивший день входить вразвалочку: в отгулах он нынче за целый год морских рейсов накопились! Само собой с легкой руки да указующего перста супруги накопилось за этот год и по квартире кой-каких ремонтных дел и доделок: какая же нормальная жена праздного мужа долго терпеть будет! Вот по пути в строительный магазин (у хорошего мастера вечно ведь чего-то для работы не хватает!) и стал Хомутов в эту кофейню заворачивать: от суеты, за большим капучино, на четверть часа отрешиться да сил на невеликие свои свершения набраться… Мазню шпаклевочную да сверление отсрочить.

Повадился! Как какой-нибудь европеец. Как француз добропорядочный!

Дождавшись у стеклянной витрины, заполненной сладостями и выпечкой, пока кофейный аппарат отшипит ему кофе в фирменный бумазейный стакан (было, правда, пару раз, что он, только за заказ рассчитавшись, тут же хапал чужой, что добрые люди дожидались), Хомутов брал с отдельной «посудной» стойки три пакетика сахара (в самый раз на большой-то стакан!) и деревянную палочку из самого детства: мороженое такими ели. Именно палочку: ей удобней было со стенок пенку собирать — самый смак! Памятуя, конечно, при этом загадочную, как настоящая француженка, Амели из одноименного фильма: «Сломать сахарную корочку чайной ложкой».

Место он себе определил у самых стеклянных дверей на улицу, на краешке длинного пуфа, за маленьким столиком. Без затей: он только кофе свое выпьет и на выход. Чтоб, значит, не дарить напрасных надежд девицам напротив, не столько налегающих на свой кофе с пирожными, сколько наседающих на бедные свои айфоны-гаджеты.

С оптимизмом у Хомутова было все в порядке в его-то годы!..

Поэтому, не затевая бесполезной стрельбы глазами, стилизованному европейцу оставалось изучать бравые пекарские лозунги, разглядывать архивные репродукции во всю стену (жена-историк говорила как-то Хомутову, что в те годы этот город по праву считался одним из самых чистых, а может, и самым чистым в Европе) да скашивать по времени глаза в сторону витрины с продавцами.

Впрочем, на продавцах внимание задерживать было тоже предосудительно. Ибо, меняя друг друга через день, были юные похожи, как близнецы. Как брат и сестра. Но сказать наверняка, кто из них трудился у кассового и кофейного аппарата нынче, наш кофеман наверняка никогда не брался: одинаково стриженые почти под «ноль» головы под заломленным поварским колпаком, серебряные сережки — две, но в одном только ухе, отсутствие груди и бицепсов. И витиеватые татуировки на запястьях: тоже вроде одни и те же змеи-драконы!.. Поди, тут разберись, хоть и по-европейски нынче вполне! Да и какое твое дело — допивай кофе и отваливай!

Но как-то вместо кого-то из этих двоих Хомутов увидал у кассы дородную светловолосую девушку, тоже очень молодую и очень, виделось, добрую. Ее ясно-синие глаза глядели на посетителей открыто и радушно. Настоящая русская красавица, словно сошедшая с полотен Кустодиева.

Хомутов тогда лишь хмыкнул про себя: текучка! Вот молодежь — никак работать не заставишь! А и хозяева, наверное, не лучше — не платят, конечно! Да, в общем, все они!..

Здешний кофе очень бодрил!

И вот в один пасмурный февральский день, что был для Хомутова так же сер, как снег по обочинам дорог, прибрел завсегдатай в кофейню, как обычно. Сразу как-то не пофартило: очередь из трех человек была впереди. И двигалась медленно. В причине Хомутов скоро разобрался: на маленькой кухне пекарни, что наполовину видна была через дверной проем, собралась маленькая компания взрослых и детей. Верно, виделось по комплекциям, родственников нашей красавицы. Наверное, у кого-то из деток был день рождения — так Хомутов определил. Поэтому девушка в колпаке отвлекалась, поминутно заходя на кухню, отчего так вяло и двигалось у стойки дело.

Хомутова уже сразу профессионально покоробило: посторонним на кухне не место! Он с судового камбуза выпроваживал и праздношатающихся, и просящих без лишних стеснений. А тут — у всех на виду!

Подошла, наконец, его очередь… И только он открыл рот, чтоб выпросить, наконец, свой большой капучино, как красавица со сражающей простотой душевно заглянула в его глаза:

— Вы не подождете пару минут?

Видно, как раз пришло время ребятенку на кухне свечи на торте задуть, а взрослым шампанским бахнуть.

— Ну вот, еще и подождать! — недовольно пробурчал Хомутов то ли себе, то ли очереди приличной, за ним уже собравшейся. И вышел тотчас сквозь стеклянные двери… Сам себя уже через дюжину шагов коря: зачем праздник людям испортил, скотина?!

И больше он в той кофейне не появлялся. Стыдно потому что за свою черствость было! Сколько кофе тут перепил, а так и не проникся духом… этой… как его?.. Толерантности! Вот! Так и не стал по духу европейцем!

И долго еще, хоть путь его постоянно пролегал мимо стеклянных стен, огибал Хомутов кофейню козьими тропами… Ордынец!

Сейчас, правда, вернулся потихоньку: давно уж другие люди за стойкой заправляют. Но Хомутов больше никогда здесь не вякнет: добрее надо к людям быть, если по-русски.