Лавка мистера Морта

Андрей Друд

Отец маленького мальчика, решив купить своему сыну странную игрушку в не менее странной лавке, не подозревал, что его дальнейшая жизнь превратится в ад… И всюду его будет преследовать подарок своему сыну – резиновая уточка. Книга содержит нецензурную брань.

© Андрей Друд, 2021

ISBN 978-5-0055-5510-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

За стол перед Михаилом сел усталого вида худощавый мужчина лет сорока, одетый в серую робу. По правилам, установленным в тюрьме, он был коротко пострижен — было видно, что из-за прически заключенный чувствует себя неуютно: он то и дело поглаживал «шевелюру», будто надеясь, что его волосы внезапно отрастут. В правой части лица мужчины, под очками с перемотанной изолентой дужками, красовался налившийся синим цветом синяк.

«Словно интеллигент, попавший в переделку», — подумал Михаил. Если бы он не знал, что совершил сидящий перед ним, то решил бы, что бедняга попал в пенитенциарное учреждение по ошибке, будучи перемолотым маховиками такой гигантской машины, как государственная система.

— Ну что ж, — начал Михаил. — Я здесь, чтобы помочь вам.

«Интеллигент» сидел молча, рассматривая Михаила из-под очков.

— Руководство нашего учреждения достаточно обеспокоено вашим последним поступком, — в сфере, где работал Михаил, в присутствии заключенных было строго-настрого произносить слова, как-то напоминающие им о том, что они находятся в месте лишения свободы. — Поэтому я проведу с вами сеанс терапии, во время которого мы постараемся разобраться в причинах ваших проблем и, по возможности, искоренить их.

Михаил, принимающий участие в экспериментальной программе пенитенциарной психологии, суть которой заключалась в оказании психологической помощи особо проблемным заключенным, несколько нервничал. За те три недели, что он работал по программе, у него было два заключенных, не считая сегодняшнего: первый, по его собственному выражению, «раскидал Михаила за лоха», а второй набросился на тюремного психолога с бритвенным лезвием, которое до этого прятал во рту. К счастью, за дверью дежурили двое крепких тюремных надзирателя с нелетальным, но чрезвычайно эффективным оружием: они сразу же ворвались в комнату психорегуляции и обезвредили заключенного, вскочившего во время «сеанса» на стол и крепко прижавшего к шее остолбеневшего от испуга Михаила острое лезвие, безумно ухмыляясь.

«Интересно, что же принесет нам сегодняшний опыт?», — подумал психолог. Руководство тюрьмы считало программу весьма перспективной, поэтому и обратилось за помощью к исследовательскому центру психологии, в котором работал Михаил. Однако сам Михаил относился к задумке психорегуляции проблемных заключенных с рациональным скептицизмом по одной простой причине: он знал, что даже в самом центре программу считали самым настоящим отмыванием бюджетных денег, которые государство выделило на ее разработку.

Но, тем не менее, программа должна была осуществляться, поэтому Михаил и находился сегодня в выкрашенном в зеленый цвет кабинете, где горел мягкий теплый свет. На стенах висели живописные пейзажи, в искуственных окнах голограмма изображала красивый безлюдный пляж, а из динамиков под потолком доносился приглушенный шум океана. Однако несмотря на кажущуюся безмятежность обстановки, за кабинетом велось пристальное наблюдение с помощью скрытых камер, а за дверьми стояла вооруженная охрана, которая, как показала практика, оказалась весьма необходимым элементом программы.

— Вы мне не поможете, — вдруг произнес «интеллигент» безразличным голосом (из карточки пациента Михаил знал, что сидящего перед ним зовут Николаем).

— Ну, почему же, — осторожно начал психолог. — Вы, наверное, слышали поговорку о том, что безвыходных ситуаций не бывает? Так вот, для человеческой психики она более чем правдива. Большинство плохих поступков продиктовано какими-то внутренними психологическими проблемами, которые, хоть и кажутся обладателю этих проблем неразрешимыми, на самом деле такими ни разу не являются. Дело лишь в том, хотите ли вы избавиться от проблемы, либо продолжите строить своему сознанию ментальную клетку, в довесок к физической?

Николай опустил взгляд на свои руки, спокойно лежащие на столе. Разбитые костяшки были намазаны зеленкой — основным средством оказания первой помощи в тюремном медпункте.

«А вот его бывшему сокамернику обычной зеленкой не помочь», — подумал Михаил.

— Мне здесь нравится, — медленно произнес Николай. — Вы знаете, я всегда очень сильно ценил свободу. Обстановка в вашем кабинете напоминает мне о прежней жизни, — он вновь утих.

Михаил молчал, зная, что иной раз пациенту надо дать выговориться, не подталкивая к нужной теме.

— Ну, хорошо. Я расскажу свою историю. Ведь никому хуже не будет от того, что мы попробуем, не так ли? — будто решился заключенный. — Вы хотя бы делаете вид, что вы заинтересованы в решении проблемы, — он не стал добавлять, что давно хотел кому-нибудь исповедаться, рассказать истинную причину своего ужасного поступка. Однако ни откровенно насмехающееся лицо следователя, ни презрительные лица присяжных заседателей не вызывали у него подобного желания, скорее наоборот.

Николай тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

— Все началось с того, что я купил сыну резиновую уточку. Именно с того момента моя жизнь начала превращаться в ад.

Михаил замер.

— Вы можете рассказать все по порядку?

— Думаю, да.

***

В тот день — я имею ввиду день, давший начало всем событиям, произошедшим позднее, у моего сына был день рождения. К сожалению, я мало времени проводил с семьей, потому что регулярно находился на работе до девяти часов вечера (после чего у меня хватало сил лишь на то, чтобы посмотреть вечерние новости, умыться и лечь спать). Кроме того, я часто выезжал в служебные командировки, длившиеся неделями. Супруга не роптала, так как понимала, что своим трудом я обеспечиваю семью, пока она спокойно занимается воспитанием Максима и «поддержанием домашнего очага», однако мы оба были не особенно довольны сложившимся положением дел.

Сына я очень любил. Да, я, словно нерадивый отец из американских фильмов, пропускал большинство знаковых в его жизни событий, как например первое в его жизни «первое сентября», выступление на соревнованиях по карате, ну и так далее. Тем не менее, парнишка меня очень любил и нисколько не обижался, если у меня не всегда получалось сдерживать обещания.

В тот день я был сильно занят на работе, хоть это и была суббота — поступил заказ на срочный проект, который надо было выполнить за выходные. Помню, я чертовски разозлился тому, что вынужден в очередной раз нарушить свое обещание сыну (я дал Максиму слово, что свожу его в крупнейший в нашем городе магазин игрушек, где он сможет выбрать себе любую), но и отказать начальству тоже не мог.

Освободившись уже ближе к вечеру, я вернулся домой, взял сына и помчал на машине в магазин, однако прибыв на место мы обнаружили, что он закрылся на час раньше. Максим сильно расстроился, хоть и пытался всеми силами скрыть свои чувства и не высказывал вслух недовольства.

Лихорадочно перебирая в голове места, где мы смогли бы выбрать подарок, я вспомнил что видел по пути детский магазин, который прежде не замечал — видимо это было новое заведение, открывшееся совсем недавно. В голове же он у меня отложился из-за своей яркой неоновой вывески красного цвета, которая пульсировала в сумерках довольно необычным названием: «Лавка детских игрушек мистера Морта».

Недолго думая, я решил попытать счастья там.

— Есть одно место, где мы можем подобрать тебе подарок, — сказал я сыну. — Если там тебе ничего не понравится, то завтра мы приедем сюда вновь и ты сможешь выбрать две игрушки!

— Хорошо, пап!

Вы можете подумать, что любой ребенок схитрит, чтобы получить двойную выгоду, но мой Максим был не такой. Это был очень добрый, честный и умный парень, который мог бы стать необычайно полезным членом общества, если бы не та проклятая уточка!

В общем, уже в скором времени мы припарковались прямо под неоновой вывеской. Магазин — квадратное здание из серого гранита, был втиснут между высоким бизнес-центром и районной администрацией. При взгляде на него у меня возникло ощущение, будто ему тут совсем не место, однако я не придал этому особого значения, ведь в нашем городе есть множество зданий, которые диссонируют с окружением, хоть то «чувство несоответствия» и было достаточно сильно.

Заперев машину, мы пошли внутрь. Открыв дверь, я увидел напротив входа прилавок из темного дерева, за которым стоял бледный худощавый мужчина лет пятидесяти, в темном костюме. На его груди висел на цепочке крупный латунный ключ, похожий на те, которые раньше использовались в румынских шкафах.

— Добрый вечер! — поздоровался он, немного картавя. — Меня зовут мистер Морт и вы находитесь в лавке, где любой ребенок может найти себе игрушку по душе!

«Иностранец», — решил я, обратив внимание на акцент.

— Здравствуйте, — кивнул я. — Мы как раз ищем подарок, — я оглянулся на Максима, который уже стоял возле одной из выставочных витрин, что-то внимательно разглядывая.

— Пап, купи мне ее! — лихорадочно воскликнул сын. Я никогда не видел, чтобы мой ребенок был так возбужден.

Заинтересовавшись тем, что же так понравилось Максиму, я подошел ближе. Каково же было мое удивление, когда я увидел внутри витрины с единственной полкой, лежащую на покрытой красной бархатной тканью подушке, желтую резиновую уточку!

— У вашего сына отличный вкус! — мягко произнес голос за моим плечом. Я резко обернулся — каким-то невероятным способом хозяин лавки уже оказался за нашими спинами, хотя мгновение назад находился за прилавком.

— Позвольте, я достану игрушку, чтобы ваш сын смог познакомиться с ней поближе, — с этими словами мистер Морт поднес руку с длинными тонкими пальцами к груди и снял ключ, а затем, скорее проплыв, чем пройдя мимо нас, отпер замок.

— Возьми, — произнес он, протягивая уточку Максиму, который чуть ли не выхватил игрушку у него из рук.

— Макс! — возмутился я несдержанности сына.

— Ничего, — хозяин лавки улыбнулся во весь рот, обнажив передний ряд мелких острых зубов, которых, как будто бы, было больше, чем надо.

— Пап, купи мне ее! — восхищенно воскликнул Максим, вертя перед собой уточку.

Конец ознакомительного фрагмента.