Узник старой башни

Андрей Драченин (2024)

Герой книги — парнишка по имени Варко. Он живет рабом у жестокого хозяина, без особой надежды вырваться на волю. Но вот однажды одна его загадочная подружка предлагает прогуляться в развалины старой крепости. С чем он там встретится? Как бы там ни было, но с этого похода начинается череда событий, в которой Варко приходится справляться с разным. Но он не отступает, потому что у него появляется цель — помочь другому избавиться от цепей. Варко сам знает, что такое неволя. Не в силах справиться с ней в своей жизни, другого он не может оставить в такой же беде.

Глава четвертая. Топор из ахака

Варко зашел в кузницу: Эрреро сидел на массивном табурете, без рабочего фартука и пил пиво из большой кружки. Горн был холодным.

— А что, сегодня ковать не будем, мастер? — спросил парнишка.

— Дак все, парень, осилили. Ты теперь первый в очереди, — ответил кузнец. — Тебе тут плата за честную работу причитается. Часть ее мне пойдет, за выполнение твоего заказа. Уж не обессудь, труд не простой с моим братом тягаться. Но для начала надо кой-чего хитрого купить, чтобы в тигель бросить. На это, пожалуй, остаток денег уйдет. И по-другому никак, без нужного состава братову цепь не возьмешь. На вот, держи. — И Эрреро вложил в руку Варко три серебряные монеты.

Парнишка уставился на неожиданное богатство. Не думал он, что за помощь еще и денег отвалят. Правда, по всему выходило, что из них в его кубышку даже медяка не упадет. Опять же кузнец ничего такого не обещал, так что и не обидно, и дело будет сделано. А вот мысль, что за покупкой самому идти придется, сразу внутри слабостью отозвалась.

— А это мне надо сходить? На рынок? — нервно сглотнув, уточнил Варко: память настойчиво подсовывала недавнюю встречу с хищными обитателями здешних подворотен.

— Да, парень. Я бы сбегал, да что-то захворал малость, пока еще оклемаюсь. А время-то идет, — разведя руками, ответил кузнец.

Надо сказать, больным он совсем не выглядел, разве что немного захмелевшим. Но смотрел без ехидства, поэтому парнишке ничего не оставалось, как вздохнуть и согласно кивнуть.

— А у кого искать-то, подскажете, мастер?

— Да, конечно. Недалеко от лавки Вендора — который дорогу до меня показал, — есть место, где торгуют углем. Хозяин там сам чуть ли не черней своего товара. Зовут его Ошин. Скажи ему, что я тебя послал. И что нужно все, чтобы сварить ахак, — пояснил Эрреро.

— Это похлебка что ли такая? — удивился Варко.

— Похлебка, похлебка, — засмеялся кузнец. — Накормим ей тебя — руками цепи порвешь.

* * *

Варко шел как на заклание, сжимая монеты в потной ладони. Доверить их карману он так и не решился. Когда поднимал глаза к небу, становилось спокойней и мысль о возможно предстоящем впереди превращалась во что-то незначительное. Но привычка страха перебарывала, и парнишка опять начинал испытывать тревогу, в груди все сжималось и в теле начинала противно дребезжать слабость. И отголоском этому сквозила внутри досада и будто слышалось бряцание металлических звеньев от раздраженных рывков.

Альма в этот раз куда-то запропастилась и поделиться переживаниями было не с кем. Поэтому, когда он увидел среди деревьев уже знакомый сгорбленный силуэт, даже обрадовался и закричал:

— Дяденька, доброго дня вам! Вы всё грибы собираете?

Горбун повернулся и, всё так же не поднимая глаз, ответил:

— Здравствуй, здравствуй, парнишечка. Да, брожу вот, в заботах да в работах, — корзина его, как обычно, была пуста. — А ты всё науку перенимаешь? Поди скоро уже сам как Эрреро застучишь? Так завсегда бывает, если со старанием да вниманием.

— Да не, я так, подсобил маленько, — засмущался Варко.

Горбун тем временем, хоть и смотрел всё больше в землю, зыркнул украдкой и заприметил, что парнишка бережёт что-то в левой руке.

— А ты никак с заданием куда?

— Да не совсем. Я ж вроде как и не ученик, а так, помогал, чтобы кузнец для меня сделал кое-что. Вот, сейчас иду материала купить для этого. Какой-то ахак варить будем, — разболтался Варко.

— Ахак?! — вдруг оживился горбун. — Вот это да, вот это дело! Ну, ты бывай, а мне еще сегодня о-го-го сколь обойти надо. Схожу вот с дружком старым словом перекинусь, пока работа стоит у вас. — И направился по тропке в сторону кузни.

Правда, когда Варко почти сразу обернулся ему вслед, он уже куда-то пропал, хотя дорога шла прямо. Парнишка слегка удивился: это ж как, так быстро что ли убежал? Внимание привлек звук потрескивающих сучьев в лесу, который удалялся, будто кто-то шел вдоль тропы под прикрытием деревьев в сторону города. Тут парнишка опять вспомнил про монеты в кулаке и про свое дело, с досадой нахмурился и отправился дальше.

Дойдя до первых построек, он стал старательно высматривать отпечатавшиеся в памяти глумливые жестокие физиономии, праздно стоящие фигуры, пытаясь увидеть опасность заранее и по возможности обойти ее стороной. В том месте, у рынка, где все случилось в прошлый раз, только сидел у стены какой-то уже засветло набравшийся пьянчужка. Варко даже дух перевел, такое наступило облегчение. Он направился ко входу в торговые ряды, пройти оставалось совсем маленько и опасных мест не наблюдалось. Парнишка радостно улыбнулся.

В дощатом заборе между двумя близко стоящими домами вдруг резко распахнулась калитка, чуть не зарядив Варко в лоб, из проема выметнулась цепкая рука с грязными обломанными ногтями, схватила его за плечо и с силой дернула на себя, чуть не оторвав рукав рубахи. Парнишка почти влетел в грязный маленький дворик, еле устояв на ногах. Его сразу окружили те самые лица, которые он так старательно выглядывал, посыпались насмешки и презрительные комментарии.

— Нас ищешь? — спросил обладатель цепкой руки: глаза его косили к кончику носа и это было бы смешно, если бы не въевшееся в костистые черты выражение жестокости.

Варко затравленно оглядывался по сторонам: бежать опять было некуда, с трех сторон стены домов, с четвертой уже закрытая калитка. Такое вот укромное местечко для темных делишек практически под носом у мирно торгующих людей.

От стены отлепился памятный парнишке вожак, лениво подошел — остальные почтительно раздались. Вожак неторопливо оглядел Варко, задержав взгляд на его сжатом кулаке, который он невольно притиснул к груди.

— А убогий-то не сбрехал. Да и я жопой чуял, что надо место сменить. Гляньте, братишки, никак опять с наваром холопишку прихватили, — выдал он наконец, насладившись мандражом Варко. — Косой, пошарь у него в горсти, заценим, чем там фартануло.

Косоглазый, расплывшись в щербатой ухмылке, схватил парнишку за руку и потянул к себе.

На Варко, как и в прошлый раз, напало оцепенение, сковывающее движение и мысли. Все окунулось в некий туман, издевательские слова сливались в один гул, тело онемело. И снова этот раздражающий звон в голове, опять саднит левую ногу — да что это?!

Вдруг один момент вывел из ступора: он обнаружил, что уже какое-то время косоглазый никак не может разжать его судорожно стиснутые пальцы. Как-то отстраненно удивился, насупился и выдернул их из его хватки. Все еще оставаясь в состоянии легкой прострации, крепко сжатой гирькой правого кулака двинул в поросший редким волосом подбородок: Косого своротило набок, бросило на землю, глаза его закатились. На мгновение все замерло и воцарилась тишина. Потом со всех сторон начали надвигаться озлобленные рожи и Варко почувствовал, как его схватили сзади за рубаху. Но что-то в нем уже стронулось: он, не думая, отмахнулся, ощутил привычное движение, с которым уже свыкся в кузнице, попал — отозвалось вскриком. Еще пару раз двинул плечами наобум, сбивая вцепившиеся пальцы, а потом замолотил кулаками уже непрерывно и прицельно. Губы Варко были крепко стиснуты: так же, как он делал, когда приходилось справиться с тяжелым трудом, требующим душевных сил для поддержания напряженного движения тела.

В один момент он увидел перед собой искаженное злостью лицо вожака, наитием бросил руку вниз, понял, что когтистой хваткой перехватил вражеское запястье: живота его почти касалось жало зажатого в кулаке бандита ножа. Внутри вспышкой мелькнуло видение атакующей зубастой пасти и Варко, как отражением этой мысли, резко ударил лбом в лицо врага. Тот ошеломленно попятился на подгибающихся ногах, еле выправился, ощупал свернутый набок нос. Затем, несмотря на все так же сжимаемый клинок, вихляющейся походкой поспешил убраться за калитку.

Парнишка, тяжело дыша, стоял посреди маленького грязного дворика. Вокруг никого не было. На земле лежали оброненные в пылу схватки монеты: все до единой. Всё тело его тряслось, кожа на кулаках была местами стесана до мяса, подкатила слабость, хотелось сесть и заплакать. Но он победил.

Лавку Ошина он нашел быстро. Торговец встретил его радушно, с улыбкой на черном, как сажа, морщинистом лице. Выслушал переданные слова Эрреро об ингредиентах для варки ахака, глянул на выложенные на прилавок монеты и задержал взгляд на свежих ссадинах, украшающих костяшки парнишки.

— Кто-то сегодня кусал мягкое, да на твердое попал? Старый Ошин выпьет вечером кувшин вина за удачную поковку толстяка Эрреро, — усмехнулся торговец. — Подожди здесь, юноша.

Варко не все понял, что сказал Ошин, почему-то смутился и убрал руки за спину. Торговец ушел куда-то в заднее помещение и через некоторое время вернулся. Парнишка уже сообразил, что ахак, это никакая не похлебка: очень уж несъедобным выглядело выложенное на прилавок. Это было несколько небольших горшков с чем-то дробленым, похожим скорее на землю или камень, чем на специи. Ошин отмерил из каждого сосуда определенную часть, рассыпал по маленьким мешочкам, завернул всё в дерюгу и отдал сверток парнишке. Варко попрощался и отправился в обратный путь.

В этот день в кузницу идти было уже поздно, и парнишка решил проведать дракона, поделиться с ним маленькой победой. Хотя, судя по всему, он присутствовал при всем этом. Дойдя знакомой тропой до развалин, он уже привычным путем спустился в подвал донжона. Не успел зайти, как к свертку, который он держал под мышкой, протянулась большая морда и с любопытством его обнюхала. Мелькнул калейдоскоп видений, в котором ярость схватки в месиве когтей и зубов сменилась видом пещеры, заваленной грудой поблескивающих цветных камней.

— Имеешь в виду, что сокровище добыл? — тут же сообразил Варко. — Думаю, что тебе спасибо за это.

Дракон совсем по-человечески помотал своей головой и фыркнул. Следом парнишка мысленным взором увидел свои активно молотящие кулаки: надо сказать, молотящие с видимым эффектом. Он немного смутился.

— Да че там, я даже не понял ничего. Оно само как-то… Но ты же точно там был!

Дракон некоторое время смотрел на него своими удивительными глазами. Потом многозначительно звякнул цепью. Но вопреки этому сознание Варко затопило видение, которое было наполнено ощущением совместного полета, сменяющегося чувством надежного присутствия за спиной в кругу хищно наступающих тварей, и перекликанием двух трубных победных кличей в конце.

* * *

В горне могуче гудело пламя. Ранее открытая передняя часть его была на данный момент плотно заложена камнями. Кузнец объяснил, что это для поднятия большей температуры. Перед закладкой он поместил внутрь небольшой глиняный горшок цилиндрической формы с необычно толстыми стенками. В него наряду с бруском железа были брошены «приправы», принесенные Варко, сверху все присыпано слоем толченого стекла, словно и впрямь готовилась странная похлебка, и накрыто крышкой. В довершении всего, Эрреро полностью обложил сосуд углем: внизу уже горящим, а сверху — свежим. Ну а потом уже с помощью Варко закрыл передок горна временной каменной стенкой. В этот раз задействовали меха с обеих сторон: один качал Эрреро, второй — Варко. Пламя очень быстро заполнило топку полностью, но кузнец сказал, что надо продолжать раздувать, чтобы жар не спадал.

— Это чтобы там расплавилось все? — поинтересовался Варко.

— Ахак не плавится, ахак варится, — размеренно качая рычаг мехов, пояснил Эрреро. — Чтобы все брошенное в горшок одним стать успело, чтобы слабость из него вся выварилась, наверх всплыла. Такое быстро не случается.

Варко примолк, задумался. Руки его уже привычным движением нагнетали воздух в горнило, мысли сосредоточились там, в этом пекле, где разное соединялось в целое, покрываясь грязной накипью, как в мясной похлебке. Размышляя об этом, он невольно перешел к воспоминаниям последних дней. Они мелькали в нем смесью эмоций, ярких картинок, вихрем ощущений. Плеть опускается и бьёт скорчившееся тело, тяжесть молота уверенно взмывает вверх и падает на брызжущее искрами железо, завороженное лицо Альмы освещено рыжими отблесками, жесткие руки выкручивают из пальцев серебряный кругляш, кости ноют от непосильной работы, ажурная птица словно порхает в грубых пальцах, голова бодает в ненавистную харю, влажно хрустит плоть, горят огнем костяшки пальцев, ноги трясутся и подгибаются от противной немощи, монеты ложатся на темное дерево прилавка. Все это бурлило в нем, крутилось разнородными струями слабости, унижения, силы, ярости, победы. Рядом жгучей приправой бродили драконьи мысли о жаре огня, который был то как дыхание матери, то как ярость схватки, о вкусе свободы, отдающем соленой кровью добычи и шумом ветра в крыльях. Эта смесь гудела противоречивостью чувств — привычных и новых, — заставляя душу Варко изнывать от волнения. В то же время он ощущал: что-то происходит, он не остается прежним, меняется.

Постепенно гул пламени и монотонность работы успокоили его, он погрузился в некоторое умиротворение. В это время Эрреро сказал, отпуская рычаг мехов:

— Все, хватит. Теперь оставляем так, надо ему потомиться и остыть. Сам тоже отдохни. Да и я пойду в дом, прилягу. А завтра приходи — будем доделывать.

Сказав это, кузнец вышел вместе с Варко из мастерской и направился в сторону дома. Парнишка, все так же охваченный странным волнением, распахнул калитку и, ступив за нее, неожиданно почти наткнулся на того самого сгорбленного мужика с неизменным крученым посохом и пустой корзинкой.

— О, парнишечка! Как ремесло, мастерится — не удержишь? А я тут вот опять мимо все да мимо. Не тревожу старого друга, — начал тот привычно болтать.

— Дак все, отработали на сегодня. Отдыхать мастер пошел. Можно навестить, — сказал Варко, не задумываясь о том, что вроде вот, когда в город он за составляющими для ахака шел, горбун этот как раз в кузню собирался.

— А что, и зайду, — горбун вдруг поднял взгляд от земли и цепко, как в первый раз, посмотрел им в глаза Варко. — Впустишь меня, парнишечка?

Лицо его при этом, вопреки обычному, покинула бесхитростная улыбка, которая до этого вечно держалась, словно приклеенная. В голове Варко мелькнула мысль, наполненная шипением дракона, на миг захотелось даже отпрянуть, но он уже привычно пропустил это мимо сознания.

— Да, конечно, заходите, дяденька. Мастер в дом пошел, — и Варко пошире открыл створку.

Горбун немного помедлил и скоренько юркнул во двор. Варко же, занятый своими мыслями, отправился отдыхать, как ему и было сказано. Калитку он так и не закрыл.

На следующий день, с трудом вытерпев выполнение ежедневных обязанностей, Варко помчался в кузницу. Эрреро явно ждал его, не торопясь вскрывать вчерашний горшок. Тот уже стоял на наковальне, дожидался: стенки его были покрыты темными подтеками. Эрреро взял небольшой молот, расколол прокаленную глину и достал слиток металла пепельно-серого цвета: был он весь такой плотный, округлый, как окатанный рекой камень.

— М-м, а мы не зря старались, парень. Получилось, — сказал кузнец. — Ну что, теперь мое дело. Ты со стороны смотри, вникай. — Он сунул полученный слиток в заранее разогнанный горн.

Варко сел в уголок и принялся наблюдать. Эрреро периодически нагревал заготовку до белого свечения и, не спеша, расковывал ее средним молотом, с которым он, в отличие от Варко, справлялся одной рукой. Сначала округлый кусок металла вытянулся в брусок, затем с одного конца значительно расширился. Когда кузнец взял пробойник, Варко сообразил, что напоминала ему рождающаяся форма — топор. Только не такой, каким он рубил дрова, — массивный, тяжелый, с толстым грубым лезвием, — а нечто более изящное, предназначенное для другого. Обух у него тоже был несколько вытянут и похож на боек молота для мелкой работы.

Отковав основную форму, Эрреро перешел к точильному камню, вращение которого обеспечивалось ножным рычагом. Спустя некоторое время на наковальню легло почти готовое изделие.

— Ну вот, парень, ладится дело, — удовлетворенно сказал кузнец.

— А почему топор, мастер? Я думал, может долото какое-то будет, — решился уточнить Варко.

— Ты знаешь, парень, долото — оно путь узкий имеет. А топор… На стыке он: ремесло, битва. Если баланс выдержать, на разное сгодится. Чурки разбивать таким не станешь, — легковат, — да и у тебя в руках талант не для этого. Ну а работу долота тоже справит — не зря ахак на него варили, — пояснил Эрреро.

Варко осторожно покрутил получившееся, положил обратно.

— Это выходит, что почти все? — спросил он.

— Почти, да не все. Еще до ума доводить. Но перед этим закалить нужно.

Эрреро направился к памятному Варко сундуку и принялся там рыться.

— Так, где-то тут у меня еще осталось. Точно помню, — бурчал кузнец, брякая содержимым.

В конце концов он озадаченно выпрямился и нахмурился. Глянул на Варко:

— Такое дело, парень: пропала нужная бутылка с декоктом закалочным. Ума не приложу. В такой мутной бутылке здесь стояла, как щас помню. День назад еще все под руку лезла, мешала, а сейчас будто и не было.

Варко промолчал, но его как огнем обожгло. Вспомнилось: «…Ты, парнишечка, смотри, примечай все. Будешь подспорьем кузнецу, доволен будет, научит хорошо. Вдруг что, и я подсоблю. Смотри, чтоб под рукой все у мастера было. Струмент там всякий, протравочка, масло нужное — железо калить. Давно уже не просил Эрреро, поди на исходе уже. Бутылка такая большая, мутная — видал, нет?..» Он тогда бесхитростно подтвердил, что да, дескать, видал, в большом сундуке за горном — полнехонька еще. И удивился: вроде в воде все калили, какое масло? Удивился и забыл тут же, как и прочее, связанное с невзрачным примелькавшимся мужиком.

Кузнец явно закручинился и Варко не выдержал:

— Мастер, это я виноват — проболтался. Я не хотел, оно получилось так, он все другом вашим назывался. А я вас не спрашивал, думал вы сами все знаете. И калитку ему открыл. Вот.

Эрреро внимательно посмотрел на расстроенного Варко, помолчал. Потом задумчиво и не совсем понятно рассудил:

— Да-а, видимо кто-то не хочет, чтобы дело сладилось. Или судьбинушка через ступеньку прыгнуть не дала?.. М-да, она-то тот еще коваль, ничего из процесса не упустит. Ну что ж, значит так тому и быть, — и уже более энергично добавил: — На болото надо идти, к Старой. Но мне туда хода нет, не пустит. Придется тебе самому, парень.