Узник старой башни

Андрей Драченин (2024)

Герой книги — парнишка по имени Варко. Он живет рабом у жестокого хозяина, без особой надежды вырваться на волю. Но вот однажды одна его загадочная подружка предлагает прогуляться в развалины старой крепости. С чем он там встретится? Как бы там ни было, но с этого похода начинается череда событий, в которой Варко приходится справляться с разным. Но он не отступает, потому что у него появляется цель — помочь другому избавиться от цепей. Варко сам знает, что такое неволя. Не в силах справиться с ней в своей жизни, другого он не может оставить в такой же беде.

Глава третья. Кузнец

Всю дорогу обратно Варко соображал, что ему делать. Он сразу вспомнил человека, который купил у него птичку и его прощальные слова. Как бы теперь еще найти его, и что он попросит за услугу?

Вернувшись в город, парнишка сразу поспешил к торговым рядам. На подходе к ним увидел пару подростков: из тех, кто встретил его тогда с неожиданным барышом. Они как знали, что сейчас Варко пустой, только посмеивались да кричали вслед, что будут ждать, чтобы мимо не проходил на обратном пути. Парнишка сделал вид, что не заметил их, хотя внутри мелькнуло что-то из похожего на видения в подземелье: перекошенный криком рот, когтистая лапа возит по земле тряпичной куклой, тут же понимание, что это за кукла, а в конце побелевшие от хватки пальцы на испачканном булыжника. Острый такой камешек, в чем-то буром. Варко, больше испугавшись этого, быстренько проскочил мимо.

Дело было к вечеру, основная торговля пошла на убыль, но прилавок с разным кованым инструментом был полон товара, за ним стоял небольшой чернявый мужик, и народу подле него хватало. Варко немного помялся, потом решился и протиснулся поближе.

— Дяденька! Мне бы господина Эрреро увидеть, — сильно стесняясь, проговорил он не очень громко, но чернявый понял.

Глянул оценивающе, видимо, что нужно — усмотрел. Окликнул подручного, кивнул на Варко и велел:

— Слыхал? Проводи. — Тот, явно недовольный, — вот еще, у раба провожатым, — молча неопределённо мотнул головой, но всё же махнул Варко, приглашая следовать за собой.

Спина подручного мелькала впереди. Он, не оглядываясь, сновал между людьми и прилавками, из-за глупой человеческой досады намеренно не заботясь, успевает за ним ведомый парнишка или уже совсем отстал. Варко не роптал, не в том он был положении, только всеми силами старался не отстать. При этом его взгляд временами все же опять невольно залипал в картине небосвода, который наливался красками клонящегося к горизонту солнца. Варко спохватывался, боясь потерять провожатого, но как-то умудрял слету выхватит его мелькание в толпе. Было даже смутное ощущение, что он чувствует его, или будто оглядывает толпу сверху. Неким подтверждением в голове появилась мысль о полете и бегущем далеко внизу стаде антилоп, среди безликого мелькания которых была понятна та, на спину которой сейчас рухнет бесшумно скользящая крылатая тень.

Поплутав по узким и кривым переулкам окраины, подручный вышел на хорошо набитую лесную дорогу: не то, что человек пройдет — телега проедет. Здесь уже стало легче не потеряться. Дальше путь продолжился среди лохматого ельника и вывел к глухому тыну, в котором обнаружилась калитка.

Подручный даже не стал стучать, просто потянул створку на себя, обернулся, повёл приглашающе рукой и молча отправился обратно в город. Варко уж было окликнул его, но сдержался: сам же напросился. Он робко заглянул в проем: перед ним раскинулся большой двор, в одном углу которого была кузница, с идущим из трубы дымом, в другом — большой дом с подклетью. Слышались размеренные удары молота, обозначая, где находится владелец всего этого. Парнишка немного помялся, но собрался с духом, вошел в ограду и направился к чуть приоткрытой двери мастерской: в лесном сумраке она манила теплыми отблесками огня. Стучаться не стал: в таком шуме толку мало. Когда ступил за порог, поздороваться тоже сразу не случилось: осталось смотреть, как кузнец мнет молотом раскаленный кусок железа. Наконец тот, удовлетворившись результатом, сунул изделие в кадку с водой и обернулся. Его взгляд словно поймал глаза Варко и опять проник внутрь, вызвав при этом странное ощущение настороженности, чего в первую встречу он не заметил.

— Доброго вечера, господин! — все же удалось поздороваться.

— И тебе доброго, парень! И зови меня мастер, — ответил Эрреро и замолчал, ожидая продолжения.

— Вы… мастер, в прошлый раз говорили… Что если с железом там что… Цепи там сбить… Мне бы вот… Надо… — сбивчиво начал Варко.

— Тебе? — уточнил кузнец.

— Ну, не мне, — смутился парнишка, не зная, как рассказать о своей находке.

Кузнец отвернулся, провел рукой по наковальне, помолчал. Варко уже начал волноваться, что господин похоже передумал насчет своих оброненных слов, но Эрреро заговорил:

— Я знаю, вижу кой-чего. Брат мой ее ковал, — и, опережая вопрос Варко, добавил: — Брат у меня старший, он такой, на людях не особо бывает. Еще у дварфов учился, сноровку древнюю перенял, как демонов в цепи ковать, или в клети садить. Серпы да подковы, правда, с тех пор не мастерит. В глушь какую-то забился, выходит только если нужда в нем у людей возникает. Сила вдруг какая из-за черты рвется, бедой грозит.

Парнишке стало ясно: Эрреро знает, с чем он пришел. Откуда, почему? Тут бы удивиться, но другое отвлекло: понял, чья настороженность всплыла в нем при второй встрече с кузнецом. Видать сказалось фамильное сходство… Отчасти это подтверждало слова о брате.

— Дак это демон что ли? — только и нашелся он, что уточнить, удивляясь, как так может быть: вроде плохого с ним не случилось там, в подземелье.

— Ну, люди со страху да по глупости, как только не придумают назвать. Сила, она и есть сила. Молот вот мой тоже сила: можно гвоздей наковать и дом построить, а можно и голову проломить, — пояснил Эрреро.

— Выходит нельзя его… с цепи-то? Раз беда может… — уж было расстроился Варко.

— Ну, раз не сам сорвался, а нашёлся охотник помочь с этим — значит время пришло. Всё правильно сделать, и беды не будет, — успокоил кузнец. — В общем так, парень. Инструмент сбить ту цепь изготовить можно, но есть моменты. Первый — заказов в очереди много, а подмастерья нет. Поможешь если, быстрей за твой примемся.

Варко немного растерялся. То, с чем он пришел, ему самому было нужно. Очень уж хотелось помочь этому удивительному существу: Варко знал, что такое неволя, никому ее не желал. Тем более он и угрозы от него не чувствовал. Думалось, правда, что может легче все пройдет: ну, даст ему кузнец инструмент какой-нибудь, а Варко потом быстренько вернет. Или мастер сам с ним сходит за небольшую денежку: видит же, кто он, что с такого взять? А тут надо было решиться, на работу согласиться, да еще видать немалую: с другой бы кузнец и сам справился. А хозяин-то терпеть не станет, что Варко где-то пропадает, а не над черной работой горбатиться. При мысли о таком, внутри все сжалось.

— Да это, я не знаю, как хозяин… — промямлил парнишка, через силу выдавливая слова.

— Дак что, берешься? — будто не услышал его кузнец.

Под его взглядом Варко, не надеясь вымолвить что-то внятное, отчаянно боясь и желая решиться, просто кивнул — словно в пропасть шагнул.

— Хорошо, — сказал кузнец. — Подойди.

Варко подошел. Эрреро указал на кучу темного железа, которая лежала в углу кузни:

— Прикоснись к нему, послушай.

Озадаченный такой просьбой, парнишка сделал еще несколько шагов и положил ладонь на прохладную, угловатую поверхность. Уже привычно ощутил странную мысль-гостью о живом существе, родившемся из плоти земли, способном принимать различный облик. Варко повел рукой по шершавому боку длинного бруска, вдруг ощутил ожог боли, уж было дернулся, но сверху упала крепкая пятерня кузнеца и остановила.

— Слушай его, увидь, слейся с ним, — Варко обнаружил пристальный взор Эрреро вплотную к своему, ощутил его хватку на затылке: кузнец уперся с ним лбами, словно пытался тем самым напрямую передать горящие в глубине его глаз мысли и чувства. — Пойми его, стань им. Тем, что таит в себе разное, ждет руки, которая выпустит. Придаст форму, закалит. Вонзит во врага или вспашет для зачатия землю. Ты сам оно, и оно это ты. И ты тот, кто кует и тот, кого куют. Все это ты. Все — ты.

Кузнец отпустил Варко, оставил его ошеломленным, а сам отошел к верстаку и принялся неторопливо перебирать подпилки. Парнишка понемногу отходил от случившегося: все это было неожиданно, немного пугающе, не принималось протестующим разумом, но вполне мягко ложилось глубже, не отторгалось душой. При этом перед внутренним взором почему-то понимающе улыбалась Альма.

Варко глянул на саднящую ладонь: на ней был кровоточащий порез, а бруски железа были запятнаны багрянцем.

— Пеплом из горна посыпь, заодно породнишься, — посоветовал кузнец.

— А для чего это было, мастер? — все еще задумчиво спросил Варко.

— Да так, ерунда, принято у нас так молодых в ремесло вводить, — буднично, словно о пустом, ответил Эрреро. — Ступай. Завтра после полудня приходи.

* * *

Варко, не спеша, шел лесной дорогой в сторону кузницу. Было немного не по себе от всего нового, что так внезапно пришло в его жизнь. Не так, конечно, как в тот раз, когда он, не помня себя, выбрался из подземелья старой башни, но чем-то похоже. В то же время в голове устойчивым эхом звучали мысли о полете. Будто он не тяжело работать шел, а уже от земли оттолкнулся. Из-за всего этого парнишка был несколько рассеян и даже немного испугался, когда из-за деревьев навстречу шагнула сгорбленная фигура. Приглядевшись, он украдкой перевел дух: ей оказался довольно субтильный и совсем не грозного вида мужик, обросший клочковатой бородой и с кривой спиной. Он бесхитростно улыбался и смотрел куда-то под ноги. В руках его был замысловатый посох, весь словно перекрученный, и пустая корзина.

— Здравствуйте, дяденька, — первым поздоровался Варко.

— Здравствуй, здравствуй, парнишечка. Никак к кузнецу идешь? — ответил горбун, так и не подняв взгляда от земли, разве что чуть скользнул им по отмеченной пеплом ране на ладони Варко. — В науку попросился? Молодец, молодец, дело годное, во всех местах пригодное. Без деньги не останешься.

Варко немного растерялся, как-то он не думал с этой стороны. Проницательность горбуна тоже как-то мимо прошла. А тот болтал, не останавливался — Варко при всем желании слова вставить не мог:

— Эрреро-то знатный коваль, давненько знакомы, ты привет передавай, от меня. Бывало мы с ним ага… Ты держись его, парнишечка, да. Давно ходишь-то к нему, а? Освоился или так еще? Ты наблюдай, внимательно наблюдай. Запоминай. Много узнаешь, много у Эрреро есть. Научит, покажет.

При этом он вдруг поднял взгляд прямо на Варко, словно зацепив его внимание: глаза горбуна оказались неожиданно пронзительными и будто бы даже мерцали — парнишка на миг почувствовал себя не в воле перестать в них смотреть и даже успел опять испугаться. Однако горбун вновь уставился в землю и засеменил рядом, продолжая бормотать:

— Да, да, учись. Запоминай. Запоминай, где, что лежит. Эрреро покажет, хороший он, да. Давно не видались, а знакомство-то ага, водим.

Между тем дорога вывела уже к ограде хозяйства Эрреро. Над кузницей вился дымок из трубы. Варко сказал:

— Дак вот же, дома мастер, — как раз послышался стук молота, — можно зайти, проведать.

Горбун на мгновение замер, странно ухмыльнулся, потянулся рукой к калитке, будто собирался последовать совету, но вдруг резко отдернул, словно обжегся. Тут же опять засуетился:

— Можно-то оно да, да дела за собою тянут, бежать мне надо. Лукошко видал? Пустое. А надо полное. Ну, ладно, бывай, привет от меня мастеру. Пошел я, значица. — С этими словами он свернул с тропы и юркнул между деревьями.

— От кого привет-то передавать? — запоздало бросил вслед Варко, но ответом была только лесная тишина.

Парнишка пожал плечами, не стал забивать встречей голову, и так распухшую от мыслей, и вошел в калитку.

* * *

Жизнь Варко потекла новым чередом: с раннего утра и до полдня он исполнял требуемое строгим хозяином, а потом с оглядкой спешил в лесную кузницу, облачался в местами прожженный фартук и брал в руки молот. Поначалу он удивлялся, что здоровенный Эрреро сам постукивает маленьким молоточком, обозначая место ударов, а Варко лупит туда большим: сам кузнец поди быстрее бы управился, чем с таким помощником, что кувалду хорошо если среднюю смог поднять. Спросить постеснялся, а потом и вообще вылетела эта мысль из головы: некогда было думать, все уходило на борьбу с тяжестью инструмента и изнуряющим жаром процесса ковки. Было, конечно, нелегко. К позднему вечеру, когда Варко освобождался, он с трудом осиливал дорогу обратно до отведенного угла в господской усадьбе и падал на лежанку буквально без задних ног. Один плюс: в таком ритме брань и тумаки хозяина отходили на задний план, переносились значительно легче, иногда парнишка вообще их не замечал.

Однажды, когда Варко уже устало шел к Эрреро, хотя работа была еще только впереди, из лесу к нему вышла Альма.

— И где это мы пропадаем? Никак тебя теперь не застать. Совсем меня позабыл? Так и знала, что я тебе не очень-то и важна, — вместо приветствия, ехидно высказалась она. — И что мы такие кислые? Опять хозяин наругал, работать заставил?

Парнишка приободрился — впрямь давно ее не видел за своими заботами, соскучился, — и ответил:

— Да не, хозяин и не знает. Сам я. Кузнецу помогаю, вот. Устал просто.

— Кузнецу?! — обрадованно удивилась Альма. — Как интересно! Говорят все кузнецы колдуны. Ты теперь, выходит, тоже?

— Я? Да, как-то… Скажешь тоже, — смутился Варко: он не думал о таком, но мысль показалась интересной.

Альма проводила его до кузницы и смело вошла внутрь. Эрреро слова не сказал против, только коротко глянул. Варко показалось, что в глазах его мелькнуло одобрение, что ли? Девочка ни во что не вмешивалась, просто то увлеченно перебирала какие-то обрезки, то водила пальцем по выпуклым древесным узорам и рабочим шрамам темного от времени верстака, гладила вытертые рукоятки инструмента или неподвижно сидела, уставившись в мерцание углей. Но с этого момента Варко стало легче, будто Альма чем-то поддержала его, как это было и раньше, помогла увидеть недостающее. Он вдруг лучше услышал свое тело, втянулся в ритм процесса, его детали и ощущения начали дарить силы продолжать. Руки все более упруго взмывали вверх, дабы, следуя путеводному звону, обрушивать вниз разящую тяжесть. Сияние горна и раскаленного железа завораживали и словно обжигали с души все лишнее. Гул ударов сбивал с нее окалину, согласно с той, что брызгала и осыпалась с мнущегося металла. Это с каждым разом все больше освобождало от чего-то душащего, гнетущего, ровняя скомканное и хаотичное, выводя форму, способную к чему-то новому, доселе недостижимому. Временами его охватывало стойкое ощущение, что он сам вытягивается из безликой заготовки в хищное жало рогатины, которое поставит охотника вровень с силой зверя. А бывало, он изгибался рогами ухвата, что в руках хозяйки нырнут в горнило печи и достанут вкусно пахнущий щами горшок, чтобы накормить семью.

Варко уже и счет потерял, сколько пробежало дней. Торопить кузнеца он не смел. Да и существо в подземелье старой крепости его не понукало. Он иногда умудрялся навестить его в редкие дни отдыха. Сидел, уже без опаски привалившись к теплому боку, и слушал в голове мысли, все лучше различая свои и дракона: Варко решил называть его так, хоть и не довелось увидеть ясно его полный облик. Дракону нравился кузнец, нравились ощущения вздымаемого молота — они откликались могучим взмахом крыльев, — и его стремительное падение на полосу сверкающего железа, вгрызание в его мягкую, податливую плоть. Он наслаждался опаляющим жаром горна: тот вторил его внутренней огненной сути. В такие моменты Варко было спокойно, он даже забывал, что есть какие-то неурядицы и страхи. Да и трудно было представить того, кто вдруг начал бы колотить его здесь, рядом с драконом, который вроде бы принял его за своего.

Время от времени, по пути к Эрреро или обратно, парнишке встречался тот самый странный горбун. Было это в разных местах, но всегда в лесу. Тот все так же болтал о своем близком знакомстве с кузнецом, непрерывно приветливо улыбался, наставлял хорошенько слушать мастера, все запоминать и примечать, передавал приветы. Варко уже успел привыкнуть к его трескотне, все странности первой встречи позабылись, и он даже уже и не думал спрашивать имя горбуна, чтобы и впрямь донести весточку. Иногда парнишка что-то умудрялся вставить в диалог, — что сковали, хвалил ли Эрреро, — но тут же выбрасывал встречу из головы, переступая порог кузницы.

Однажды Эрреро кивнул ему на большие клещи вместо молота. Оказалось, что надо на проковать сложенные массивным штабелем довольно большие бруски, по мере вытягивания складывая их опять пополам. На что они пойдут, кузнец уточнять не стал: так, буркнул, что некоторым по карману разные причуды. Тут требовалась ударная мощь иного масштаба, которую Варко не мог выдать. Его задача состояла в удержании заготовки на наковальне, пока Эрреро споро плющил ее самым большим молотом из имеющихся.

Руки немели, клещи так и норовили вырваться из стиснутых до ломоты пальцев, а кузнец все бил и бил, бил и бил: казалось этому не будет конца. В один момент Варко понял: еще чуть, и содрогающаяся тяжесть вырвется из сведенной судорогой хватки. Он уже почти вскрикнул, чтобы остановить Эрреро, но вдруг в голове вспыхнула странная мысль: «Добыча! Моя!» Узнавание это было или некий способ помочь — неважно. Но результатом стало то, что Варко вдруг вцепился в толстые ручки с неожиданной жадной силой. Он словно наяву на мгновение увидел образ сжавшейся мощи когтистой лапы и ощутил удовлетворение от возможности схватить, удержать, унести в небо. С тех пор клещи все меньше норовили вырваться — смирились.