Биологическая опасность. Последний приказ

Андрей Даньков, 2022

Павел Гоффман вынужденно ввязывается в смертельно опасное предприятие с целью помочь бойцам отряда спецназа выполнить последний приказ своего командира и своего друга – похоронить его с почестями на другом конце России. А для этого им придётся преодолеть тысячи вёрст земли, на которой правят бал регенераты и те, кто борется за место под солнцем. Сможет ли он вернуться домой? Сможет ли сдержать слово, данное им когда-то? Содержит нецензурную брань.

Глава 1: Прибытие

“Вижу голубеющую даль —

Нарушать такую просто жаль.

Жаль, что ты ее не видишь! Путь наш труден и далек.

Мой «Фантом» несется на восток.”

Фрагмент песни ”Фантом” рок-группы “Чиж & Co”

1 мая 2029 года. В небе над Алтайским краем, Россия. 02:30 местного времени. На борту самолёта МС-21-210.

Это называется"свинство". Никак иначе. Не могли что ли регенераты и военные устроить"вечеринку"не знаю, утром что ли, или ночью, чтобы можно было сесть на полосу визуально. А теперь — приходится гадать, чтобы понять, можно ли сесть на полосу в условиях абсолютной темноты, или нет. И ведь… стоп! У Жеки должны же быть какие-то приборы ночного видения.

— Капитана Паслёнова просьба пройти в кабину. — сказал я в трубку бортового телефона.

Кричать уже было нельзя, так как на борту были люди. Не те семьи бойцов, которых я согласился вывезти ради шанса оказаться в Первопрестольной с единственной целью — вывезти любимую женщину и мать моего ребёнка, как сегодня оказалось, из ада. Правда, ради этого мне пришлось заплатить высокую цену — жизнь бортпроводника Никиты, которого мне пришлось застрелить, чтобы тот не превратился в регенерата, и рука моего командира Сельчука…

Мои размышления прервал стук в дверь, которую, согласно требованиям безопасности, пришлось закрыть на замок.

— Войдите. — сказал я, нажимая на радиопанели кнопку разблокировки кабины.

— Вызывал?

— Да, Жек, вызывал. У тебя нет приборов ночного видения?

— Есть, тебе парочку?

— Виталь, ты будешь? — спросил Жека.

— Буду. Только дальность у их ПНВ считай что никакая — метров двести, не выше.

— То есть, садиться будем как в тумане? — спросил я.

— Ну да. Причём, визуально, инструменты малопригодны.

— Всё равно неси. Лучше хоть что-нибудь, чем ничего.

— Сейчас буду.

Жека вышел из кабины, и туда зашла Оля.

— Как вы? Кофе, может быть?

— Если можно. — сказал я. — С сахаром.

— И мне тоже, но без сахара. — сказал Виталя.

Вообще-то пилотам запрещено принимать одну и ту же пищу во избежание полной потери управления самолётом. А то никто не знает, как управлять самолётом, если оба пилота посменно сидят в туалете с отравлением. Если знаете, подскажите.

Оля удалилась из кабины, когда к нам зашёл Жека и притащил два шлема с приделанными к ним ПНВ.

— Лучшее, что смог придумать. Не обессудьте.

— Главное, что есть, и они работают. — сказал Романевский, надевая на себя один из шлемов. — Вроде неплохо. Надо пройти около поверхности, чтобы понять, как они работают.

— Ясно. — ответил я, тоже надевая и настраивая шлем.

Небольшая настройка ПНВ далась мне довольно легко, так как в одной из частей"Call of Duty"принцип работы таких вот приборов был повторён так, как будто это настоящий прибор.[1]

— Мальчики, кофе, как заказывали. — шутливо сказала Оля.

— Спасибо. — сказал я. — Можешь посидеть в кабине? Мне надо отвлечься.

— Да, конечно.

Я вышел из кабины и остановился на передней кухне. Кофе, который налила мне Оля, оказался без сахара, так что пришлось позаимствовать у неё пару пакетиков сахара и пластиковую дырявую палочку для размешивания.

С трудом выпив кофе, я вошёл в салон бизнес-класса, который был занят экипажем и теми, кого я распорядился посадить туда. В их число попали Лена, Мишель и Харитон Владимирович.

— Как ты? — спросил я жену.

— Нормально. Только до сих пор не верю, что Киров пал.

— Я тоже не верю, но что случилось — то случилось.

— Вы о чём? — спросил меня по-английски Мишель.

— О своём. Не жалеешь, что с нами отправился?

— Нет. За своей Джокондой я готов улететь хоть на край света! — воскликнул он мне.

Бахвальство да и только. Блин, эту романтическую фигню мне говорит человек старше меня, а я по закону могу считать себя"молодёжью"! Хотя… может и вправду говорят, что любви все возрасты покорны? И нашему французу на фоне этой самой любви конкретно снесло крышу.

— Слушай, а тебе…

— Домой? А что дома? Дом мой в Париже, а от него остались только угли.

— Какие угли? — удивился я.

Стоит сказать, что последние две недели я особо за новостями не следил, так как был в очень плохом состоянии. И сейчас практически любые новости, за исключением мятежа военных, меня не удивили.

А почему военные меня не удивили своим поступком? Почему одни военные остались верны Миролюбову, хоть он фактически и не является властью, а другие, отказались ему подчиняться ради каких-то своих интересов.

Ответ лежал практически на поверхности: включив как-то свою любимую аудиокнигу, я случайно перепутал номера глав и включил отрезок, в котором главный герой беседует с вдовой недавно погибшего научного руководителя по поводу скорого массового дезертирства.

— А что случилось с Парижем? — спросил я.

— Ты не знаешь? Сообщили о сильном пожаре, выгорело три округа.

— Не знал. Извини.

— Хорошо, Пол. Только, как быть насчёт свадьбы с Хельгой?

— Просто, друг мой. Разберёмся!

В этот момент раздался мелодичный сигнал, сообщающий о том, что пилот взял трубку бортового телефона и включил интерком.

— Первому пилоту срочно вернуться в кабину. Повторяю, первому пилоту срочно вернуться в кабину.

Я быстро вернулся в кабину и выпустив Олю, занял своё место.

— Что случилось? — спросил я.

— Пора начинать заход на посадку.

— Ладно. Приступаем. — сказал я и потянулся за трубкой бортового телефона. — Уважаемые пассажиры. Мы начинаем снижение для посадки в аэропорту города Барнаула. Просьба пассажиров вернуться на свои места, пристегнуть привязные ремни, убрать откидные столики, привести спинки кресел в вертикальное положение и открыть шторки иллюминаторов. Бортпроводникам закрепить оборудование.

Мы начали снижение. Одновременно Романевский настроил частоту аэропорта (видимо, подсмотрел в навигаторе:-)).

— Барнаул-Центр, вызывает борт Аэрофлот два четыре один семь. Передаю вслепую. Запрашиваю посадку в аэропорту на полосу два четыре. Если вы меня слышите, прошу обеспечить средства навигации для обеспечения посадки.

Я сбросил скорость до 450 километров, чтобы выиграть немного времени перед началом захода на посадку.

— Аэрофлот два четыре один семь, слышу вас чётко и ясно. Сообщите цель прилёта. Или я прикажу вас сбить! — раздался жёсткий и крайне раздражённый голос диспетчера.

— Сообщаю: доставка группы пассажиров, выразивших желание вернуться в свободные населённые пункты Алтайского края и Республики Алтай. — сообщил я цель прилёта.

— Вас понял. Посадку разрешаю. Полоса два четыре, заход по КГС. Подтвердите.

— Подтверждаю.

— Хорошо. Спрашиваю сразу: куда дальше летите?

— Пока что никуда. Самолёт планировали оставить на поле и уйти.

— Принято. Курс два семь четыре, снизиться до высоты две тысячи метров, о входе в глиссаду доложить.

— Вас понял, курс два семь четыре, высота две тысячи.

— Для информации: погода безоблачная, штиль, видимость двадцать километров. Давление для высотомера — восемьсот сорок один миллиметр.

— Принял. — ответил я и обратился к Романевскому. — Ну, нам хотя бы не понадобятся визоры Жеки.

— Это точно, и на таких дистанциях от них толку никакого. Я же сказал.

Я отключил автопилот и вручную снизил самолёт до высоты, указанной диспетчером, установив скорость полёта в 380 километров в час.

— Высоту занял. Один семь.

— Вас понял.

Через пять минут мы вышли на глиссаду и пошли прямо к городу.

— Контрольная карта перед посадкой. — начал я. — Шасси?

— Выпущены.

— Закрылки?

— Положение два.

— Посадочные фары?

— Включены.

— Автомат тяги?

— Выключен. Самолёт приведён в посадочную конфигурацию.

— Контрольная карта"Перед посадкой"выполнена.

— Как садиться будем?

— Скорость сто сорок узлов, закрылки оставим в том же положении. Вот и сядем. Хорошо, что ИЛС включили.

— Хорошо.

Через три минуты мы перелетели реку и пошли над городом.

Было видно, что электричество подавалось только в несколько домов в разных частях города, и скорее всего, это были лишь генераторы.

Одновременно с пролётом над городом я сбросил скорость до 300 километров в час, чтобы Жека, появись у него такое желание, смог бы сделать фотографии очередного мёртвого города.

— Аэрофлот два четыре один семь, посадка разрешена. — сообщил диспетчер.

— Решение, командир? — спросил меня Виталий.

— Садимся.

Самолёт медленно подошёл к полосе и как в замедленной съёмке, коснулся полосы.

— Реверс. Торможение. — сказал я чисто на автомате.

Самолёт начал плавно тормозить и через полтора километра от торца полосы остановился, прямо перед рулёжной дорожкой.

— Уходите с полосы по РД Браво. Руление на стоянку три. Ожидайте вооружённую проверку.

— Вас понял. Мы привыкшие. — сказал я спокойно.

Я медленно перевёл РУДы в режим малого газа, чтобы самолёт ушёл с полосы, и одновременно с раскруткой моторов, я убрал закрылки и интерцепторы, а то решат ещё, что самолёт захвачен.[2]

Руление с черепашьей скоростью продлилось всего-то минут пять, по истечении которых, самолёту подсветили место стоянки, куда мы и поставили самолёт.

— Стояночный тормоз включён, начинаю отключение двигателей. — сказал я, потянувшись за переключателем стояночного тормоза.

Следом я заглушил оба двигателя и включил ВСУ, так как наземное питание здесь не подаётся.

— Ждём проверку. — сказал я в рацию.

— Будем через пять минут. И ещё, борт один семь: уточнение информации. Транспорт для пассажиров будет только утром. Нам сообщить пассажирам насчёт порядка доставки?

— Нет, спасибо, я сам справлюсь. Только сообщите детали.

— Мы дадим вам бумагу.

— Хорошо.

Я взял в руки бортовой телефон и сделал объявление;

— Уважаемые пассажиры, как вы могли догадаться, наш самолёт спокойно приземлился в аэропорту города Барнаула и теперь вам всем предстоит пройти через процедуру проверки. Вы её проходили в Кирове, так что ничего нового тут нет. И ещё: транспорт будет подан только утром, так что покидать самолёт в данный момент запрещается.

Через пять минут к нам подогнали трап, и на борт вошло человек десять.

— Проверка. Всем пассажирам собраться на лётном поле.

— Какого чёрта? — спросил меня Виталий. — Никогда же не выводили на полосу, только если это…

— Только не говори, что это не военные! — шёпотом сказал я.

— Может быть и военные, но есть повод задуматься.

— Сейчас… надо Жеку предупредить. — сказал я и взял рацию. — Жека, слышишь меня?

— Слышу. — ответил он мне, как будто плевав на скрытность. — Дай угадаю, эти военные — не военные? Такая мысль?

— Откуда ты…

— Братана встретил! Прикинь! — радостным голосом сказал он. — Восемь лет не виделись, а тут на те!

— Зайди в кабину. Один. — сказал я.

— Понял. Сейчас буду.

Через две минуты в кабину вошёл Жека.

— Что за братан? — спросил я.

— Диман! Служили вместе в Сирии. Парень надёжный, так что не волнуйся.

— Ладно. Тебе верю. — холодно сказал я.

— Пошли. Они всех выводят на поле, так как не могут работать в салоне самолёта.

— Ну ладно.

Я взял трубку телефона и сделал объявление:

— Уважаемые пассажиры и члены экипажа. Местные правила безопасности требуют от пассажиров и членов экипажа собраться на лётном поле для досмотра. Досмотр будет похож на тот, что был в Кирове.

Мы вышли из самолёта, где нас раздели, естественно, разделив на мужскую и женскую половины двумя грузовиками.

— Всем построиться в шеренгу для проверки. — скомандовали военные.

Мы все покорно построились в шеренгу и разделись.

Буквально через десять минут мы все снова надевали свою одежду. Мои опасения, несмотря на возражения Жеки, были напрасны. Ещё через минуту грузовики отъехали от самолёта, и мы все снова стали одной толпой, благо управляемой, так как Оля уже успела сбегать в самолёт и принести мегафон из аварийного набора. Одновременно с этим военные принесли мне довольно хорошо оформленный лист бумаги с порядком перемещения личного состава и гражданских лиц. Нужный мне пункт был выделен хайлайтером.

— Так, меня слышно? — спросил я через мегафон. — Хорошо. Так, сейчас мы все возвращаемся в самолёт и там ждём утра. Как минимум, тогда пришлют транспорт, который доставит всех до ваших населённых пунктов. Если ваш населённый пункт был обозначен как “потерянный”, то вас отвезут на оперативную базу в городе Бийске. На оперативную базу также направляются и те, кто следует в Горный Алтай… Это вообще сколько отсюда и сколько до Гор-но-Ал-тай-ска? — название столицы Республики Алтай я вообще произносил по слогам, равно как и почти все местные топонимы — что сказать, особенность речи.

— Если по трассе, сто шестьдесят отсюда до Бийска, а по прямой — сто двадцать. Оттуда до Горно-Алтайска — ровно сотня по дороге или семьдесят по прямой. — ответил мне какой-то мужик, которого я вёз сюда.

— Спасибо. В общем, вы слышали. Но всё равно, уточняйте порядок перевозки на месте. — закончил я. — А теперь все в самолёт.

Пассажиры за десять минут полностью очистили перрон, оставив только Жеку с парой бойцов. В одном из них я узнал Васю.

— Жека, есть разговор. — сказал я.

— Да, конечно. Говори.

— Слушай, утром, когда приедет машина за нами, поможешь с вашим багажом?

— Ну, чемоданы так-то мы и так сами собирались потаскать… Или ты о чём?

— О стволах, которые погрузили на мой самолёт по приказу Лёхи.

— Какой нах приказ? — спросил Вася.

— В смысле? — спросил я. — То есть, три десятка автоматов, три сотни пистолетов и четыреста гранат, не считая патронов, появились у меня от балды?! — я начал заводиться от того, что кто-то с моего же позволения, для непойми кого, загрузил партию оружия, которым можно с лёгкостью захватить то же здание управления ФСБ в Кирове.

— Слушай, мы ничего не просили, кроме патронов, но их-то мы везём с собой в ручной клади и в багаже семей, а то, что ты нам рассказал, про это не говори. Даже Диме.

— Понял.

— Где, говоришь, оружие?

— Передний багажный отсек. Там обычно перевозят собак, продукты, всё, что имеет повышенную ценность и хрупкость. Но грузим иногда и обычный багаж.

— Понятно. Пойдём, посмотрим на наше “богатство”.

Мы с парнями пошли к люку багажного отсека, но перед этим я приказал Оле закрыть двери и достать пистолет-пулемёт, а Жека приказал всем своим, кто находился в салоне, быть готовыми к бою.

— Вот, смотрите. — сказал я.

Жека взобрался в отсек и две минуты что-то смотрел там. После он спрыгнул на землю и посмотрел на меня таким взглядом, что я сразу понял: не всё хорошо.

— Патроны не те.

— В смысле.

— Калибр. Ты же помнишь, что у наших автоматов калибр семь на шестьдесят два?

— Ну, помню. А калибр того, что мне дали тогда, пять сорок пять. Ты к этому клонишь?

— Да.

— И что?

— А что. Автоматы надо к делу. — сказал третий из спецназовцев.

— Вить, ты сними уже маску. — сказал Жека. — Чужих тут нет.

— Понял.

Боец снял маску и я увидел обычного русского парня.

— Приятно познакомиться. — с долей иронии сказал Витя.

— Взаимно. Так что с автоматами?

— Автоматы… Забираем их с собой. Один выдадим тебе, в том, что ты выстрелишь туда, куда нужно, я уверен. — сказал Жека. — Остальные — в патрули определим. У нас два ящика с цинками, а раз в каждом обычном цинке по тысяче сто патронов, ну почти, математика, у нас в каждом ящике полтора десятка таких. Значит, у нас по любому раскладу больше тридцати тысяч патронов калибра пять сорок пять.

— А как с патронами для “Грачей”? Их вроде мне не грузили.

— По поводу этого как раз: Пистолетов там штук двести пятьдесят, не больше. Остальные полсотни коробок, видимо, набиты рожками для автоматов, запасными магазинами для пистолетов и патронами к ним. Точно не скажу, но патронов там около сорока тысяч будет.

— Гонишь! — воскликнул я.

— Может быть. Но ты что, не смотрел на то, что написано на коробках?

— Смотрел, вроде…

— Дурак ты. Хорошо хоть бомбу не подкинули. Пистолеты тоже в патрули определим.

— А с гранатами что?

— Себе оставим. Пригодятся. Гражданские не умеют с ними обращаться… Ладно, давайте в салон, я спать хочу. — сказал Жека не по-военному.

— Поддерживаю. — сказал Витя. — Считай сутки на ногах.

— Ага. — сказал я, вспомнив события в Подмосковье.

Как я тогда подсчитал, я не спал двадцать семь часов — начиная от мародёрской прогулки и заканчивая полётом из захваченного регенератами Остафьево в Киров. Ну, это так, к сведению.

Поднявшись по трапу, я взял рацию и вызвал Олю.

— Оля, открой дверь. Всё в порядке. — сказал я в рацию.

— Сейчас. — сказала она. — Оружие мы убрали.

Через две минуты мы ввалились в салон, где Жека сразу убежал со своими парнями, а я, будучи как выжатый лимон, взял два пледа и плюхнулся в кресло рядом с любимой, где и отрубился…

08:31

Яркий свет майского солнца начал внезапно бить через лобовые стёкла самолёта, а так как дверь я оставил открытой, то лучи солнца коснулись и меня, отчего я проснулся.

— Проснулся? — спросила меня Лена. — Сладко спал, не хотела тебя будить.

— Да ничего. — я в шутку подёргал её за ухо. — Пора собираться.

— А как ты с самолётом будешь?

— Ну, на грунтовые или травяные полосы его нельзя сажать, так что будет тут стоять. Может быть, это был его крайний полёт.

— А почему не последний?

— Не говори так! Беду навлечёшь.

— Суеверный… — прыснула Лена.

— Ладно, пошли, поедим. — постарался я перевести тему.

— Пойдём. А что у нас есть?

— Наверное, касалетки с рыбой остались. Ну и наверное, пару батончиков, если мы их не съели в Кирове.

— Или в Москве… — грустно сказал я.

— Ладно. Всё равно, вдруг что-то есть поесть.

Мы прошли на кухню, где уже стояла Оля.

— С добрым утром. — сказал я. — Где Мишель?

— Помогает на кухне. Её развернули полчаса назад.

— Ладно… — сказал я. — когда завтрак?

— Через полчаса.

Я вышел из самолёта и увидел, как в метрах ста пятидесяти от нас стоял"КамАЗ", видимо в модификации для полевой кухни. А рядом с грузовиком стояло и три привычных прицепа, в которых на каждое 9 мая варят тонны гречки.

Я же направился пока что не на кухню, а в багажный отсек, забитый оружием.

— Ну что сказать, нам стволы нафиг не нужны. И так жируем. — услышал я чей-то голос. Видимо, это был Дима.

— Всем привет. — сказал я дружелюбно.

— О, привет товарищам лётчикам. — сказал Жека.

— Залезай, мы тут втихаря от тебя склад РАВ замутили, ничё?

— Склад чего? — спросил я, недоумённо посмотрев на Диму.

— Склад ракетно-артиллеристского вооружения. — сказал он мне тоном учителя и обратился к Жеке. — Ну и как с этим салабоном в бой идти?

— Нормально идти! — сказал Жека. — Проверяли. Фриц, давай, залезай.

Меня втянули в отсек, где на меня, в мятой форме пилота, оценивающе посмотрел Дима.

— И как стрельба? В мишень-то попадёт?

— А то. Лёха знатно охренел, когда он в первый же раз расстрелял все мишени. А потом по регенератам фигачил.

— Слушай, Жек, надо твоих собрать. Вы Лёху помянули?

— Не успели. Хотели сегодня.

— Собирай парней. — сказал Дима. — только выдай оружие.

— Конечно. Фриц, давай сюда.

Жека выдал мне незаряженный АК-105-2, судя по выбитой маркировке на самом автомате и приставленным к нему магазину.

— Этот другой, не тот, что вы тогда мне выдали.

— Да, у этого чуть укорочен ствол. Таких там штук пятнадцать. Ещё пятнадцать — семьдесят четвёртые. Почему мы тебе такой выдали — даже комфортнее будет. Ты же не собираешься стрелять на дистанции до километра?

— Ну, вроде нет.

— Ну вот. Метров на двести бить будет хорошо. А тебе и на сотню вряд ли придётся. И да, держи патроны.

Жека выдал мне три пустых рожка к автомату, бумажный пакет с патронами и жестяной ящик.

— Здесь сто двадцать патронов. Двадцать пять уже в автомате. Больше мы не стали набивать, чтобы пружину не испортить. Ну и немного"консерв"про запас.

— Понял.

— Инструкцию на телефон скинуть? Отличается всё же от того. — спросил Жека.

— Да, давай.

Жека достал свой смартфон и по Bluetooth скинул мне инструкцию для этого автомата. Когда инструкция была получена, я спрыгнул из самолёта и пошёл в сторону полевой кухни, предварительно сбросив цинк с патронами в свой рюкзак в кабине. На кухне уже собирались люди, как военные, так и гражданские. Единственное, что уже было привычной деталью портрета обоих категорий людей — оружие. Оно было практически у всех, кроме детей, естественно. Им вообще казалось, что это приключение, которое заканчиваться не собирается.

Вот смотришь на то, как дети лет по 12-13, почти подростки, смотрят на мир детскими глазами и невольно задумываешься: а что будет с ними через год, месяц, неделю даже. Где гарантия, что с ними ничего не случится. А то знаете, сейчас умереть — не особая проблема. Умереть не в смысле не встать, а в смысле… ну вы поняли, стать регенератом. Ладно, пора приступить к трапезе.

— Господа, и дамы, сегодня на завтрак греча обыкновенная с хлебом и чаем. — объявил военный повар.

Я сел рядом с Димой, так как мне надо было с ним поговорить. Как минимум, мне было интересно, почему аэропорт снова работает, хотя три недели назад меня заверяли, что он не работает. Хотя три недели в новой реальности как три года или даже десятилетия, как уж тут посмотреть.

— Дима, можно вопрос?

— Задавай.

— Как вы аэропорт отбили? Мне сказали в Кирове, что тут никого нет.

— Ну как никого нет. Была толпа регенератов, мы их выманили на дрон с музыкой, а когда пришло время, спалили их всех.

— Огнемётами?

— Не, облили бензином с безопасного расстояния и подожгли бронебойкой[3]. Горело долго и знатно. А пока горело, зачищали помещения, штук пятнадцать регенератов отстрелили и обезглавили.

— Обезглавили? — тут я завёлся интересном.

Мы с Лёхой хотели проверить"куриную"теорию, и даже взяли мачете в Москву, но не смогли ими воспользоваться.

— Ага. И знаешь что, походу, реально помогает. Только сцуко, царапаться начинают. Мы им руки отсекли, чтобы не расцарапали.

— Сработало?

— Да. Только криво. Отсёк башку, и всё. Всё затянулось, остались только дырки для дыхалки и видимо, под глотку. И всё. Царапался, сука, одного моего цапнул. Пришлось пристрелить, уже начал обращаться.

— Куриная теория… — отстранённо произнёс я.

— Какая"куриная теория"? — вопрошающие спросил Дима.

— Мы с Лёхой хотели отсечь головы паре регенератов для эксперимента, но максимум, что успели — перебить шейные позвонки одному из них. Кажется, тот не смог встать после этого.

— В смысле кажется?

— Он тогда укусил моего бортпроводника, и вышло так, что я его… убил.

— Только не говори, что раньше ты не…

— Нет. Он первый…

— Правильно сделал. А причём тут вообще курица?

— Принцип. Если курице"удачно"отрубить голову, то те могут минут десять-пятнадцать бегать очень даже бодрячком. А тут тот же принцип. Что с обезглавленными сделали кстати?

— Сожгли от греха подальше.

— Понятно. Думаю, пока это лучшее решение. А город что?

— А что с ним? Почти все обратились. Но ничего, мы сумели выкосить их.

— Все шестьсот тысяч человек? — недоумённо спросил я, немного представляя численность населения Барнаула.

— Да не, тысяч сто пятьдесят. Не больше. Остальных, как ни странно, приманил огонь и бензин, которым мы заливали регенератов. Так что, тысяч четыреста пятьдесят мы тут точно уложили.

— Много осталось?

— Не особо. Тысяч пятьдесят, не больше. В основном — те, кто живёт на окраинах. Ну и ещё сотня тысяч регенератов.

— А там, на оперативной базе, там безопасно?

— Да. Из ста девяноста тысяч населения города всего сорок тысяч стали регенератами. И то, их уже сожгли. Мне кажется, это неплохо.

После непродолжительного завтрака мы все занялись своими делами. Я — или помогал Жеке с Васей сгружать внезапное"богатство"на перрон, или разбирался с самолётом перед его консервацией, или же, просто сидел в кресле пилота и наслаждаясь, читал руководство по эксплуатации моего нового оружия. Оказалось, что тут есть небольшой"сюрприз"в виде стрельбы"отсечками"по 2 патрона за раз.

— Наслаждаетесь кабиной, Пол? — спросил меня Мишель, зайдя в кабину.

— Да. Боюсь, этот самолёт больше никогда не взлетит. Так что, хотя бы в последний раз.

— Ну, возможно и так. Разрешите сяду в кресло?

— Конечно. Бывали в наших машинах?

— Не приходилось, но я слышал, что тут очень хороший обзор, и я теперь в этом удостоверился.

— Это точно.

Мишель сидел в кабине и завороженно изучал приборы и переключатели.

— Вот что я тебе скажу, Пол. Не врали, что самолёт удобный. Только ничего не пойму, тут всё по-русски. И ещё, почему мы не можем перегнать его к тебе в деревню?

— Там полосы нет. Для этого самолёта нужна полоса из асфальта или бетона. Травяные или грунтовые не годятся. Старые семьсот тридцать седьмые"Боинги"ещё можно так эксплуатировать, но этот — увы.

Внезапно я заметил движение в аэропорту.

— Жека, что случилось? — спросил я его по рации.

— Автобусы приехали. Два междугородних"Вольво"и два ПАЗика, запоминай номера наших: Анна Сергей пять шесть один и Виктор ноль два девять Николай Антон. Коды региона местные, двадцать вторые и сто двадцать вторые. Оба ПАЗики. Организуй посадку.

— Запомнил. Организуем.

Я вышел из самолёта, взяв заранее мегафон.

— Уважаемые пассажиры. Прибыли автобусы для перевозки. Все, кто изъявил желание ехать в Гальбштадт, просьба встать и пройти к трапу самолёта. Повторяю…

Я повторил сообщение, и через пять минут мы все стояли около трапа, в ожидании автобусов. Ещё через пять минут из-за здания аэропорта появилось два классических автобуса"ПАЗ". Один был рейсовым, видимо бегал между деревнями, а второй — школьный автобус. Но перед ними ехал полицейский"УАЗ"с включёнными мигалками. Единственной такой машиной у нас управлял только начальник нашей полиции, он же дядя Миша. Следом появился междугородний “Вольво” с номерами, чей код региона заканчивался на “04”. Значит, машина не местная, но и не из Новосибирска. Скорее всего, или Хакасия, или Республика Алтай… или вообще Кузбасс? Спрашивается, кто знает?

Стоило остановиться колонне, как из внедорожника вылез паренёк лет двадцати пяти, не старше.

— Вы, Павел Андреевич? — спросил он.

— Так точно, кому обязан?

— Младший лейтенант Хекслер. У вас все готовы к погрузке?

— Люди — да, а вот с багажом придётся подождать.

— Багаж, вещи и чемоданы?

— Ну… не совсем. — сказал я, глазом покосившись на свой автомат.

— Понятно. Давайте арсенал в нашу машину.

— Сейчас спрошу у того, кто отвечает. — сказал я и вытащил из кармана рацию. — Жека! Подойди сюда.

— Не могу. Говори.

— Хорошо. Куда оружие складываем? В полицейскую или в автобусы?

— Давай в полицейскую.

— Понял. — сказал я в рацию и обратился уже к полицейскому. — Грузим арсенал в вашу машину.

— Хорошо.

За полчаса мы загрузили всё вооружение в полицейскую машину, а в это время Оля с Наташей и Валей руководили посадкой в автобусы. Будет смешно, если они в проходе автобуса начнут показывать, как правильно вести себя при аварийной ситуации… Нет. Не будет.

— Паша! Мы всё погрузили, можем ехать.

— Лена! Я же просил — никаких нагрузок!

— Подумаешь. Я же не на десятом месяце, а только на первом.

— И всё равно. — отрезал я. — Ладно, минут десять мне дадите?

— Конечно.

Я в последний раз взошёл на борт самолёта, который на месяц стал укрытием и спасением для более чем сотни человек. Но главное — спас меня и мою жену. Больше этот самолёт не полетит, поэтому оставалось только одно — выключить питание бортовых аккумуляторов и закрыть двери.

Сделав это, я спустился по трапу и молча сел в автобус, в котором ехал экипаж вместе с Леной.

— Не грустите, Паш. Всё равно бы через год-другой этот самолёт пришлось бы ставить на прикол. — сказал мне Романевский.

— Знаю.

— Ладно, едем, куда вы там решили нас напрячь. — в шутку сказал Сельчук.

Пока мы болтали, все автобусы покинули территорию аэропорта и направились к эстакаде, откуда мы должны будем выбраться на трассу и продолжить дорогу. Мы — в Гальбштадт, а “Вольво” — в Бийск. Видимо, Хекслер на прощание третьему автобусу включил на секунду сирену. А я даже не спросил его имени.

— Ну что, товарищи пассажиры. Время в пути составит около восьми часов, так что наберитесь терпения. Тем более что у вас нет выбора.

Ну, этого стоило ожидать: автобусы и так ходили небыстро, на машине этот же путь преодолевался в лучшем случае за пять часов, в общем, будет весело. Теперь точно…

______________

[1] Физический принцип работы ПНВ был реализован в скандальной игре 2019 года"Call of Duty: Modern Warfare".

[2] В случае, если пилот не может сообщить о том, что его самолёт захвачен, после приземления и освобождения полосы по рулёжной дорожке, закрылки и спойлеры остаются в посадочном положении. Это визуальный сигнал для диспетчера о проблемах на борту.