От НТВ до НТВ. Моя информационная война. Том 2

Андрей Владимирович Норкин

Автобиографическая книга Андрея Норкина «От НТВ до НТВ» в двух томах рассказывает о его многолетней работе на ТВ. В том числе, и о хронике драматического информационного противостояния, развернувшегося в медиа-пространстве нашей страны. Что стояло за громкими лозунгами о борьбе за свободу слова в начале двухтысячных? Какими принципами руководствовались владельцы и руководители СМИ? Все события и герои, описанные в книге, реальны.

Глава 23

Итак, прогулка Шарона по Храмовой горе произошла в сентябре 2000 года. Причем, надо сказать, что до осени, в течение всех предыдущих месяцев года никаких терактов, никаких столкновений с палестинцами в Израиле не было. Я не хочу, чтобы мои слова воспринимались как обвинения в адрес Ариэля Шарона, но факты — вещь упрямая. Посеянные им семена дали свои всходы. Сам Шарон стал лидером партии «Ликуд», а затем и премьер-министром, получившим возможность жестко осуществлять ту политику, которую он считал необходимой. Благо, поводов оказалось предостаточно.

12 октября в Рамалле толпа палестинцев голыми руками буквально разорвала на куски двоих израильских солдат — резервистов. Это был первый акт «интифады Аль-Акса», объявленной Ясиром Арафатом в ответ на «осквернение» Храмовой горы. Нападения на евреев стали происходить еженедельно. 1 июня 2001 года в Тель-Авиве террорист-смертник взорвал себя у входа в популярную молодежную дискотеку «Дольфи», лишь недавно открывшуюся в здании бывшего дельфинария. Эта трагедия остается, возможно, самым «русским» терактом в Израиле, поскольку подавляющее большинство из двадцати одного погибшего составили русскоязычные подростки, в основном, девушки. А 29 ноября, снова в Тель-Авиве, бомба взорвалась в пассажирском автобусе.

«Автобусная война», как составляющая террористической деятельности палестинцев в ходе Второй интифады, растянулась на два с половиной года. Именно столько времени потребовалось израильским властям для того, чтобы разработать новую систему безопасности для общественного транспорта. И именно в это время я впервые появился в Израиле и стал приезжать туда с периодичностью от одного до трех раз в месяц. Это были рабочие поездки и мои перемещения по стране, в основном, ограничивались гостиницей, квартирой Гусинского и тель-авивскими ресторанами, в которых он проводил различные встречи и мероприятия. Способ защиты собственной жизни оставался простым: не пользоваться общественным транспортом. Эта задача решалась легко, поскольку нас встречали, привозили, сопровождали и отвозили на автомобилях телекомпании. К тому же, человека, приехавшего из России в Израиль в начале двухтысячных, тяжело было напугать словом «терроризм» и действиями террористов. В Москве уже взрывали и общественный транспорт, и жилые дома. И хотя к подобным преступлениям привыкнуть невозможно, некоторая защитная реакция у меня уже выработалась. Выражалась она в профессиональной деятельности.

После отключения ТВ-6 «команда Киселева» в полном составе перебралась на «Эхо Москвы». Венедиктов тогда начал формировать свою уникальную технологическую модель, которая до сих пор существует в эфире радиостанции. Программы «Эха» стали вести не только кадровые сотрудники радио, но и приглашенные телезвезды. Не могу сказать, что это всем нравилось. Я не застал самых первых дней десанта УЖК на «Эхо», но боюсь, что поведение коллег не слишком отличалось от того, что имело место быть при переходе части коллектива НТВ на ТВ-6. Так что, у радиоаборигенов появление представителей высшей медийной расы особенной радости не вызвало, хотя публично никто не роптал. Тогда на «Эхе» это еще не было модным…

Я же в самом начале этого «эховского» периода, выходил в радиоэфир киселевских «Итогов» и информационной программы «Сейчас» по телефону, в качестве специального корреспондента в Израиле. Истинную причину моей поездки туда мы, конечно, не озвучивали, но новостей мне и так хватало. Уже на следующий день после моего приезда произошел взрыв на Центральной автобусной станции Тель-Авива, а еще через день — теракт на улице Яффо в Иерусалиме, который впервые в местной истории осуществила женщина-смертница. Как видите, мне было, о чем рассказывать. Было и чем заниматься по прямому, так сказать, назначению.

Редакция RTVi, как таковая, на тот момент еще находилась в стадии формирования. Имелся небольшой штат сотрудников, но мотаться приходилось по всему Тель-Авиву. Руководство сидело почти в центре, а, например, монтажные аппаратные располагались на каких-то дальних выселках, чуть ли не в жилых домах. Хотя понятия «центра» и «окраин» к Тель-Авиву вообще довольно трудно применимы. Сам город представляет собой огромный конгломерат, с почти нечитаемым делением на районы. Или муниципалитеты, как их принято там называть. В период моего знакомства с этим городом, Тель-Авив представлял из себя (в моем понимании) улицу Ха-Яркон (из множества вариантов написания ее названия я предлагаю выбрать какой-то один, кажущийся мне наиболее подходящим для кириллицы) и идущую вдоль Средиземного моря набережную Герберта Сэмюэла, первого Верховного комиссара Палестины, о заслугах которого евреи спорят и по сей день. Но, видимо, положительных оценок все же чуть больше, раз его заслуги отмечены подобным образом.

Все остальные районы Большого Тель-Авива представлялись мне какими-то бескрайними складскими территориями. Я прошу прощения за невольную жесткость в формулировках, но единственная характеристика, приходящая на ум при первом знакомстве с Израилем, после того, как вы покидаете аэропорт, это — срач… При всей захватывающей дух красоте местных пейзажей — гор, пустыни, морей и лесов — города Израиля быстро опускают вас с небес на землю из-за вопиющего бардака на улицах! «Почему у вас так грязно на улицах?» — спрашивали мы с женой наших израильских друзей, — «Потому что сегодня — шаббат! Никто не работает!» — отвечали они. «А сегодня почему так грязно? — Потому что был шаббат, еще ничего не успели!»

Это не упрек израильтянам в неопрятности или, Боже упаси, лени! Это — данность. Это менталитет человека, живущего большую часть года под палящим солнцем, в условиях дикой жары, сменяющейся на краткие зимние месяцы пронизывающим ветром и холодными дождями. Израиль, хотя он и играет в футбол в составе УЕФА (Европейский союз футбольных ассоциаций — прим. автора) — страна восточная, страна медитативная, неспешная во всем, что касается организации жизненных процессов. Как опять же говорили наши друзья, главное в Израиле — терпение. С течением времени и с увеличением количества своих посещений этой страны я тоже стал меньше внимания обращать на бытовой и строительный мусор, попадающийся под ноги тут и там. Тем более, что строят израильтяне очень много и очень быстро, так что строительные свалки просто перемещаются с места на место, а бытовой мусор… Ну, когда вдоль улиц растут апельсиновые деревья, мандарины, лаймы и лимоны, кумкват и другая цитрусовая экзотика, плоды которой никто не собирает, потому что для этих целей существуют специальные плантации, становится понятно, что какое-то количество гнилых фруктов свалится на асфальт.

Апельсины, кстати, стали моим первым потрясением в Израиле. Я никогда не видел, как растут апельсины, тем более, не видел такого их количества. Январь и апельсины на деревьях — вполне логичное сочетание для этой страны, в которой каждая сельскохозяйственная культура приносит местным жителям по два, а то и по три урожая в год. При условии, что за ней ухаживают, конечно. Но с этим-то как раз полный порядок, достаточно просто заглянуть под любой, подчеркиваю, любой кустик. Вы увидите, что вся земля оплетена тонкими трубочками, по которым к растениям подводится вода. Это система капельного орошения, внедренная во всех израильских городах, благодаря чему они и поражают количеством зелени. Кроме того, в начале года израильтяне отмечают праздник Ту би-Шват, в буквальном переводе «Новый год деревьев». Он, как и все в Израиле, имеет собственное религиозное значение и объяснение, но тогда я узнал о его светском понимании, заключающемся в том, что евреи всеми семьями выходят на улицу и сажают самые разные деревья.

Тема праздника Ту би-Шват стала для меня главной в дни знакомства с редакцией телеканала RTVi. Пока мои коллеги — Юра, Вика и Боря — занимались обменом опытом в части организации работы редакции и репортажных съемок, я общался с будущими ведущими телекомпании. На трактах мы пользовались текстом, в котором и фигурировал «Новый год деревьев», но соискатели должности ведущего новостей почему-то рассказывали мне об этом событии, как об очередном террористическом акте. Мне приходилось делать скидку на волнение и постоянно объяснять, что сообщение о радостном факте, о хорошей новости должно, конечно же, интонационно отличаться от информации о трагическом происшествии…

Тем не менее, процесс кадрового комплектования шел довольно быстро. И потому, что ни у наших хозяев в Тель-Авиве, ни у нас самих времени оставалось не так уж и много: в RTVi были заинтересованы в скорейшем начале работы, а нам не очень хотелось задерживаться надолго. И потому, что необходимые специалисты нашлись почти сразу. Большой удачей для начинающей телекомпании оказались опытные операторы: Семен Кацыв или Александр Шабатаев многим молодым журналистам RTVi вполне годились в отцы. Уже пришел работать корреспондентом Сергей Гранкин, за плечами которого было немало горячих точек по всему миру. Для тележурналиста в Израиле это весьма важное качество! Свою программу, правда, не слишком долго, готовил для RTVi Александр Ступников, бывший глава минского бюро НТВ, в свое время едва не лишившийся свободы из-за прямого конфликта с белорусскими властями. Ведущим ежедневной информационной программы «Сейчас в Израиле» мы отобрали Михаила Рабиновича, молодого человека удивительного обаяния, который, если не ошибаюсь, потом работал на RTVi в течение семи лет, то есть, даже больше, чем я сам. Работой редакции руководил Дмитрий Ладыженский, совмещавший в себе и столь необходимое терпение, и легкость на подъем. В конце концов второе его качество пересилило: сначала он вернулся в Россию, где продолжил работу в СМИ, а потом уехал в Германию. Главным режиссером новой телекомпании стала Таня Кисилевски, получившая высшее специальное образование еще в СССР, а после эмиграции запустившая в Израиле первую в истории страны телепрограмму на русском языке. Таким образом, костяк будущего израильского отделения телекомпании RTVi был почти готов уже к окончанию нашей командировки. Поэтому московской делегации удалось даже побывать на нескольких экскурсиях: от прогулок по улочкам самого района Яффо до поездок в Иерусалим и на Мертвое море. Для этих вылазок и пригодились взятые из дому деньги, потому что покупку сувениров руководство RTVi, естественно, не оплачивало.

Высшее руководство израильского подразделения RTVi, которое целиком и полностью отвечало за размещение и развлечение гостей из России, было представлено в лице Марка Меерсона, генерального директора телекомпании. Небольшого роста, абсолютно лысый, с ровным загаром и огромным количеством самых разнообразных браслетов на обеих руках, Марк Меерсон производил впечатление человека, который никогда и никуда не торопится. По причине собственной нерешительности… Но со временем я понял, что эта неторопливость Марка объяснялась совершенно иначе. Господин Меерсон в совершенстве владел главной жизненной парадигмой гражданина Израиля — терпением! Иногда казалось, что он буддист! При этом совершенно необъяснимым выглядело его сотрудничество с Гусинским, человеком взрывного темперамента, абсолютно незнакомым с самим словом «терпение». Однако, Марк Меерсон не был буддистом, просто он был ветераном израильских спецслужб!

Владимир Гусинский, как уже известно читателю, всегда питал слабость к бывшим сотрудникам специальных ведомств. И если в России он хвастался генералом КГБ Бобковым, то в Израиле Владимир Александрович козырял полковником «Моссада» Меерсоном. Что было неточностью, поскольку Марк никогда не служил в «Моссаде», организации, занимающейся политической разведкой. Это не смущало Гусинского. Во-первых, он, словно большой, так и не повзрослевший, ребенок не упускал ни одной возможности похвастаться: если уж не собственным успехом, то достижением человека, работающего вместе с ним. Во-вторых, думаю, что Гусинский просто не видел разницы между подразделениями израильских спецслужб. А между тем, полковник Марк Меерсон, действительно, имел в своем послужном списке немало ярких страниц.

Марка привезли в Израиль в подростковом возрасте. Привезли, естественно, из Советского Союза, а если быть точнее, из Белоруссии. Сам о себе он не слишком охотно рассказывал и не рассказывает, предпочитая говорить о своих детях и внуках. Тем не менее, известно, что во время Шестидневной войны Марк Меерсон был ранен в боях за Голанские высоты, после чего поступил на службу в организацию «Шабак», в которой и проработал несколько десятков лет. «Шабак» или «Шин-бет» — это Общая служба безопасности Израиля, ее название сформировано из сокращения фразы «Шерут ха-Битахон ха-Клали», а в сферу ее ответственности входит контрразведка и борьба с терроризмом внутри страны, то есть едва ли не самые главные направления в поддержании безопасности Государства Израиль. В «арабском секторе» он проработал лет двадцать, и к этому периоду относится единственная история о его службе, которую он сам мне рассказывал. И она, разумеется, повествует об умении проявлять терпение. Насколько я помню, нетерпеливое подпрыгивание по какому-то личному поводу, типа профессиональной неустроенности, я проявлял в разговоре с Марком уже много лет спустя после моего ухода с RTVi. В связи с чем и услышал следующее. Один из его агентов, по происхождению — бедуин, как-то пропал. Перестал выходить на связь, не явился на несколько встреч, то есть не подавал никаких признаков жизни. Это продолжалось несколько недель, потом счет пошел на месяцы, а затем Марк просто вычеркнул его из списков… Этот человек появился спустя два с половиной года! Просто пришел и сказал, что готов снова приступить к исполнению своих обязанностей. На вопрос, где же он был все это время, бедуин ответил, что ждал кровника. Выполнив таким образом свой личный долг, этот человек вернулся к долгу гражданина своей страны. Я понимаю, что этот рассказ очень напоминает притчу о реке, которая проносит мимо труп твоего врага, но, тем не менее…

Уже в конце восьмидесятых, насколько я понимаю, Марк Меерсон, прекрасно владеющий русским языком, оказался в СССР. Естественно, не просто так, в качестве туриста! Информации об этом мало, а сам он, повторю, не отличается особенной словоохотливостью. По одним сведениям, Меерсон якобы возглавил «русский отдел» израильской контрразведки, по другим — курировал открытие посольства Израиля в Москве, которое произошло, как известно, только в 1991 году. Так или иначе, в середине девяностых он познакомился с Гусинским. Произошло это, по всей видимости, случайно. К этому времени Марк уже вышел в отставку и занимался бизнесом, связанным с консалтингом в области безопасности, в самом широком смысле. По (оговорюсь!) неподтвержденным из официальных источников сведениям, встреча Владимира Гусинского и Марка Меерсона была вызвана тем, что «Группа «Мост» активно искала западных консультантов, специализирующихся в вышеуказанной сфере услуг. Ну, а дальше все происходило по известному сценарию и в 1996 году Марк Меерсон официально перешел на работу в «Мост». То есть, в тот же год, как и я.

Осмелюсь предположить, что меня и Юлю с Марком и его супругой Этой связывают дружеские отношения. После нашего разрыва с Гусинским и всей системой RTVi, с Меерсонами мы и созваниваемся, и встречаемся при первой возможности. И начало этой взаимной симпатии пришлось именно на мою первую поездку в Тель-Авив. Уже в 2010 году, когда я отмечал свой день рождения именно в Израиле, Марк и Эта подарили мне совершенно роскошный альбом об Иерусалиме, сопроводив подарок подписью на русском языке: «42. Не знай горя. Не знай зла. Святой город хранит тебя! Эта и Марк». Вообще они — очень красивая пара. И очень трогательная. Марк и сам, как я уже говорил, небольшого роста, но Эта на его фоне выглядит просто Дюймовочкой, такая она миниатюрная и изящная. И она единственная, кто всегда называет своего мужа — Марек, получается очень по-домашнему.

Иногда мне казалось, что Марка тяготит работа с Владимиром Александровичем. Он никогда в этом не признавался, никогда ни на что не жаловался. Но при постоянном общении возникало чувство неудовлетворенности и даже обиды, которые он испытывал по отношению к Гусинскому. Возможно, я абсолютно не прав в этом утверждении и на самом деле все было не так. Но, когда Гусинский продал RTVi, я позвонил именно Марку. И он был искренне рад случившемуся! Официально он, как генеральный директор израильского отделения телекомпании, не давал никаких комментариев, но мне рассказал, что наконец-то вздохнет свободно. «Я просто счастлив, что Володя продал канал!» — радостно сказал он мне. «Что же ты будешь делать?» — спросил я, поскольку меня вопросы трудоустройства всегда очень волнуют, а Марк Меерсон, как никак старше меня более, чем на двадцать лет. — «Ты что, думаешь мне нечем будет заняться?» — искренне удивился полковник израильской спецслужбы. И знаете, с тех пор, с момента окончательного перехода телекомпании RTVi к совершенно посторонним людям, прошел уже не один год, но Марк Меерсон, действительно, выглядит счастливым человеком! Он жив, он здоров, он путешествует вместе со своей женой, а ведь этой возможности он был лишен все те долгие годы, что работал рядом с Гусинским. У него растут внуки и их становится все больше и больше, по крайней мере, к каждой из наших новых встреч количество их фотографий все увеличивается! И я ловлю себя на мысли, что Марк живет правильно. И мне не грех брать с него пример: учиться терпению и радости. Я знаю, что отсутствие этих качеств — мой большой недостаток, мягко говоря. Я — человек очень закрытый и постоянно рефлексирующий, что, конечно, не может не огорчать и не угнетать моих близких. Честно сказать, я вообще не представляю, как моя жена меня терпит, такого эгоиста и нытика? Хотя, с другой стороны, я же не полковник «Шабак», я всего лишь сержант запаса Советской Армии, так что у меня еще есть время исправиться!