2k66

Андрей Баженов

Главный герой умрет дважды в первой главе. В «2k66-м» человеческая жизнь ничего не стоит. Каким будет мир людей, сложивших полномочия исследователей и творцов? Доведенная до абсурда идея защиты окружающей среды вынуждает фаталистов, переживших ядерную войну, стать последним, но поистине безгрешным поколением людей на планете. Человечество посвятило себя страданиям и борьбе с эгоистами, стремящимися эти страдания отнять. Но должен ли кто-нибудь спасать людей, добровольно отказавшихся от будущего?

Глава третья

Это лишь отрывок реальности. Вырванный из контекста кусочек моей жизни. Тем не менее он отвратителен.

— Александр Федорович, мы не хотим быть вашими врагами. Мы лишь исполняем свой долг перед Государством, а Всеобщее велит нам… исправить возникшее между нами недопонимание. Только от вас зависит то, сможем ли мы сражаться на одной стороне, или вынуждены будем расстаться по-другому.

Очередная комната с серыми стенами была плохо освещена и обставлена, но большего от допросной и не требовалось. Третий день к ряду я ходил и ел в наручниках, но больше всего я сидел. Когда я сорвал запись телепрограммы, меня отправили, должно быть, в отделение полиции или Госотдела бдения. Тут мало кто представлялся, но каждый считал долгом называть меня своим другом. Дознаватель за дознавателем. Собеседник за собеседником. Враг за врагом. Так или иначе, ситуации предстояло перемениться.

— Мы допускаем, что вы могли попросту не сдержать эмоций, которые нахлынули на вас в тот день, товарищ Савин. Мы бы даже сказали, что эмоции — нормальное проявление характера человека. Все мы люди, и все мы порой нуждаемся в помощи, так давайте же мы поможем вам, а вы станете нашим лучшим другом.

— Чего вы хотите от меня?

— Мы свою позицию излагаем четко, мой друг. Вы — достойнейший представитель индивидуалистов, которые способны по-своему трезво смотреть на вещи, и мы можем — если вы признаете это — прекрасно потрудиться на благо Всеобщего Государства вместе. Короче говоря, мы предлагаем сотрудничество.

— Сотрудничество? Вот как…

— Не иначе. Вы весьма умный и влиятельный человек. Заручившись вашей помощью, мы могли бы оказывать большее влияние на людей, сомневающихся в компетентности Народной партии. Взамен мы предлагаем вам свободу и всевозможную поддержку со стороны правительства. Закроем глаза на случившееся недоразумение, избавимся от недопонимания.

— Другими словами, вы взамен просто не отправите меня за решетку.

Дознаватель вздохнул.

— Товарищ Савин, в чем ваша позиция?

Вздохнул и я.

— Стоит вам понять, что я против не вас самих, а ваших идей и стремлений, как вы поймете и то, что я никогда не соглашусь с вами сотрудничать. Вы предоставили мне выбор, и я его сделал. Никакой сделки с фаталистами.

Он сидел напротив и смотрел мне в глаза

— Так проблема в этом?

— Да.

— И все же… Александр Федорович, я должен вас убедить.

— Ничего не выйдет.

— В таком случае, вы сами ухудшаете свое положение. Вы в нашей власти.

— Возможно, но это означает, что я должен быть с вами согласен. Выбор тут делаю я.

Дознаватель повел узкими плечами, протер очки и проговорил:

— Мы отправим вас в ядерную пустошь. Будете до конца жизни сидеть в четырех стенах, а на прогулку выходить в радиоактивный дворик. Там, где тридцать лет назад жили миллиарды людей, сегодня нет никого. Вы сгниете в тысячах километрах от Столицы, в глуши, где только осужденные террористы и маньяки будут пытаться скрасить ваше одиночество. Вы, товарищ Савин, понятия не имеете, как меняются люди в таких условиях. Если вы ставите превыше всего собственный разум, вы его лишитесь, цените свое богатство и власть — там их не найдете. От вас, «творца», там никакого проку.

Я испугался, но старался не показать эмоций. Несмотря ни на что, я не должен идти на уступки. Они ничего мне не сделают.

— Думаете, вам известно, на что вы идете? А вот ни черта. Никто не знает всей мощи Всеобщего Государства, а вас, товарищ Савин, сотрут в порошок!

Дверь за спиной дознавателя открылась, и в помещение влетело несколько крепких парней, которые силой вывели его. Через минуту в допросную вошел мужчина лет сорока в черном пиджаке и желто-оранжевой бабочке.

— Добрый вечер, Александр Федорович. Мне кажется, мы не с того начали…

Толстяк не представился, но в этом и не было необходимости: я видел его по ТВ не один раз. Будучи какой-то крупной шишкой из Фронта Семьи, он часто светился на всех каналах.

— Ну так вот. — Он надел очки. — Веду к тому, что я не один из дикарей ГОБ или полиции. Я из Фронта Семьи, и наша организация куда лучше находит подход к, казалось бы, нашим непримиримым противникам. Копы и гобовцы лишь стараются подражать нашей манере общения с важными персонами, и мы не в праве их за это винить. Они выполняют свою работу.

Я молчал.

— Александр Федорович, я готов выслушать вас.

— А чего вы от меня хотите? — Этот вопрос уже порядком мне надоел, но больше спросить мне было нечего.

— Мы хотим, чтобы вы стали одним из нас, товарищ Савин. Нас не интересуют ваши деньги, ваше сегодняшнее влияние или мнение. Мы лишь страстно желаем — мы жаждем! — того, чтобы вы вступили в наши ряды. А для этого вам необходимо принять нашу позицию.

— Веру? Нет.

Толстяк облизал губы.

— Времени много. Возможно, вы даже не представляете, сколько наших сторонников когда-то было настроено так же категорично, как вы, Александр Федорович. Уже более двадцати лет наше объединение ведет… диалог с известнейшими бизнесменами, учеными, политическими деятелями — всеми, кто не в силах самостоятельно постигнуть учение о человеческой натуре.

— Так о чем это учение? Просветите меня, — язвительно сказал я.

Вряд ли толстяк поверил, что я не смотрел ни одной его передачи, но он предпочел говорить со мной так, будто я вообще впервые слышал о Семье.

— Вам ведь знаком наш девиз? «Будущее предопределено. Будущее неизбежно». Он был выведен выдающимся человеком, жившим в первой половине двадцать первого века. Когда в тридцатых дело шло к войне, власти нашего государства (то были темные времена, когда оно еще не называлось Всеобщим) объявили все идеи этого человека «безнравственными и недостойными» и, воспользовавшись тем, что он был иммигрантом, расстреляли его. Человек погиб за свои убеждения, свято веря, что возводимые тогда в честь лидеров страны монументы не есть истинное предназначение человека. Никто не хотел его слушать, и он принес себя в жертву. Мы благодарны ему за это.

Я прищурился, глядя на собеседника. Не соглашаться.

— Разве может человек сделать что-нибудь более великое, чем бескорыстно принести себя в жертву? Погибая не ради себя, но ради современников и потомков, человек возносится выше окружающих.

— Так суть вашей теории в том, что необходимо жертвовать собой ради других?

— Нет, что же вы. Без сомнений, жертва есть нечто высокое, но не каждому в жизни суждено добиться чего-то невероятного. Впрочем, я отошел от темы. В нашей организации принято рассматривать будущее в качестве строго определенной последовательности событий, которые мы не должны контролировать.

— Не должны, значит.

— Согласитесь, Александр Федорович, что этот мир создали великие силы, которые нам неподвластны. Возможно, некоторым из нас трудно это признавать, и вот почему: так как есть мощь, способная создать нечто подобное, то именно она и определяет судьбу своего творения. Если бы Бог, построивший этот мир, хотел, чтобы мы взяли его под свой контроль, мы были бы в курсе, не считаете?

— Не считаю. Человек волен сам определять свою судьбу.

— Да что там! Выбор — это иллюзия. Любой поступок человека можно объяснить его характером, настроением или банальным случаем. Человек есть лишь посредник между создающими этот мир силами и результатом их работы. Мы тут ничего не решаем. И сегодня сильные мира сего хотят избавиться от человечества. Скажете, мы можем противиться тем, кто создал нас, наш дом, наше прошлое, настоящее и будущее?

— Я не вижу смысла в этой беседе.

— Знаете, в чем принципиальная разница между Фронтом Семьи и полицией? В подобных нашей ситуациях полицейские просто-напросто ищут свою выгоду, чтобы потом избавиться от использованного человека, тогда как наша организация хочет сделать вас одним из нас. Мы жаждем получить ваш разум, ваше тело и вашу жизнь. Вы необходимы народу и нужны нам. И мы свое не упустим.

— Вы хотите меня уничтожить.

— Вовсе нет.

— Хотите не дать ходу.

— Такому, какой вы сейчас — да. Хотим защитить от вас народ.

— Я стараюсь донести до людей правду. К чему защищать от меня народ?

— Даже если предположить, что ваша позиция истинная, Александр Федорович, люди имеют право не знать правду.

Я удивлен.

— Когда же вы уже осмелитесь понять, мой друг? Давайте я просвещу вас, товарищ Савин. — Он снисходительно улыбнулся, как улыбнулся бы в разговоре с отстающим в развитии ребенком. — Ничто не зависит от того, за что вы боретесь: правду, свободу или счастье. Значение имеет лишь то, что силы природы позволяют вам этим заниматься. Считаете, что важен результат? Ну ладно. Знаете, в чем секрет счастья?

— Прошу вас.

— Решивший стать счастливым человек обязуется выстроить собственный мир, в котором можно спрятаться от реальности. Господь даст на это добро только в том случае, если человек откажется от всяческой связи с внешним

Конец ознакомительного фрагмента.