Город, над которым не светит солнце

Андрей Александрович Арсеньев, 2020

Расследуя убийство, опер Борис Хромов отправляется с напарником в небольшой городок, в котором несколько лет назад произошло аналогичное преступление. Проблемы в личной жизни, существующая зависимость и повторяющийся изматывающий сон не позволяют ему трезво взглянуть на череду необъяснимых совпадений, отсылающих его в прошлое, которое он не помнит. Но почему? Что от него скрывают? Или пугающие события всего лишь плод воспалённого воображения? В этом Хромову ещё только предстоит разобраться. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

На улице оказалось не так тепло, как предполагал Борис. Выходя из подъезда, он надевает куртку. Теперь пистолет не виден каждому взору, и из-за этого опер чувствует некую досаду. Направляется через детскую площадку к пятиэтажному дому, в котором живёт продавец. Борис думает о том, что надо позвонить жене. Поговорить с ней. Поговорить нормально. Не пытаться доказать ей свою правоту или ставить под сомнение её решение «пожить отдельно», хоть он считает, что супруга не права. Возможно, после интеллигентного разговора они всё-таки смогут решить свои проблемы. Капитан понимает, что основной причиной разлада стало его пристрастие к наркотику. Ещё давным-давно он где-то вычитал, что из-за частого употребления психика очень сильно расшатывается, врачи даже придумали специальный термин — «амфетаминовый психоз». Борис твёрдо решает завязать с наркотиками, прямо сегодня. Сейчас он употребит последний раз только для того, чтобы снять похмельный синдром. Он и так стал слишком унылым и раздражённым. За последний год потерял десять килограмм, вечно недоволен, а безэмоциональное лицо словно вылеплено из серого пластилина. Полицейский уверен, что, когда он бросит амфетамин, всё непременно наладится.

Он не замечает, как доходит до дома продавца и уже звонит в домофон. Из динамика два раза вырывается пиликающий звук, а затем раздаётся сигнал, разрешающий войти. Борис тянет железную дверь.

В подъезде слишком жарко и влажно. Из подвала вырываются клубы пара, поднимая уровень влаги до максимума. Борис ступает по узкой лестнице. Под окном висит вереница почтовых ящиков, а рой мух, кружащих рядом, издаёт громкое жужжание, которое через секунду впивается в мозг, и его становится невозможно вырвать из головы. Хромов ускоряет шаг, прорывается сквозь полчище летающих насекомых. Они ударяются о его лицо, заползают в волосы, которые давно потеряли здоровый блеск и скоро начнут выпадать целыми пучками. Мужчина размахивает руками, пытаясь разогнать мух. И ему это удаётся.

Поднявшись на четвёртый этаж, Борис тянет руку к звонку, но внезапно открывается дверь, и на лестничную площадку выходит молодой человек. Выглядит юноша так, будто только переболел желтухой: весь бледно-жёлтый, с мешками под глазами, тощий, щёки впалые. Полицейский смотрит на него с нескрываемым отвращением. Он не любит и не уважает торговцев наркотиками, хочется удавить каждого, размазать пальцем по стене, как серую мясную муху. Помнится, этот щенок ещё четыре года назад скулил как собака, стоя на коленях в кабинете Хромова и умоляя отпустить его. А сейчас он будто всем своим видом показывает, что он херов наркобарон, словно он один контролирует оборот всей наркоты в Санкт-Петербурге. Он посадит этого торгаша, точно посадит, но… не сегодня.

— Держите, — сальный торгаш протягивает пакетик с грязно-белым порошком. — Больше дать не могу. Свои проблемы.

Хромов берёт гриппер, смотрит на него, затем переводит взгляд на юношу.

— Тут и грамма нет, — Борис представляет, как достаёт табельный пистолет и стреляет в лоб сосунку, в упор. — Ты это будешь своим малолетним клиентам впаривать. Неси ещё.

Лицо продавца излучает страх перед представителем власти, и Борису это нравится. Но он видит на восковом лице парня что-то ещё. Похоже на ненависть.

«Пускай он меня ненавидит, — думает Хромов. — Но здесь я — власть. Я — закон!»

Торгаш скрывается за дверью и через полминуты протягивает ещё один пакетик. В нём уже значительно больше, и Борис чувствует прилив положительного настроения. Он убирает грипперы в карман, молча разворачивается и спускается на этаж ниже. Останавливается у окна и прислушивается. Слышит, как закрылась дверь.

В окно упираются ветки дикой яблони, и только лёгкий скрежет веток о стекло нарушает тишину подъезда. Воровато озираясь, Хромов достаёт из кармана пакетик меньшего размера и высыпает всё содержимое на ладонь. Моментально разносится запах палёной покрышки, смешанный с ароматами фиалки и тряпок, вымоченных в моче. Стараясь не вдыхать смрад, источаемый амфетамином, Борис заталкивает наркотик в нос и шмыгает, словно хочет проглотить сопли. Горький порошок проваливается в глотку, капитан скручивается и упирается руками в колени. Кашляет так, будто хлебная корка встала поперёк горла. Из глаз льются слёзы. И всё это удовольствие сопровождается рвотными позывами. Но через несколько минут он чувствует, как отступает похмельный синдром. Мысли проясняются, а переутомление и недосып, которыми Борис страдает постоянно, исчезают без следа. Он глубоко вдыхает воздух носом и спускается вниз.

Навстречу поднимаются два мужика. Хромов смотрит на их лица, и ему кажется, что он их где-то видел. Точно! Эти дурики из центрального РУВД. Но какого хрена они забыли на окраине Петербурга? Завидев Бориса, они настораживаются. Один достаёт удостоверение и раскрывает его.

— Полиция, — он смотрит прямо в глаза опера, не узнаёт. Но оно и к лучшему. — Вы в этой парадной проживаете? Предъявите ваши документы.

— Всё нормально, ребята, свои, — Хромов вынимает из куртки своё удостоверение. Амфетамин действует так сильно, что Борис ощущает озноб по всему телу, лоб покрывается испариной, а из носа текут сопли, вперемешку с порошком.

Некоторое время полицейские с интересом разглядывают удостоверение Хромова. Выглядят, как два полоумных, впервые увидавших телевизор. Чего они там хотят увидеть? Новый выпуск «Ну, погоди!»?

— Ладно, извини, — наконец произносит один из полицейских.

Они обходят Хромова и поднимаются по лестнице. Он убирает удостоверение в карман и спрашивает:

— А вы-то тут какими судьбами? — Борис смотрит на них снизу вверх и улыбается.

— Информация есть, — отвечает тот, который разглядывал документ, — что тут наркотиками торгуют.

— Какой кошмар, — Хромов понял, что сегодня его точка закроется, и немного приуныл. Но с другой стороны это и хорошо. Всё равно он решил бросать эту пагубную привычку. Он шмыгает носом. — Ну, вам удачи.

Они одновременно кивают, как какие-то нелепые мультяшные герои, и поднимаются дальше. Борис слышит, как полицейские звонят в дверь торгаша, затем стучат и громко требуют впустить их.

Хромов спускается и выходит на улицу.

До двадцать седьмого отдела полиции он доходит быстро. Эффект от наркотика сильный, и в голове смешивается миллион мыслей. Но из роя дум он выковыривает всего две: звонок жене и прощание с наркотой. Страшно. Страшно представить, как он будет жить без амфетамина — единственной опоры и поддержки в любых сложных жизненных ситуациях.

Борис не замечает, как оказывается перед ступенями двухэтажного кирпичного здания. Он поднимается и открывает массивную металлическую дверь.

Слева тянется стекло с маленьким окошком посередине. Сверху красуется красная надпись: «Дежурная часть». На стене справа, рядом с информационной доской, висит портрет убитого сотрудника с чёрной лентой в углу. Под фотографией надпись: «Васюткин Е. Э. Благодарим за доблестное несение службы. Помним. Любим. Скорбим». Борис знает, что через сорок дней фотографию снимут и все благополучно забудут о коллеге Васюткине. Ну что это за идиотская традиция помнить человека сорок дней? Либо ты помнишь человека всегда, либо забываешь сразу, как он умирает.

Борис втягивает шею и хочет незаметно проскочить мимо «дежурки», чтобы не встретиться с Петровичем. Не разговаривать с ним. Петрович очень толстый, от него постоянно воняет потом, а жирное лицо не вызывает доверия. Капитан не понимает, как можно вот так запустить себя. Постоянно жрать нездоровую пищу, задыхаться после двух шагов по лестнице, болеть диабетом и, скорее всего, умереть в сорок. А ведь Петровичу всего тридцать пять. Или около того.

Борису почти удаётся пройти незамеченным, он уже ступает на лестницу, ведущую на второй этаж, как его окрикивает Петрович.

— Хромов, — громко зовёт тот, выйдя из дежурной части. — Хромов, погоди ты.

Капитан останавливается на первой ступени, матерится про себя, но разворачивается.

«Ну что же ты хочешь от меня, жирный придурок?»

— О, привет, Петрович, — капитан не хочет с ним разговаривать. Не желает даже рядом стоять, поэтому замирает на ступени. Но при этом улыбается так, словно очень рад его видеть. — Как служба?

— Служба хорошо, — растягивает дежурный. — А тебя с утра ищет Поляков. Так что сразу дуй к нему.

Поляков Виктор Сергеевич — начальник отдела, полковник. Нормальный мужик, наверно, единственный человек во всём отделе, к кому Борис относится положительно. Хотя дерьма в старой голове начальника тоже хватает.

— Хорошо, зайду, — кивает капитан и разворачивается.

— Хромов, да погоди ты, — кричит вслед дежурный. Лицо у него краснеет от напряжения. Не мудрено — с таким весом можно прямо за дежурным пультом от инфаркта помереть. — А с педофилом твоим чего делать-то?

Чего с ним делать? Ну, если закон разрешает, то убить. Но закон подобного не допускает с тысяча девятьсот девяносто седьмого года, а Хромов действует исключительно в рамках закона. Он и есть закон. Возможно, он закрывает глаза на торговлю наркотой, употребляет сам, но это — человеческий фактор. Профессиональные издержки, так сказать. Тем более гриппер, который лежит в его кармане, — последний, а торгаша арестовали.

— Пусть сидит пока, — резко отвечает Борис и разворачивается.

Оперуполномоченный поднимается на второй этаж и подходит к своему кабинету. Открывает дверь ключом и входит. Кабинет небольшой. Квадратов пятнадцать. В стене, напротив двери, как-то нелепо воткнуто окно, рама деревянная, пластиковые так никто и не поставил. Хотя обещали. Суки! Скоро зима, и сквозь раму будет дуть холодный ветер. Придётся опять затыкать щели всякими тряпками. Слева стоит лакированная парта — рабочее место Бориса. Напротив — старая тахта, на которой полицейский спит, когда сильно заработается, а рядом с тахтой такой же старый шкаф, внутри которого висит форма капитана полиции. Опер садится за свой стол и включает электрический чайник и компьютер.

Любимая долбаная работа. Работа. Работа. Работа. Она везде. Постоянно вокруг Бориса и никогда не отпускает. Засасывает в себя, словно просроченное желе, и он болтается в гуще различных событий, как дерьмо в проруби, даже не понимая, что происходит вокруг. Большую часть своей жизни человек посвящает работе, а что в ответ? Только мизерная зарплата, которая не растёт, а лишь становится меньше на фоне каждодневного повышения цен на продукты и коммунальные услуги. Даже сраные сигареты постоянно дорожают. Как жить?

Пока закипает чайник, а на мониторе выскакивает загрузочная заставка, Борис вынимает из кармана пакетик с порошком и высыпает немного прямо на лакированную поверхность стола. Мерзкий запах наполняет кабинет. Капитан достаёт пятидесятирублёвую купюру, но в это время дверь без стука открывается, и Хромов хватает первый попавшийся лист бумаги (им оказывается протокол осмотра с места обнаружения иссохшего трупа местного бродяги) и накрывает им наркотик. Ладони превращаются в маленькие лужи, наполненные потом. В кабинет входит Поляков, а с ним какой-то прилизанный юнец. Парень выглядит как напомаженный гомосексуалист, которого впервые оторвали от мамкиной сиськи. Он зажимает под мышкой кожаную папку, и с ней юнец кажется более взрослым.

— Хромов, ты опять опаздываешь? — спрашивает начальник. Он невысокий, упитанный, в форме с погонами полковника. — Чего у тебя утром случилось?

— Так педофила в парадной у себя поймал, — отвечает Борис, поднимается и выходит вперёд, стараясь телом закрыть стол.

— Не до педофилов нам сейчас, Хромов. У нас проверка на носу, а ты педофилами весь изолятор мне забил.

— Так не смог пройти мимо, товарищ полковник, — Хромов шмыгает носом. — Да и один он всего.

— Ладно, молодец, бдишь обстановку, — улыбается Поляков и хлопает Бориса по плечу. — Я вот тебя по какому вопросу ищу. Знакомься, твой подопечный. Курсант, стажёр. Титков Роман.

Напомаженный Роман выходит вперёд и тянет руку. Ох, как же сильно Борис ненавидит жать руки малознакомым людям, но протягивает свою в ответ. Физиономия Титкова искривляется, и Хромову это доставляет неподдельное удовольствие, ведь ясно, что стажёру противно дотрагиваться до потной руки новоиспечённого наставника.

— Так, Хромов, оставляю стажёра под твою личную ответственность. Расскажи ему всё и покажи нашу подконтрольную территорию, — Поляков разворачивается и уходит, закрывая за собой дверь.

Стажёр и капитан долго стоят и смотрят друг на друга. Борис уверен, что юнец сейчас сломается и заговорит первый. Так и есть.

— Меня Роман зовут, — руку второй раз стажёр протянуть не решается.

— Борис. Для тебя Борис Николаевич.

Они вновь замолкают, и Хромов усаживается за стол.

— А где будет моё рабочее место?

«Наивный щегол, думаешь, я буду беспокоиться об этом? Хер тебе! Иди к Полякову и выпрашивай у него мебель и компьютер для себя», — думает Борис, а вслух отвечает:

— Я об этом ещё не думал, — и хлюпает носом.

У стажёра взгляд как у девочки, которая пришла на первое в своей жизни свидание. Он осматривает кабинет и присаживается на край тахты, которая тут же скрипит в ответ. Аккуратно кладёт руки на колени.

— Чем займёмся? — заискивающе спрашивает стажёр. — Какие планы на сегодняшний день?

— Планов у оперуполномоченных полно, — Борис желает, чтобы стажёр ушёл из кабинета. Его самый главный план — остаться одному и снюхать порошок, который мирно дожидается под протоколом. — Иди на улицу, жди меня у входа.

Роман встаёт. Он улыбается и довольно потирает руки, как будто ему дали самое серьёзное и опасное задание. Видимо, думает, что работа оперуполномоченного очень увлекательна и всю службу его ждут невероятные приключения. Конечно, невероятных приключений хоть отбавляй, но только они не так увлекательны и интересны, как кажутся по первости.

Стажёр выходит из кабинета.

Наконец-то Хромов остаётся один. Чайник давно вскипел, и опер кидает в стакан чайный пакетик. Заливает кипятком. Делает несколько глотков терпкого чая, полость рта обжигается, но полицейский не обращает внимания на такую мелочь. По телу проносится озноб, и волосы на руках и шее начинают шевелиться. Борис отбрасывает протокол и яростно вынюхивает порошок со стола. Отлично! Допивает горячий чай и выходит из кабинета. Спускается вниз и останавливается у окошка дежурной части.

— Петрович, — обращается он к коллеге, — машина есть свободная?

— Девятка только.

Не хочет Борис ездить на проржавевшей бежевой девятке. Во время движения она издаёт заморённый звон, словно по дырявому ведру колотят металлическим прутом. Но выбор, как всегда, не велик.

— Ладно, давай ключи, — опер забирает протянутый дежурным ключ и расписывается в журнале. Уходит, но останавливается и спрашивает: — Петрович, а стажёра моего не видел?

— Не видел я никаких стажёров.

«Да ты вообще ни хера не видишь, мент ты поганый», — ругается про себя Хромов.

Оказавшись на улице, Борис видит Романа, тот околачивается у входа.

— Садись, — Хромов указывает на бежевую девятку.

Они залезают в автомобиль. Борис заводит двигатель, и вся машина начинает дребезжать как китайская игрушка. Девятка со скрипом трогается, и Хромов выруливает на Будапештскую улицу.

Людишки суетятся, куда-то спешат, идут по нерегулируемому пешеходному переходу, но не смотрят по сторонам. Пьянющий мужик выскакивает прямиком под колёса бежевой девятки. Хромов жмёт в клаксон и орёт матом на бедного мужика. Тот перепугался и тупо уставился на Бориса. Даже получив дозу наркотика, опер остаётся раздражённым.

— Борис Николаевич, — Роман робко обращается к капитану, — вы ничем не болеете? Хорошо себя чувствуете?

Стажёр совсем что ли невоспитанный? Такие вопросы задавать старшим — верх бестактности. «Неужели я выгляжу как больной?» — капитан смотрит на себя в зеркало заднего вида и понимает, что выглядит он как раковый больной после курса химиотерапии.

— Тебя не учили родители, что такое спрашивать некорректно?

— Извините, — стажёр смущён, это доставляет Хромову радость. — Просто вы бледный, постоянно носом шмыгаете. Лекарствами от вас пахнет.

— Да пошёл ты!

Дальше едут молча. Лишь дребезжит автомобиль. Стажёр боится открывать свой рот, но тишину нарушает Хромов:

— Чего тебя в ментовку потянуло?

Титков раздумывает полминуты, затем отвечает:

— Захотелось сделать что-то полезное для общества, для людей.

— Учился бы на врача. Там была бы возможность помогать людям.

— Мой отец хирург, а я не захотел идти по его стопам.

У Бориса отец тоже хирург, и такое совпадение слегка удивляет его. Ведь он тоже не хотел идти по стопам своего отца. Перед глазами выскакивает вспышка света, будто его только что ударили палкой по затылку, и во время удара сфотографировали. Ноющая боль сковывает всё тело капитана, но через секунду отпускает. Наверно, последствия употребления амфетамина так сказываются. Надо завязывать.

— У вас много нераскрытых убийств? — спрашивает Роман.

— Полно.

— А какое самое странное и интересное?

— Ты считаешь, что нераскрытое убийство — это интересно?

— Нет, я не то имел в виду, — стажёр опять мнётся, будто девушка на свидании. — Просто я подумал, что вы мне расскажете о деле, а я чем-нибудь постараюсь помочь. У меня по основам криминалистики отлично.

Хромов тоже был отличником в университете МВД, но на практике становится ясно, что реальное убийство и его расследование сильно отличаются от того, что написано в учебниках.

— Ладно, — Борис решает поделиться со стажёром мутным делом. — Есть у меня один «висяк». Три года не могу разобраться.

Стажёр навострил уши.

— Пришёл к нам ночью в отдел мужик, — продолжает Хромов. — Написал заявление о пропаже жены и дочки. Ну, я завёл дело по сто пятой и начал искать. Так этот мужик успел весь город на уши поднять.

— Что он совершил?

— Помог сбежать пожилому пациенту из психиатрической больницы. Убил женщину в музее…

Звонит мобильный телефон Бориса.

— Да?

— Хромов, ты где? — спрашивает дежурный.

— Петрович, работаю я, — что за идиотская привычка всегда звонить не вовремя? — Чего надо?

— Езжай на Бухарестскую тридцать девять, корпус один. У нас труп, возможно, криминал.

Хромов просто выключает телефон и убирает в карман. Петрович всегда говорит эту фразу из сериала «Улицы разбитых фонарей» в надежде, что Борис ему подыграет. Хрен тебе, жирный ублюдок. Капитан разворачивает девятку через двойную сплошную линию и мчит на место преступления.

— Куда едем? — интересуется стажёр и заметно оживляется, ёрзает на сиденье, будто в жопе у него раскалённое шило.

— На твоё первое убийство.