Последнее Рождество на земле

Андреа Лепри

Кажется, что Солнце постановило конец жизни на Земле. Группа ученых пытается пробудить последнего грэя, оставшегося в живых после Разгрома НЛО при Розуэлле, вероятно только он может помочь человечеству выжить. Инопланетяне пытаются завладеть планетой, секретная экспедиция погружается в районе Бермудского треугольника, направляясь к Атлантиде в поисках Ключа, открывающего Небесные туннели. Сын заместителя шерифа города Рокленда, страдающий болезнью Дауна, увлекающийся египтологией, пропадает из дома на тридцать часов. Когда он возвращается, он ничего не помнит, гонка на опережение времени началась.

ЭПИЗОД III

НА МЕРТВОМ МОРЕ

Кожа Абдула было смуглой, на морщинистом лице между черными завалившимися маленькими глазами выступал заостренный нос, под широкой шерстяной накидкой, защищавшей его от зноя, он казался страшно худым. Абдул был бедуином, он зарабатывал себе на жизнь, нанимаясь поводырем к туристам, искавшим сильных ощущений; ему удавалось набивать такую высокую плату за свои услуги, что он подумывал вскоре купить верблюдов и заняться скотоводством, таким образом, он поднимется по социальной лестнице своего племени на ступеньку повыше. А пока он сидел, скрестив ноги, на надувном матрасе в тени палатки и рассматривал водяной пар, поднимавшийся с огромной поверхности Мертвого моря. На первый взгляд могло показаться, что его сморил сон, но в действительности его натренированные органы чувств были готовы уловить и истолковать малейшие сигналы за бесконечно малые доли секунды. Когда ветер дул в нужном направлении, он мог различить запах верблюда почти за сто метров, в этом заключался секрет выживания в таком негостеприимном месте, где приходилось ежедневно добывать пропитание, укрываться от дневного пекла и ночной стужи, опасаться друзей так же, как и врагов, избегать змей и скорпионов.

Хотя Абдул уже не представлял иной жизни с ее привычками и традициями, он все же настолько ценил новизну и технологию, что, выезжая сопровождать туристов, никогда не расставался со своим спутниковым телефоном и набором запасных батареек. Спрятанный в складках накидки телефон зазвонил, и Абдул краем глаза оглядел каменистый берег большого соленого озера, чтобы убедиться, что Брайан еще не вынырнул, после чего спокойно пошарил в ворохе шерстяных складок:

— Да, — ответил он на арабском языке, как всегда. Я напоил верблюдов, положил рядом ружье, и теперь сижу и смотрю на воду… нет, точно не сказал, что ищет, но толковал о сокровище… конечно, помешанный, почти все западные туристы помешанные. Оружия у него нет и никах предосторожностей он не принимает… да, верно, обычно такие как он или дураки, или хитрецы, но этот мне кажется просто наивным. В общем, он уже облазил больше половины озера, и думаю мы тут пробудем не больше нескольких дней, если баллоны не опустеют, тогда мы опять вернемся заполнять их в Ас-Самик. Тогда, пока мы едем, возвращаемся и заканчиваем работу, понадобится более-менее еще недели две, а мне и то ладно, платит-то иностранец хорошо, а главное заранее. Работа скучная, и то верно, но до этого мне никто еще не платил, чтобы я сидел без дела целыми днями. Если он ничего не отыщет, и никого сокровища мы у него вырвать не сможем, то я все равно хорошо заработал. Знаешь ведь во сколько обходится содержать всех моих жен… сейчас женщины пошли не такие, как во времена наших отцов, они у телевизора сидят, любят новизну, вот тебе и Коран. А к тому же они поняли, что, если всем миром возьмутся… послушай меня, дружище, за женщинами нужен глаз да глаз! — вдруг в голове у Абдула зазвенела тревога, им овладело непонятное ощущение опасности. — Ну, кладу трубку, я занят. Держитесь наготове, посмотрим, что он вытащит из озера, и может устроим ему хорошенький сюрприз! — закончил разговор Абдул, он спрятал телефон в складках и вышел из палатки с калашниковым в руках. Он обвел взглядом горизонт, пытаясь понять, что его встревожило, поначалу он вроде ощутил запах выхлопного газа, но решил, что не может быть, чтобы кто-то оказался настолько безрассудным, что отважился приехать сюда на машине. Абдул взобрался на самую высокую дюну и осмотрелся, втягивая носом воздух и слушая ветер. Минуту спустя он облегченно посчитал тревогу ложной и решил вернуться к палатке приготовить ужин. Как только Абдул развел огонь, чтобы испечь хлеб шрак и разогреть мансаф, Брайан выскочил из воды как летучая рыбина, выплюнул водолазный мундштук и настойчиво позвал его. Брайан сбросил ласты, швырнул их на землю и забегал по гальке, потом заподпрыгивал, он был настолько возбужден, что забыл надеть башмаки, а температура гальки в этот час доходила до пятидесяти градусов. Он бегом вернулся, натянул оставленные на берегу кеды как шлепанцы и бросился к палатке. На полдороги Абдул перехватил его.

— Кажется нашел, — воодушевленно прокричал Брайан бедуину, он прыгал с одной ноги на другую, чтобы успокоить боль от ожогов, но знал, что наверняка к вечеру на пятках вздуются огромные пузыри.

— Сахиб, ты совершенно уверен? — спросил его Абдул, поглаживая густую темную бороду.

— Почти уверен. Готовь веревку, будем вытаскивать, и подгони к берегу пару верблюдов, я хочу закончить до наступления темноты… скоро у вас наступит время молитвы, так ведь?

— Верно, сахиб, Аллаху наплевать на деньги и сокровища.

— Отлично, тогда давай пошевеливаться, — подстегнул его Брайан, возвращаясь бегом к раскаленному каменистому берегу. На поверхности воды он укрепил сигнальный буй, но все же опасался, что, если он будет долго ждать, буек сдвинется. Брайан надел маску и ласты, зажал во рту мундштук и нырнул. Бедуин улучил момент и позвонил сообщникам.

— Приготовьтесь к нападению, не забудьте захватить с собой несколько кувшинов арака, праздновать будем! — прошептал он в телефон.

Войдя в авторемонтную мастерскую Джеймс, наступил на масляное пятно, поскользнулся и чуть не разбил себе голову о вертикальную стойку подвижного моста мастерской.

— Как всегда чистота и порядок, да? — прокричал он механику, но тот его не услышал, он с головой ушел в двигатель огненно-красного «Форда-Мустанга». Чтобы подойти к механику, Джеймсу пришлось пробираться среди инструментов, проводов, снятых с машин деталей и ремонтной оснастки, разбросанных по всей мастерской.

— В добрый час! — пробубнил механик, искоса глянув на него из-под открытого капота.

— Привет, Боб, извини за опоздание… как делишки?

— Честно говоря, не совсем ладно, — ответил механик, закручивая последнюю шпильку головки блока цилиндров, после чего он опустил стойку и закрыл капот. Боб сплюнул на пол жевательный табак и, даже не вытерев замасленных рук, взял из позолоченной табакерки еще одну щепотку и засунул ее в рот.

— Ты когда его доделаешь, твой драндулет? Ты его чинишь с тех пор, как я тебя знаю! — поддразнил его Джеймс, поглаживая капот «Мустанга».

— Ты же знаешь, сапожник ходит без сапог… ну а ты, все ездишь на той же своей колымаге? — ответил Боб, Джеймс улыбнулся и кивнул. Бобу было лет шестьдесят, он был дороден, а борода у него была настолько белой, что, если бы не налипшая на нее вековая грязь от машинного масла и пыли, то сам Дед Мороз мог бы позавидовать. А главное, руки Боба были настолько большими, прямо огромными, что Джеймс и на этот раз спросил себя как ему удается влезать такими толстенными пальцами в мотор и в прочие механизмы.

— Ну, что случилось вчера ночью? — без обиняков спросил Джеймс. Боб ожесточенно заскрипел зубами, он все еще злился. — Как им удалось машину у тебя стырить? — наставал Джеймс, бередя рану.

— Лучше не напоминай, — отозвался Боб, брякнув разводным ключом о верстак; он шваркнул ключ так сильно, что только что расточенный большой цилиндр подскочил и упал на пол, Боб матюгнулся, так как цилиндр теперь придется чистить по новой.

— У меня и сигнализация, и цепочки, и обманные штучки, и замки, теоретически только я мог залезть сюда ночью и не поднять заварухи! А у меня целую машину сперли, представляешь? Машину, которая к тому же не заводилась, какой черт помог ее утащить? Но я придумаю способ, даже если мне придется тут спать всю оставшуюся жизнь! Пусть только попробуют снова залезть, я им в зад все мои инструменты вставлю, от малого до большого. Все один за другим! — пригрозил Боб, снова ударяя ключом по верстаку.

В мастерскую, шаркая ногами, вошел бледный, не выспавшийся юноша с белыми осветленными волосами, он был настолько тощ и долговяз, что казалось вот-вот перегнется пополам.

–…ривет, Боб, — промямлил он едва слышно.

— Ты и вчера среди ночи домой вернулся, да? — зашумел на него Боб. — Вобьешь ты наконец себе в голову, что роком не прокормиться! Еще раз опоздаешь, я тебя насовсем домой отправлю, понял меня?

— Извини, шеф, ты прав…

— И не называй меня шефом, я тебе тысячу раз повторял. Давай, займись делом. Надо техосмотр того «Шевроле» закончить, через полчаса за ним придут, а я теперь занят с Джеймсом, — сказал Боб, проходя в бытовку. Он включил электрическую кофеварку, а Джеймс стоял и завороженно оглядывал стены. Все стены были увешаны календарями с фотографиями полуобнаженных девиц в сексуальных позах, и Джеймс подумал с некоторым сожалением, что вероятно среди книг своего сына по египтологии такого добра он никогда не найдет.

— Сколько сахара?

–…А-а?

— Вернись с небес, я спрашиваю, сколько тебе сахара класть.

— Две ложки, спасибо, — ответил Джеймс и уселся на стул.

Механик всыпал через дозатор сахар в обе чашки, помешал свой кофе отверткой, а вторую чашку подвинул Джеймсу.

— Извини, друг, но в прошлый раз ложечка мне понадобилась для одной работенки на «Фрилендере», — оправдался он и поскреб ногтем в зубах, вычищая остатки табака.

— Ничего, не важно… надеюсь, что хоть машина теперь на ходу, — ответил Джеймс, пожав плечами.

— Еще как на ходу… — ответил механик и отпил кофе.

— О краже потом поговорим, расскажи мне пока хорошенько про «Кадиллак». Что в машине было такого особого, что ты позвонил нам вчера вечером, чтобы мы бежали смотреть?

Боб высунулся из бытовки глянуть, далеко ли помощник и чем он занят, чтобы тот их не слышал. Юноша сидел за компьютером для анализа выхлопных газов подозрительно неподвижно. «Шевроле» давно заходился на полных оборотах, мастерская начинала заполняться дымом, и Бобу пришлось бежать включать вентиляцию.

— Фред, черт тебя подери! — заорал во всю глотку Боб. Юноша подскочил на стуле, ошарашенно огляделся и поспешно выключить машину.

— Уму непостижимо, он опять уснул! Не будь он сыном моего старого друга, я бы… — обреченно говорил Боб Джеймсу, показывая парню кулак, после чего Боб наклонился через стол как можно ближе к Джеймсу и пристально посмотрел ему в глаза. — Машина эта была не как у всех, я подумал, что убитые — секретные агенты или что-то в этом роде, — прошептал он.

— Из чего ты это вывел?

— Начал я искать повреждение, я готов был ее по винтикам разобрать, а все равно нашел бы. Начал с мотора, все нормально, а не заводится. Я ее на мост загнал и подлез снизу, искал зацепку, и тут я понял, что не сходится. На машине стояло две выхлопных трубы, а на эту модель серийно ставится только одна. Я выхлопные трубы снял и вскрыл, и, как я и подумал, одна-то была ложной… она тайником служила.

— Серьезно?

Боб кивнул.

— И что было внутри?

— Что было? — гордым эхом откликнулся Боб. — Я ее вскрыл, а там всего полно: права и фальшивые документы на имя убитых, номера машин, пачки банкнот в несколько тысяч долларов, какие-то непонятные приборчики, три глока и даже лазерная винтовка.

–…какая винтовка?

— Лазерная винтовка.

— А ты до вчерашнего дня когда-нибудь видел лазерную винтовку?

— Нет, естественно, где ее увидишь.

— А тогда откуда ты знаешь, что это была именно лазерная винтовка? — спросил его Джеймс, нарисовав на лице удивление. В ответ Боб указал ему на профиль разводного ключа, точно выдавленного в стальном листе толщиной в дюйм. Джеймс сделал такую испуганную рожу, что Бобу стоило усилия, чтобы не расхохотаться ему в лицо.

— А фотографий ты не сделал? — спросил Джеймс, но зная его, особо не надеялся.

— Нет, честно говоря, я даже не подумал. А потом кто ожидал, что ночью у меня все уведут? — ответил Боб.

— Значит из всего перечисленного у тебя ничего не осталось…

— Я все сложил в сейф, когда я пришел сегодня утром и увидел, что он открыт, меня чуть удар не хватил. К счастью, они забрали только свои штучки, а денег не тронули, иначе было бы совсем хреново. Ведь это же значит, что они точно знали, что искать, работали профессионалы. А то они так легко сюда не залезли бы.

— Скорее всего, ты прав… — согласился Джеймс.

— Конечно, я прав! Наверняка какое-то агентство занялось подчисткой, заметают следы черт знает какого темного дела, я вовсе не удивлюсь, если у вас и те два трупа уведут, — предсказал Боб. Джеймс беспокойно заерзал, поскольку, как Элен и предполагала, не исключалось, что Гарри тоже как-то связан со всей этой историей.

— Может ты в какой-то мере и прав, но теперь преувеличиваешь! Профессионалы или нет, мне кажется невероятным, что они могут и вовсе два трупа из полицейского участка уволочь! — ответил он.

— По телевизору такое показывают… — возразил механик.

— В общем, вчера ты ничего странного не заметил?

— Ничего, всех кто заходил вчера в мастерскую я отлично знаю. Ох, вот черт, у меня почти из головы вылетело! — добавил он, шаря в кармане комбинезона. Он вытащил металлический предмет величиной со спичечную коробку, положил его на стол и пододвинул к Джеймсу. — У меня только это и осталось, я вчера его домой уносил сыну показать, — объяснил он.

Джеймс взял предмет за два противоположных уголка, поднял и внимательно рассмотрел: казалось, что коробочка была герметично запаяна со всех сторон, но следов сварки не было; она походила на отштампованный блок, на вес была невероятно легкой:

— Это что такое? — спросил он у друга, бесполезно попытавшись открыть коробочку, тот мотнул головой.

— Понятия не имею.

Джеймс сидел и с любопытством изучал металлическую коробочку, он встряхнул ее и поднес к уху, прислушиваясь, не услышит ли шум внутри, наконец положил ее в прозрачный целлофановый пакетик и засунул в карман.

— Что ты мне еще можешь сказать о машине и о находке? Даже то, что тебе кажется совсем незначимым пустяком, для нас может стать ключом к делу.

— Сожалею, но ничего другого не припоминаю, — заявил механик, и Джеймс вздохнул, загадка усложнялась. Он открыл папку и вытащил бланк заявления о краже. — Ну ладно, теперь расскажи мне о краже.

— Да брось, — сказал Боб, — к чему заявление писать? В итоге, если хорошенько подумать, у меня ничего не украли…

— Не хочу тебе перечить, но у тебя стибрили одну из главных улик нашего расследования, — уточнил Джеймс.

«Сокровище» вытаскивали долго и натужно, рывками и плавно, и когда наконец оно появилось из воды, Абдул остолбенело уставился на него, он не мог решить, с самого ли начала этот дрянной европеец задался поиздеваться над ним или чертов золотоискатель и впрямь просто полный дурак. Верблюды прилегли на песок от усталости, и бедуин знал, что они не поднимутся долго: люди оскорбили верблюдов, обращаясь с ними как с мулами и подгоняя их ремнями и палками. Брайан возбужденно бегал вокруг вытащенной на берег драгоценности, глаза его по-детски блестели, Абдул подумал, что, наверное, какая-то мелочь ускользнула от его внимания. То, что они вытащили, никак не могло быть богатством, которое так усердно искал европеец; ничтожное бревно, изъеденное солью и полое внутри, не могло быть сокровищем. Вероятно, в бревне выдолблен тайник, из которого они извлекут ларец, полный золотых монет или бриллиантов, или по крайней мере карту, на которой будет указано, как дойти до места, где захоронено настоящее сокровище. Иначе быть не может! Он удивленно посмотрел на Брайана, остановившегося, чтобы снять баллоны и водолазный костюм.

— Что смотришь? — спросил бедуина Брайан, тот не сводил с него глаз.

— Сахиб… да это же…?

— Да, именно то, что я искал.

— Б… бревно?

— Это ты видишь бревно, а на самом деле этот предмет представляет собой намного, намного большее, — ответил Брайан. Абдул засомневался, что неверный просто нагло издевается над ним, он боролся с желанием обнажить саблю; ему так хотелось искромсать европейца и уйти, бросив его здесь долго умирать в муках. Потом он подумал, что Брайан может заподозрить его намерения и решить оставить пока сокровище в бревне, а позже вернуться тайком и забрать его; может бревно нужно только, чтобы отвлечь внимание.

— Прости, сахиб, я не понимаю, — произнес Абдул как можно более кротко, чтобы скрыть злость. — Если это не всего лишь бревно, тогда что же?

— Ты ведь знаешь кто такой Иисус Христос?

— Конечно, сахиб, в Коране упоминается о пророке с таким именем… но я все равно не понимаю!

— Знаешь, что произносит священник в момент христианского причащения, то есть, когда он причащает верующих? — спросил у него Брайан. Абдул неуверенно кивнул.

— «Плоть христова».

— Что это значит?

— Именно то, что я говорю! Несколько лет назад во время экспедиции в эти места я обнаружил в одной пещере настоящее евангелие Иуды Искариота, и мне удалось перевести его! Казалось, будто читаешь научно-фантастический роман, но я поверил написанному и стал рыться и рыться в архивах. И если я не ошибся, то перед нами лежит плоть христова, или точнее, та плоть, в виде которой он упал на планету Земля на борту своего космического корабля. Та плоть, которую он потом покинул, чтобы принять человеческое обличие.

Абдул даже не успел усвоить объяснение, потому что тут же после бредовых откровений европейца он увидел, как вдали из-за дюн начали виднеться головы приближавшихся людей. Всего лишь мгновение спустя он осознал, что попусту поднял на ноги все племя самых жестоких синайских разбойников. Чтобы навязать им свой план, он наплел им об огромном сокровище, и теперь, открыв, что никакого сокровища нет, Абдул почувствовал себя в опасности. Точнее, в смертельной опасности.

— Там твои друзья подходят, да? — прочитал у него в мыслях Брайан.

— Нет, сахиб, поверь, я… — начал было отнекиваться бедуин, но под взглядом Брайана у него прошло желание продолжать.

— Думаю, что они тебе вырвут из груди твое ненасытное сердце, — равнодушно заметил Брайан. Бедуин, знал, что свалял дурака, и отчаянно заоглядывался, но он понимал, что, если искать его будут разбойники, то пустыня окажется слишком маленькой, чтобы прятаться. Увидев, что подступает закат, Абдул расстелил коврик, опустился на колени и начал молиться, обратившись в сторону Мекки; разбойники, стоявшие на гребнях окружающих дюн, слезли с верблюдов и тоже расстелили коврики. Брайан нажал на кнопку часов и связался со своим подручным.

— Я тебе десять минут назад подал радиосигнал, ты где шляешься, черт возьми? Как только они отмолятся, все навалятся на меня, и уверяю, что они жутко страшные и злые!

— Не беспокойся, Инди, у меня песком карбюратор чуток засорило, но я уже прочистил. Подскочу раньше, чем думаешь, — ответил искаженный голос.

— Надеюсь, так и будет…

После молитвы разбойники аккуратно свернули коврики и начали неспеша спускаться с дюн: ведь жертва стояла одна, без оружия, и бежать ей было некуда, а значит причин торопиться не было. Но несколько секунд спустя оглушительное тарахтение заставило их всех как один броситься на землю словно по команде. Миг, и все они уткнулись носами в жгучий песок, прикрыв головы руками, чтобы защититься. У них за спиной вдруг показался «Багги», кренясь из стороны в сторону, он вскарабкался на дюну, откуда совершил скачок как с трамплина, пролетел в каких-то сантиметрах поверх их спин и упал в нескольких метрах впереди, подскочив пару раз и рискуя перевернуться, но водитель снова овладел управлением и нажал на газ. Разбойники вскочили и широкими шагами, отплевываясь и бешено вопя, бросились вниз по дюне, они побежали бы, но не могли, так как ноги их утопали в песке почти до колен.

— Даже не верится, ты и вправду нашел… сам Харрисон Форд лопнет от зависти, — ошеломленно прокричал водитель «Багги», останавливая машину перед Брайаном.

— Не время для поздравлений, ты не заметил, что у тех типов, которых ты почти между колесами пропустил, калашниковы наготове, — нервно отозвался Брайан.

— Тогда надо грузить и скорее убираться, — сказал водитель и выпрыгнул из кабины, чтобы помочь поднять бревно. В нескольких метрах от них засвистели пули. Сначала разбойники хотели, чтобы они просто остановились, потому что по закону чести, чтобы убить человека, надо стоять достаточно близко, чтобы смотреть ему в глаза. Брайан с водителем подняли бревно и начали привязывать его к каркасу безопасности. Разбойники поняли, что вовремя они не добегут и стали стрелять ближе и чаще, метя в шины автомобиля. Брайан с водителем залезли в кабину, затянули узел веревки и приготовились рвануться с места.

— Умоляю, сахиб, не бросай меня… у меня четыре жены и семеро детей, что с ними станет? — взмолился Абдул, упав на колени. Настоящий град пуль просвистел в нескольких сантиметрах от них, одна пуля попала в керосиновую лампу в стоявшей неподалеку палатке, и загорелся пожар. Столб черного дыма на время скрыл беглецов из вида, от злости разбойники начали стрелять наугад, опасность быстро приближалась. Брайан вопросительно взглянул на водителя.

— Решай сам, но имей в виду, что он проводник и в будущем может понадобиться, — высказался водитель.

— Но саблю и телефон брось тут, — произнес Брайан, кивком головы приглашая бедуина залезать в машину. Послышался удар по железу, и один из кислородных баллонов взорвался с оглушительным грохотом. От воздушной волны «Багги» буквально подпрыгнул.

— Скорее, залезай! — приказал водитель Абдулу, но увидел, что тот лежит на песке, распахнув глаза к небу, и судорожно хватает ртом воздух.

— В него попали! Трогайся, помочь мы ему уже ничем не можем, — прокричал Брайан водителю, хлопнув его по плечу.

Следуя указаниям, которые дал ей по телефону доктор Паркер, Элен тщательно промыла палец противомикробным мылом и подставила его к вентилятору, чтобы просушить, не вытирая и не вызывая боли. Чуть помедлив, она наконец отважилась спрыснуть рану обеззараживающим средством и тотчас выругалась, и запрыгала от пронзившей палец жгучей боли, потом подождала немного и смазала две верхних костяшки освежающей травяной мазью, приготовленной из ноготков, боль сразу отступила. Она забинтовала мизинец и, когда закрепляла кончик бинта пластырем, вошел Стивенсон.

— Все еще с пальцем возишься? — участливо спросил он.

— Вот именно.

— Выздоравливает?

— Да вроде не совсем, — ответила Элен, заскрипев зубами от неожиданной и острой боли, как ножом резануло, крепясь, она подумала, что болело так сильно потому, что начала действовать чудотворная мазь.

— Ты же говорил, что завтра приедешь, — сказала она судмедэксперту, вспоминая их последний разговор.

— Верно, но я так действовал на нервы всей лаборатории, что они предоставили мне заключения раньше обещанного. Они у меня в долгу были, вот я вчера и насел на них, и они остались работать до позднего вечера потому, что знали, что выбора у них нет, если хотят избавиться от меня, — объяснил он, бросая на стол подшивку. Элен в надежде посмотрела на досье, но Стивенсон помотал головой.

–…ничего? — спросила Элен.

— Совершенно ничего и еще раз ничего, — подтвердил Стивенсон, затем сел, развалившись на стуле, и скрестил пальцы на животе.

— То есть, на сегодня причину смерти мы установить не можем?

— Никак нет.

— А я их родным что скажу, когда они объявятся?

— Не знаю, я на твоем месте сжег бы машину вместе с трупами и придумал бы какую-нибудь историю для газетчиков.

— Ты шутишь, да?

— От этого дела тебе только плохо будет, — настаивал он, не питая иллюзий.

— Не понимаю, как ты можешь так цинично говорить, — промолвила Элен.

— Понимаешь ты или нет, я для твоего же блага говорю. Те двое уже мертвы, и как они умерли, теперь уже неважно. А важно то, что, борясь с ветровыми мельницами, часто оказываются по горло в дерьме. Знать от чего они умерли не поможет тебе ни воскресить их, ни найти возможных убийц… ты меня послушай, отделайся ты от этих трупов так или иначе и поскорее. В этой истории отнюдь не все чисто.

Элен задумалась и принялась поигрывать пресс-папье, потому что в глубине души она знала, что Стивенсон произнес святые слова: эта история принесет ей только головную боль.

— Не будешь читать заключения? — спросил он, прервав ее мысли.

— А зачем их читать? Там все равно в каждой строке «отрицательный… отрицательный… отрицательный», — ответила Элен, и Стивенсон кивнул головой. — Только тогда зачем ты приехал, мог просто позвонить.

— Хочу на мумии взглянуть.

— Зачем?

— Просто профессиональное любопытство, за столько лет у меня такого ни разу не бывало. Я даже фотоаппарат с собой взял и склянки для отбора других образцов, — объяснил Стивенсон, разжигая в Элен искру надежды.

— Образцов? Значит у тебя какая-то идея появилась! — воскликнула она с надеждой в голосе.

— Никаких идей, но, если ты говоришь правду, нам мог бы помочь какой-нибудь ученый нетрадиционных наук. Я имею в виду, непризнанных. Вдруг мы сенсационное открытие сделаем… ну что, пошли? — предложил он на этот раз без своего обычного сарказма в голосе.

— Если хочешь… — ответила Элен, пожав плечами.

Со дня той единственной встречи Льюка Мак-Дженьюэри с нанявшим его человеком времени прошло очень много. Работодатель ни разу не перезвонил и, насколько знал Льюк, не исключалось, что тем временем мог и умереть от какой-нибудь старческой хвори как, например, инфаркт или воспаление легких. Но за все это время кто-то все равно позаботился, чтобы его Visa не истощалась, и это утешало его. Льюк включил указатель поворотов и свернул на бензозаправку, заправщик оторвал глаза от книги и раздраженно посмотрел на него, за последние полчаса он в четвертый раз перечитывал третью с конца страницу романа и в четвертый раз его прерывали… и три раза из четырех только, чтобы спросить дорогу. Он с досадой подумал, что и сегодня романа ему не дочитать, захлопнул книгу и театральным жестом бросил ее на столик, потом отпил глоток лимонада и направился к машине.

— Полный, пожалуйста, — сказал Льюк, подавая ему ключ от бака своего «Доджа-Нитро», после чего вылез из машины размять ноги.

— Добро, — ответил заправщик, проворно открывая пробку бака.

— У вас туалет есть? — спросил у него Льюк. Заправщик кивком головы указал на дверь около входа в лавку и, заполняя бак бензином, смотрел, как Льюк идет к туалету. Высокий и худощавый, одетый в облегающие кожаные черные брюки и такой же пиджак из тончайшей черной кожи, Льюк напоминал заправщику главного героя романа, который он тщетно пытался дочитать. Но то, что этот тип ходил разодетым в черную кожу при такой жаре наводило на мысль, что у него не все в порядке с головой. «Вот типичный субъект, который никогда не наденет спортивного костюма», — подумал заправщик. Когда Льюк вернулся к машине, заправщик протирал лобовое стекло, полный бак за сотню долларов всегда немного поднимал ему настроение.

— Вы издалека приехали, да?

— Откуда вы узнали?

— Вы расплющили о стекло уймищу мошек.

— Да.

— Приехали на Фестиваль омаров?

— Фестиваль омаров? — с любопытством переспросил Льюк.

— Да, это праздник, его проводят каждый год в порту и на улицах Рокленда, на деле это огромное чествование раков. Особого в нем ничего нет, но, если заняться вам нечем, советую поучаствовать, по крайней мере, он очень необычный.

— Такой фестиваль больше подходит летом… — рассудил Льюк.

— Ну да, он и проводится обычно в первых числах августа, но в этом году ураган «Сандра» помешал организаторам, вот они и перенесли его на эти дни.

— По правде говоря, я туристом приехал, это значит, что, если, по-вашему, действительно стоит посмотреть, то я могу задержаться до фестиваля. В конечном счете, местечко у вас кажется спокойное и гостеприимное, — объяснил Мак-Дженьюэри, подавая сотенную банкноту, и сел за руль.

— Я бы не сказал, что совсем спокойное, — ответил заправщик, заглядывая в машину, чтобы сдать сдачу.

— Что вы имеете в виду?

— Как раз вчера и позавчера такое случилось… — вылетело у него, и он сразу же мысленно обругал себя. Эти слова могли стать началом беседы, а стоять и точить лясы ему вовсе не хотелось, он хотел вернуться к столику и дочитать те чертовы три страницы романа. — Ну, если решите остаться, сами увидите, не хочу портить вам сюрприз, — отрезал он. Он повел себя достаточно любезность, поговорили они достаточно долго, и теперь заправщик хотел, чтобы незнакомец уехал, а самому ему не терпелось вернуться к своей книге. Он повернулся и собрался пойти опустить дворники, чтобы клиент мог ехать, но на секунду задержал пристальный взгляд на женской фотографии, прикрепленной к опущенному противосолнечному козырьку. Льюк это заметил и поспешил поднять козырек, на непреходящий миг взгляды заправщика и Льюка встретились. Как бывает порой, создалось ситуация, когда у одного вертится в голове вопрос, но в то же время он опасается, что вопрос задаст другой, и ни тот, ни другой не открывает рта первым, чтобы не выдать себя.

— Вы не посоветуете мне хороший мотель, — спросил Льюк, чтобы прервать затруднительное молчание.

— Проедете вот туда миль на пять-шесть и увидите вывеску «Весна». Мотель чистый, там все есть, кормят хорошо и цены умеренные.

— Хорошо, спасибо за все. Скоро еще увидимся, — попрощался Льюк, ставя на первую передачу. Заправщик ответил неуклюжим жестом.

–…знаю, что я назойлив и циничен, что у меня дрянной характер, и понимаю, что вы устроили это, чтобы разыграть меня, наверное, я того и заслужил, — протестовал судмедэксперт, — но уверяю, что мне вовсе не смешно. Чтобы добиться заключений и приехать к вам как можно скорее, я в доску разбивался, настроил против себя всю лабораторию, — корил он Элен, а она стояла и в шоке созерцала пустые столы, которые она только что выдвинула из холодильных камер. На железных столах остались лишь волосинки и клочочки кожи, и она даже не была уверена, отпали ли они именно от тех двух трупов или от тех, которые лежали здесь до них.

— Ну же, куда вы запрятали тела? — домогался Стивенсон, выдвигая столы всех камер один за другим, но все они пустовали. — Вы их уже отправили родственникам? — не унимался врач, роясь в ящичках письменного стола в поисках документов, удостоверяющих передачу. Элен обратила на него невыразительный взгляд, затем склонила голову и спрятала лицо в ладонях, только тогда Стивенсон прекратил поиски.

— Да ты отдаешь себе отчет, два трупа исчезли? — по-доброму спросил он ее. — Ты что делать собираешься? — заговорил он несколько секунд спустя, но Элен отгородилась стеной молчания. Тогда судмедэксперт уселся за стол и вытащил из портфеля приготовленный заранее бутерброд, он всегда запасался бутербродом на всякий случай, потому что, когда он нервничал, его одолевал голод. Он начал разворачивать бутерброд, и шелест фольги привлек внимание Элен, она наконец отвела ладони и застала его с бутербродом в руках и открытым, готовым откусить ртом. Стивенсон замер.

— Я… я… да пошло все к черту! — вскричал он. Злобно швырнул бутерброд в мусорную корзинку, собрал свои пробирки и пустился прочь по коридору. В двери он столкнулся с Джеймсом, возвратившимся из мастерской от Боба.

— Эй, Стиви, куда торопишься? — поприветствовал он Стивенсона.

— Пошел ты к черту! — ответил судмедэксперт, пролетая мимо.

Льюку Мак-Дженьюэри понадобилось меньше минуты, чтобы понять, что чирикающая дама, управлявшая «Весной», — приятная на вид женщина лет пятидесяти — жена заправщика. Он снял номер на все время вплоть до окончания Фестиваля омаров, обменялся парой слов с владелицей, изучил карту местности, висевшую в маленьком холле, прочно отпечатав в памяти основные точки и, наконец, поднялся в номер. Номер был небольшим, но уютным, с полубронированной дверью и двойными стеклами на окнах; кроме того, он удовлетворенно отметил, что меблировка включала две нужные ему вещи: письменный стол и бар-холодильник. Льюк открыл его, проверил содержимое и выяснил, что в морозильном отсеке были даже готовые кубики льда. Льюк вытащил из дорожной сумки свой неразлучный шейкер и ингредиенты для приготовления привычного напитка — потрясающей и отвратительной бурды, которую он окрестил «Л.М.Д.». Потягивая коктейль, Льюк разобрал сумку и со скрупулезной аккуратностью разложил все вещи в шифоньере и в комоде. Закончив процедуры по обустройству, он затолкал под кровать портфель-дипломат и сел за стол вносить отчет о последних событиях в свой бортовой журнал. Записав все нужное, он захлопнул дневник и взглянул на телефон, каждый раз, когда он приезжал на новое место, ему хотелось позвонить кое-кому, но каждый раз он говорил себе, что не появляется и не звонит уже слишком долго, и не звонил. Льюк растянулся на кровати, допивая «Л.М.Д.», и довольно задумался о реакции заправщика при виде фотографии на козырьке лобового стекла: это было еще одним подтверждением его теории, что старая уловка спровоцировать любопытство собеседника всегда дает результаты и что, кроме того, это гораздо здоровее, чем шляться по улицам и задавать вопросы напрямую. Льюк усвоил это на своей шкуре, когда, спрашивая слишком напрямую, он задел чьи-то чувства и получил очень неприятные ответы. А там, на заправке, он закинул длинную удочку и теперь знал, что рано или поздно какая-нибудь рыбина клюнет, надо только подождать. Наконец, Льюк решил, что факт, что заправщик послал его именно в мотель своей жены является дополнительной удачей, потому что, если умеешь подходить к женщинам с правильной стороны, они становятся невероятно болтливыми. Он подумал, что надо действовать с оглядкой, так как ему случалось обманываться, но по реакции заправщика у него сложилось впечатление, что тот отлично знает изображенную на снимке женщину. Может быть она просто похожа на другую, но, несмотря на свои первоначальные предположения, было очень вероятно, что на этот раз он решительно попал в цель. Или, по крайней мере, очень близко к цели. Льюк улыбнулся сам себе и прикрыл глаза, чтобы отдохнуть; он решил, что попозже сходит за пиццей и пивом в местный бар, так как в маленьких городках достаточно уметь слушать сплетни и улавливать важные сведения.

Все оставшееся утро и большую часть времени после полудня Элен и Джеймс тщетно ломали себе головы в поисках идеи, логической связи, улики.

— Только вчера Стивенсон в шутку говорил, но мне действительно кажется, что мы снимемся в «Секретных материалах»… — вдруг обессиленно пробормотала Элен.

— В чем я уверен, так это в том, что к счастью прошлой ночью тебя здесь не было, все остальное для меня не имеет значения… — серьезно ответил Джеймс, и она тяжко кивнула головой. Он ощутил, насколько глубоки терзания Элен, и ему захотелось обнять ее, но после ночного приключения он не был уверен, что ей понравится. К тому же, скоро начнут подходить коллеги, и, если кто-то застанет их в двусмысленной ситуации, могут возникнуть новые затруднения.

— Что можно сделать? — едва слышно спросила Элен.

— Знал бы я, — разочарованно ответил Джеймс.

— Может и в самом деле стоит вызвать бюро, как считаешь? — предложила она, рассудив, что у них силы уже иссякли. Джеймс посмотрел в окно, и его охватила досада.

Не будь у них всех этих треволнений, солнечный день предстал бы изумительным, один из тех дней, когда после рабочего дня посадил бы в машину семью и повез бы на море купаться, несмотря на декабрь. А потом — все есть вкуснейшую пиццу. Джеймс нерешительно фыркнул.

— По-моему это ни к чему. Скорее всего, случилось что-то вне нашего понимания, в игру вступили неизвестные нам крайне могущественные силы, и действуют они в тени. Вероятно, Стивенсон прав, наверное, самое лучшее было бы просто сделать вид, что ничего не произошло… — подсказал Джеймс.

— Ты же знаешь, что никак нельзя. Наверняка рано или поздно нас раскроют, и кто-нибудь потребует отчета о случившемся, — возразила Элен.

— Как раз наоборот, мне кажется, что, кто бы за этим не стоял, он именно пытается устранить все улики. Более того, думаю, что, если бы мы решили рассказать о случившемся, этот некто сделал бы все возможное, чтобы выставить нас на смех, или, еще хуже, сделать так, чтобы мы замолчали навсегда. Не считая этой загадочной коробочки, которая до доказательства обратного есть всего лишь пуская коробка, у нас ничего нет. А к тому же, если мы разгласим это дело, нас вызовут на разбирательство и спросят, как так вышло, что мы все улики упустили, — объяснил Джеймс.

— А Гарри? Вдруг он что-нибудь видел? Если бы он рассказал, он хоть помог бы нам выяснить некоторые вещи, ведь на его велосипеде и удочке был такой же порошок.

Конец ознакомительного фрагмента.