Последнее Рождество на земле

Андреа Лепри

Кажется, что Солнце постановило конец жизни на Земле. Группа ученых пытается пробудить последнего грэя, оставшегося в живых после Разгрома НЛО при Розуэлле, вероятно только он может помочь человечеству выжить. Инопланетяне пытаются завладеть планетой, секретная экспедиция погружается в районе Бермудского треугольника, направляясь к Атлантиде в поисках Ключа, открывающего Небесные туннели. Сын заместителя шерифа города Рокленда, страдающий болезнью Дауна, увлекающийся египтологией, пропадает из дома на тридцать часов. Когда он возвращается, он ничего не помнит, гонка на опережение времени началась.

ЭПИЗОД II

МАКЕТ

Джеймс вмиг открыл глаза, будто пробудился от анестезии, и мысли его тотчас устремились к сыну. Стук в висках превратился в самую настоящую пытку, и у Джеймса было ощущение, что с минуты на минуту от давления череп у него буквально разнесет на части. Он взглянул на часы и увидел, что с момента потери сознания прошло не больше шести-семи минут; не раздумывая, Джеймс подобрал тяпку и побежал к дому. Вошел он осторожно, напрягая все чувства и пытаясь уловить любой звук, но в доме стояла абсолютная тишина. Джеймс успокоился, подумав, что ему все показалось и заглянул в гостиную, полагая, что увидит там сына, заканчивающего собирать макет, но от увиденного его охватил ужас. Макет был разнесен на тысячу деталей, многие из которых были сломаны, будто кто-то молотил по ним и истоптал их, кресла были сдвинуты, какие-то безделушки валялись по полу, Джеймс решил, что тут произошла схватка.

— Гарри? Гарри? — позвал он вполголоса пару раз, но ответа не получил, вдруг он услышал едва различимый шум с верхнего этажа. Мигом в голове у него предстало ужасающее предположение: два дня назад кто-то похитил его сына, мальчику удалось сбежать, но о похищении Гарри не рассказывал из-за слишком сильного потрясения, и теперь эта сволочь, кто бы то ни был, осмелилась даже проникнуть к ним домой и попытаться утащить Гарри снова. Ведь Гарри рассказал Джеймсу до этого о своих страхах, о боязни, что он снова исчезнет. Джеймс отбросил тяпку и вернулся в кухню, вытащил полуавтоматический кольт, спрятанный в шкафу, и устремился вверх по лестнице. Взбежав, он понял, что шум доносится именно из комнаты Гарри, но теперь шум был приглушенным и не наводил на мысль о драке.

— Неправильно… неправильно… навязчиво выпевал плаксивый голос, Джеймс не сразу догадался, что это голос сына. Он забыл об осторожности и бросился к комнате. Дверь комнаты была приоткрыта, он заглянул внутрь, и у него вновь кровь в жилах застыла и словно остановилась, казалось, будто по комнате только что пролетел ураган; подкравшись на цыпочках, Джеймс сделал глубокий вдох и ворвался, сжимая кольт в вытянутой руке и направляя его на предполагаемого похитителя, он рывками обернулся вокруг себя на триста шестьдесят градусов и увидел, что в комнате кроме Гарри никого нет. Еще не успокоившись от напряжения, Джеймс положил кольт на верхнюю полку этажерки и сделал два глубоких выдоха, пытаясь прийти в себя, его сын стоял возле гигантского изображения плато Гиза и повторял одни и те же слова.

— Профессоренок, — подходя к нему, окликнул Джеймс, но Гарри, так же, как и до этого на улице, не отозвался.

— Профессоренок… — повторил Джеймс погромче, пытаясь привлечь внимание сына, но тот был словно на другой планете. Джеймс протянул руку, собираясь встряхнуть Гарри за плечо и вывести из его отупения, но, когда он коснулся было сына, тот обернулся и посмотрел на него таким недобрым взглядом, что Джеймс от неожиданности оцепенел.

— Гарри, ты пугаешь меня… — отступая, пробормотал Джеймс.

— Неправильно! — злобно вскрикнул Гарри, потом шагнул на Джеймса и толкнул его так, что тот повалился и плюхнулся задом на пол, Гарри уселся за письменный стол и принялся рассматривать какие-то фотографии в раскрытых книгах.

Джеймс поднялся, набрался храбрости, ухватил вращающееся кресло за спинку и повернул Гарри лицом к себе.

— Папа, — растерянно воскликнул Гарри.

— Если это твои шуточки, ты меня здорово напугал! — упрекнул его Джеймс.

В тот же миг голову его пронзила острейшая боль, он упал на колени и обхватил руками виски. Сын тупо смотрел на него, будто не понял смысла его слов, потом хмуро сосредоточил взгляд на болевших отцовских висках. Джеймс сполз на пол и сидел, зажмурив веки и уткнувшись плечом в край кровати, от боли он даже глаз открыть не мог.

— Вот она, — произнес Гарри, опускаясь на колени перед Джеймсом.

–…кто… кто, она… — пытался ответить Джеймс, но боль сделалась настолько сильной, что договорить он не смог.

— Твоя головная боль, — серьезно ответил Гарри. Он взял ладони Джеймса в свои руки, ласково распрямил руки отца вдоль тела, потом поднес свои ладони на сантиметр от висков Джеймса и подержал их, после чего принялся что-то нашептывать.

— Гарри, ты что там колдуешь? — приоткрыл глаза Джеймс и попытался воспротивиться, но Гарри провел отцу ладонью по векам и заставил его закрыть их, потом вновь зашептал свое заклинание. Несколько секунд спустя Джеймс почувствовал будто голову охватило пламя, и боль усилилась до предела, но лишь на миг, после чего Джеймсу показалось, что сын буквально вынимает боль из головы. Джеймс расслабился, и пару минут спустя он почувствовал себя так хорошо, как не чувствовал никогда раньше. После излечения Гарри принялся жестикулировать в воздухе, рисуя невидимые знаки, потом вернулся в кресло со счастливым выражением на лице от удовольствия, что вылечил отца.

— Ты как… как смог? — набравшись наконец храбрости, спросил Джеймс. В ответ Гарри развел руками, и Джеймс покачал головой, смирившись с невозможностью понять.

— Кто тут с тобой был? — спросил он Гарри, указывая на открытое окно.

–…никого, кому тут быть?

— Уверен?

— Да… думаю, да… нет… не знаю, не помню.

— Это ты сломал макет?

Гарри кивнул, заложил руки за спину и уставился на носки своих ботинок в ожидании заслуженного нагоняя.

— А почему… — только и спросил отец.

— Тебя надули, этот макет фальшивый. Не хватает зала Солнца и зала Свидетельств в Сфинксе, а еще в пирамиде Хеопса нет камеры столба джед, — объяснил ему Гарри, опять заставив его раскрыть рот от удивления. Чтобы не потерять терпения, Джеймс собрал все свои душевные силы, ведь за истекшие часы сын заставил его страшно перепугаться уже несколько раз, а помимо этого разбил очки за двести долларов и макет за триста долларов, не считая брошенной в лесу удочки. Джеймс посидел минуты две; когда он счел себя снова в состоянии продолжать разговор, не рискуя взорваться от ярости, он спросил:

— А ты откуда знаешь?

— Я… я знаю и все! — ответил Гарри с оттенком гордыни в голосе, он снова окинул взглядом царящий в комнате хаос, и на его лице отразилось недоумение.

— Папа, что тут творится? — пробормотал он и бросился к отцу, уткнувшись в него носом и умоляя о защите, Джеймс почувствовал себя беспомощным.

— Извини за опоздание, — сказал Ларри, врываясь в кабинет Элен. Он тяжело дышал, от бега брюхо у него все еще колыхалось, а из брюк высовывался край рубашки. С Ларри градом лился пот. Элен отреагировала пожатием плеч, не переставая чесать мизинец, Ларри вытер шею носовым платком и пригладил назад редкие волосинки на голове.

— Эй, что у тебя с пальцем? — озабоченно спросил Ларри, с первой костяшки кожа уже почти сошла, а сам палец принял такой мертвенно-бледный оттенок, что казалось он вот-вот начнет крошиться.

— Понятия не имею, но ничего страшного… думаю, что микоз или псориаз от стресса, или что-нибудь подобное. С прошлой ночи чешется, — нервно ответила Элен. У нее было полно нерешенных вопросов, а все будто только ее дурацкий палец и замечают.

— Может и в самом деле пустяк, только я на твоем месте хоть бы пластырем заклеил. Пыли в кабинете много, и палец надо завязать, чтобы она не попадала, а то он никогда не заживет.

— Спасибо за совет, потом заклею.

— Ну ладно. Зачем позвала?

— Сейчас увидишь, для твоего же блага надеюсь, что ты не обедал или, по крайней мере, давно переварил обед, — сказала Элен, поднимаясь с кресла.

— Не понял, — недоумевающе ответил Ларри.

— Мы с тобой сейчас пойдем отбирать образцы с пары свеженьких после вскрытия трупов, — объяснила Элен, зашагав по проходу, ведущему к моргу.

— Погоди минуту, — ответил химик, останавливаясь как вкопанный посреди коридора. — Ты же знаешь, для этого разрешение судьи нужно, так ведь? — сказал он, воспользовавшись задержкой, чтобы отлепить прилипшую к коже рубашку, кондиционер работал в максимальном режиме, но Ларри не переставал потеть, и рубашка неприятно прилипала к телу. Элен кивнула.

— А если трупы свеженькие после вскрытия, то разрешения у тебя пока еще нет, так? — настаивал Ларри. За стеклянной дверью одного из кабинетов сидел за компьютером Джо и, поддерживая себя матюгами, мучительно кружил по интернету в поисках информации, он услышал слова Ларри, высунулся из кабинета и уставился на них. Должно быть, Ларри говорил слишком громко, Элен смущенно глянула на Джо, и тот, ответив полуулыбкой, вернулся к своему занятию. Элен ухватила Ларри за рукав и протащила его в дальний угол, где никто не мог ни видеть их, ни слышать, что они говорят.

— На этих трупах что-то непонятное, вероятно единственная улика, которая может дать знать от чего они умерли, и я уверена, что только ты способен разобраться.

— Да ты никак спятила? Я же на целлюлозном комбинате работаю, забыла?

— А ты случаем не забыл, что не первый раз предоставляешь нам консультацию?

— Верно, — согласился Ларри, — но трупов я так близко никогда не видел. Лучше бы ты к специалистам обратилась… а к тому же могла бы подождать, по крайней мере, когда придет добро от судьи, куда торопиться?

— Я опасаюсь, что улика исчезнет, пока будем готовить бумажки…

— Да ты о чем говоришь?

— Сейчас своими глазами увидишь.

— А если кто узнает?

— Беру ответственность на себя.

— Это значит, что я буду работать бесплатно? — немного разочарованно предположил Ларри. Элен ответила вымученной улыбкой, и он нерешительно посмотрел на нее. — Ну, ладно, — сказал вскоре Ларри и зашагал вслед за ней, — но помогаю только потому, что ты мой любимый шериф!

Элен усадила его в пустом кабинете рядом с моргом и пошла проверить, что в покойницкой никого нет, потом вернулась за ним, и едва они вошли в прозекторскую, заперла дверь на ключ изнутри.

— Это обязательно? — неуверенно спросил Ларри.

— Будет лучше, если никто не будет знать, что мы сюда заходили, — ответила Элен, и Ларри нерешительно кивнул.

— Картина тебе не понравится, — сказала ему Элен, чтобы хоть как-то подготовить его, когда они направлялись к холодильным камерам.

— Не беспокойся, желудок меня ни разу не подвел, — заверил ее Ларри, мысленно надеясь, что не подведет и на этот раз. — Давай пошевеливаться, стоять мне тут не особо приятно, — добавил он. Элен выдвинула из камер столы с трупами и, не сводя с Ларри глаз, откинула простыни.

— Господи спаси, от чего на них кожа да кости остались? — воскликнул химик, отворачиваясь в сторону и инстинктивно отступая назад.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Элен, она опустила голову и устремила взгляд на трупы, при виде тел у нее вырвался стон. Трупы начали превращаться в мумии, на лицах уже образовались глубочайшие впадины, а глазницы казались почти пустыми, под кожей по всему телу обозначились кости, а швы на разрезах в виде «Y» на груди полностью провисли.

— Объяснений два: или это ночной кошмар, или я просто схожу с ума, — пробормотала она.

— Какого черта…? — проговорил химик, чуть оклемавшись.

— Не понимаю… они два дня назад умерли, а кажется будто прошло уже десяток лет. Нельзя терять ни минуты, — ответила Элен и потянулась к электрическому щитку.

— Постой, ты что собираешься делать? Я не…

— Надо свет выключить.

— Шутишь? Хочешь, чтобы я в штаны наложил?

— Я только так могу показать тебе, то, что хотела показать, но вынуждать не стану. Если у тебя не хватает духа, то давай сразу же выйдем отсюда, я тоже не ожидала такое увидеть, — подавленно ответила Элен.

Ларри на секунду задумался.

— Делай, что надо, только скорее, мне не терпится уйти!

— Мне тоже, — ответила Элен, поспешно выключая свет, и трупы тут же засветились, хотя гораздо меньше, чем несколькими часами раньше.

— Видел? — спросила Элен у Ларри, возвращая рубильник на щитке в прежнее положение.

— Видел, естественно… и что это?

— Я надеялась, что это ты мне скажешь. Ясно, что это не радиация, речь идет о порошке, очень тонком и липком. Его-то и надо проанализировать, — ответила она, вытаскивая из кармана пластмассовый конверт и ножницы. — Простите меня за то, что делаю с вами, — прошептала она едва слышным голосом, подошла к телам, отстригла от того и от другого по пряди волос и дрожащими руками положила их в конверт, после чего подала конверт химику. — Примись за дело немедленно, свечение и так уже намного слабее, чем сегодня утром, и я боюсь, что оно вот-вот совсем прекратится, — сказала Элен. Ларри стоял и растерянно покусывал губы, он не представлял, что из этого может выйти.

— Тогда я побежал домой, там сразу засяду за работу, — ответил он, проверил, плотно ли застегнута молния на кожаной сумке, и зашагал к выходу.

— Ларри, — окликнула его Элен, выходя из помещения морга и притворяя за собой дверь.

— Что? — ответил он чуть раздосадованным тоном, подразумевая: «Ну чего тебе еще?»

— Спасибо.

Вернувшись в кабинет, Элен набрала номер Стивенсона.

— Немедленно лети сюда, — сказала она, даже не поприветствовав, как только он поднял трубку.

— И не подумаю, я сегодня уже столько миль наездил, что меня в акционеры «Шелл» примут… что там стряслось? — ответил он.

— Я… не знаю, как тебе сказать, боюсь, что ты меня за полоумную примешь!

— После сцены, которую ты мне устроила в кабинете сегодня утром, опасаться тебе уже нечего. Ну, выкладывай, у меня дела, я не собираюсь у телефона весь день сидеть, — известил он Элен.

— Ну хорошо… вот скажи, есть ли логическое объяснение факту, что сегодняшние два трупа уже превращаются в мумии? — спросила тогда в лоб Элен.

Летели секунды, судмедэксперт молчал, и Элен подумала, что он опять готовится выдать одну из своих обычных идиотских шуточек.

— Конечно есть! — бойко отозвался на том конце провода судмедэксперт, Элен пришла в замешательство.

–…в самом деле? — неуверенно спросила она.

— Я в этом уверен, более того, стопроцентно уверен… это объясняется тем, что мы снимаемся в энной серии «Секретных материалов», — привычно сыронизировал он, Элен раздраженно скривилась. «Так я и знала!» — подумала она.

— Я серьезно говорю, — произнесла шериф, тоном голоса, приглашавшим его бросить шутки.

— Шутим мы или нет, не важно, я сейчас не могу приехать и, честно говоря, у меня нет никакого желания трястись в машине три часа туда и обратно только, чтобы сбегать поглядеть на мумии. Обещаю, что подъеду послезавтра утром, когда получим и результаты токсикологического анализа отобранных образцов.

— Послезавтра? Да это же вечность!

— Я знаю, но я не только твоим делом занимаюсь… мне правда очень жаль, — ответил он. Элен подумала, что через два дня, если так пойдет, от трупов только пыль останется. С другой стороны, даже если судмедэксперт приедет и установит, что действительно идет процесс превращения в мумии, без лабораторного заключения и без результатов анализа от Ларри она все равно не знает, куда руки приложить.

— Ну ладно, жду тебя послезавтра. Только постарайся не оставлять меня в дураках, тут у меня и так хоть головой об стенку бейся.

— Не сомневайся, я тоже умираю от любопытства, — обнадежил он как всегда отнюдь не обнадеживающим тоном.

— Мама приехала! — счастливо воскликнул Гарри, заслышав шум приближавшейся машины Евы. Он мигом выскочил из дома, ему не терпелось обнять мать и показать ей новые очки и макет. А еще он хотел помириться с Тоби и поиграть с ним. Джеймс вышел на крыльцо, Гарри подбежал к Еве и бросился ей в объятия, потом заглянул в машину, его обожаемого пса в машине не было.

— Мама, а где Тоби? — спросил Гарри, высвобождаясь из объятий Евы, она положила руки ему на плечи и посмотрела прямо в глаза, готовясь сообщить плохую весть. — Милый мой, с Тоби случилось непоправимое…

— Где Тоби? Я хочу Тоби! Где мой Тоби? — принялся выкрикивать Гарри, выхаживая вокруг «Вояджера» Евы и выписывая круги, она поймала Гарри, ухватив его за плечо, и снова опустила ладони ему на плечи. — Гарри, родной, не переживай так, — прошептала она Гарри на ухо.

— Что ты с ним сделала? Он меня не специально укусил, он меня не специально укусил! Зачем ты ему больно сделала, он меня не специально укусил!

— Родимый мой, я ничего ему не сделала! Мы вышли из амбулатории, и он побежал через дорогу за кошкой, а машине не удалось остановиться вовремя… и она его сбила, — объяснила Ева, но Гарри несогласно тряхнул головой, крепясь, чтобы не расплакаться.

— Я тебе не верю! — прокричал он, сжав кулаки.

— Гарри… сокровище мое… — пыталась успокоить его Ева.

— Не трогай меня! — крикнул Гарри, вбежал в дом и закрылся у себя в комнате. Ева и Джеймс поднялись по лестнице следом за ним и простояли перед дверью добрых минуть десять, они звали его, но Гарри не вышел.

— Он может и два дня взаперти просидеть, пойдем лучше на кухню, — предложила Ева Джеймсу. Она сошла на кухню и принялась орудовать с микроволновой печью, разогревая ужин. Джеймс постоял у перил еще сколько-то, скрестив руки и не сводя глаз с двери комнаты Гарри, потом решил тоже спуститься вниз.

— Что случилось с Тоби? — спросил он у Евы, помогая ей накрывать на стол.

— Я уже сказала, он выбежал на дорогу и попал под машину, водитель не смог затормозить вовремя. К счастью, не было других проезжих машин, а то боюсь, что попал бы в аварию кто-нибудь еще.

— Только этого нам не хватало, — ответил Джеймс. — Стыдно говорить, а надо признаться, что после вчерашней выходки собаки, я чувствую почти облегчение, авария избавила нас от проблемы, — добавил Джеймс, совестясь самого себя за такие гнусные слова.

— Да, — согласилась Ева, нарезая помидоры.

— Только тебе надо было привезти его домой, Гарри похоронил бы его здесь у нас в саду, не подумала?

— Конечно, подумала, но, если бы я его привезла, Гарри захотел бы посмотреть на него, а лучше не надо… бедную собаку разорвало на куски, — ответила Ева, не оборачиваясь. — Заняться псом вызвался… — добавила она, но не договорила, так как не желала снова поднимать перебранку.

— Я сам угадаю… Доктор Паркер, точно? — все же изрек Джеймс полемично.

— Именно он, — откликнулась Ева, не отвечая на провокацию, она поставила на стол поднос с куриными битками и жареной картошкой. Разложила еду по тарелкам и накрыла тарелку Гарри еще одной, перевернув ее вверх дном, потом уселась за стол и принялась за еду. Джеймс утопил картошку в кетчупе, но не съел ее, он сидел и поигрывал вилкой, задумчиво гоняя биток по тарелке, и ничего не брал в рот.

— Не будешь есть?

— У нас дома сегодня произошло много неясного? — сообщил он.

— Например?

Джеймс рассказал о вертолете и о приступе Гарри, о кровотечении у него из носа и о туманных передвижениях в лесу, об игле, от которой он потерял сознание, и наконец о биоэнерготерапии, проведенной его сыном, Ева слушала и время от времени бросала на него скептичные взгляды.

— Не веришь? Смотри, у меня шрам остался, — сказал Джеймс, поворачивая голову и показывая ей затылок.

— Мне твоя отравленная игла кажется укусом насекомого, вон и жало виднеется, — преуменьшила Ева. — Подожди, я его вытащу, не шевелись… вот и все, — сказала она. Джеймс простонал от щипка и посмотрел на Еву, не зная радоваться ему или возражать, так как весь его замок из гипотез мгновенно рассыпался на кусочки. Никто не влезал к ним в дом, чтобы украсть Гарри, никто не стрелял в него усыпляющей иглой.

— Ты все еще не успокоился из-за того, что стряслось с Гарри вчера, — покладисто подсказала Ева.

— Да? А о том, как повел себя Гарри что скажешь?

— А что в том странного? — попыталась не придавать значения Ева.

— Что странного? У меня было ощущение, что в комнате он был не один, будто он разговаривал с кем-то. Ты же знаешь, что он никогда не открывает окно из-за боязни пауков, а оно было полностью распахнуто. К тому же, головная боль у меня…

— Самовнушение, — изрекла Ева и вдруг посмотрела на него с такой нежностью, какой давно уже между ними не было, она слегка покачала головой, положила вилку на стол и погладила его по тыльной стороне руки. От ее жеста и взгляда Джеймс почувствовал себя не в своей тарелке, но все же ответил ей ласковым взором. Хотя все чаще ему казалось, что между ним и Евой пролегла целая Китайская стена, Еве хватало совсем немногого, чтобы подействовать на него. Джеймс заметил, что она собирается заговорить и приготовился слушать.

— Из-за вчерашней передряги нам всем досталось гораздо больше, чем нам самим кажется.

— Ты хочешь сказать, что я бред несу?

— Нет, я всего лишь хочу сказать, что нам, скорее всего, надо немножко отключиться. Попробуем съездить куда-нибудь в выходные, может сумеем поскорее забыть о случившемся.

Джеймс удивленно взглянул на Еву, все проведенные с ним годы она всегда противилась всяческим вылазкам за пределы маленького городка, и даже, когда они что-то планировали, непременно в последний момент возникало что-нибудь непредвиденное, и им приходилось отказаться от поездки. Весьма нередко непредвиденное было связано с работой или лично с доктором Паркером. Эти факты вместе с другими мелочами даже навели Джеймса на мысль, что Ева прячется от кого-то в их захолустном городке и даже не ездит в отпуск по какой-то особой причине.

— Я вовсе не собираюсь забывать, я хочу понять, — уточнил Джеймс в присущем ему духе, и выражение его лица мгновенно изменилось. — Хочу понять, отчего наш сын кажется другим, и, если понадобится, хочу, чтобы кто-нибудь его осмотрел.

— Ах, вот как? И кто его будет осматривать, заклинатель? — едко ответила жена, ее сарказм вмиг разрушил установившуюся было между ними — по впечатлению Джеймса — идиллию.

— Ешь, у остывшей картошки противный вкус, — добавила Ева, положив конец разговору, Джеймс огорченно задержал на ней взгляд, потом поддел на вилку биток и положил в рот.

Ровно в девятнадцать ноль ноль Элен отправилась в кабинет для совещаний, где ее ждала их небольшая команда, пришло время подводить итоги за день.

— Ну, кто хочет начать? — демократично спросила она, останавливаясь за ораторской тумбой, рядовая Джонс подняла руку первой.

— Кларетта как всегда самая расторопная, — съязвил по привычке Бенелли, вызвав улыбочки у коллег.

— Если бы у тебя дома не женушка готовила ужин, а тебе самому надо было бы бежать домой к троим детям, ты бы тоже поторопился, — отпарировала Кларетта, смерив его взглядом.

— Так, послушаем, что у тебя, — вмешалась Элен. — Заметил кто-нибудь из горожан незнакомцев в окрестностях в эти дни?

— Никто никого не видел, — ответила Кларетта.

— Так я и знала. Наверное, они приехали той же ночью неизвестно откуда и направлялись неизвестно куда… — отметила Элен. Потом обратилась к Бенелли. — Марио, какие новости после повторного осмотра места происшествия?

— Никаких. Я снова прочесал всю местность, три часа там пробыл, но не обнаружил ничего интересного.

— Наверняка уже завтра туда набежит толпа любопытных, а я хочу, чтобы там ни одна нога не ступила, ты хорошенько оградил периметр?

— Да, шеф.

— Что-нибудь еще? — спросила Элен, он мотнул головой, и она перевела взгляд на Джо.

— На каком этапе поиск информации?

— До конца как до Луны пешком, я нашел только один недавний случай, похожий на наш. Еще пара случаев на Аляске, но очень старые, а к тому же в Мэне пропало больше двадцати человек только за истекшие две недели, но, судя по опознавательным снимкам, о пропаже наших «гостей» никто не заявлял, — ответил великан Джо. Несмотря на сложности, Элен приободрилась, потому что, если бы в этот момент кто-нибудь пришел требовать объяснений, она не знала бы что сказать, а так у них было хоть немного времени на расследование.

— О звонившем кто-нибудь что-нибудь разузнал? — обратилась она к сидящим, хватаясь за тоненькую соломинку надежды, но все отрицательно помотали головами.

Наступил черед Дауэра.

— В автоинспекции мне ничего заслуживающего внимания не сообщили, когда сотрудник запросил терминал, тот ответил, что не существует никакого «Кадиллака» с таким номером кузова. Старина Боб разбирает машину по деталям, но считает, что, по его мнению, повреждений нет, машина просто не хочет заводиться.

— Час от часу не легче… выходит, что два привидения водили машину-привидение… что ж, так я и предполагала, — произнесла Элен.

— Я только хотела бы знать, почему звонивший не назвал свое имя, — подавленно сказала Кларетта.

— Есть две причины: или тот, кто позвонил и сообщил о трупах в какой-то мере причастен к убийству, или просто не хочет осложнений. К примеру, если бы он представился, ему первым делом пришлось бы объяснять, что он делал в лесу в такой поздний час, — растолковала Элен. — Ну что, отдыхайте, завтра для всех будет трудный день. Нам, чтобы докопаться до истины, придется землю носом рыть, — заключила Элен и отпустила личный состав, все начали подниматься со стульев.

— Элен, Элен, — с криком влетела в зал Синди. Ноги у нее подкосились, и она ухватилась за дверную ручку, чтобы не упасть.

— Что такого стряслось, что ты готова себе шею сломать? — спросила Элен.

— Я боялась, что вы уже все ушли, — оправдалась Синди с трудом вновь обретая равновесие, Бенелли неприятно расхохотался над ее неуклюжестью.

— Звонит тот тип из авторемонта, говорит, что ему надо показать вам что-то абсолютно невероятное, — объяснила Синди.

— Что он имеет в виду?

— Он говорит, что дело совершенно срочное, но по телефону не хочет говорить, что именно.

— А ты что ему сказала?

— Оставаться на линии.

Элен окинула подчиненных взглядом, большинство присутствующих смотрело на нее как ученики на учителя, который, несмотря на давно прозвеневший звонок о конце урока, упрямо не отпускает класс и продолжает бубнить новый материал. После такого тяжелого дня все, естественно, хотели пойти домой к семьям, и у Элен не хватило духа распорядиться, чтобы кто-нибудь из подчиненных поехал за шестьдесят миль проверять, в чем дело.

— Скажи ему, что подъедем завтра утром.

— Но шеф, механик говорит, что…

— Я прекрасно слышала, что он говорит! Если тебе так хочется, езжай сама сегодня вечером.

— Поняла, — ответила Синди, повернулась и ушла на коммутатор.

— Идите по домам, пока я не передумала, — приказала Элен коллегам, те облегченно вздохнули и начали выходить из кабинета.

— Ах да, вот еще что, — проговорил Бенелли.

— Что?

— Госпожа Марфи десяток раз звонила, она нас сегодня ждала по тому делу о замере пограничных пределов. Я ей пообещал, что перезвоню, что ей сказать?

— Что мы теперь заняты, у нас важное расследование, и времени на ерунду с пограничными пределами нет, — ответила Элен, возведя глаза к небу. Она проводила всех до двери участка и заперла дверь на замок.

Оставшись одна, Элен обошла кабинеты, проверила двери и окна, потом спустилась на первый этаж и прошла в вахтенное помещение, там она вытащила из каморки раскладушку и, наконец, отправилась в туалет готовиться к еще одной бессонной по ее расчетам ночи. Элен почистила зубы и сняла с лица тончайший слой косметики и туши, которой сегодня утром она подвела глаза. Не то, чтобы она любила краситься, но после нескольких ночей, проведенных без сна, женщина в ней взяла верх над шерифом, как у любой уважающей себя женщины у нее возникло желание скрыть круги под глазами, показавшиеся ей огромными как Большой каньон. Элен глянула на мизинец, и ей показалось, что он чешется чуть меньше, но, с другой стороны, заражение уже перешло с верхней костяшки на среднюю, и там тоже кожа начала шелушиться. Элен решила заскочить, как только сможет, к доктору Паркеру и показать ему палец, потом стащила через голову форменную рубашку, чтобы более-менее сполоснуть плечи и грудь. Вместо предписанных полицейскому брюк и рубашки ей очень хотелось надеть мягкую ночную сорочку, но ночнушка была ни ко времени и ни к месту. «Ничего, если удастся поспать часиков так шесть, даже в обмундировании, мне уже будет достаточно», — подумала Элен, пожав плечами, потом она причесалась и устало дотащилась до раскладушки. Как-то раз все работники полицейского участка сложились и купили маленький телевизор, составлявший отличнейшую компанию долгими одинокими ночами дежурства. Элен включила его и установила на автоматическое выключение через двадцать минут, надеясь, что к тому времени она уже будет спать. Как только она вытянулась на раскладушке и накрыла нос краем одеяла, телефон зазвонил, у Элен замерло сердце, она вспомнила, что забыла поставить беспроводной телефон рядом с раскладушкой, выбранилась, отбросила одеяло, вскочила и пошла брать трубку.

— Это Ларри, вот я и надеялся застать тебя на работе.

— Тебе повезло, сегодня ночью мой черед сидеть на вахте… — отозвалась Элен с некоторой долей иронии.

— Присядь куда-нибудь, я сейчас тебе такое расскажу, что не поверишь, — сказал Ларри, в голосе его слышалось возбуждение.

— От чего эйфория? — спросила Элен, снова усаживаясь на раскладушку. Ей казалось, что после такого сумасшедшего дня невероятных вестей, которые мог принести Ларри, осталось отнюдь не много, но все же разум ее приготовился к худшему.

— Готова?

— Выкладывай.

— Твой голубенький порошок состоит большей часттю из силикатов, углерода, графита и твердого гелия, как связующего вещества. Когда состав вошел в атмосферу Земли в форме сухого льда, ультрафиолетовое излучение воздействовало на молекулы и превратило их…

— Прости, что перебиваю, а ты не мог бы попроще объяснить? Я не особо поняла, что за этими пышными словами кроется, — сказала Элен, не беспокоясь, что остудит его энтузиазм.

— Космическая пыль, — выдохнул Ларри.

— Какая пыль?

— Космическая! Этот порошок — пыль из космоса.

— Ты совершенно уверен?

— Я это сразу заподозрил, я вспомнил, что читал об этом в научных статьях, которые опубликовала одна лаборатория из Пасадены, она с НАСА связана. В общем, я проверил специальными реагентами и сделал пару звонков, и ответ кажется вот такой.

–…кажется?

— На девяносто девять и девять десятых! Эта пыль очень похожа на ту, что находят в местах падения метеоритов.

— То есть она из космоса прилетела?

— Из дальнего космоса к тому же.

— И, по-твоему, именно эта пыль и превратила тела в мумии?

— Я прикинул на глаз, и думаю, что, по всей вероятности, так и есть, в ее состав входят также высоко коррозионные вещества, — ответил Ларри. Элен вспомнила, как она пыталась соскоблить пальцем порошок с велосипеда Гарри, и припомнила острейшую боль, когда порошок попал в ранку на подушечке пальца. «Господи», — подумала она, испугавшись, что с ней произойдет то же, что и с телами, потом решила, что быть того не может. Ларри скорее всего ошибся.

— А как она залетела сюда, эта пыль из дальнего космоса?

— Честно говоря, я пока понятия не имею, — признался Ларри, он размечтался о бог знает каком громком расследовании и вообразил, как свалится ему на голову неожиданная слава, которая может стать настоящей везухой при его ремесле. — Ты-то что думаешь?

— Что только этого не доставало! — ответила Элен, охлаждая его энтузиазм.

— А-а-а… — разочарованно протянул он.

— Пойми правильно, мы конечно же будем вести расследование до конца, и ты будешь в команде, потому что заслужил и потому что я у тебя в долгу, — заверила его Элен. — Только сейчас я с ног валюсь, я две ночи глаз не смыкала, а сегодня за день мы и вправду всего насмотрелись, мне совершенно необходимо выспаться, — добавила она.

— Понятно… — расстроенно буркнул Ларри.

— Я перезвоню тебе, как только смогу, ладно? — предложила Элен, осознав, что ответила невежливо. — Сообщу новости, и мне, само собой, понадобится твоя консультация, — добавила она, чтобы хоть как-то вознаградить Ларри за старание.

— Ну, как знаешь, возлюбленный шериф, — ответил Ларри, в тоне его послышалось недовольство.

— Ну все, спокойной ночи, — произнесла Элен.

«Космическая пыль… — повторила она, разглядывая небо через полуоткрытые рейки жалюзей, потом взглянула на палец и вновь подумала о мумиях и о велосипеде Гарри. — Надо предупредить Джеймса, если Гарри прикасался к этой пыли, он в серьезной опасности». Элен взяла трубку, собираясь позвонить, но решила, что уже поздно, и ее звонок в этот час только прибавит Джеймсу забот. К тому же, он провел с сыном целый день, и, если бы Гарри повел себя странно, он безусловно заметил бы. Элен положила трубку и включила настольную лампу, чтобы хорошенько рассмотреть палец и проверить, докуда дошла инфекция за минувшие сутки. «Надо позвонить врачу, пусть он мне что-нибудь выпишет, — обеспокоенно подумала она, вновь поднимая трубку. — А что я ему скажу, что у меня аллергия на космическую пыль?» — возразила она самой себе, помотала головой и снова положила трубку. «Космическая пыль, бессмыслица какая-то. К тому же, я начала разговаривать сама с собой, прямо голова кругом идет», — заключила Элен и устало бросилась на раскладушку. Она легла и погрузилась в размышления, в ту же минуту у нее возникла абсолютная уверенность, что она и третью ночь не уснет.

Ева и Джеймс молча поужинали и уселись на диван перед телевизором, но передач они, по сути, не смотрели, оба они размышляли каждый о своем, дожидаясь, когда Гарри наконец объявится в кухне. Гарри объявился часа через два с гаком, но вопреки ожиданиям родителей прошел мимо, не уделив им ни малейшего внимания, он, не останавливаясь, проследовал на кухню, там он положил что-то себе в тарелку и перекусил, с грохотом бросил тарелку в раковину, как он обычно делал, когда был зол, после чего прошагал в обратном направлении и вернулся в свою комнату, это означало, что Гарри все еще злится на мать из-за гибели собаки. Тогда Ева решила, что вечер закончился, она отправилась на кухню и сложила грязные тарелки в посудомоечную машину, после чего тоже поднялась на второй этаж. Джеймс попереключал каналы, пытаясь наткнуться на что-нибудь интересное, но несколько минут спустя выключил телевизор и также поднялся наверх. В последнее время по графику сна он здорово запаздывал, Джеймс решил, что поспать подольше, чем обычно, пойдет ему только на пользу. Хорошенько пораскинув мозгами, Джеймс заключил, что сидеть дома и завтра нет никакого проку ни ему, ни сыну, он решил, что завтра отвезет Гарри в лагерь бойскаутов, а сам пойдет на работу, и, таким образом, попытается вернуть течение жизни в привычное русло. Когда Ева вышла из ванной, Джеймс уже начинал храпеть, она легла подле него, и он почувствовал, что Ева передвигается на его половину кровати, Джеймс по привычке отодвинулся к своему краю во избежание недоразумений. Но она снова придвинулась к нему, и он ощутил прикосновение ее на редкость разгоряченного тела, Джеймс положил руку, чтобы отгородиться от нее, но Ева ухватила его руку и приложила ее к своей обнаженной груди. Джеймс удивленно приподнял голову, Ева повернула его и притянула к себе. Половой акт свершился мимолетно и безмолвно, все также в темноте, без поцелуев, без ласк, без единого слова, едва до десяти сосчитать. После чего Ева сразу же уснула, а Джеймс лежал и думал, что в последние дни происходит много странного. Сначала она предложила ему поехать отдыхать, потом они занялись любовью, может это преддверье нового начала. Но Джеймс не осмеливался окончательно поверить в это и, продолжая размышлять, он начал отдавать себе отчет, что в настоящий момент он даже не знает, хочет ли он и в самом деле сближения с женой.

В ожидании предстоящей неприятной встречи президент решил сыграть шахматную партию с компьютером, и, начав игру, постепенно погрузился в свой отрешенный ворох мыслей. «Бенджамин Хоуп… порой жизнь воистину играет людскими именами. Как может человек, так похожий на стервятника и с таким мертвенным цветом лица, носить такое имя? Не считая, что в те несколько раз, когда он записывался ко мне на прием, он приносил только скверные вести… как этот тип, похожий на могильщика, может зваться Любомиром Надеждиным?» — думал президент, когда внезапный писк переговорника заставил его вздрогнуть. Он взглянул на часы на панели задач компьютера и обреченно фыркнул, наступил час наводящего трепет приема.

— Ожидаемые лица подошли, — сообщила ему секретарша по переговорнику.

— Спасибо, Элизабет. Будьте добры, попросите их подождать в приемной, я приму их через пару минут.

— Как скажете, господин президент.

Президент сохранил партию и закрыл все программы, убрал бумаги со стола и демонстративно положил на стол два внушительных тома, чтобы произвести солидное впечатление. Он поправил рубашку и направился встречать прибывших. Сделав несколько шагов, отделявших его от двери, он задержался около флага Соединенных Штатов, стоявшем между филодендроном и пахирой, и рассеянно глянул на него. Как в мимолетном фильме он вспомнил весь свой путь, приведший его сюда из дальней дали, и на миг президент подумал, воистину стоило ли тратить силы и многим жертвовать, чтобы стоять в унынии именно перед этим флагом именно в этот момент. Он осознавал, что откладывать встречу только умножит его пытки, встряхнулся и пошел открывать дверь.

Элен лежала на железном столе, и два голоса в ее подсознании повторяли, что бояться ей нечего. Она не помнила, как она здесь оказалась, она знала лишь, что прикосновение обнаженной кожи к холодному железу было ужасающим и ей хотелось убежать, но тело не реагировало на ее команды, она чувствовала себя как кусок железа, положенный на магнит. Она открыла глаза и попыталась оглядеть помещение, но от увиденного она пожалела, что подняла веки. Она лежала в лаборатории, с потолка рядом с лампой настолько мощной, что слепила глаза, свисали странные механизмы, какие-то железные щупальца угрожающе тянулись к ней. На верхней полочке медицинской тележки слева от нее, сверкающие хирургический инструменты были разложены от меньшего к большему, а чуть позади на полках железного шкафа выстроился набор стеклянных банок с человеческими эмбрионами, погруженными в жидкость. Элен вдруг подумала, что она совсем пропала, и испытала незнакомое ранее ощущение ужаса от полного бессилия. Один из безмолвных людей в белом халате взял инструмент и протянул руку к ее животу, непрестанно приказывая ей лежать спокойно. Она почувствовала будто что-то защекотало ее, и когда она догадалась, что с ней собираются сделать, вновь попыталась шевельнуться, но не смогла, все происходило словно в беззвучном тумане, и она чувствовала себя бессильной, она могла только плакать. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, как ее будут пытать, и попробовала собраться с силами, попыталась закричать, заметаться как можно сильнее, собственный крик разбудил ее, и она упала с раскладушки. Почти не коснувшись пола, Элен вскочила, включила свет и бросилась в туалет, почувствовав, что чуть не обмочилась от испуга. Выходя из туалета, она остановилась перед висящим над раковиной зеркалом и дрожащими руками ополоснула лицо, не переставая оглядываться от страха. Хоть и пробудилась она несколько минут назад, ужасающие ощущения словно пристали к ней как вторая кожа, словно это не плоды ее усталого разума, а воспоминания о каком-то событии, пережитом ею в действительности. Да нет же, повторяла она себе, это всего лишь проклятый кошмар, который повторяется из ночи в ночь. Она знала, что в этом сне был и Гарри, она его не видела, но была уверена, что он где-то рядом. Вдруг Элен вспомнила, когда она в самом деле чувствовала что-то похожее на неприятную щекотку внизу живота: кошмарный сон вызвал в ее мозгу воспоминание, когда однажды много лет назад, ей показалось, что она беременна. Несколько дней она ласкала мечту стать мамой, пока доктор Паркер во время третьего осмотра не сообщил ей, что в ее чреве нет никакого оплодотворенного зародыша, и классифицировал ее состояние как банальную ложную беременность, грубо вырвав с корнем расцветавшие в ней чувства. Элен расплакалась; успокоившись, она уселась за стол и взяла лист бумаги и ручку, намереваясь сосредоточиться на рациональных вещах. Она вновь задумалась о словах Ларри и судмедэксперта, набрасывая каракулями заметки для себя, и чем больше она думала о вчерашних событиях, тем яснее ей становилось, что химик должно быть вчистую ошибся. Серьезнее всего было то, что вероятно в городе скрывается, по крайней мере, один убийца, и наверняка речь идет о звонившем анониме. Лица горожан проплыли у нее перед глазами вереницей одно за другим, она безуспешно попыталась представить каждого из них в роли убийцы-маньяка. Она была уверена, что никто из них не побежал бы в лес среди ночи убивать любовную пару в интимный момент, но, если это сделал кто-то из них, как ему удалось не оставить следов? Работенка достойна профессионала, а вовсе не сборщика свеклы или рыболова. И еще, от чего трупы преждевременно превращаются в мумии? Может камеры в морге плохо работают? И что это за светящийся порошок? А палец? Что творится с пальцем? Элен взглянула на часы и уныло отметила, что только что потянулся всего лишь второй час, она решила, что ей срочно надо заняться чем-нибудь конкретным, а то к утру ее коллеги обнаружат, что она полностью и окончательно рехнулась.

— Как вы конечно же знаете, доктор Бенджамин Хоуп координирует работу группы, которая довела до конца проект «Земля», поступивший от НАСА в Государственную академию наук во время предыдущего президентского мандата, — открыл свою речь начальник департамента государственной безопасности Джейсон Росс.

— Я хорошо знаю господина Хоупа, — ответил президент, протягивая ему руку. — В прошлые годы наши дороги не раз пересекались. Я рад снова встретить его, поскольку ценю как человека и как ученого, — соврал президент, пытаясь польстить Хоупу. Настырность Хоупа, с которой он добивался этого приема, убедила президента, что ученый пришел на встречу с горчайшей пилюлей в кармане, которую ему, президенту, придется проглотить, и он понадеялся, что, если немного умаслит Хоупа, ученый муж смягчится и хоть чуток подсластит ее перед подачей. Доктор Хоуп утвердительно кивнул, нарисовав на лице неопределенную улыбку, но безучастное выражение его глаз не изменилось ни на толику, так как в словах собеседника он четко уловил фальшь.

— Что до нас, то можно начинать, — объявил Бен Ковальский, заместитель Джейсона Росса.

— Позвольте хоть предложить вам выпить чего-нибудь освежающего, вам пришлось здорово попотеть, — предложил президент.

— Не обижайтесь, господин президент, но давайте не будем терять времени, мы знаем, что пятью минутами не обойдется. Мы все зверски устали, и чем скорее будет изложена суть дела, тем раньше все мы пойдем спать, — ответил Росс, полагая, что выражает мысли всех присутствующих.

— Хорошо, тогда не будем терять времени, — согласился президент, указывая на кресла.

— Огненное кольцо — это пояс длиной в сорок тысяч километров, окружающий бассейн Тихого океана, формой оно напоминает подкову и отличается наличием бесконечного ряда океанских впадин и вулканических хребтов, вызывающих сильную нестабильность в районе из-за непрерывного перемещения тектонических плит, — приступил к обзору фактов доктор Хоуп. Он перевел дыхание и посмотрел президенту прямо в глаза, чтобы удостовериться, что тот слушает. Президент подумал, что, как он и предполагал, ученый пришел говорить о катастрофах, и на мгновение ему захотелось выставить Хоупа за дверь. Вместо этого, он кивком головы пригласил его продолжать.

— Приблизительно девяносто процентов сейсмической активности в мире наблюдается вдоль Огненного кольца, где кстати сосредоточено примерно семьдесят пять процентов вулканов всего земного шара. Именно в этом районе произошли самые разрушительные землетрясения и извержения вулканов за последние годы: цунами в 2012 году из-за крупного землетрясения в Индонезии с известными всем нам последствиями; землетрясение магнитудой в 8,8, поразившее Чили в 2010 году; затем фукусимское землетрясение. Мне кажется, что Земля пробуждается почти везде. В противоположном полушарии в то же самое время произошло крупное землетрясение, разрушившее Крайстчерч в Новой Зеландии. Плюс вулканы на Камчатке в России и в Индонезии, например, Мерапи, Кракатау и многие другие, деятельность которых с того момента становится все интенсивнее. Недавно извергались и Фуэго, и Сантьягуито в Гватемале… и прочие явления, все их перечислять нет смысла, — подчеркнул Хоуп, прерывая череду катаклизмов, которыми он сыпал, одни за другим, ученый заметил, что лицо президента приняло рассеянное выражение. Хоуп обернулся и взглянул на Росса и Ковальского, надеясь получить указания, продолжать ли ему, в кабинете он находился не больше десяти минут, а уже чувствовал себя весьма неловко.

— Продолжайте, будьте добры, не ночь же тут сидеть, — подстегнул его Росс, ученый повиновался.

— Вулканическая и сейсмическая активность на планете периодически усиливается, это совершенно нормально, но мы подозреваем, что всеобщие перемены климата вызваны не только активностью земных недр, хотя она и значительна, она не объясняет явных перемен, произошедших почти во всех точках земного шара, — продолжил Хоуп, но тотчас вновь прервался. Он говорил и говорил, а присутствующие молча слушали, не моргнув глазом, и смотрели на него так, что он почувствовал себя хуже незваного гостя.

— Продолжайте, не останавливайтесь на самом интересном, — поторопил президент. Хоуп не знал, действительно ли тот внимательно слушает, или просто иронизирует, но его не покидало ощущение, что на самом деле президент сочувствует ему, и не мог понять почему. — Хорошо, — снова заговорил Хоуп после того, как выпил стакан воды, скорее, чтобы потянуть время, чем от жажды. — Во-первых, мы открыли, что перемена климата происходит частично потому, что многие части планеты находятся не там, где они находились совсем недавно.

— Выразитесь яснее, — пригласил президент.

— Перемещение тектонических плит, небольшое смещение оси вращения Земли, вызванное явлениями, перечисленными выше, и наконец незначительное изменение земной орбиты из-за искажения гравитационных полей. В результате этих трех неощутимых перемен, как я только что сказал, многие части суши находятся не в том географическом положении, в котором они находились недавно. Это означает, что они склонны обладать иными климатическими условиями.

— Невероятно, — проговорил Ковальский. Росс молча кивнул.

— Я полагаю, что вы пришли ко мне на прием не только о климате говорить… — отозвался президент.

— Вот именно, — согласился Хоуп, — в нашем случае вопрос климата менее важен.

— Вы шутите? А какой же вопрос важен? — спросил Ковальский.

— Что мне действительно открыло глаза, так это внезапное и резкое уменьшение размеров мусорного пятна, которое мы случайно открыли в ходе исследований по истончению пласта вечной мерзлоты на Северном полюсе. Когда мы выехали на место в поисках объяснения, мы остолбенели, обширная поверхность плавающей пластмассы в тридцать метров высотой, простиравшаяся на тысячи квадратных километров, за несколько недель уменьшилась примерно на сорок процентов. Это явление вызвано сильным перегревом, заставившим остров свернуться вокруг собственной оси. Целые косяки рыб плавали на поверхности кверху брюхом, будто сварились, а во многих точках океана мы зарегистрировали температуры намного выше пятидесяти градусов. А пока мы прощупывали небо и море, выдвигая гипотезу за гипотезой, другие ученые сделали открытия, которые я назвал бы тревожными, — сказал Хоуп и, все также чувствуя себя не в своей тарелке, снова замолчал.

–…что вы имеете в виду?

— Речь идет о солнечной активности.

— Объясните получше.

— На Солнце периоды активности чередуются, приблизительно каждые одиннадцать лет на поверхности нашей звезды наблюдается пик активности и на несколько недель он вызывает электромагнитные бури, которые обрушиваются прямо на нас. Вот это явление и ожидается в ближайшее время, после чего оно утихнет и вернется в норму.

— Мы уже знаем об этом много лет, — сказал президент, впервые прервав выкладки Бенджамина Хоупа, тот почти обрадовался, так как выпад отчасти снял впечатление, что он говорит со стенами. — Так было всегда, — продолжил президент, — не понимаю, о чем вы беспокоитесь. В худшем случае, то есть, если наша планета и вправду попадет под плазменный пузырь, порожденный Солнцем, в крайнем случае, у нас на несколько месяцев возникнут большие затруднения и погибнет много людей, но ничего непоправимого не случится. По крайней мере, это то, что установили ваши же исследования несколько лет назад.

— Я не хотел бы возражать вам, но с тех пор многое поменялось, — отпарировал Хоуп. — Сравнительный анализ, который мы провели с помощью спектрометра, выявил никак не ожидаемые и мало обнадеживающие вещи.

— То есть? — подстегнул его Ковальский, слегка побледнев; когда в голове у него начинало вертеться слишком много заумных слов, ему не удавалось следить за мыслью, и это нервировало его.

— Во время исследований, мы заметили глубокие разломы во многих точках поверхности Мохоровича, это не что иное как раны на земной коре, залегающие на огромной глубине, таким образом, мы наконец-то поняли из-за чего происходит сильное увеличение температуры в отдельных точках планеты. Природа солнечной радиации меняется. До недавнего времени спектр частоты излучения, доходившего до Земли, всегда держался в пределах от трех до десяти гигагерц, но в последнее время он снизился и несколько раз доходил до значений, очень близких к 2,45 гигагерц. Это значительно поспособствовало порождению явлений, которые недавно наблюдались в районе Огненного пояса. Кроме того, из прогнозов выходит, что излучения установятся стабильно примерно на указанных значениях.

— Все еще не понимаю, куда вы клоните, — признался президент.

— Практически в данный период Солнце постепенно превращается в огромный магнетрон, вроде того устройства, что ставится в микроволновые печи.

Президент вопросительно посмотрел на Росса и Ковальского, они отреагировали, поведя подбородками в знак того, что они тоже не много поняли.

— Разъясню лучше. Возьмем силиконовый шарик, наполним его водой и положим в микроволновую печь. Если мы…

— Теперь я понял, — снова прервал его президент. — С силиконом ничего не сделается, но жидкость внутри шарика закипит и из-за увеличения давления от нагрева взорвется и разорвет оболочку.

— Это произойдет, если на поверхности шарика не образуется трещин, через которые часть жидкости выльется, и внутреннее давление восстановится, — уточнил Хоуп.

— То есть, по вашей теории Солнце постепенно нагревает всю магму внутри планеты, которая скоро вскипит, и, если не создать определенных условий, есть опасность, что вся Земля взорвется, — высказал предположение президент и замолчал, ожидая подтверждения.

— Ваша теория очень заманчива, но мне кажется, что вы преувеличиваете, вероятность подобного исхода минимальна, — подумав, ответил Хоуп.

— Но тогда в чем проблема? Зачем мы тут сидим и спорим весь вечер, а не бежим домой укладывать в постель своих детей? — раздраженно спросил президент, у него было впечатление, что ученый потешается над ним за его спиной.

— Проблема заключается в цепи подводных супервулканов в районе Антарктиды, не говоря уже о разных кратерах, разбросанных по всей планете, — объяснил Хоуп.

— Каких именно?

— Их недавно открыла Британская антарктическая служба, это двенадцать вулканов, расположенных недалеко от Южных Сандвичевых островов, в двух шагах от Южного полюса. Высота некоторых из них превосходит три тысячи метров, и похоже, что они все еще активны.

— Не понимаю, какие проблемы они могут создать, они очень далеко от людской цивилизации, — возразил президент.

— Мы знаем, что трещины в мезосфере настолько велики, что из них могут вытекать самые настоящие подземные реки магмы, вы не представляете, что случится, если вся тепловая энергия, поглощаемая Огненным поясом, потечет в этом направлении и не будет рассеваться по пути.

— Так скажите нам вы, — нетерпеливо отозвался президент, Хоуп обращался с ним как с неучем, и президенту это не нравилось.

— Пепел от извержения многочисленных вулканов данных размеров отравит море и затянет небо на долгие годы, это лишит нас всех средств существования и породит так называемую ядерную зиму на всей планете. К тому же, взрыв произойдет в идеальной точке выхода оси вращения Земли, его последствия будут непоправимыми. По самым пессимистичным предположениям, подобный взрыв может придать планете такой толчок, какой, по расчетам наших инженеров, можно сравнить с силой ракеты-носителя космического челнока…

— Хватит! — потерял терпение президент, он не желал воображать картины очередных катастроф. — То есть, вы говорите, что нам надо надеяться на дальнейшее увеличение сейсмической и вулканической деятельности, чтобы Земля, скажем так, «сбросила магму»? Надо надеяться, что вместо одной чудовищной катастрофы будет происходить много крупных стихийных бедствий?

Доктор Хоуп поднял брови, как бы говоря «решайте сами».

— Если я не ошибаюсь, вы сказали, что пик солнечной активности недалек? — спросил президент, вновь овладевая инициативой.

— Он наступит недели через две, максимум через три. Может раньше, — подтвердил ученый.

— Насколько вероятна возможность, что Солнце поведет себя как микроволновая печь, и наступит большой финал?

— Такая возможность, думаю, невелика, но я не могу утверждать точно, у нас нет подобных примеров, которые мы могли бы изучить. Прогнозировать не совсем научно, но если вы требуете рискнуть и назвать цифру, то я безусловно сказал бы пятьдесят на пятьдесят.

— И то, что есть возможность одна к двум, что человечество погибнет, это вам кажется немного? — недовольно заметил Росс. Ученый развел руками.

— Какое-нибудь оповещение будет? — спросил у него президент.

— Предзнаменование, самое большее за четыре-пять дней до конца. Внутреннее давление в магматических камерах увеличится экспоненциально, часть его энергии перейдет в астеносферу, и последствия будут крайне ощутимы. Землетрясения и извержения вулканов будут происходить непрестанно одно за другим, но процесс все же будет довольно медленным. Первое настоящее предупреждение поступит от больших водных бассейнов, вода начнет испарятся сначала из озер и рек, а затем из морей, с быстро нарастающей скоростью и интенсивностью. Когда испарения столкнутся с холодным воздухом в верхних слоях атмосферы, они обрушатся на землю в виде неистовых ураганов. После выпадения вода тотчас вновь начнет испаряться, и весь цикл будет повторятся с нарастающей силой. Живые существа при этом…

— Живые существа, вы сказали? — прервал его Росс, он не был уверен, что понял.

— Я так и сказал. Вот мы, например. Мы состоим из воды на семьдесят процентов, что, по-вашему, произойдет с нашими телами в данной ситуации?

— Вы хотите сказать, что мы взорвемся как тот шарик в микроволновой печи?

— Такая опасность есть. Я не сказал, что все так и будет, но если все будет происходить именно так, то не найдется на Земле ни одного безопасного места, где спрятаться, если вы это хотели знать.

— И что мы можем сделать? — спросил президент у Бенджамина Хоупа, в первый раз с того момента как нога ученого ступила в Белый дом в голосе президента послышалось нечто похожее на скромность. Ученый удивленно посмотрел на него, ему не верилось, что президент и вправду задал ему этот вопрос. Президент тотчас пожалел, что спросил. Доктор Хоуп добивался приема давно, утверждая, что собирается представить на рассмотрение жизненно важные вопросы, но президенту каждый раз удавалось отклонить встречу.

— Что можем сделать? — откликнулся доктор Хоуп, президент кивнул и приготовился позволить ему разбередить рану. Хоуп мог упрекнуть президента во многом, он мог, как минимум, напомнить ему о его поверхностном подходе к требованиям Хоупа, и о многочисленных отказах в приеме.

— Что до меня, то я сегодня вернусь домой и проведу вечер в семье, и сделаю все возможное, чтобы благодушно встретить Рождество, которое может стать последним, — спокойно ответил Хоуп, не вступая в полемику. Президент удивленно посмотрел на своих сотрудников, те пожали плечами, президент перевел испытующий взгляд на Хоупа, такого ответа он совсем не ожидал. Хоуп понимающе кивнул, он знал, что президент имел в виду, что можно попробовать сделать по какому-то конкретному вопросу, и на минуту задумался.

— Скрестим пальцы, кажется ясно… раз мы дотянули до сегодняшнего дня, что мы еще можем сделать! — заявил ученый, оторвавшись от раздумий; присутствующие потрясенно молчали.

— До свидания, — добавил он, после чего аристократическим жестом нацепил на голову шляпу и направился к выходу.

На часах высвечивалось три ночи, а Джеймсу все не удавалось заснуть. Он только было задремал, как внезапно приглушенный грохот дизельного мотора на малых оборотах вдали заставил его прислушаться. Джеймс выругался на шум и открыл глаза, если бы не мотор, он вот-вот заснул бы. Зевая, Джеймс встал и подошел к окну посмотреть кто это разъезжает по полям глубокой ночью. Он долго всматривался в темноту через полуоткрытые жалюзи, но перед домом никого не было, в близлежащем лесу и на лугах не виднелось ни огонька, и Джеймс подумал, что шум ему приснился. Раз уж он поднялся, он пошел взглянуть на Гарри; он приоткрыл дверь и увидел, что Гарри сладко спит. Джеймс удовлетворенно улыбнулся и вернулся в постель, он мысленно приготовился уснуть и закрыл глаза, как вдруг ржавый скрип снова заставил его насторожиться. Джеймс лежал, напрягая слух, но других шумов он не услышал и подумал, что, наверное, это непрочные стены железного сарая закачались от ветра. «Когда-нибудь найду время и укреплю их», — подумал он и опять собрался заснуть, но в тот же миг ему снова послышалось скрипение. Ева пробурчала во сне что-то невнятное и перевернулась на другой бок, потянув на себя одеяло.

— Ты тоже слышала? — спросил ее Джеймс, включая лампу, но увидел, что уши у нее заткнуты пробками, и она крепко спит. Ему вновь послышался непривычный звук, и теперь стало ясно, что кто-то залез в сарай с садовым инвентарем, Джеймс вылез из-под одеяла, взял с комода фонарь, вытащил из ящика полуавтоматический пистолет и сбежал по лестнице. В прихожей он спешно надел берцы, натянул поверх пижамы толстовку и притаился за дверью кухни, откуда было легче незаметно наблюдать, что происходит во дворе. Он заметил слабый луч света, мелькавший в сарае, и решил выйти через заднюю дверь и обойти дом, прячась с внешней стороны изгороди вокруг двора, так ему удастся добежать до сарая незаметно. Он притаится у входа и схватит вора, кто бы то ни был, когда тот будет выходить, тогда у него пройдет желание шастать по чужим сараям. Джеймс пробежал тридцать метров, прижимаясь к изгороди, сердце у него колотилось от мыслей о странных вещах, случившихся за минувшие дни, он повторял себе, что следует быть крайне осторожным. Добежав до сарая, Джеймс приник к боковой стенке и замер в ожидании. Минуту спустя дверь открылась и из сарая вышла тень, Джеймс набросился на нее сзади, повалил на землю, заломил руки за спину, как когда арестовывал злоумышленников, и, не дав вору пошевельнуться, уселся на него верхом.

— Не шевелись, — прорычал он ему в ухо и занес руку, намереваясь ударить в плечо рукояткой пистолета, чтобы тот усвоил, кто тут командует. В такой ситуации вор от страха и бессилия, сразу расскажет, что он делал в сарае, не сопротивляясь и не выдумывая оправданий. Джеймс уже собирался треснуть вора в спину, но задержал руку, в голове его вдруг возникло подозрение: когда он наклонился над ухом вора, ему показалось, что он его знает. Джеймс почуял знакомый легкий аромат, вызвавший у Джемса приятное ощущение, хотя запах пота почти совсем перекрывал его. Кроме того, поразмыслив, Джеймс отметил, что, когда он обхватил выходившего из сарая вора сзади, чтобы повалить его на землю, он коснулся чего-то мягкого, чего-то очень напоминавшего женскую грудь.

— Джеймс, да постой же, черт возьми! — испуганно прокричала Элен.

— Элен? Ты как тут очутилась? — сконфуженно спросил Джеймс, опуская занесенное над ней оружие.

— Ты меня отпустишь или нет? Мне больно!

Джеймс ослабил захват и слез со спины Элен, она поднялась, потирая болящие запястья, и хмуро посмотрела на него.

— Откуда я знал, что это ты? — начал он оправдываться. — Говори спасибо, что я узнал тебя в последний момент, а то не знаю, что бы с тобой сделал… в последнее время вокруг творятся странные дела.

— Это ты мне рассказываешь?

— А что, у тебя что приключилось?

— Быстрее будет рассказать, чего не приключилось.

— Начни с объяснения зачем ты забралась в мой сарай ночной порой, — спросил он снова.

— Гарри тебе еще ничего не рассказал о своем недолгом побеге.

— Не говори так, я еще не знаю, что случилось, но точно уверен, что речь идет не о побеге. А почему спрашиваешь? Что такого важного в моем сыне, что ты прибежала сюда в ночи?

— Да ничего… скорее всего я начинаю впадать в паранойю и сейчас очень поздно… нам лучше поговорить завтра в кабинете, мне теперь надо вернуться на дежурство в участок, а тебе в постель к жене, — ответила Элен и собралась уходить.

— Постой! Ева спит с заткнутыми ушами и проспит еще часа четыре, а что до впадения в паранойю, так я себе то же самое повторяю со вчерашнего утра.

— Мне надо вернуться в участок, — повторила Элен, не совсем уверенно мотнув головой, она еще не решила, рассказывать ему или нет о двух трупах и об их вероятной связи с велосипедом Гарри. Элен все же понимала, что, если она не расскажет Джеймсу сейчас, все равно придется рассказать через несколько часов в кабинете.

— Не волнуйся, что там может приключиться в твоем участке? Там никогда ничего не случается.

— Уверен? Тогда послушай, что приключилось сегодня, — отозвалась Элен и все ему рассказала; закончив рассказ, она увидела, что Джеймс глядит на нее как на марсианку.

— То есть, ты говоришь, что здесь в лесу в машине почти на задворках моего дома лежали два трупа и что никто из горожан, которые шлялись по лесу в поисках Гарри, их не заметил? К тому же, если я правильно понял, по-твоему, есть вероятность, что эти трупы как-то связаны с недолгим исчезновением моего сына?

Элен убежденно кивнула.

— Вообще-то, ты, наверное, была права, когда сказала, что впадаешь в паранойю, — промолвил Джеймс, заметив следы усталости на ее лице.

— Тогда зайди, сам посмотри, — предложила Элен, открыла сарай и указала на велосипед.

— Уму непостижимо… надо все рассказать Еве, может на этот раз она признает, что я прав, — произнес Джеймс, глядя на светящийся руль велосипеда.

— Ничего ей не говори! — отрезала Элен настолько агрессивно, что ее реакция показалась Джеймсу преувеличенной.

— Да что такого? Почему я не могу сказать жене, что происходит?

— Не знаю, но думаю, что будет лучше, если пока мы ничего никому говорить не станем… считай, что это женское чутье, — сказала она в оправдание, отвечая на его недоумение. Джеймс вновь принялся рассматривать светящийся порошок, он нерешительно протянул руку, намереваясь потрогать его, но Элен резко остановила его, ухватив за запястье. Джеймс нахмурился, так как теперь Элен повела себя действительно странно, она ответила на его недобрый взгляд, вздохнув и размотав бинт на пальце, чтобы показать некроз.

— Вчера вечером я попыталась счистить порошок вот этим пальцем, — объяснила она.

— Черт возьми, тебе надо его врачу показать.

— Палец может подождать, у меня сейчас есть дела поважнее, — ответила Элен, пожав плечами.

— Я серьезно говорю, — настаивал Джеймс, с сомнением разглядывая палец, у Элен появилось впечатление, что Джеймс и вправду беспокоится за ее психическое равновесие.

— Хорошо, обещаю, что схожу к врачу, как только смогу, — успокоила его Элен. — А ты спрячь велосипед. Пусть пока Гарри не трогает его.

— И то верно, сейчас я уведу его в лес и там спрячу, а если Гарри его будет искать, скажу, что украли.

— Бедняга Гарри… сначала в лесу заблудился, потом велосипед… — проговорила Элен.

–…и наконец Тоби, — присовокупил Джеймс.

— Что натворил пес на этот раз? — с любопытством спросила Элен, и наступила очередь Джеймса рассказывать, что у них приключилось.

— Все кажется таким нелепым… — произнесла Элен после рассказа Джеймса.

— Да уж… — отозвался он, надевая толстые садовые перчатки. Джеймс вывел велосипед и направился вверх по тропинке к лесу, Элен пошла за ним.

— Ну вот, тут его никто не найдет, будь уверена, — удовлетворенно сказал Джеймс, снимая перчатки и добавил, — поздно уже, пора идти спать.

— Да, думаю, ты совершенно прав, — согласилась Элен, но ни тот, ни другая не двинулись с места.

— Сколько времени мы тут проводили, лежали на траве и смотрели в небо… — прошептал Джеймс, поднимая голову и глядя на сверкавший звездами небосвод.

— И чего только мы не вытворяли. Помнишь как мы прятались тря дня в том амбаре?

— Как не помнить, в наказание отец с матерью потом две недели меня из дома не выпускали! — припомнил Джеймс, они от души рассмеялись, потом вновь сконфуженно замолчали.

— Было время, когда я думала, что мы никогда не расстанемся, — призналась Элен.

— Я тоже так думал, даже думал бывало, что однажды женюсь на тебе, — ответил Джеймс, уставившись на свои ботинки.

— Да-а, но руки ни разу не попросил! — упрекнула его Элен, делая вид, что обиделась.

— Само собой, когда я в конце концов решился, ты начала встречаться с тем долговязым типом, — отозвался Джеймс.

— Да я только, чтобы ты стал ревновать, а ты тут же утешился с той кривлякой.

— Та кривляка теперь моя жена, и не отзывайся о ней так! — пошутил он, и они снова рассмеялись.

— Джеймс, что происходит? Здесь всегда было так тихо, жизнь текла так спокойно… — вдруг опять загрустила Элен.

— Видит бог, что я тоже хотел бы знать… — ответил он. Ветер повеял на него ароматом Элен, и сердце Джеймса сжалось от душевных мук. Он спросил себя, какой была бы его жизнь, если бы они в самом деле поженились, но тотчас подумал, что у него наверняка не было бы Гарри, и эта единственная уверенность заставила его немедля прогнать свои мысли.

— Пойдем, глянем? — предложил он.

— На что?

— Не прикидывайся, что с неба свалилась, знаю, что ты о том же думаешь, — ответил Джеймс, указывая на вершину холма, Элен заколебалась.

— Мы только глянем, обещаю, а я воспользуюсь случаем и заберу удочку Гарри. Прямиком через лес мы за десять минут дойдем… к тому же у нас фонари и пистолеты с собой, чего нам бояться.

— Не знаю…

— Ну же, за километр видно, что ты тоже умираешь от любопытства, — настаивал Джеймс.

Доктор Хоуп вышел из кабинета, президент поставил локти на стол, уперся тыльной стороной руки в подбородок и безмолвно погрузился в раздумья. Время от времени он поглядывал на Росса и Ковальского, в которых тоже явно просматривалось беспокойство, будто в их глазах он ожидал найти ответ на свои сомнения. За горсть минут он спросил себя по крайней мере миллион раз, в самом ли деле возможно, что не сегодня завтра обрушится на мир такое стихийное бедствие, что вмиг сметет с лица Земли все человечество. Тот же пугающий вопрос много раз приходил в голову его сотрудникам, которые сидели и обменивались растерянными взглядами. Президент подумал также, обнародовать ли новость или держать в секрете; он был уверен, что Бенджамин будет молчать, так как он понимает, что оглашение такой новости только вызовет вселенскую панику с легко предсказуемыми отрицательными последствиями. Президент решил, что разглашать сведений не стоит, но и сидеть без дела в ожидании развития событий он не будет; он не привык сдаваться, он был уличным мальчишкой, вырос на задворках, и первое чему его научила жизнь, так это драться за осуществление своих желаний. Любых желаний.

— Немедленно разыщите профессора Гамильтона, он должен быть здесь завтра утром не позднее десяти, — вдруг приказал он сидевшим перед ним сотрудникам, встрепенувшись от лихорадочных умственных трудов. Он знал, что, если доктор Хоуп не ошибся, профессор Гамильтон есть последняя надежда в попытке избежать катастрофы или хотя бы ограничить ее последствия.

— Вы уверены, господин президент? Насколько вы помните в последний раз при вашей встрече вам показалось, что он не совсем в своем уме, — нерешительно возразил Росс.

— А что, это дело вам кажется для нормальных людей? У нас не много времени и нет другого выбора, слышали, что сказал доктор Хоуп? — безапелляционно возразил президент. — И как можно быстрее отыщите мне доктора Авель Паркер, мне надо немедленно поговорить с ней хотя бы по телефону, — добавил он.

— Сейчас же возьмемся за дело, — поднимаясь, ответил Росс.

— Естественно, мне не надо напоминать вам, что этой встречи никогда не было, — сказал президент выходившим из кабинета подчиненным.

— Только одним глазком, — постановила Элен, когда они дошли до места.

— Только одним глазком, — согласился Джеймс, поднимая желтую ленту и пропуская Элен, они прошли на обнесенный лентой участок, оглядываясь налево и направо и наугад направляя свет фонарей, так как сами не знали, что ищут. Джеймс решил сразу же забрать удочку, он направился осмотреть место у речки, где его сын обычно забрасывал ее, и увидел, что удочка светится голубоватым светом. Джеймс надел перчатки, потащил за удочку и остолбенел, глядя на леску.

— Элен, иди посмотри! — минуту спустя громко позвал он.

— Ш-ш-ш! Хочешь, чтобы Хэнкоки услышали? — подходя, приструнила она его. — Черт побери, это что за гадость? — с отвращением спросила она, указывая на что-то свисавшее с лески.

— Понятия не имею, — ответил Джеймс. — Будто какой-то зверь попался на крючок, а второй побольше попытался его сожрать. Но непонятно что за зверь, они как деревянные.

— Они превратились в мумии, также как… — начала Элен, но договорить не успела, Джеймс ладонью накрыл ей рот, свободной рукой обхватил ее за талию и потащил за куст, Элен запнулась за корень и упала, ушибив плечо.

— Да в чем дело? — ругнула она его, потирая ушибленное место. — За последние полчаса ты уже второй раз пытаешься убить меня! — заявила Элен.

— Мы не одни, — прошептал Джеймс, прижимая ее за плечи к земле и не давая подняться.

— Быть не может, — ответила она.

— А я говорю, что тут кто-то есть, слышишь свист?

— Ничего я не слышу, — ответила Элен, высвобождаясь от его рук и намереваясь пойти проверить. — А к тому же, шериф я, и это не мне здесь не место! — уточнила она, выходя из-за куста.

— Да пригнись же, Элен, сделай милость, — увещевал Джеймс, потянув ее за рукав, но она рывком отдернула руку и вышла на поляну. В тот же момент Джеймс услышал гудение, доносившееся из густого колка, словно включили генератор, он инстинктивно отшвырнул удочку и бросился к Элен, повалив ее на траву и вырвав у нее сдавленный стон.

— Вот теперь ты мне просто надоел! — воскликнула Элен, и в то время, как она боролась с ним, стараясь высвободиться, обрушился на них град слепящих молний, сопровождаемых оглушающим свистом, оба в ужасе замерли и прижались к земле. Как только орудие прекратило стрельбу, они услышали шум шагов двух человек, те шли прямо на них, освещая поляну мощнейшими фонарями и наспех обшаривая кусты.

— Стой, кто идет. Стой, стрелять буду, — прокричала Элен, снова выскакивая из-за куста и выбросив вперед руку, сжимавшую пистолет, она прищурила глаза, пытаясь что-то или кого-то разглядеть. В ответ они вновь услышали гул включаемого генератора, Джеймс ухватил Элен и столкнул ее в реку, после чего бросился в воду сам и вплавь потащил ее за выступ скалы на противоположном берегу речки. Новый град молний обрушился на то место, где они прятались, Элен попробовала высунуться из-за камня и хоть раз ответить на огонь, но Джеймс опять-таки потянул ее назад.

— Тебе обязательно надо, чтобы нас убили? — озлобленно прорычал он, Элен с досадой фыркнула и засунула свой «ЗИГ-Зауэр» в кобуру. Мощный луч света несколько раз прошелся по поверхности реки, выискивая их, и они приникли за выступом, сидя по горло в воде и почти не дыша. Сидели долго, когда из-за холода и нервного перенапряжения они уже собирались выйти и сдаться, луч наконец переместился в сторону колка, удалился и погас во тьме. Элен била дрожь, она решила вылезти из воды, но Джеймс удержал ее.

— Все нормально? — спросил он.

— Думаю, что я еще цела, — прошептала она, еще не оправившись от испуга. Джемс обнял ее, пытаясь согреть, глаза их встретились, и он спросил себя как могут ее глаза сиять так лучисто даже в такую ужасную ночь. На отдавая себе отчета, он начал сравнивать Элен с Евой и признал, что то, что он ощущал, занимаясь любовью с женой, не входит ни в какое сравнение с тем, что он только что почувствовал, когда обнимал Элен. Он подумал, что такого с ним сделала Ева много лет назад, чтобы так соблазнить его. Джеймс прижал Элен к себе и погладил по волосам.

— Джеймс… пожалуйста, не… — откликнулась она, пытаясь выскользнуть из объятий; от его взгляда ей было неловко. Внезапно Джеймс заметил, какая Элен красивая, он подумал, что не примечал раньше только потому, что они росли вместе день за днем, и она все время мелькала у него перед глазами. Элен вновь попыталась отодвинуться, и Джеймс смущенно ослабил объятия. Элен успокоилась, но легкий ветерок снова пахнул на Джеймса ее ароматом, который до этой ночи он считал забытым навсегда. Этот аромат не имел ничего общего с запахом Евы, этот аромат мог затмить весь мир. Почти не осознавая, Джеймс притянул Элен к себе и поцеловал. На кратчайший миг Элен откликнулась на поцелуй, но тут же изо всех сил оттолкнула Джеймса.

— Да ты что сегодня, совсем спятил? — гневно крикнула она ему, вырвавшись из его рук. Поцелуй нервировал ее, поскольку она не могла решить, радоваться ей или возмущаться; но зато она без сомнения чувствовала себя виноватой и стыдилась будто украла.

— Если бы нас только что убили, я бы умер, не сделав единственного, что и вправду хотел сделать всю жизнь, — произнес Джеймс, разведя руками, Элен молча опустила голову, потом поплыла через речку, возвращаясь на обратный берег.

Льюк Мак-Дженьюэри неспешно ехал по семьдесят третьей дороге в направлении Рокленда и чертовски недоумевал, за последний год он изъездил Штаты вдоль и поперек и сомневался, что найдет то, что ищет в этом захолустном местечке на краю северо-восточной Америки. По его мнению, большая тайна обязательно требовала большого места действия, но ему казалось, что ничего грандиозного в этом городке нет. Искал он ответ на загадку слишком давно, он знал себя и понимал, что, если он еще раз даст маху, ему еще более невыносимо захочется бросить все. Но знал также, что из игры он не выйдет и тогда начнет ненавидеть себя за свое любопытство и проклятое чувство долга. В одно прекрасное утро примерно год назад, пожилой и очень состоятельный с виду мужчина предстал в его ветхой конторе частного сыщика и попросил разыскать молодую жену, пропавшую много лет назад. Поначалу Льюк подумал, что тот шутит и недоверчиво смерил посетителя взглядом, но, когда Льюк открыл рот для ответа, клиент не дал ему заговорить.

— Я знаю, что вы думаете, что я старый дурак и пришел надоедать вам своими барскими капризами, — опередил он, глядя Льюку прямо в глаза, Мак-Дженьюэри поджал рот и склонил набок голову.

— Моя жена ушла почти двадцать лет назад, — продолжил мужчина, — и, благодаря моему крупному состоянию, я искал ее годами по всему континенту и все безрезультатно. Она исчезла внезапно, не оставила никаких следов и не украла у меня ни доллара. Единственное, что она унесла с собой, так это ценную книгу, которая была вывезена из дворца Потала в Лхасе, это, как вам известно, священный город в Тибете.

— О чем говорилось в книге, могу я спросить? — справился Мак-Дженьюэри с некоторым любопытством.

— Секретов тут нет, насколько я знаю, речь идет о собрании сказаний о древнейших цивилизациях. В ней говорилось о летательных аппаратах, пилотируемых лишь силой мысли, которые летали в небесах, да об исполинских сражениях с применением такого разрушительного оружия, что мы и сегодня представить не можем… между нами, я даже не понял, зачем она ее взяла, ведь книга написана на непонятном языке. Полагаю, что она утащила книгу только, чтобы насолить мне, знала, что я книгой очень дорожу… ну, неважно, вернемся к разговору о моей жене, времени прошло много, и может быть она уже умерла или прячется в каком-нибудь забытом богом уголке Земли, — сказал посетитель, и Льюк кивнул, подняв брови.

— При моих-то деньгах женщин у меня могло быть сколько хочу, молодых, красивых и готовых на все, — добавил он, и Льюк развел руками, сраженный такой прямотой.

— Тогда зачем вы ко мне пришли? Думаете, что, если бы я умел чудеса творить, я сидел бы в этой конторе?

— Ваша контора значения не имеет, но о вас я знаю все, что надо знать.

— То есть?

— Например, что те разрешения, которые висят у вас за спиной, они… скажем… не совсем официальные, — ответил он, и Льюк замер на стуле. Он хотел спросить у мужчины: «А вы, извините, откуда узнали?», но тот опять не дал ему даже рта раскрыть. — У вас нет сентиментальных связей, и значит вы можете колесить по свету, сколько угодно, а что касается ваших профессиональных успехов, не будем о них упоминать, они не суть важны. Я знаю, что вы скептичны, циничны, материалистичны и не верите в бога. А еще достаточно упрямы и решительны, типичный разряд людей, способных провести всю жизнь, занимаясь одним конкретным делом и не отступая ни на миллиметр, этакий бульдог, который, если схватит кость, не отпустит ее хоть убей.

Вторжение в личную жизнь разбередило Льюка, из ищейки он превращался в искомого. Кроме того, персональные суждения пришедшего глубоко задели его, поскольку оказались они крайне созвучными его характеру. Чтобы скрыть свое недовольство, Льюк решил закурить, он предложил сигарету сидевшему напротив посетителю, но тот жестом отказался.

— Почему вы думаете, что я займусь этим делом? — чуть погодя спросил Льюк.

— Причин куча.

— Например?

— Например, вон те, — ответил старик и указал на стопку неоплаченных счетов под пресс-папье, посетитель стал неприятен Льюку, он задевал все оголенные нервы один за другим.

— А больше всего, вот эти, — договорил мужчина, бросив веером ему под нос пачку листков бумаги и снимков, касавшихся его жены, которые он вытащил из портфеля: высокая блондинка очень необычного вида была заснята в разные моменты и в разных местах. Льюк долго, внимательно рассматривал снимки, от невероятности у него перехватило дыхание. Он тряхнул головой.

— Это что, шутка? — отозвался он с блуждающей на губах улыбкой. В ответ собеседник положил на стол Visa Platinum, незаполненный чек и визитную карточку с подчеркнутым на ней телефоном.

— Я вас не ограничиваю во времени, и вы не обязаны периодически отчитываться передо мной, более того, чем реже вы будете меня беспокоить, тем лучше, потому что при каждом звонке, я буду надеяться, что вы ее нашли. Сумма на карточке не ограничена, она вам на расходы, а чек — ваше вознаграждение, вам нужно будет только вписать цифру.

— У меня есть время подумать? — спросил Льюк, и в первый раз с момента их встречи, посетитель убрал с лица строгое выражение и улыбнулся. Он взял со стола ручку и обрывок бумаги и написал номер телефона.

— Это секретный номер на срочный случай, если вам понадобится что-то мне сказать, а по первому номеру я не отвечу.

— А зачем…?

— Моя жена скрывает что-то очень важное, — только и ответил стрик, вставая, он неслышно вышел из конторы также, как вошел, оставив на полу портфель и все остальное. Оставшись один, Льюк продолжал качать головой, глядя на снимки и почесывая в затылке, потом в голове его прозвенел звонок, оповещавший, что пора приготовить «Мак-Дженьюэри».

Будильник принимался звонить несколько раз и каждый раз проигрывал сражение, но в конце концов выиграл войну: Джеймс нехотя встал, все еще сонный и продрогший из-за ночного купания. Он принял горячий душ и сошел на кухню, стол был накрыт, завтрак стоял на столе, кофе разлито по чашкам, но никого не было. Он услышал голоса Евы и Гарри и прошел в гостиную, они сидели, склонившись над починенным и образцово собранным макетом. Они были настолько увлечены, что не заметили Джеймса, Ева что-то показывала сыну на иллюстрированных карточках, прилагавшихся к макету, и говорила вполголоса, Гарри слушал, кивал головой и отвечал.

— На каком таком языке вы изъясняетесь, могу я знать? — раздраженно спросил у них Джеймс пару минут спустя, ему не удалось разобрать ни слова. Он также спрашивал себя, в котором часу они встали, что успели собрать макет.

— Доброе утро, папа, мама учит меня древнеегипетскому языку, — воодушевленно объяснил ему Гарри.

— Древнеегипетскому языку? — эхом отозвался Джеймс, сомнительно глядя на Еву.

— Да, но, естественно, мы всего лишь играем, — улыбаясь, уточнила она.

— А вот и не играем! Она научила меня иероглифы читать, мы не играем, — запротестовал Гарри.

— Конечно, конечно, — подтвердила Ева, глядя на Джеймса и кладя руку на колено Гарри, чтобы он замолчал. — Будешь завтракать с нами? — спросила она у Джеймса.

— Жалко, но я здорово опаздываю, даже не успею вовремя отвезти Гарри в лагерь бойскаутов.

— Не беспокойся, милый, я уже вызвала автобус. Я посижу с ним, пока он за ним не придет.

— В самом деле?

— Ну да!

— Тогда я побежал, перекушу что-нибудь по дороге, — ответил он, беря ключи от машины из ящичка на этажерке около двери. — Пока, Профессоренок, веди себя хорошо, — прокричал он из двери Гарри.

— Джеймс, подожди! — окликнула его Ева, когда он уже закрывал за собой дверь, он сделал шаг назад и просунул в дверь голову.

— Что с тобой стряслось ночью? — спросила Ева, Джеймс вздрогнул. Он сомневался, что она уже обо всем проведала, включая поцелуй Элен, он покраснел и принялся мозговать, придумывая объяснение.

— Ты какой-то рассеянный сегодня… — добавила Ева заговорщицким тоном, подмигнув ему, и Джеймс словно вернулся к жизни.

— Честно говоря, я глаз не сомкнул… так ты посидишь с Гарри до прихода автобуса? — облегченно выдохнул он.

— Ну, конечно, иди.

— До вечера, — ответил Джеймс. «Конечно, милый, иди… никак весь свет с ума сходит», — повторял он мысленно по дороге на работу.

Мыс Канаверал, Флорида, местное время приблизительно девять утра. Помост с ораторской тумбой и микрофонами для поздравлений космонавтов и для заведенных интервью был готов два дня назад. Маленькая трибуна кишела народом, ее поставили сбоку от полосы так, чтобы, пробегая последние метры после приземления, челнок медленно проплыл и остановился прямо перед зрителями. Машины аварийной службы сверкали как новенькие, выстроившись елочкой с противоположной стороны от трибуны, они ждали приземления космического челнока, чтобы празднично загудеть в гудки. В небольшом ангаре в нескольких метрах от полосы подготовили для космонавтов шведский стол, ведь им надоело кормиться из обезвоженных одноразовых пакетов и не терпится снова вкусить настоящей еды. Для сотни любопытных, которые набежали полюбоваться зрелищем и стояли, уткнувшись носом в оградительную сетку Космического центра им. Кеннеди, посмотреть, как приземляется челнок было впечатляющей картиной. Не такой как взлет, когда челнок, оглушительно грохоча, устремляется прямо в небо, намереваясь продырявить его в то время, как все вокруг словно разваливается на куски, но посмотреть, как челнок садится и из него выходят обычные люди, которые только что вернулись с прогулки в космосе, все же заманчиво. А на этот раз у любителей была еще одна причина: официальное закрытие космической программы челночных полетов состоялось при возвращении «Атлантиса» 21 июля 2011 года, и сегодняшнее возвращение вне программы несколько лет спустя вероятно станет действительно последним. Посадка челнока давно считалась делом обыденным, но вот уже несколько дней специалисты Космического центра им. Джонсона в Хьюстоне были неспокойны, кое-кто опасался, что после долгого бездействия они не совсем в форме. Когда наконец космонавты через двадцать минут после приземления, необходимых, чтобы выключить все системы на борту орбитального блока, ступят на асфальтированную полосу, вот только тогда специалисты успокоятся. Только тогда можно будет уверенно сказать, что полет завершился успешно. В операторской наземный персонал неотступно следил за входом челнока в атмосферу, что было самым критическим моментом всего полета. Система регулирования обратной связи отлично выполнила свой долг: в момент входа в ионосферу она задала «Атлантису» нужный наклон и сразу же наступила ожидаемая и пугающая ионная потеря связи. Двенадцать минут молчания всегда были самыми ужасающими, потому что невозможность связаться, пусть предусмотренная, заставляла всех затаить дыхание. Все шло по планам, но все равно царило напряжение, со многих лбов от стресса лил пот. Недаром гибель «Колумбии» несколько лет назад научила, что малейшая неисправность, как например, микроскопическая трещинка на внешней оболочке челнока, летевшего в этот момент на скорости в двадцать восемь тысяч километров в час, могла уничтожить годы работы и в один миг унести жизни их героев. Только что закончился обратный счет, несколько мгновений спустя после выхода «Атлантиса» из ионосферы, телекамеры с высочайшим разрешением, установленные на спутнике, засекли его и передали зрителям на громадный экран изображение, как челнок летит над Атлантическим океаном словно огромный белый ангел.

— Хьюстон… Хьюстон… я «Атлантис».

— «Атлантис», видим и слышим вас ясно и четко. Как проходит полет? — ответил Коннор, отвечавший за связь.

— Все идет по программе. Бортовые приборы работают отлично, система управления только что перевела для меня все устройства в ручной режим.

— Как с топливом?

— На десять кругов хватит.

— Отлично, но не задерживайтесь, там во Флориде вас ждут с распростертыми объятиями. Прием.

— Подождите, Хьюстон… У лейтенанта Гаррета возникла проблема, — объявил серьезным голосом майор Салас, пилот и командир челнока. При этих словах наземный координатор подскочил в кресле. Звали его Руперт Ли, но все называли его просто шефом.

— Какая проблема? — тревожно спросил он, проведя рукой по волнистым рыжим волосам.

— Он требует, чтобы ему гарантировали, что в конце посадочной полосы его будут ждать две жареных куры, — сообщил майор Салас, и на мгновение у Ли возникло желание послать его к черту, так он его напугал.

— Передайте лейтенанту Гаррету, что он стареет, в прошлый раз он просил подвезти ему парочку красоток, — улыбнувшись и облегченно вздохнув, ответил шеф; сотрудники хохотнули.

— Я ему уже говорил, а он утверждает, что в состоянии слопать обеих кур меньше, чем за четыре минуты, вот мы и побились об заклад на пару долларов. Понимаешь же, скоро Рождество и чуть побольше мелочи в кошельке на подарки не помешает… ты бы поговорил с центром Кеннеди, может добудут пару кур.

— Не знаю, у нас девять утра, и шведский стол уже накрыли… ну ладно, обещаю, что постараюсь что-нибудь сделать.

— Вот спасибо, шеф. Кстати, Рождество где проведешь?

— Ну, если кроме кур никаких проблем не возникнет, я смогу все закончить вовремя и вернуться в Ричмонд к жене и сыну.

— Ладно, постараюсь посадить этот старый драндулет как можно мягче. Увидимся по видеосвязи, когда будем на полосе, прием.

— Ник, сходишь за курами? У нас мало времени, а ты в этих делах настоящий мастак, — предложил Ли одному из сотрудников.

— Хорошо, шеф, — ответил тот, поднимая трубку.

— Америка и на этот раз сможет нами гордиться, — объявил шеф, наконец-то расслабившись. Он развязал узел звездно-полосатого платка, который носил на шее как ковбой, и утер им скулы и подбородок. Потом наклонился, выискивая что-то под столом.

— Значит дело серьезное! — воскликнул Трумэн, диспетчер аэродрома, увидев, что шеф вытаскивает из-под стола магнум «Моэт э Шандон». Ли начал расставлять хрустальные бокалы на своем столе, вырисовывая очертания челнока.

— Потею каждый раз как в бане, вечером мне понадобится пять-шесть бутылок пива, чтобы восстановить испарившиеся минеральные соли, — объявил Руперт Ли, снова вытирая платком пот на шее. — Кто-нибудь хочет составить мне компанию?

Все присутствующие вскинули руки в знак участия, кроме связника, он сидел, не сводя глаз с экрана, будто не слышал слов шефа.

— Эй, Коннор, ты чего? Оглох или стал непьющим?

— Шеф… там кажется не все идет как надо.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, шеф, — объяснил Коннор, — видеосигнал поступает и исчезает, челнок вроде как… делается прозрачным.

— Прозрачным? Какого черта означает «делается прозрачным»? — спросил Руперт, усевшись рядом с ним.

— Погоди минуту… вот, видишь? — сказал Коннор, щелкнув мышью и увеличив изображение.

— Верно, черт возьми! — признал Руперт. — Это что значит? — спросил он, снова проведя рукой по рыжей волнистой шевелюре и озадаченно почесав в затылке.

— Так сразу не могу сказать, может неполадка в телекамере или магнитная буря, или они увлекли за собой шлейф электромагнитного заряда из ионосферы. В любом случае что-то портит связь. Ты как думаешь?

— Понятия не имею, специалист ты! Не можешь поточнее объяснить?

— Да не знаю, что объяснять, экран начал так мигать, когда «Атлантис» вошел в район Бермудского треугольника, — сообщил Коннор. — Челнок задрал морду, потерял скорость, и вот…

— Брось ерунду нести, ты что веришь в суеверную чушь про Бермудский треугольник?

— Да нет же, шеф, но я попробовал бы с ними связаться и узнать, все ли у них в порядке.

— Согласен, — ответил Руперт, в который раз нервно вытирая пот на шее, потом вздохнул и включил микрофон.

— Хьюстон вызывает «Атлантис»… слышите меня?

— Ясно и четко, шеф… какие-то проблемы? — с готовностью ответил майор Салас.

— Никаких проблем, хотели только сказать вам, что промышляем кур, — соврал Руперт Ли, чтобы не создавать ненужной паники на борту челнока. — Ждем встречи, причешитесь для телевидения. Прием.

Шеф выключил связь и бросил на Коннора испепеляющий взгляд, давая понять, что тот поднял тревогу не из-за чего.

— Хьюстон, — прохрипело радио несколько секунд спустя.

— Слушаем, что еще?

— Шеф, у вас метеоусловия как кажутся?

— Отличные, почему спрашиваете?

— Потому что во время последней связи небо и у нас было как в сказке, но минут десять назад оно начало хмуриться и теперь быстро темнеет. Будто ураган приближается, а к тому же бортовые приборы расшалились, — объяснил майор Салас. Сотрудники Руперта обменялись удивленными взглядами, так как последняя связь между «Атлантисом» и центром состоялась максимум пятнадцать секунд назад, а не десять минут как утверждал командир челнока.

— Это что, опять ваши шутки? — прорычал Ли в микрофон, начиная горячиться. — Да я давно не видел такого ясного неба, — ответил он, — а к тому же…

— Шеф, взгляни на экран? — прервал его Коннор вполголоса.

— В чем дело?

— Небо совершенно ясное, но изображение челнока все больше теряет плотность. Если присмотришься, его теперь как бы обволокло зеленоватым туманом… более того, если хорошенько присмотреться, кажется будто его обхватывают почти невидимые щупальца.

— Коннор, да прекрати ты пороть галиматью?

— Шеф, я «Атлантис», — послышался нервный голос майора Саласа, — нам нужна помощь. Тут начало лить как из ведра, и приборы не… ввзз… ффффрррр… мы… тер… ление. Боже помоги! Чт……лось? Пом… помогите!!! — кричал майор, а изображение на экране рассевалось все быстрее.

— Хватит шуточек! Поняли меня, «Атлантис»? Хватит шуточек, я сказал, с меня достаточно! Ответьте, Салас!.. Салас!.. — прокричал в последний раз Руперт в микрофон во все горло, потом сорвал наушники и гневно отбросил их в сторону. Он упал в кресло и уставился на экран, раскрыв рот и не веря своим глазам. Его челнок, целый челнок, буквально испарился у него на глазах, и ему не верилось. Операторская погрузилась в ледяное молчание, все думали, что скажет родственникам экипажа сотрудник по связи с общественностью. Руперт тут же встрепенулся, быстрота реакции была одной из черт его характера, благодаря чему он и стал руководителем.

— Ник, немедленно свяжись с аварийным подразделением, пусть сейчас же выедут на поиски, через десять минут пусть вышлют, по крайней мере, шесть самолетов патрулировать район! Если «Атлантис» разбился об воду, обломки и масляные и топливные пятна будут видны за тысячу миль, если экипаж выбросился, и кто-то еще жив, мы можем их спасти, — распорядился он. — Они не могли пропасть в никуда, а главное не могли улететь далеко. Их трасса и координаты у нас есть, надо их найти, даже если придется поднять все вооруженные силы Соединенных Штатов! — заключил он, грозно ударив кулаком по столу.

Родственники и журналисты, представители властей и любопытные, влезшие на трибуну неизвестно как, молча смотрели, как на гигантском экране, возвышавшемся над трибуной, челнок исчезал в никуда. А главное, из-за идеи посвятить зрителей в незасекреченные разговоры между челноком и центром управления, они с дрожью выслушали последний отчаянный зов на помощь майора Саласа. Теперь все смотрели в сторону сектора, отведенного для властей, в ожидании какого-нибудь объяснения. Генерал смотрел на завотделом по связи с общественностью, чтобы тот как-то вмешался, потому что сам он не знал, что и делать. Пиарщик ответил блуждающим взглядом, у него тоже не было ни малейшего понятия, что случилось, потом взял телефон и начал звонить в Хьюстон. На гигантском экране продолжали передавать изображение голубого неба, пока кто-то не решился наконец выключить его. Персонал аварийной службы бросился по машинам и погнал к зданиям управления. Мужчина и женщина лет семидесяти, обнявшись, тихо заплакали. Они годами обещали сыну приехать, и на этот раз преодолели боязнь самолетов и пролетели тысячу двести миль, чтобы посмотреть, как садится челнок хоть в этот последний раз.

— Мама, что случилось? Мама, почему экран выключился? Почему не слышно папиного голоса? — спрашивал ребенок. Мама открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не смогла, она встала, чтобы увести своего сына, пока он не понял, что случилось в действительности, но ей стало плохо, и она упала на ступеньки трибуны.

Джеймс влетел в полицейский участок, сжимая в руке бумажный кулек с двумя молочными коктейлями и двумя бутербродами, бросил взгляд на часы над входом и спешно прошагал в кабинет для совещаний.

— Добрый день, господин Робинсон, хорошо отдохнули? — съязвил рядовой Бенелли, увидев, что Джеймс запыхался от ходьбы, он, как всегда, был склонен к иронии.

— Не остри, не тот день, — серьезно ответил Джеймс, усаживаясь на стул; он положил пакетик на подставку и потер глаза.

— Если бы ты меня позвал, я бы тебе завтрак в постель принес, — не унимался Бенелли. Не говоря ни слова, Джеймс вскочил и подступил к нему, тем утром он был не в настроении, чтобы терпеть колкости.

— Эй, не горячись! Я только шучу, — проговорил Бенелли, тоже вставая, чтобы его не застали врасплох.

— Прекратите, — подняла голос Элен из-за письменного стола, — у нас по горло проблем, а вы двое ведете себя как дети, постыдились бы! — Оба спорщика опустили головы и вернулись на свои места, Элен снова заговорила. — Нам надо поторапливаться, о случившемся узнают с минуты на минуту, и на нас набросятся газетчики и телевидение. Поручения те же, что и вчера, но сегодня к вечеру постарайтесь прийти сюда с конкретными результатами в руках, в противном случае лучше не показывайтесь! Все, идите.

— Мне опять ехать в лес полянку смотреть? — с сомнением спросил Бенелли, ему вовсе не хотелось снова идти разглядывать да фотографировать пустое место. Элен подумала, что после случившегося прошлой ночью с ней и Джеймсом будет лучше, если пока ничья нога туда не ступит.

— Нет, только потеря времени выйдет. Сегодня пойдешь с Клареттой, найдите кого-нибудь, кто может нам что-нибудь сообщить, — ответила она. Бенелли поморщился, он считал Кларетту такой же дурочкой, как и Синди и предпочитал работать в одиночку.

— Идите же, чего еще сидите? — сказала Элен подчиненным, все еще сидевшим на своих местах. Они встали и поспешно вышли из зала. Только у Джеймса никакого поручения еще не было, и он сидел и ждал распоряжений.

— Ты пойдешь со мной! — сказала Элен совсем не дружеским тоном, он взял кулек с завтраком и последовал за ней в кабинет. В кабинете Элен закрыла дверь и опустила жалюзи, она уселась на край стола и отключила переговорник. Джеймс вытащил из кулька и поставил перед ней стакан с молочным коктейлем и положил бутерброд, потом взял стул, уселся и начал разворачивать бутерброд, купленный для себя. Элен отодвинула завтрак, она сидела, скрестив на груди руки и глядя на него пристально и осуждающе. Джеймс заметил ее позу и взгляд, но предпочел сделать вид, что не замечает, он был голоден, и откусил от бутерброда два огромных куска. Минуту спустя он почувствовал себя неловко, а Элен продолжала строго смотреть на него, не произнося ни слова, Джеймс прекратил жевать, положил бутерброд на стол и, поджав рот, устремил на нее вопросительный взгляд.

— Что касается вчерашней ночи… — начала она, но подумала, что речь, которую она заготовила по дороге, слишком наивна. Не зная, как продолжить, она оборвала себя в смущении, как подросток на первом свидании. Она глубоко вздохнула и принялась разворачивать пленку на бутерброде.

— Творится столько нелепостей, что даже не знаю с чего начать! Прежде всего мне хотелось бы знать кто прошлой ночью пытался испепелить нас, — начала Элен и откусила от бутерброда, Джеймс облегченно вздохнул. Вопреки его ожиданиям предлагать тему «поцелуй» Элен не намеревалась.

— Не знаю кто, а еще меньше знаю почему! Может такое быть, что они искали именно удочку Гарри с болтающимся на ней чудовищем?

— Что искали не знаю, но если из-за этого они готовы были убить нас и сжечь весь лес, то явно искали что-то крайне важное. Может что-то такое, что вывело бы нас на верную тропу, а мы все еще застряли на вчерашнем. А когда мы разыщем родственников убитых, если они не разыщут нас первыми, что мы им скажем? Что их родные умерли неизвестной смертью и что превратились в мумии на наших глазах? Кто нам поверит? Как только газеты и телевидение почуют запах жареного, они налетят на нас как стервятники, на куски нас разорвут, — подвела горький итог Элен, она отхлебнула молочного коктейля и слегка улыбнулась: Джеймс еще помнил ее любимый вкус. Он залюбовался ямочками у нее на щеках, Элен заметила, что он улыбается и не сводит с нее глаз, как полный дурак, и вновь сделала серьезное лицо.

— Нам абсолютно необходимо найти зацепку и скорее, потому что иначе у нас мало надежд найти преступников, — рассудил Джеймс.

— Да уж. А к тому же скоро начнется Фестиваль омаров на побережье, и мы все будем заняты. А поскольку нас мало, кому-то придется работать в двойную смену.

— Слушай, у меня в таких делах опыта маловато, но я точно знаю одно, потому что мне это вдолбили в голову, когда я учился в школе полиции. Если в первые сорок восемь часов преступление не раскрыто, раскрыть его позднее почти невозможно, а принимая во внимание наши возможности и отсутствие улик, нам настоящее чудо понадобится.

— Так и есть, — согласилась Элен. Они молча позавтракали, смяли салфетки сыграли в «кто кого пересмотрит», после чего посоревновались, как в детстве, кто попадет салфеткой в мусорную корзину. Вышла, как всегда, ничья, они улыбнулись друг другу и вновь задумались каждый о своем.

— Что касается вчерашнего, повториться этого больше не должно никогда, — немного погодя серьезно вполголоса проговорила Элен, не глядя на Джеймса.

— Я совершенно согласен, никто больше не должен пытаться убить нас в чаще среди ночи, — постарался свести на шутку Джеймс, но Элен не улыбнулась, и он снова покраснел. — …А не обратиться ли к кому-нибудь поопытнее нас? — предложил он, чтобы перевести разговор. Эта идея не покидала его с той минуты как он встал с постели, но он не осмеливался предложить, чтобы не задеть гордости Элен. Как любой уважающий себя шериф, Элен тоже относилась ревностно к своему городку и к свои делам. Джеймс опасался, что от такой подсказки она разозлится.

— К кому можно обратиться, как считаешь? — спросила, наоборот, Элен, удивив его.

— Честно говоря, не знаю, знаю только, что в Америке есть специальные отделы и всякие агентства по расследованиям…

— Обещаю, что подумаю, — едва слышно проговорила Элен, Джемс удивленно взглянул на нее, он не ожидал, что она окажется такой уступчивой.

— Ну, иди, мне надо работать, — добавила Элен.

— Так, а мне что делать?

— Посиди в кабинете и пошевели мозгами, как только получим какие-нибудь сведения, выедешь на место проверять, — сказала она.

— Слушаюсь, — ответил Джеймс, поднимаясь со стула, вдруг в дверь кабинета постучала Синди.

— Войдите, — отозвалась Элен. Синди робко прислонилась к косяку. — Извиняюсь, шеф, но переговорник отключен…

— Ох, я забыла! Что стряслось?

— Перезвонил тот тип из автомастерской…

— Черт подери, у меня совсем из головы вылетело. Скажи ему, что Джеймс сейчас подъедет.

— Он сказал «не торопитесь», потому что машины больше нет, — сообщила Синди.

— Что значит «нет»?

— То, что я только что вам передала. Боб мне сказал, что, когда он сегодня утром пришел в мастерскую, машины не было, — объяснила телефонистка, пожав плечами.

— Быть не может! — воскликнула Элен, ударив кулаком по столу. Только в этот момент она осознала, насколько враг хитрее и сильнее ее, у нее возникла неодолимая уверенность, что странная цепь нехороших событий не прервется, пока не сметет их. — Вот видишь? А ты боялся заскучать… — обессиленно сказала она Джеймсу.