Костры на чердаке

Ангелина Засимова (2024)

Мальчик живет в российской глубинке. Он особенный. Мама постоянно его кормит, чтобы он не грустил и не замечал большую Тень. Мальчик шьет одиннадцать оберегов, чтобы защитить дом и маму. Только для того, чтобы обереги обрели нужно силу, необходимо принести одиннадцать жертвоприношений. Нужно ли пытаться мальчику отыскать возможность кого-то убить, если это делают окружающие его близкие твари и люди?

Третья вещь. Пёс

Вот и зимушка прошла. Сосульки загремели. Мы с котом завороженно наблюдали за капающей водой. А еще я кашлял и горло болело. Я частенько болел по весне, и мамочка не выпускала меня из дома в такие дни. Тем более совсем скоро мой седьмой День Рождения, и я скоро пойду в первый класс. Болеть в такой день нельзя. Мне в голову пришли мысли о конфетах, переглянулся с котом и пошел порыться в мамином шкафу, но, увы, конфет не обнаружил. Я знал все ее тайники и всегда находил новые. Эх… Топ-топ-топ. Грох!

— Э-к-кх! Ух! А-а-а-а-п-ч-х!

Звуки раздались за дверью. Кот испуганно посмотрел на меня и бросился вон под кровать. Я замер и сжался, чувствуя ножками холодный сквозняк. Дверь открылась и повеяло запахом перегара с солярой.

— Малой, э! Держи! — Тень, замерзшая и раскрасневшаяся, стояла в прихожей и протягивала мне целлофановый пакет из магазина, наполненный фруктами и конфетами с вафлями. Я замер.

— Ну, бери, э! — повторила Тень. — Я метелки сдал.

Я боязно встал и забрал тяжелый пакет.

— Мамке оставь хоть, все не ешь, — шмыгнула носом Тень.

— Спасибо, пап, — буркнул я.

— Ага. Давай. Мамка когда придет?

— В шесть.

— Ясно. Кхм! — сказала Тень, прокашлялась и вышла.

Еще долго я не решался лезть в пакет. Оставил его на табуреточке у прихожей. Мне хотелось конфет. Но не этих. Эти страшно есть. Тень, конечно, их не отравил, они были магазинские. Но… В прошлый раз, когда Тень принесла большой пакет со вкусностями, мама закатила скандал и пошла все сдавать обратно в магазин. Поэтому я ничего не трогал. Мама ругаться будет.

И я оказался прав. Вечером мама вернулась, и, пока я пил чай с булочками, которые принесла она, я слышал, как она кричала на Тень. Весь двор слышал. Кажется, вся улица. Я попил чаек, взял Тима в охапку и забрался под стол. Закрыл глаза и принялся водить глазными яблоками в стороны. Три раза вправо и влево, потом сбился и начал заново. Потом вверх и вниз. Затем вздохнул четыре раза и сжал Тима шесть раз.

Мама умрет.

Тень убьет маму.

Тень может.

Мамочка, пожалуйста, только бы ты была жива. Только бы Тень не убила тебя.

Замолчала. Что это? Мне страшно. Почему мамочка замолчала?

Неужели Тень убил ее? Взял мамочку за волосы и уронил крепко о железный угол печи несколько раз. Теперь она лежит в крови, а он дальше лег спать. Боже. Нет, нет, нет.

Три раза через правое плечо тьфу, тьфу, тьфу. И постучать по деревяшке три раза.

Все хорошо. Мамочка будет жива. А что я буду делать, если она умрет? Куда я денусь? Кому звонить? Кого звать на помощь?

Я в детдом, да? Или меня оставят с папой. Где хуже? В детдоме или с отцом? Не знаю. Так. Или меня тетя из города заберет к себе? Или дядя на Сахалин увезет? Куда же я денусь… Но ведь папу посадят в тюрьму, если узнают, что это он убил. Я точно в детдом попаду. А если он расскажет всем, что мама просто уехала и закапает ее тихонько?

Мамочка, пожалуйста, не умирай. Я заревел и задергался. Мамочка, не умирай!

— Сына, — произнесла мама, заходя в дом. — Я покушать принесла. Иди сюда, руки тебе помоем.

Хух, мамочка жива. Вытерев слезы, я поскакал ужинать. Тем временем мама принялась за пакет.

— Господи! Ну и что он тут накупил? Апельсинов, ананаса два, яблок взял, колбаса какая-то дорогущая! Господи! Ну… Е… Куда нам это? А это? Сыр Пармезан! Ну артист! Ну дает! Дрова заканчиваются, а он накупил всякого дерьма. Ну так заработал ты, нет бы жене сразу принести деньги, так он сразу пропивать все и всячину всякую покупать! Господи!

— Мамочка, а ты будешь возвращать это в магазин? — спросил я, пережевывая куриную котлету «ёлочка».

— Да куда? Он же в городе брал. Куда… Есть теперь будем все. Ну, на День Рождения тебе. У тебя же праздник через два дня.

— М, хорошо.

— Пойду в холодильник уберу. Ну артист! Хоть бы тортик взял! А он ананасы и апельсины… О, Господи… Ну что за человек?

Мамочка ушла.

— Тим, ну чего тебе?

Кот подошел и начал жалобно смотреть в душу. Я понял, что он хочет и откусил немного от котлетки, дал ему.

На следующий день мне полегчало. Мамочка с вечера готовила салаты на следующий день, а еще она сбегала за тортиком в магазин вечером. Красота! Я уже размечтался о салате Мимоза, но он был строго на завтра. Эх… Моя сайра с яйцом и майонезом, эх… Ну ничего, я дождусь. Сколько слюнок уже вытекло!

В мой День Рождения утром мамочка принесла мне большую коробку с красивейшим самосвалом! А потом зашла Тень, трезвая и умытая, он вручил мне целых пятьсот рублей и шоколадку! Я офигел! И поблагодарил их.

Празднование моего седьмого дня было запланировано на вечер. Обещали приехать родственники из города с моей племянницей, а еще мама позвала соседскую девочку, которая была меня на два года младше. Ее звали Олеся, и у нее что-то не так было с речью и головой. Так мама говорила. Но Олеся была хорошая. Я с ней иногда здоровался. Правда, она из многодетной семьи, где все родители алкоголики. Но моя мама иногда, когда топила баню, звала их к нам мыться.

Я радостно играл с новым самосвалом. Потом мне позвонили родственники с Сахалина на мамин телефон, поздравили, потом еще тетя звонила и поздравляла.

Тим мурчал. Однако я заскучал к полудню и решился пойти прогуляться. Тепло оделся, обулся, позвал с собой Тима, но тот не пошел.

Настроение прекрасное! Погулял вокруг дома, полазал в сенцах летней кухни и посидел на лавочке у бани. И даже посмотрел, как с соседские коты делят территорию на крыше, шипя друг на друга. Как жаль, что Тим остался дома и пропускает зрелищный бой!

Ну и крыша у соседей! Я бы забрался и сделал там шалаш. Я бы там вообще много чего сделал! М-да! А это кто?.. Вот! Один из братьев Олеси залез на крышу и начал таскать какие-то мешки с чердака. То ли Миша, то ли Гриша, то ли Дима… У нее столько этих братьев было! И все на одно лицо.

Мама говорит, что мне с ними нельзя общаться, иначе нахватаюсь вредных привычек.

Ой, и солнышко. Как приятно нежиться под солнышком. Хм. Но у меня ведь есть своя крыша.

И чердак.

Я давненько не был на чердаке. Совсем забыл про него. Хм… Ой, надо бы проверить свою вещицу! Точно! Надо залезть, проверить вторую вещь и сбегать на могилку Вениамина. Мой друг, прости, что я забыл о тебе.

Подбежав к заборчику, я кое-что вспомнил. В начале весны Тень переставила будку с нашим добрым старым другом Мухтаром как раз под чердак. Потому что старое место он изрядно истоптал.

Мухтар был помесью овчарки и лайки. И, к сожалению, он не очень любил меня. Часто лаял, стоило пройти мимо. Ни с того, ни с сего лаял. Я пытался подружиться с Мухтаром, но пес меня не принимал.

Теперь Мухтар спал. Я боялся приближаться к нему, так как пес мог выскочить. Но, если обойти по краю, то, даже когда Мухтар лаял, цепь его сдерживала, и он не доставал до меня.

И я решился.

Осторожно ступил на территорию Мухтара. Шаг за шагом приближался к лестнице, ведущей на чердак.

В будке что-то зашевелилось. Я замер. Так. Либо на лестницу, либо резко бежать.

В это самое мгновение Мухтар пулей выскочил из будки и посмотрел на меня бешеными глазами. Залаял, оскалив зубы.

— Ааааааа! — заверещал я и отбежал.

Тень выскочила из гаража и смотрела на срывающегося с цепи Мухтара.

— А ну тихо, Муха! — заорала Тень. — Муха!

Собаке хоть бы что. Он продолжал бешено лаять на меня.

Моментально, озверев не хуже собаки, Тень подхватила полено из дровника и набросилась на пса. Вдарила на морде.

Пес заскулил, заплакал.

Я замер.

— А ну, сука! — заорала Тень и еще раз вдарила псу поленом.

— Папа, не-е-ет! — заорал я во всю глотку.

Залаяли соседские собаки.

— Папа! Папа! Не надо, папа! Стой, пожалуйста! — ревел я и кричал как бешеный.

Соседские собаки разрывались.

Мама выбежала из летней кухни в то же мгновение. Растерянная и испуганная, она закричала.

— Сашка! Нет! Сашка, стой!

Не было сил моих терпеть и смотреть, как он убивает нашу собаку. Я подошел и начал кричать прямо под Тенью, тормоша его за брюки.

— Папа! Остановись! Па-а-а-а, — не смог я выговорить последнее слово из-за спазма в горле и слез. Он рывком отбросил меня в сторону. Я ревел.

Мама взяла таз и начала бить отца по спине.

— Сашка! Сашка!

— О, кума, чего вы тут? Кум, ты че! — через забор показался сосед. Он подбежал к нам и помог оттащить отца от полуживой собаки.

— Сань, ты че, епт, беса попутал? Э?

Я дрожал и дергался. Не мог выговорить и слова. Дергался и мычал. Мычал и дергался.

Мамочка обняла меня.

Это не по-настоящему же? Это я все придумал?

Мухтар лежал. У него шла кровь из головы. Из рта. Из того, что осталось от морды… Мамочка тут же накрыла собаку какой-то тряпкой и подняла меня с земли. Я стоял у дровника и дергался, хрипел от слез и соплей.

— Давай водички выпей, сыночек, вот, — мама принесла мне кружку с водой и пошла в сарай за телегой.

— Ма-ма… Па… К-к-как… — не мог я собрать слова из букв.

В тот день я подхватил заразу, которая будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь — заикание.

— П-п-п… — пытался выговорить я, но не выходило.

Мамочка вытащила из сарая телегу и какую-то старую клеенку нашла в сенцах. Затем вернулась с соседом.

— Валерка, он живой? — спросила устало мама.

Сосед присел и поднес руку к носу пса.

— Дышит вродь.

Мама вздохнула.

— Надо его это… — сказал сосед. — О, сейчас.

Сосед сходил за кирпичом к отцу в гараж. Потом мама сказала мне отвернуться.

Хрусть.

— Господи, прости нас за наши грехи. Валерка, давай грузи его.

Сосед и мама погрузили тело Мухтара на клеенку и затащили тушу в телегу. Мама сходила за какой-то тряпкой и накрыла сверху пса. Сосед ушел, а мы с мамой пошли в лес на деревенскую свалку.

— Прости нас, Муха, — прошептала мама, положила руку на ткань, под которой была собака. Ее глаза вновь налились слезами. — Прости. Ты не заслужил. Прости, Бога ради.

И я приложил ладонь к ткани. Всплакнул.

Мама закрыла глаза и наклонила телегу. Туша собаки полетела в глубокую яму из старого мусора, который свозили сюда со всей деревни. Мама вздохнула, встряхнула головой, и мы отправились домой.

— Гости через час приезжают уже, давай это, умывайся, переодевайся и будем кушать, — сказала мама, когда мы зашли в дом.

Этим вечером я сидел, весь намытый и в новом свитере от тети, за столом. Мамочка переоделась в красивое платье и радостно встречала гостей.

Первые пришли наши родственники по папиной линии: тетя Лида, которая работала у нас фельдшером и ее дочь Марина — девушка в обтягивающих джинсах с залакированной прямой челкой, с розовыми длинными ногтями, от которой очень сладко пахло духами. Вроде бы тетя Лида приходилась мне троюродной тетей, а Марина троюродной сестрой.

— Здрасти! Ой, а дядя Саша где? — спросила Марина, не глядя вручая мне пакет с подарком.

— Да спит, устал, работал в ночь, — улыбалась мама гостям.

— А… — многозначительно произнесла тетя Лида. — Ну пусть. Кормилец же.

— Ага, — хохотнула мама.

Я молча кивал и сжато улыбался, принимая подарки. Гости веселились и пили шампанское. Я столько много времени думал о салате Мимоза, а теперь мне кусок в горло не лез. И я ковырялся вилкой в тарелке.

— А что это именинник такой грустный у нас? — улыбалась тетя.

— Да это он всегда такой. Сынок, улыбнись! — попросила мама. — Сейчас фотать вас буду!

Я сжато улыбнулся, мы сфотографировались. Потом пришла Олеся — странная соседская девочка. Она подарила мне какого-то старого резинового утенка. Немного расстроился, конечно. Думал, хотя бы шоколадку принесет или красивую машинку новую. Но я также сжато ей кивнул и произнес еле слышно себе под нос:

— С-с-спасибо.

Мама усадила Олесю за стол, наложила разных салатов, картошки, и девочка принялась уминать яства за обе щеки.

— Эх, как быстро дети растут. И в школу скоро уже, да?

Я кивнул.

Мне хотелось побыть одному. И поесть в одиночестве. Еле как я высидел весь вечер с гостями. Потом добрая тетя с племянницей, которая была в красивом платье принцессы и даже не разговаривала со мной, уехали в город на своей красивой машине. Олесе мама завернула с собой в пакет картошки и отправила домой.

— Кушать будешь? Я не убираю тогда пока, — сказала мама, видя, что я остался сидеть за столом.

Кивнул. Она ушла. Я жадно набросился на салаты, мясо и картошку. Ел и не чувствовал вкуса. Мне хотелось заполнить желудок до отвала. Наестся и лечь.

Покончив с едой, встал и пошел полежать. Однако меня подергивало немного. Желудок начало тянуть от тяжести. Конечно, целый день не ел ничего практически, а тут на тебе — разом в себя весь стол запихал.

Немного полежав, я попробовал вздохнуть и произнести что-нибудь.

— П-п-п-п. Кхм. П-п-п-п-привет. Ухх…

Плохо шло. Что-то случилось с моей речью. Я не понимал, что именно, но мне стало очень страшно, и я пошел за своими материалами. Я не трогал ткань и иголку с нитками пару месяцев, но сейчас мне необходимо было себя защитить. Настало время для третьей вещи.

Сегодня я сошью куклу, а завтра схожу на свалку за ушком Мухтара.

Мой оберег меня защитит. Мой злой ангел будет со мной всегда на чердаке.