Разрушительная ненависть

Ана Хуан (2022)

Молодой врач Джош Чен может очаровать любую девушку, но не Джулс Эмброуз. С тех пор как они встретились, эта рыжеволосая красотка не выходит у него из головы. Джулс — бывшая тусовщица, которую теперь заботит только успешная сдача экзамена на адвоката. У нее есть причины ненавидеть Джоша-сердцееда, но чем больше Джулс узнает его, тем больше понимает: влюбиться можно и ненавидя.

Глава 9

Джулс

Если бы месяц назад кто-нибудь сказал мне, что я соглашусь на перемирие с Джошем Ченом, я бы рассмеялась ему в лицо и спросила, что он курит. Мы с Джошем способны любезно общаться так же, как волк способен общаться с овцой.

Но, хоть мне и не хотелось этого признавать, в его рассуждениях был смысл. Я гордилась своей работой и меньше всего хотела, чтобы личные чувства влияли на рабочий процесс. К тому же его извинения настолько застали меня врасплох, что у меня заклинило мозг. Я не была в состоянии здраво мыслить, тем более о последствиях перемирия с Джошем Ченом.

На удивление, они вовсе не оказались ужасными… Возможно, потому что я не видела Джоша с момента перемирия. По словам Барбс, он приходил только на выходных или когда не слишком уставал после смены. Я была только за. Чем меньше придется его видеть, тем лучше. Отчасти я еще чувствовала смущение из-за утраченного хладнокровия в момент, когда он обвинил меня в несерьезном отношении к работе. За прошедшие годы мы бросали друг другу и куда более серьезные оскорбления, но это меня сломало.

Меня осуждали и прежде — за внешность и за семью, за выбранную карьеру, за одежду, за слишком громкий смех вместо скромности и слишком смелое самоутверждение, когда мне следовало быть незаметной.

Я привыкла не замечать критику, но насмешки и косые взгляды накапливались, и со временем я просто устала. Устала работать в два раза больше, чем остальные, чтобы меня воспринимали всерьез, и еще усерднее доказывать свою ценность.

Я покачала головой и попыталась сосредоточиться на документах передо мной. На жалость к себе не было времени. Сегодня нужно закончить проверку фактов по делу, а клиника закрывается через три часа. Я просмотрела половину бумаг, когда дверь распахнулась и вошел Джош с маленькой коробочкой из «Крамбл энд Бейк».

— Ой, неужели это… — Мое любимое порождение дьявола. Я проглотила остаток фразы, когда Джош вызывающе поднял бровь: — Брат моей лучшей подруги.

Мне понадобится время, чтобы обуздать инстинкт оскорблять Джоша, как только я его вижу.

— А ты наблюдательная. — Он поставил коробку на стол и сел рядом. Я почувствовала запах его одеколона вперемешку со сладким ароматом из коробки. — Дай угадаю. Ты так достала остальных сотрудников, что они прогнали тебя на кухню?

— Будь ты хоть немного наблюдательнее, заметил бы, что у меня еще нет стола. — Я заставляла себя не смотреть на выпечку. Нельзя поддаваться искушению. — Поэтому я пока работаю на кухне. И, — я с триумфальным видом ткнула в него ручкой, — ты нарушил перемирие.

— Вовсе нет. — Джош закатал рукава, обнажая загорелые предплечья с легким рисунком вен. На его запястье блестели тяжелые часы, и я, как человек, которого странным образом привлекают мужчины с часами, была бы в восторге, если бы это был не Джош. — Сарказм и оскорбление — разные вещи. Я всегда саркастичен с друзьями. Так я проявляю любовь.

Я так сильно закатила глаза, что чудом не попала в другое измерение.

— Значит, своим заявлением ты проявил любовь ко мне.

— Нет, я проявил любовь к тебе этим, — произнес Джош нарочито медленно, словно говорил с ребенком. Он открыл коробку, и я увидела капкейк.

С соленой карамелью. Мой любимый.

Желудок одобрительно заурчал. Я так увлеклась работой, что последний раз ела несколько часов назад — жалкий обед из салата и смузи.

Губы Джоша растянулись в ухмылке, а я громко зашуршала бумагами, пытаясь скрыть звук. Я не доставлю ему удовольствия, захлебываясь слюной из-за купленной им еды.

— Считай это официальной оливковой ветвью. — Он подтолкнул коробку ко мне. — И я даже не стану говорить, что ты нарушила перемирие, оскорбив мою наблюдательность — кстати, превосходную.

Только Джош мог претендовать на похвалу за то, что не сделал того, что только что сделал.

Вместо того чтобы спорить, я с подозрением ткнула пальцем в капкейк.

— Ты отравил его?

Между простой любезностью и покупкой любимого кекса без подсказки есть определенная разница.

— Нет, слишком спешил. Возможно, в следующий раз.

— Забавно. «Нетфликсу» стоит сделать для тебя персональное стендап-шоу.

Я вытащила капкейк из коробки и внимательно осмотрела на предмет чего-нибудь подозрительного.

— Знаю. — Джош излучал дерзость. — Это одно из моих многочисленных достоинств.

Я подавила желание снова закатить глаза. Вероятно, где-то ходила сотня бедолаг с низкой самооценкой, чтобы Джош Чен мог нести по жизни эго размером с Юпитер. Видимо, Сатана отвлекся и плеснул слишком много всего отвратительного в стакан Джоша, когда его создавал.

— Откуда ты знаешь, что я люблю соленую карамель? — Я покосилась на крошечную черную метку на обертке кекса.

Случайный след маркера или признак яда? Хммм…

— Не нужно быть гением, чтобы догадаться. — Джош кивнул в сторону напитка, стоящего на столе. — Каждый раз, когда я тебя вижу, ты потягиваешь карамельный мокко размером с собственную голову.

Ладно, справедливо. Моя любовь ко всему карамельному — не секрет.

— Продолжай в том же духе, и заработаешь диабет, — добавил он. — Вредно есть столько сахара.

— Значит, ты кормишь меня сахаром в надежде, что я заболею диабетом. — Я постучала ручкой по столу. — Так и знала — у тебя гнусные намерения.

Джош вздохнул и ущипнул бровь.

— Джулс, съешь уже чертов капкейк.

Я подавила усмешку. Препираться надоело, и я действительно умирала от голода. Если мне суждено погибнуть, можно умереть, наслаждаясь любимой едой.

Я сняла обертку и откусила маленький кусочек. Теплая, восхитительная сладость расцвела на языке, и я не смогла сдержать тихого стона наслаждения.

Ничто не сравнится с карамельным капкейком после нескольких часов работы.

Джош смотрел, как я ем, и раздражение на его лице сменилось чем-то непонятным.

Непривычное чувство смущения защипало кожу.

— Что?

Он открыл рот, потом закрыл его и откинулся на спинку стула, сцепив на затылке пальцы.

— Ты мне нравишься гораздо больше, когда молчишь. Нужно почаще приносить тебе еду.

— Слава Всевышнему, мне плевать, нравлюсь я тебе или нет. — Мои слова сочились медом. — Но если хочешь купить мне еды, вперед. Только учти: я исследую каждый миллиметр, прежде чем взять в рот.

Я осознала свою ошибку прежде, чем успела договорить предложение.

Вот дерьмо. Прозвучало грязнее, чем я планировала.

Губы Джоша растянулись в дьявольской ухмылке.

— Нет. — Я подняла руку, чувствуя, как краснеют щеки. — Воздержись от детской шутки, которую собрался извергнуть.

К моему удивлению, он послушался.

Джош постучал пальцем по стопке бумаг.

— Знаешь, помимо кухни есть и другие места, где можно работать.

— Какие, ванная?

Клиника была крошечной, и я не хотела занимать чужое рабочее пространство.

— Все нормально. Здесь вполне удобно.

Не считая жуткого холода, шаткого стола и жестких деревянных стульев. И все же это лучше, чем работать на унитазе.

— Да, по сравнению с сибирской тайгой.

Я раздраженно вздохнула:

— Ты пришел работать или доставать меня?

— Я могу делать и то, и другое. Я отлично справляюсь с многозадачностью, — пошутил Джош, а потом стал серьезным: — Слышал, сегодня у нас новое дело.

— Ага. — Я протянула ему бумаги, переходя в рабочий режим. — Бауэры. Мать, Лора Бауэр, упала с лестницы и не сможет работать ближайшие два месяца. Страховки нет, и теперь у них сумасшедшие счета за лечение, а она единственный кормилец. Ее муж, Теренс, вышел из тюрьмы несколько лет назад, но не может найти работу из-за судимости. У них двое детей, Дейзи и Томми, шесть и девять лет.

— Им грозит выселение. — Джош просмотрел документы. Я кивнула.

— Лоре нужно комфортное место, чтобы оправиться от падения, не говоря уже о проблемах отсутствия жилья.

Мрачные, неприятные воспоминания заполонили разум.

Холодные ночи. Пустой желудок. Бесконечный зуд тревоги ползет по коже.

Моя ситуация отличалась от ситуации Бауэров, но я слишком хорошо помнила, каково это — просыпаться каждое утро и задаваться вопросом, будет ли у меня крыша над головой и еда на столе и завтра.

Моя мать работала официанткой, но она предпочитала тратить скудную зарплату на покупки, а не оплату счетов. Иногда свет вырубался, пока я делала уроки, — она забывала оплатить электричество. Я научилась воровать электричество у соседей в десять лет. Не самое правильное решение, но других вариантов не было.

Меня охватила дрожь.

Ты в порядке. Ты уже не та маленькая девочка.

— Я ее помню. — Джош постучал пальцем по бумаге с фотографией Лоры, вернув меня в настоящее. — Я занимался ей, когда она поступила. Множественные переломы костей, сильные синяки, вывихнутая лодыжка. Но она старалась не унывать и шутила, пытаясь успокоить детей. — Его лицо смягчилось. — У нас частенько бывает суматоха, но ее я запомнил.

— Да, — тихо сказала я. — Она кажется очень милой.

Я никогда не видела Лору лично, но кажется, ради такой матери я бы убила.

Я прочистила горло, пытаясь ослабить узел подступивших эмоций.

— С юридической точки зрения самое очевидное решение — снять с Теренса судимость, чтобы он смог найти работу, — сказала я. Лиза отслеживала все мои действия как практикующий юрист клиники, и она согласилась, что это лучший вариант. — Ему предъявлено обвинение в хранении марихуаны. Тридцать граммов, и он провел в тюрьме год.

По шее разлился жар — как и когда я впервые узнала обстоятельства дела. Мало что злило меня сильнее драконовских законов о наркотиках.

— Идиотство. Некоторым насильникам дают всего несколько месяцев тюрьмы, но достаточно горстки марихуаны, и твоя репутация загублена навсегда. Полный бред. Фермеры в Колорадо выращивают траву и зарабатывают деньги, а достается таким людям, как Теренс. Скажи, вот где справедливость? Я… что? — Я осеклась, заметив, что Джош смотрит на меня с тихой, почти восхищенной улыбкой.

— Никогда не видел, чтобы ты так волновалась из-за чего-то, кроме меня.

— Ты снова доказал: твой эгоцентризм не знает границ. — Мой гнев остыл, хотя негодование из-за несправедливости осталось. — Не я нарушаю перемирие, — добавила я. — Это факт.

— Несомненно, — сухо согласился Джош. — Но ты права. Случившееся с Теренсом несправедливо.

Я наклонила голову, уверенная, что ослышалась.

— Повтори-ка. Второе предложение.

Сначала извинения, потом признание моей правоты. Напротив меня действительно сидит Джош или его похитили инопланетяне и заменили более сговорчивым телом?

— Нет.

— Давай. — Я легонько пнула его ногу, заслужив хмурый взгляд. — Я хочу услышать еще раз.

— Именно поэтому — нет.

— Ну пожалуйста. — Я изобразила умоляющий вид. — Сегодня же пятница.

— Это никак не связано. — Джош протяжно, обреченно выдохнул, когда я сделала еще более умоляющие глаза. — Я сказал, ты права, — признал он с такой досадой, что я чуть не рассмеялась. — Но только в одном. Исключительно.

— Видишь. Не так уж сложно. — Я аккуратно сложила обертку от капкейка и отложила в сторону, чтобы выбросить. — У тебя милая улыбка, когда ты не ведешь себя как засранец, — великодушно добавила я.

— Спасибо.

Проигнорировав сарказм Джоша, я вернулась к делу. Хотелось закончить работу до отъезда, чтобы не беспокоиться на выходных. Завтра нас ждала поездка в Вермонт, и хотя я не горела желанием проводить два дня с Джошем, я с нетерпением ждала первого в году отпуска.

Поездка в Эльдорру на коронацию Бриджит не в счет. Я ездила только на выходные, и у меня почти не было времени на сон, не говоря уже о достопримечательностях.

— Теперь о Бауэрах. — Я постучала ручкой по бумаге. — Лиза сказала, мы можем проводить Лоре бесплатные осмотры, пока она выздоравливает.

— Да. Обычно мы приглашаем пациентов в бесплатную клинику. — Джош махнул рукой в сторону входа, и только тогда до меня дошло, что он провел здесь весь день. Палатка для приема пациентов была установлена на улице, и я просто не видела, как он пришел. — Но, учитывая ситуацию Лоры, мы можем навещать ее на дому. Нужно просто заполнить документы…

Весь следующий час мы с Джошем работали над делом Бауэров. Он составил график осмотров и оформил медицинские документы, а я перепроверила факты и собрала необходимую информацию для удаления записи о судимости Теренса.

Я украдкой глянула на Джоша, пока он что-то писал. Он сосредоточенно нахмурился, и я поняла, что впервые вижу его за работой.

— Нравится зрелище? — поинтересовался он, не отрываясь. По шее снова разлилось тепло — на этот раз от смущения.

— Только если слово нравиться станет синонимом слова ненавидеть.

Уголок его рта чуть изогнулся:

— Перемирие, Джей Эр.

Я не поняла, была ли в этом мягком напоминании насмешка, но в животе что-то перевернулось. Возможно, он все-таки отравил капкейк.

Я выделила отрывок текста с гораздо большим нажимом, чем требовалось. У нас с Джошем получилась удивительно слаженная команда, но я не обманывала себя, принимая перемирие за начало дружбы.

Лишь несколько вещей в жизни не вызвали сомнений: смерть, налоги и тот факт, что мы с Джошем Ченом никогда не станем друзьями.