Я (не) продаюсь

Ана Сакру, 2020

Анна, попав в сложную жизненную ситуацию, делает глупость и соглашается провести со своим начальником две недели во время его командировки в обмен на решение ее проблем. Вот только не добавит ли ей это новых бед? И самое главное, сможет ли она сама примириться с этим… Содержит нецензурную брань.

16.

Я, кусая ногти, дожидаюсь, когда привезут ужин. Молюсь, чтобы до того, как Тигран выйдет из своей комнаты. Я бы поблагодарила боя, оставила еду на террасе, а сама смогла бы сбежать к себе. Аппетит после произошедшего у меня напрочь пропал. Да и принять душ тоже очень хотелось. Кожу бёдер стягивало от засыхающих следов секса. А ещё я плохо представляла, как мы с Тиграном сейчас будем спокойно сидеть за одним столом.

Как себя вести с ним? Обидеться? Только хуже сделаю. Нет у меня такого права — обижаться. Притвориться, что ничего не было? Я просто не могу.

Когда я соглашалась поехать с Тиграном, я думала о том, что самое ужасное, что придется делать — это спать с ним. Какая же я была наивная. Оказалось, это самая легкая и, что скрывать, приятная часть нашего договора. А вот то, что необходимо выстраивать личные отношения с малознакомым мужчиной, да ещё другого менталитета, вот он — истинный кошмар. И этот кошмар только начинается.

Вежливый стук в дверь, я открываю бою, вкатывающему столик с ужином, и одновременно из комнаты выходит Тигран. Чёрт. Может отпустит к себе? Мной он наверно уже сыт за сегодня по горло.

— На террасу, пожалуйста, — говорю молодому парню в гостиничной форме и перевожу настороженный взгляд на Керефова.

Невольно застываю, разглядывая его. Черные глаза, уже привычно сверлящие меня, влажная после душа челка налипла на лоб, белая тонкая футболка обтягивает мускулистый широкий торс, серые спортивные штаны приспущены на крепких бёдрах, и я вижу черно-белую резинку боксеров. Его домашний простой вид почему-то заставляет низ живота сладко судорожно сжаться. И я остро ощущаю, что возбуждение и зудящая неудовлетворенность до сих пор бродят в моём теле, отравляя кровь.

Вот только ужинать с Тиграном мне точно не хочется.

— Я пойду? — аккуратно интересуюсь у тяжело смотрящего на меня мужчины и делаю шаг в сторону своей комнаты.

Его губы кривятся в ироничной усмешке, а взгляд пригвождает меня к месту.

— Ты же не успела поужинать?

— Я не хочу…больше, — бормочу себе под нос. И громче, с плохо скрываемым вызовом, — И тоже не отказалась бы от душа.

Тигран сканирует меня чёрными глазами, останавливает задумчивый взгляд на бёдрах. Будто насквозь юбку прожигает. Я вспыхиваю от осознания, что он сейчас думает о том, что там его следы.

— Быстрей давай, на террасе жду, — наконец выдаёт немного хрипло и отворачивается.

Я юркаю мимо него в свою комнату и сразу прохожу в ванную. Срываю сарафан. Становлюсь под прохладные струи. Энергично тру тело мочалкой. Нужно в себя прийти…Как вести? Как вести? Да никак. Поем и всё. Будет молчать. Помолчу. Спрашивать что-то — отвечу. Говорить — послушаю. Собираю влажные волосы в высокий пучок на макушке. Заново крашу ресницы. Блеск. С каким-то тихим злорадством смотрю на себя в зеркало. Почти не накрашенная, с небрежной кичкой и лихорадочно блестящими глазами. Тиграну нужно обладать невероятным воображением, чтобы заподозрить меня в попытке ему понравиться.

Пусть знает, что мне всё равно.

* * *

— Ты себе что ли вообще ничего не заказала? — Тигран вопросительно вскидывает бровь, ловко разделываясь со стейком и взглядом указывая мне на плетёное кресло напротив.

Кошусь на огромный сочный шмат мяса перед ним. И живот сводит голодной судорогой. Хорошо, что Керефов этого знать не может.

— Я же говорила, что аппетит пропал, — сажусь, нервно заправляя за ухо выбившийся из кички локон.

Мужчина щурится, прожигая меня подозрительным взглядом, затем резко пододвигает в мою сторону тарелку с нетронутым тёплым салатом.

— Ешь.

Я мысленно возмущенно шиплю. Таким тоном сказал, словно ребенку нерадивому. Не удивлюсь, если сейчас добавит"иначе останешься без сладкого", но спорить выше моих сил. Слюны во рту выделяется столько, что я даже"спасибо"внятно произнести не могу. Просто молча хватаюсь за вилку.

Пару минут тишина между нами звенит только стуком приборов. А затем Тигран наливает себе чай и откидывается в кресле, поверх чашки разглядывая меня. Кусок тут же перестаёт лезть в горло, а руки начинают предательски мелко дрожать. Ему не говорили, что так пялиться неприлично? Тем более на жующего человека? Но я упорно делаю вид, что не замечаю его навязчивого внимания. Подхватываю что-то из салата и отправляю в рот. Вкуса не чувствую. Если бы меня спросили, что именно я сейчас ем, я бы не смогла ответить.

— Что делала сегодня? — Тигран лениво тянет слова, чуть отодвигая кресло от стола и прикуривая в сторону.

— Я? — наконец поднимаю на него напряженный взгляд. Значит решил поговорить. Что ж…

— Ничего…Была в СПА отеля…

Тигран выдыхает сизое облако, отворачивая от меня голову и демонстрируя чеканный профиль.

— Ты же хотела машину взять напрокат?

— Побоялась к семи не успеть, — вылетает из меня едкое, и я тут же прикусываю язык. Керефов резко поворачивается и вперивает в меня прищуренный взгляд.

Затем губы Тиграна расползаются в кривой усмешке."Ну ничему жизнь не учит" — буквально светится у него на лице. Я снова утыкаюсь носом в салат. Полминуты тишины, и мой визави вновь подаёт голос.

— Я сказал меня дождаться, — медленно произносит он ровным голосом.

Я снова поднимаю на Керефова взгляд. Он не выглядит рассерженным, скорее наоборот расслабленным, чуть ли не сонным. Только глаза цепко мерцают из-под полуприкрытых век.

— Я ждала, — отвечаю тихо, — Два часа. А потом мне осточертело сидеть одной в номере, к тому же я проголодалась. И решила спуститься вниз. Поесть и послушать музыку. Не вижу в этом ничего криминального…

Тигран выслушивает меня молча и выдыхает ещё одно сизое облако вбок. Я отставляю салат. Всё равно как бумагу жевать. Не ощущаю ничего. Наливаю себе чашку чая.

— Если бы я знала твой номер телефона, я бы предупредила, — его молчание заставляет меня продолжать оправдываться, хотя я на самом деле не чувствую себя в чем-то виноватой. Наверно просто хочу получить обратную реакцию, а её всё нет.

Он снова молчит и глубоко затягивается. Внимательный взгляд скользит по моему лицу.

— Ты мог бы и приехать, во сколько пообещал, или хотя бы позвонить и предупредить, а не заставлять меня ждать, — наконец произношу свою главную претензию.

И опять эта гнетущая тишина в ответ и черные глаза, сверлящие насквозь. Как-будто Тигран уже всё сказал и добавить ему нечего. Я его ослушалась. Точка.

— Знаешь, я не привыкла быть настолько дословно послушной.

Такое ощущение, что я со стеной разговариваю. Он вообще никак не реагирует, просто курит, разглядывая меня.

— У меня другое воспитание. Не такое, как у ваших женщин…

— Если бы ты была одной из наших женщин, я бы тебя из-за сегодняшнего дня уже к отцу с позором отправил, — неожиданно весело фыркает Тигран и тушит сигарету.

— Голодный был, злой. Проект неправильно посчитали… Ты ещё…Хватит болтать. Сюда иди.

Я часто моргаю и зачарованно смотрю, как Тигран хлопает себя по бедру, очевидно предлагая мне на него сесть. Встаю и как в замедленной съёмке приближаюсь к нему. Мысли выветриваются из головы. Мужчина ловит мою руку и притягивает ближе.

— Татлим… — бормочет едва слышно и усаживает на себя сверху.

Я смущенно ёрзаю на нём, ощущая недвусмысленную твёрдость, упирающуюся мне в промежность сквозь слои одежды, разделяющие нас. Тигран погружает пальцы в мои волосы, дёргает, распутывая кичку. Смотрит, как светлые пряди падают мне на плечи и лицо. И я вижу, как его взгляд застилает чувственный туман.

— Не делай так больше, поняла? Сказал — слушайся. Не так и много прошу, — он откидывается в кресле, ведя ладонями по моей спине вниз к бёдрам. Легонько шлепает по ягодице. В чёрных глазах мелькает веселый огонь.

— Завтра со мной поедешь, раз скучно тебе. Посажу смету пересчитывать. Развлечешься…

— Как заманчиво, — бормочу в ответ.

— Тебе не угодишь, Татлим, — ухмыляется Тигран, пока его ладони путешествуют по моему телу, сопровождаемые блуждающим взглядом. Вот он сжал талию, повёл по ребрам, обхватил грудь. Горячечный зуд нарастает внизу живота с каждым его движением. Меня охватывает податливая слабость. Обнимаю его за шею, не в силах просто ровно сидеть.

— Ты и не пытался, — хриплю тихо. Между ног уже так пульсирует, что разговор становится откровенно лишним. Мысли путаются в голове.

— Не я здесь угождаю, — возражает Тигран и отстраняет меня от себя, чтобы лучше видеть. Дергает сарафан вверх по ногам, — Снимай.

Я растерянно хлопаю глазами, обводя взглядом освещенную террасу.

— Здесь? Видно же… — даже щёки загораются. И одновременно от одной мысли внутри что — то пронзительно сладко скручивает. В крови клокочет адреналин, обостряя все органы чувств.

Тигран кивает головой в сторону выключателя.

— Свет выруби и снимай, — мягко сталкивает меня со своих колен.

Я подчиняюсь. В какой-то прострации на ватных ногах бреду к выключателю под оглушающий ритм собственного сердца. Нажимаю, и терраса погружается в ночной сумрак. Даже воздух становится будто прохладней и свежей. Иду обратно к Тиграну, окутанная его дымным тяжелым взглядом. На ходу тяну сарафан вверх через голову.

— И белье, — глухо произносит мужчина.

Я замираю. Это слишком как-то. Он полностью одет, и мы фактически на улице, хоть вокруг и темно. Но руки сами тянутся к защелке бюстгальтера, подчиняясь немому приказу, горящему в чёрных глазах. Лямки скользят по плечам. Его взгляд на моей голой груди словно рентген. Становится жарко. Сложно дышать. Делаю пару шагов к мужчине. Тяну по бедру вниз полоску кружевного белья. Оголяющуюся кожу жжёт от его внимательного взгляда. Сглатываю и спускаю трусики ниже. Это оказывается невероятно сложно — раздеваться вот так. И невероятно легко одновременно. Потому что я чувствую желание мужчины, обволакивающее меня. Оно почти осязаемое. Плотное, удушающее. И мне невероятно льстит, что я могу его вызвать.

— Иди ко мне, Татлим, — тихо приказывает Тигран, перехватывая мой взгляд, — Вот так…

Я подхожу так близко, что наши колени соприкасаются. Тигран стягивает с меня белье до конца, я перешагиваю кружево и сажусь на мужчину сверху. Вижу, как он откидывается в кресле, скользя по моему телу жадным взглядом. В сумраке кожа будто светится, слишком светлая по сравнению с окружающей чернотой.

— Давай сама, детка… — его голос хрипло вибрирует, разгоняя мою кровь.

Руки перехватывают мои и кладут на вздыбленный под тканью спортивных штанов член. Я послушно оттягиваю резинку, приспускаю его одежду вниз, пока набухший орган не вываливается наружу. Сердце колотится где-то в горле, оглушающе шумит в ушах. Сама.

Едва заметные прикосновения его пальцев к моим бедрам, ягодицам. Будто он не хочет, но не может удержаться. Словно пёрышком чертит узоры, покрывая меня гусиной кожей. Обхватываю толстый налитый член, веду пару раз рукой вверх — вниз. Вижу, как Тигран сглатывает, сильнее сжимает челюсть. Немигающий взгляд расширенных зрачков сверлит меня насквозь. Это власть. Она упоительна. Я пробую её на вкус. Перекатываю на языке.

Приподнимаюсь на мужских бёдрах, приставляю бархатистую головку к мокрому пульсирующему жаром входу, крепко обхватив его член. Тигран, кажется, перестаёт дышать. Меня заносит от ощущения силы желания, его и моего собственного.

— Хочешь меня? — мурчу так близко к его губам, что кончик языка при разговоре дотрагивается до уголка его рта.

— Да, — хрипло, с готовностью.

И мне чудится некая обреченность в голосе Тиграна. Игра воспаленного воображения, но такая сладкая.

Целую его приоткрытые губы и одновременно медленно опускаюсь на член.