Солдат Империи. Книга вторая. Восход

Анатолий Ханеня, 2023

За несколько лет без войны, я отвык от неё, но судьба свела меня с директорами военных заводов. Выиграв пари, поехал тестировать новое оружие в Сирию, где застрял на несколько месяцев, окунувшись в привычную среду убийств и крови. Вернувшись домой, случайно получил внеземной дар от девочки инопланетянки…

Здравствуй читатель. Очень надеюсь, что вторая книга так же тебе понравится. Очень хочу, чтобы мои фантазии были реализованы Российским ВПК и поставлены в зону боевых действий, для наших солдат, для солдат Донецка и Луганска. Может это поможет при штурмах городов и посёлков, сократив наши потери. Если не в этой войне, то в будущих, которые не за горами. Из первой моей команды, трое сидели в тюрьме, двое уехали за границу, Большой служил в Бундесвере. Вторая команда была расформирована, я нашёл новых друзей и соратников на войне с Игил (Даиш) запрещённой террористической организацией в РФ.

С войною слава неразлучна,

Нет в мире лучше дел войны.

Кто не был в битвах-прожил скучно!

Как осень дни его темны!

За окном проносилась темнота, где изредка проезжал встречный поезд, мелькали огни полустанков. Мы ехали в отпуск, на Урал, к тёще, к семейному доктору, к конькам и лыжам, к водке и грибам местного засола. Вообще-то в отпуск ехала моя Маруся, а я её сопровождал и ехал на один из Уральских заводов, где должен был написать отчёт по изделию с экзотическим названием «Протазан», он же «Бердыш», а так-же «Кистень».

В середине декабря, рано утром, транспортный большегрузный самолёт приземлился на аэродроме под Рязанью и через шесть часов военный автомобиль «УАЗ» высадил меня в Москве на улице «Батюнинская». Поднявшись на четвёртый этаж, я оказался дома, где произошла встреча с родными и близкими мне людьми. Сделав несколько звонков и устроив все дела с отпуском и командировкой в город Нижний Тагил с огромным блаженством, погрузился в ванную. Об этом я мечтал семь месяцев. В пустыне вода только для раненых и пулемётов, а чтобы поплавать — извините. Попал в знойную Сирийскую пустыню совершенно случайно. Если бы знал, что так произойдёт, то не стал бы настаивать на своей правоте, а уступил бы и всё. Но в азарте разговора я и не заметил, как вошёл в раж и начал доказывать, что при штурме укреп районов нужна специальная артиллерия, а не обычные пушки.

— Представьте, что в башне два орудия, сто пятьдесят два миллиметра и сто двадцать пять миллиметров, с мощным, оптическим прицелом, с радиусом действия на 10-15 километров. Башня поднимается на два-три метра, что увеличивает дальность прицеливания на прямой наводке, и с расстояния 10-15-20 километров поражает лёжку снайпера, пулемётный окоп, броневой колпак, поражает огнём отступающего противника или подходящий резерв. Не важно живая сила или бронетехника. Правда удовольствие будет немного дороже чем другие артиллерийские установки.

— Ну-ну. Как, ты себе это представляешь? — спросил мой визави и ухмыльнулся.

— Что, нужно пояснять что нужна связь с наступающей пехотой и обозначение трассерами или лазером местоположение цели?

— Да это всё понятно, ты скажи какая тактика у твоей самоходной пушки будет? — подзадорил меня грузный мужчина и хмыкнул.

— Ну что ж, башня установки почти как база танка, левое орудие, которое на сто пятьдесят два имеет, два типа снарядов, бронебойный и кумулятивный.

— Толстоват для кумулятивного, — перебил меня второй собеседник.

— Так я сразу сказал, что будет дороже, но зато эффект на десять золотых и два гроша в придачу.

— Давай, давай, фантазируй, авось что умного скажешь, — сказал толстяк и блеснул глазами.

— Оператор-наводчик находится между орудиями, в положении полу лёжа. Представили? Левое орудие на восемь снарядов, правое — на десять, потому что по меньше. Пять снарядов осколочно-фугасных, пять термитных.

— Каких? — спросил толстяк.

— В боевой части находится несколько десятков термитных шаров, которые при попадании разлетаются как шрапнель и начинают прожигать броню, бетон и мясо, — пояснил я.

— Предположим, что на пути пехоты бетонный бункер и артиллерия не может его накрыть, в связи с расположением на местности. Ну не достаёт! Координатор даёт указание цели, установка — поднимает башню на три метра и приступает к работе. В башне две педали, левая огонь левое орудие, правая огонь правое орудие.

Глаза моих собеседников были прикрыты, вероятно они всё что я говорил представляли.

— Два джойстика с кнопками управления заряжания снарядов: левая кнопка-бронебойный, правая — кумулятивный; на втором джойстике левая кнопка фугасно — осколочный, правая — термитный. У оператора шлем как у лётчиков с функцией наведения и связи с механиком и координатором стрельбы.

— Итак, оператор наводит на бункер правое орудие, нажимает правую кнопку и ствол заряжается термитный снаряд. Выстрел — и термит начинает прожигать бетон, арматуру на расстояние 30-40 сантиметров. Затем левый джойстик, правая кнопка — и в цель летит кумулятивный снаряд, который прожигает колпак бункера на метр-полтора. Финал этого действия — левый джойстик, левая кнопка, бронебойный снаряд разносит колпак на куски. После того, как побегут те, кто сидел в бункере, правый джойстик, левая кнопка, пять снарядов на поражение пехоты.

— На словах-то всё хорошо, а вот на деле не так гладко. Надо такое орудие создать и проверить в боевых условиях. — сказал толстяк и посмотрел на худого и на меня.

— Да и на словах ты прям Наполеон. Раз, раз и все убиты, — улыбнулся он и пригласил взглядом худого последовать его примеру.

Худой смотрел на меня и не улыбался:

— Ты действительно веришь, что одно орудие может поменять картину боя?

— В Таджикистане один наш танк остановил наступление двух полков талибов и несколько суток сдерживал их, — ответил я.

— Ну это всё сказки. — Такого не может быть. — сказал толстый.

— А ты проверь в Министерстве Обороны, да и телевидение имеет архив, — парировал я и отвернулся от толстяка.

— Не верю! Не верю! Могу поспорить на что хочешь! — бузил толстый.

— На что? — спросил я.

— Ставь условия. — хорохорился толстый.

— Если такое было, — начал я,

— То ты создашь три модификации орудий, я их протестирую в любых условиях. А если не было, — сделал я паузу,

— То ты будешь у меня в холопах до конца своей или моей жизни.

— Не искушай, — ответил я.

— Я по любому прав, а если вдруг, что не так, то жизнь у тебя может сильно сократиться. — улыбнулся я.

— Ну что, пари? — встрепенулся худой и подзадорил толстого.

— Давай, давай, а то только языком чесать.

— Пари!

Встал толстяк и протянул мне руку.

— Продавай имущество, техника нынче дорого стоит. — сказа я и пожал его руку. Худой разбил наши руки и сказал,

— Разбивающему половину.

— Идёт. — сказал толстый.

— На том и порешим. — сказал худой и подмигнул мне.

Зашёл банщик, плеснул на камни воду и спросил,

— Кто первый?

— Начни с победителя. — произнёс худой и кивнул на меня.

— Да качественно всё сделай! Ему скоро туда, где о бане только мечтают.

*****

Прошло два месяца, мы сидели и смотрели телевизор, в новостях чувствовалось напряжение. Зазвонил телефон, скажем так, в неурочное время 22:30. Маруся спросила,

— Интересно, какому долбоёбу не спится?

И сама себе ответила:

— По твою душу, наверняка, — и сняла трубку.

— Алло. А кто его спрашивает? Да, мне интересно. Не хами, парниша, кадык вырву. — и отключила телефон.

— Какой-то хам, тебя спрашивал.

— Кто? — спросил я.

— Не представился, — огрызнулась Маруся и поставила телефон на базу.

— Если нужно, то перезвонит, — сказала она и села вязать шарф.

Звонок повторился, но уже на мобильный телефон. Маруся взяла мой мобильник и, протягивая его мне, произнесла:

— Скажи ему, что он козья рожа.

— Обязательно, — ответил я и сказал в трубку,

— Слушаю.

— Привет, — донеслось из трубы.

— Ты кто? — рыкнул я.

— Тот, кто тебе проиграл в споре. Помнишь?

— Я ничего не забываю.

— Тогда так, машина уже у подъезда, тебе на сборы сорок минут, с твоей работой вопрос решён. Оклад по высшей категории, плюс бонусы и на время командировки полный пансион. Ты старший группы, по должности полковник. Подойдет?

— Да.

— А что скажет твоя супруга?

— Честно?

— Конечно.

— Она велела тебе передать, что ты козья рожа, раз и она тебе кадык вырвет — два.

— Круто. Ладно, признаю, был не прав, извиняюсь. Жду в аэропорту Домодедово. До встречи.

Через тридцать минут я сидел в чёрном БМВ с мигалками и ехал в аэропорт.

Толстый оказался директором Уральского военного завода, и моя идея ему понравилась. С двойной пушкой по бокам башни, сдвоенная как тульское двух ствольное ружьё и ещё сбоку башни в вариациях.

На следующий день я находился на полигоне в обществе техников, оружейников, электронщиков-конструкторов, директоров и службы безопасности всех мастей. Сидя на броне «Протазана», общался с толстым. Кстати, это не только его форма тела, но и фамилия.

— Ну вот, Толь Толич, эта техника сделана по твоей фантазии и, надеюсь, оправдает твои ожидания.

— Главное, чтобы оправдала ожидания военных, — ответил я.

— Начнём?

— Начнём, — ответил Толстый и махнул рукой.

— Всем покинуть полигон.

На четвёртый день знакомства с техникой был внесен ряд изменений и поправок, техники работали днём и ночью, что особенно меня удивляло. Электроника работала без сбоев и шлем, который сделали по размеру моей головы, очень радовал меня. Связь внутренняя, внешняя, вентиляция, подогрев, сетки прицелов, ночных и дневных на стекле шлема. Техники возились с механизмом заряжания, который во второй раз произвёл перекос выброса гильзы из орудия. Я лежал на броне и смотрел на подъезжающий УАЗ, который бросало из стороны в сторону на ухабах. Из машины вылез Толстый и второй, который разбивал наше пари.

— Здорово, везунчик, — сказал он и, протянув руку, добавил,

— Пал Палыч.

— Толь Толич, — ответил я.

— Прикольно, — сказал Пал Палыч,

— Он Юрий Юрьевич, — показал на Толстого.

— Ладно, к делу. Скоро наши войдут в Сирию и будут помогать Башару Асаду. Сначала будут бомбить игиловцев*, затем и наземная операция не за горами. Нам поручено предоставить технику сирийской армии, обучить, помогать во всём. На нашу базу в Латакии уже доставили БМП, БТР, БМД и танков с десяток. Так же, шесть единиц наших экспериментальных пушек скоро отправят. Как ты говоришь, «Протазан», «Бердыш» и «Кистень». А вот по классификации ещё не назвали ни как. Ну, может ты чего подскажешь?

Я задумался ненадолго и сказал,

— ШОСС-50.

— Почему ШОСС-50? — спросил Толстый.

— Штурмовое орудие снайперской стрельбы, — прозвучал мой ответ.

— А почему 50?

— Потому что, мне 50 лет, — ответил я и подмигнул Пал Палычу.

— Резонно, — ответил Пал Палыч, и обратился к Толстому,

— Ну как, подходит?

— Разберёмся, — ответил он и добавил,

— С тобой хотят особисты поговорить. Иди в машину, они там.

Разговор был обычным для них, а для меня — «за рыбу, деньги». Кругом враги, шпионы, надо быть бдительным.

— И возможна пидерсия, — пошутил я.

— Это что такое пидерсия? — поинтересовался один из них, кто постарше.

Тот, что помоложе понял и перевёл:

— Диверсия.

— Ну да, не исключаю такой возможности, — сказал тот, кто постарше и зло посмотрел на нас обоих.

— Если что, взрывай установку вместе с собой, — добавил он.

— Ну да, вместе с тобой и твоим напарником.

Открыл дверь машины начал вылезать из неё.

— С курсантами построже, — произнёс мне в след тот, что помоложе и посмотрел на старшего.

В тот же день прибыли несколько артиллеристов и нам предстояло пройти с ними курс молодого бойца за три дня. На каждое орудие по три экипажа, включая обеспечение боекомплекта и по половине взвода охраны. Итого, шесть полных экипажей: два механика-водителя, два механика-техника, два оператора-наводчика, шесть заряжающих, по три техника обеспечения с двумя водителями и половина взвода охраны на орудие. На орудие приходилось по 15 человек плюс охрана. Обучение проходило больше сотни человек.

Вечером в гостинице, после душа, я сидел и смотрел новости, в дверь постучали.

— Не заперто.

Вошёл Пал Палыч с хмурым лицом. Поздоровавшись, присел рядом на диван, сказал,

— Началось.

— Когда? — спросил я.

— Через два дня, — ответил он.

И тут по телевизору сообщили о том, что мы вступаем в военные действия на стороне Сирии.

*****

Через два дня, ночью, в морском порту Севастополя производилась погрузка личного состава на БДК (Большой Десантный корабль). Я стоял рядом с командиром корабля, капитаном первого ранга, на мостике и выслушивал от него предложение.

— Ничего, что я на ты? — спросил он.

— Пусть будет, зачем этот не нужный политес, — ответил я и зевнул.

— Как выйдем в нейтральные воды, заходи в кают-компанию, стаканами погремим.

— Благодарю за предложение, но не получится, — ответил я.

— Что, нет по чину предложение, выше нас себя считаешь? — обиделся капитан первого ранга.

— Я с Вами не пойду, закончим погрузку — я в аэропорт. Буду встречать Вас в Латакии, — ответил я и нахмурился.

— Извини, полковник, был не прав, — сказал кап раз и протянул мне руку.

— Принято, — ответил я и пожал протянутую мне руку.

На мостик вошёл капитан-лейтенант и произнёс,

— Прошу разрешения.

— Разрешаю. — сказал кап раз.

— Товарищ капитан первого ранга, разрешите обратиться к полковнику.

— Разрешаю.

Капитан-лейтенант подошёл ко мне и доложил,

— Погрузка закончилась, один подвернул ногу, больше никаких происшествий.

— Благодарю. — ответил я.

Повернувшись к командиру корабля, произнёс,

— Прошу разрешения покинуть мостик.

Капитан с удивлением посмотрел на меня, вероятно не ожидал познаний в флотских субординациях.

— Разрешаю.

Я протянул руку и произнёс,

— До встречи в Сирии, — повернулся и пошёл проверить личный состав перед отходом корабля.

*****

Огромный ИЛ-76 мягко приземлился на ночную полосу аэродрома, пробежался по полосе и вырулил к ангарам, где стояла военная техника. Пилот заглушил двигатели и открыл заднюю рампу. Через боковую вышли пассажиры, к которым подошёл дежурный и, проверив документы, направлял их в стоящие УАЗы. Его помощник что-то говорил по радиостанции. Через десять минут протопала рота морских пехотинцев. Повинуясь команде, с бега перешла на шаг, затем остановилась на раз-два и, как единый механизм, повернулась на право, застыв в ожидании. Мичман подбежал к помощнику дежурного, отдал рапорт, получил указание и, опять же, бегом бросился к строю бойцов. Отдал команду, строй рассыпался и началась разгрузка самолёта. Борт был загружен под завязку, патроны к пулемётам большого калибра, продукты, медикаменты, специальное оборудование, запасные части к боевой технике, камуфляж, адаптированный к местности и прочее, прочее, прочее.

Меня подвезли к штабу и попросили подождать в курилке. Через минуту вышел сержант и попросил следовать за ним. Командир базы поприветствовал меня и взял предписание, прочитал, нахмурился и произнёс,

— Всё хорошо, но есть проблема, у меня нет столько людей для охраны твоей техники. Мы принимаем за ночь пять, шесть транспортников, с морского порта каждые сорок минут приходит караван из пяти машин, отгружаем каждые два часа по семь, восемь машин. Так что, помочь ничем не смогу.

— Гражданин полковник, — начал я,

— Вы получили предписание, прошу расписаться в уведомлении. Где Вы возьмёте людей на охрану секретной техники меня не интересует. Через три дня прибудет военно-морской караван и с ним мои люди. Прошу распорядиться о размещении личного состава и обеспечить всем необходимым. Со своей стороны, могу пойти на встречу в том, что не буду задействовать всю технику сразу. А лишь две единицы, остальные оставлю у Вас на базе в качестве охраны. Смею вас заверить, что на расстоянии 10-15 километров к вашей базе никто не замеченным не подойдёт и это будет дешевле и безопаснее ваших вертолётов. У меня по три комплекта персонала на орудие. Наводчики будут нести круглосуточное боевое дежурство, заряжающих и обеспечение можете задействовать по своему усмотрению, но взвод охраны на два орудия прошу выделить. Так же, прошу отбор охраны поручить мне. Техника новая, экспериментальная, секретная, так что за безопасность ответим вместе.

— Это самоходки секретное оружие? — вспылил полковник.

Он хотел нахамить мне и сделать разнос, поставить на место и указать кто главный на базе. Но у меня не проскочит, где сел, там вокзал.

— Молчать! — крикнул я.

— Личное распоряжение верховного главнокомандующего и министра оборы Вам не указ? Мне что, нужно поставить их в известность? Что командующий Российской базой не в состоянии выполнять свои обязанности? Разговор окончен. Вы поставлены в известность, у Вас есть три дня. Если для выполнения правительственного задания необходима моя помощь, я готов Вам помочь. Прошу мою резкость не воспринимать за хамство и неуважение. Честь имею.

Повернувшись через левое плечо, вышел из штаба базы.

Через пять минут в курилку вышел полковник, закурил, сделал две затяжки и произнёс,

— Чего нам бодаться? Одно дело делаем, помогу по максимуму. Но и ты войди в моё положение, людей не хватает. Взлетела пара СУ-35 и заглушила последние слова.

— И ты на меня не сердись, где как не на войне испытать новую технику. И задачу поставили — помочь Сирийской правительственной армии так, чтобы был результат, и чтобы его было видно в Европе и в Америке особенно. Асад наш единственный союзник на данный момент и надо сделать всё, чтобы там задумались о том, кто правит бал на этом континенте.

— По рукам полковник?

— По рукам.

— По чарке? — предложил он.

— Тогда за трёх богов, — ответил я.

— Это как? — спросил он.

Я достал бутылку водки из сумки, с которой приехал и спросил,

— Хлеба кус найдётся?

— Идём в столовую, снимем пробу завтрака и расскажешь про богов.

Дежурный повар принёс нарезанные овощи и кусок варёной говядины, бутылку холодной минеральной воды, четыре стакана. Открыв бутылку, налил в два стакана по четверти и взяв руку стакан произнёс,

— За веру.

Мы чокнулись и выпили. Я сразу налил по второй,

— Президента.

Выпили и закусили. Налил по третьей.

— За отечество.

— Теперь понял каким богам ты молишься, — сказал полковник и закурил.

В столовую вбежал молодой лейтенант и, запыхавшись, скороговоркой произнёс,

— Наших обстреляли. Потерь нет. Подходят к базе.

— Чего орёшь как полоумный, — ответил полковник,

— Все живы?

— Да, — ответил лейтенант.

— Пожарных и техников на полосу. Отведёшь полковника и устроишь со всеми удобствами. Как понял?

— Есть, — крикнул лейтенант и взял под козырёк.

— Бог даст, продолжим, — сказал я и тоже козырнул.

Приняв душ, прилёг, предварительно попросил офицера разбудить через три часа. Заснул быстро и проспал без сновидений три часа. Проснулся перед стуком в дверь.

— Войди.

— Просили разбудить через три часа, — произнёс лейтенант.

— Спасибо. Перекусить бы.

— Идёмте, я провожу. Полковник распорядился.

*****

Через два часа я выехал на грузовике с группой бойцов в порт для принятия груза и техники. В порт попали с наступлением сумерек, там уже суетились люди, работали краны, патрули проверяли документы. У трапа военного корабля часовой остановил меня, проверил документы и по радиостанции вызвал вахтенного офицера, который проводил меня к капитану судна.

— Желаю здравствовать.

— И тебе не хворать.

— Ну как тут?

— Как и везде, хреново. Холодной водки нет, баб сисястых тоже, — пошутил я.

— За баб не скажу, вот холодного шмурдяка у меня запас. Идём причастимся за прибытие.

— Я за компанию удавлюсь, но только последним, — ответил я и добавил,

— Может солёный огурчик найдётся?

— Лимон точно есть, за огурец не знаю. Вахтенный офицер!

— Есть, вахтенный.

— Узнай на камбузе за солёный огурец. Гостя уважить хочу.

— Есть, уважить.

Идем на мостик, а то не приглядишь, то и на косячить могут.

— Идём. Но сначала хочу своих повидать, технику пощупать.

— Тебя будем на рассвете выгружать. Сначала первоочередные грузы, потом секретные.

— Принято. Хотя бы старшего повидать.

— Сделаем.

*****

Через пять с половиной часов выгрузка подходила к концу. На мостик поднимались получатели грузов и техники, получали документы, прощались. Уходили, козырнув на прощанье.

— Ну, наливай на «посошок», — сказал капитан первого ранга и зевнул, — Светает уже.

— Да, скоро совсем будет светло, — наливая в стаканы ответил я.

— Твои бойцы уже на пирсе, наверное, выспались.

— Хотелось бы, а то нам до базы ещё часов шесть-семь ехать.

— Ну, полковник. За удачу. Пусть тебе повезёт.

— Благодарю. Обязательно повезёт. Надеюсь на скорую встречу, — ответил я и выпил уже не холодную водку, закусил кусочком огурца и салом с хлебом.

*****

— Техника заправлена, готова к маршу, — произнёс майор и скривил в неудовольствии лицо от запаха спиртного, исходящего от меня.

— Вон два «Урала». Идём за ними. Я заранее договорился. Боекомплект погружен?

— Ни как нет, — ответил майор.

— Двадцать минут на погрузку снарядов, — рыкнул я.

— Зачем? Мы пойдём в колоне под охраной. — попытался отговорить меня майор.

— Эй, капитан! Ко мне, живо, — крикнул я.

— По вашему приказанию прибыл, — отрапортовал офицер и так же скривил лицо от перегара.

— Не криви рожу, не по чину, — рыкнул я.

— Двадцать минут на погрузку боеприпасов, экипажи по местам, едем на базу Хмеймим вон за теми двумя грузовиками. Я еду в «Бердыше», так что мой шлем принести туда. Сообщи им, что начинаем движение по твоей отмашке. Ты отвечаешь за безопасность колоны. Майор отстранён до прибытия на базу. Всё ясно?

— Так точно, — ответил капитан с удивлёнными глазами.

— Исполняйте, — ответил я и двинулся к орудию на гусеницах.

— Товарищ полковник, — окликнул меня морской офицер.

— Слушаю.

— Вам просили передать, — произнёс лейтенант и дал мне в руки свёрток. — Пиво. От нашего командира.

— Передай капитану первого ранга благодарность, скажи, что за мной не заржавеет. По случаю проставлюсь по полной программе.

У орудия в середине колоны был открыт боковой люк, рядом стоял сержант, держа в руке тактический шлем, на котором было написано «Росомаха».

— Не тяжело, сынок? — спросил я.

— Да вроде нет, — ответил сержант.

— Ты с какой машины?

— С Вашей, из запасного экипажа.

— Кто внутри?

— Механик. Больше никого пока.

— Что, никто не горит желанием ехать с пьяным командиром?

— Не могу знать.

— Запомни. Люблю честность.

— Так и есть.

— Ты кто по штатному расписанию?

— Второй наводчик.

— Зовут как?

— Михаил. Сомов Михаил.

— Радиостанции погружены? Работают?

— Так точно, работают.

— Едешь со мной, вызови второго механика, проверь запас воды. Возьми тактический шлем.

— Есть.

— Через пятнадцать минут мы должны покинуть территорию морского порта, — сказал я и добавил,

— Шевелись, не стой как парализованный.

— Разрешите выполнять?

— Выполняй, — сказал я и стал влезать в бронированную капсулу.

В одиннадцать утра температура превысила 40 градусов, поплыло марево от жары. Я дремал с пивом в руке, вдруг несколько раз стукнуло по броне.

— Как думаешь, Михаил, что это было?

— Что Вы имеете в виду? — ответил он.

— Ясно. Механик, выйти из колоны и стоп. Повернуть машину на 90 градусов в право.

В прицел рассмотрел, как в двух километрах радуются басмачи на кузове джипа около пулемёта. Думают, что подбили мою машину. «Ну что ж, сейчас посмотрим у кого круче ствол.» Нажав джойстик, я зарядил термитный снаряд калибром 152 миллиметра и навёл перекрестие прицела на джип «Тойота».

— Сала маленько, басурмане, — произнёс я и нажал на педаль.

Технику плавно качнуло, Михаил через десять секунд произнёс,

— Вау, вот это да. Машину в куски порвало.

— Там второй джип, хочешь попробовать?

— Я даже не знаю.

— Ясно. Не любишь жаренное мясо, в чёрном, — произнёс я и навёл прицел на вторую машину, зарядил осколочным снарядом.

— Привет вам от Толстого и компании, — озвучил я и нажал на педаль.

— Механик, в колонну, догоняй наших, а то пиво кончается, — сказал я и с тяжёлым взглядом посмотрел на наводчика-дублёра.

По прибытию на базу выяснилось, что пострадали четверо в грузовиках. Хорошо, что не убило.

— Говорят ты уже опробовал свою технику? — спросил меня командир базы.

— Так, в лёгкую, два выстрела.

— Две машины в сито и жмуриков шестеро.

— Откуда информация?

— Лётчики фотографии показали. Они вылетали по заявке с колонны, после обстрела, но опоздали. Сняли горящие машины.

— Понятно. Ну что, давай расставим машины по периметру для охраны базы. У меня три состава наводчиков, будут каждые 8 часов меняться.

— Ты в долгий ящик дела не откладываешь, люблю таких.

Приняв душ, я пошёл на обед. Взял поднос и двинулся вдоль раздачи, взял харчо, пюре с котлетой, салат из помидоров и компот из сухофруктов. На том месте, где должна была быть касса стоял повар с заварочным чайником.

— На десерт, — произнёс он и подмигнул левым глазом.

Я взял чайник, поставил на поднос, он оказался холодным. И понял всё. «Холодный чай на опохмел» — подумал я, сидя за столом. Так я не против. Налил в чашку, которую мне принёс тот самый повар, треть, подмигнул повару и выпил залпом, крякнул и закусил помидором.

За два дня до выхода на позицию, технику ещё раз проверили, дозаправили и даже «Кистень» попробовали в деле. Группа из 16 басмачей попытались подойти к базе на близкое расстояние, чтобы обстрелять её. По договорённости с морскими пехотинцами, их подпустили на расстояние в один километр. Два выстрела и 10 басмачей разметало в куски, затем в дело вступили морпехи и закрыли вопрос о безопасности.

— Знатно твои сработали, — сказал полковник Рубцов и добавил,

— Парочку оставишь на базе?

— Три, а три будем тестировать, затем поменяем их местами, — ответил я. — Завтра уходим на Дамаск, а затем — куда будет нужнее.

— Удачи.

— Не помешает.

Нас прикрывал вертолёт, два танка, два грузовика пехоты, ехали всю ночь и весь день. К вечеру на одной из остановок пополнили запас горючего, поужинали.

— Внимание! Противник с лева! К бою! — прозвучала команда в радиостанцию.

— Зарядить осколочным и термитным, — скомандовал я.

— Навести на цель.

— Есть, навести.

— Есть, навести.

— Я беру правый фланг, вы — центр и левый фланг.

— Готово.

— Готово.

— Огонь.

Корпус установки мягко качнуло, она встала на место.

— Что там, Миша?

— Танки.

— Зарядить кумулятивным или бронебойным. Огонь по готовности.

— Есть, по готовности.

— Есть.

В прицел я увидел, как вертолёт заходил над колонной бронетехники противника поливая её ракетами и снарядами из пушек.

— Поднять башню на два метра, зарядить бронебойными оба ствола.

— Есть, зарядить бронебойными, — отозвались две других машины.

— Ребята, постарайтесь никого не упустить, бейте в хвост колонны.

— Есть, не упустить.

— Есть, в хвост колонны, — отозвались «Кистень» и «Бердыш».

— Ну, кто больше техники сожжёт? Кто соврёт, того вырвет! Поехали.

В колонне врага, которая пыталась зайти в тыл правительственным войскам, было два десятка БМД-2, десяток БМП и десяток танков Т-64. Но, неожиданно для себя и для нас, они подставили борта нашему вертолёту и нашим шести стволам, которые уже сделали 18 выстрелов и продырявили пятнадцать единиц. Вертушка изрешетила 7 единиц БМД-2 и пошла на базу за боеприпасами. Ей на смену вылетели две других вертушки.

— Миша, правая пушка на тебе, кумулятивным стреляй после меня.

— Есть.

Через пять минут «Протазан» сделал ещё восемь выстрелов, колонна перестала существовать, с «Кистеня» доложили,

— Два УАЗА с флагами Сирии в нашу сторону.

— Переводчика ко мне, живо, и выйти на их канал для переговоров.

— Есть, переводчика.

— Офицер с сирийским флагом к нам, — доложили с головы колонны.

— Веди, к центру колонны.

— Есть.

— Лейтенант Зафар, вооружённые силы Сирии.

— Толь Толич, вооружённые силы России.

— Мы ждали подкрепление из Латакии, думали будет больше техники и солдат.

— Разве нас мало?

— Да как сказать…

— Так и говори, что не веришь в силу русского оружия. Наводчики! Ко мне.

— Есть.

— Есть.

— Ну, сколько кто подбил?

— Я два.

— А я три.

— Мне оставили один?

— И кто соврал, если я три подбил.

— Надо запись посмотреть, — сказал капитан Хмуров, наводчик с «Бердыша».

— Тут без записи видно, что противник не доставал нас, поэтому мы и развлеклись как в тире. Но в будущем так просто не пройдёт, поэтому быть на чеку и готовым ко всему. Пополнить боезапас на технике и выдвигаемся к союзникам на помощь. Думаю, что им трудновато, иначе они не выслали бы к нам проводника. Всё выдвигаемся.

Вдоль дороги по сторонам были выкопаны и обложены мешками с песком огневые точки. Сирийцы, смуглые или не мытые смотрели на нас с надеждой, глаза были голодные и без надежды на хорошее. «Да. Не вдохновляет на подвиг и победу», — подумал я и, сняв шлем, вышел из капсулы, чтобы обсудить с местным командование ситуацию. Так называемая оппозиция теснила солдат Асада и имела преимущество в вооружение и снабжении, так как контролировала трассу и поставки.

— Ставь задачу, генерал, — сказал я.

— Она проста — победить игиловцев* и выгнать их из Сирии! — ответил он.

— Понятно. Кто, отвечает за данный сектор? — спросил я.

— Полковник Фарух, — сказал стоящий за генералом военный.

— Прошу к карте, — произнёс я.

— Где, что, кто окажет содействие моей артиллерии?

— Все солдаты данного сектора, — ответил Фарух.

— Что нам нужно сделать в данном секторе?

— Оттеснить врагов от трассы и нанести поражение технике и живой силе.

— Есть данные разведки о противнике?

— Да. Бронетехники около семидесяти единиц и около трёх тысяч пехоты.

— Где происходит огневой контакт с противником?

— Практически по всей трассе.

— Ясно. Необходимо три переводчика и понимание ваших солдат, о том, что мы вступили в бой на вашей стороне.

— «Бердыш».

— Есть, «Бердыш».

— Контролируешь юг, юго-восток.

— «Кистень».

— Есть, «Кистень».

— Юго-запад, запад.

— «Протазан» контролирует Северо-запад; Север; Северо-восток. Стреляем по всем, кого определяют переводчики, а так-же по запросу сирийской пехоты и нашей. Всем всё понятно? Тогда приступаем немедленно. И помните, что у нас на каждую машину по три состава экипажа. Меняемся каждые 4 часа. Всем, всё ясно?

— Так точно.

— Так точно.

— За дело, экономьте снаряды, в пустую не тратить.

В первый вечер и ночь, благодаря нашей оптике, мы уничтожили на подходе около десяти танков, пять БМД и два БТР, пехоты около шестидесяти человек. Оппозиция ощутила потери не сразу, только утром, когда стало видно усеянную пустыню горящей техникой и телами. Со злости они пошли в атаку и попали под наш огонь, правда стрелять мы начали только тогда, когда техника врага подошла на 4-5 километров, а пехота просочилась на триста-двести метров. Через час боя они отступили, потеряв около восьми единиц техники и около двух сот пехотинцев. На окраине Дамаска резко поменялась ситуация, противник нёс потери, солдаты правительственных войск воспряли духом и были готовы атаковать противника. В планах штаба не было атаковать противника, удержать позицию и только. Но днём подошло подкрепление в размере 230 солдат и пяти танков Т-72 и 6 орудий.

Полковник Фарух выслушал меня и принял решение атаковать после артиллерийского обстрела в северном направлении, там как раз скопилось несколько сотен басмачей. Темнеет в пустыне рано, мы решили атаковать за час до сумерек. В 17:00 шесть орудий, два наших танка, три сирийских, три моих установки несколько миномётов нанесли удар по скоплению пехоты и бронетехники. Они побежали, не выдержав огня, Фарух поднял в атаку бойцов. Это было так неожиданно для оппозиции, что до наступления ночи в 19:00 их гнали и не брали в плен радикалов. Успех был феерический, разгром противника полный. В темноте вернулись солдаты Асада, мы продолжали стрелять в спины бежавшего противника.

Утром подошло ещё подкрепление, они начали зачистку и подсчёт потерь противника. Выяснилось, что в ночной атаке враг понёс потери в количестве 8 единиц техники, около 130 человек пехоты убитыми и ранеными, при зачистке взяли в плен ещё 38 бандитов, которые прятались в секторе нашей атаки. Слухи об успешной операции под Дамаском быстро разнеслись по всей Сирии и Ираку, игиловцы* несли потери от нашей авиации и солдат Асада. Нас перебросили на другой фронт, оценив пушки и снаряды.

Мы находились в сотне километров от Пальмиры на окраине селения, которое превратили в крепость из бетона и стали, подземных ходов, полно профильных окопов, вкопанной техникой от бронетранспортёров до танков. Селение располагалось в низине горы и на окраине горы и контролировало дорогу на Пальмиру. Наша авиация закончила работу сирийская пехота пошла в атаку на зачистку. Неожиданно заработали пулемёты и танковые пушки, которые остановили наступление, сирийцы залегли. Положение резко поменялось не в лучшую сторону. Нужно было прикрыть пехоту, дав ей возможность отступить.

— Лёша, Коля! Засекайте танки и БМП от длинного дома в центре деревни вправо, а мы с Мишей — влево от него.

— Принято. Думаете, будем работать по целям? — произнёс, по голосу, Николай.

— Я всегда думаю, — ответил я.

— Наводишь на цель, затем жмёшь на зелёную кнопку «сохранить», затем на вид снаряда. И так далее, потом пушка сама будет наводить на цель, ты только будешь жать на педаль. Запомнил?

— Так точно.

— Тогда, погнали по нерусским, с завидной периодичностью, — выдал я.

Через пять минут с нами связалось командование сирийской армии,

— Прошу помочь огнём, пехота залегла, несём потери.

— Прикажите головы не поднимать тридцать минут, — ответил я.

— Сделаем, — послышался по радиостанции голос переводчика.

— Работаем ребята, по тем целям, которые засекли. Потом меняем позицию, расстояние критичное, могут пушками достать. Итак. По каждой цели по снаряду. Погнали!

Пушка автоматически останавливалась на определённой цель, оставалось только нажать на педаль. Танковая башня подскочила на несколько метров при попадании снарядом 152 миллиметра, бронеколпаки разлетались в куски. Боезапас закончился, я подал команду:

— Заряжаем по полной!

Подъехала машина со снарядами и техническим персоналом. Через три минуты в шлеме прозвучал голос старшего техника:

— Полна коробочка, только снаряды кумулятивные и термические. Бронебойных и осколочных практически нет.

— Меняем позицию. Мы — влево, за скалу; вы — вправо и метров триста назад.

— Есть, вправо и 300 назад, — ответил Николай.

— Паша, влево 120 градусов и вперёд 450 метров.

— Есть, — ответил механик.

Через три минуты он доложил,

— На месте.

— Принято. В право 120 градусов.

— Есть.

— Не видно деревни, только верхние дома, — сказал Миша.

— Работаем по целям на гребне деревни. Ищем цели и фиксируем.

— Есть. — ответил Михаил.

— Ну как? — спросил я через пару минут.

— Есть танк и два дота.

— И у меня танк. Работаем.

Михаил трижды выстрелил. После третьего выстрела машину качнуло, как при попадании снаряда.

— Что это было?

— Попадание, командир, — сказал Паша, — Рикошет.

— Механик, назад 150 метров. Срочно!

— Есть.

Машину качнуло, установка рванула назад, перед техникой разорвался снаряд.

— Вовремя ушли, — произнёс Паша.

— Это мой танк нас засёк, — сказал я. — Механик, стоп. Задействовать лифт.

— Есть.

Башня поднималась на два метра, сзади амортизатор упирался в башню, чтобы поставить упор, иначе башню могло сорвать при выстреле.

— Готово. Не промахнись, командир, — произнёс Паша.

— Не промахнусь.

Противник мог видеть не всю установку, а только башню. Сидя в капсуле, видел больше, тем более что знал примерно, где противник. Введя поправку в прицеле, нажал на педаль — выстрел. Башню качнуло так, что машину приподняло на половину метра.

— Опустить лифт, — приказал я.

— Есть, — ответил Паша.

Щёлкнул упор и пополз по пазу в сторону механика, башня медленно стала опускаться, затем щёлкнули зажимы и техника пришла в первоначальное состояние.

— Механик, влево триста и назад триста.

— Есть, триста и триста.

Мы отошли на предельное расстояние выстрела Т-72 и зашли почти во фланг противника.

— Коля, как вы там?

— Нормально. Нас обстреляли, мы отошли ещё на триста метров.

— Все целы?

— Так точно, они промахнулись.

— Ну слава Богу, — сказал я и добавил,

— Лифт используйте.

— Принято.

— Командир, шесть минут осталось и пол часа истекут, — сказал Паша.

— Есть, шесть минут. Задействовать лифт.

— Есть, — ответил механик.

— Миша, стреляем по всему, что увидим, используем весь боекомплект.

— Есть, весь бое комплект.

Башня поднялась. Мы, находя цели, стреляли по очерёдности, поражая доты и простреливая термитными снарядами окопы. Деревню окутал чёрный дым на левом фланге. Пехота воспользовалась моментом и отошла на исходную позицию.

— Ровно тридцать минут, — доложил механик.

— Славно. Заряжаться.

Миша взял радиостанцию и связался с техниками. Через пять минут техники открыли боковые люки с стали укладывать в транспортёр снаряды. Когда снаряд ложился в ячейку, на экране появлялся цветной рисунок снаряда с обозначением какой снаряд и сколько штук. Вдруг экран замигал, не опознавая какой снаряд в укладке.

— Техники, в чём дело?

— Прошу выйти из машины, товарищ полковник, — ответил старший механик.

Открыв боковую дверь, я вышел из машины.

— В чём дело? Почему снаряд не распознаётся системой?

— Товарищ полковник, мы вам зарядили три бронебойных, три кумулятивных и два экспериментальных термитных. Нужно перегрузить систему распознавания. Снаряды секретные, нужно их попробовать в деле.

— Понял, сделаем. Есть ещё вводные? На каких целях попробовать?

— На Ваше усмотрение, товарищ полковник.

— Когда снаряды подвезут?

— Не могу знать, заявку послал ещё вчера.

— Понятно. Сколько осталось снарядов?

— Штук сорок, из них тридцать экспериментальные.

— Понятно. На бердыше тоже есть экспериментальные?

— Так точно.

— Людей береги, укрывай по мере возможности.

— Есть.

— Сейчас отстреляемся и готовь обед.

— Уже готовится.

— Ну и славно, капитан.

— Миша, запроси сирийцев, наша помощь ещё нужна?

— Они сами связались. Сейчас авиация отработает, тогда мы добьём что останется.

— Принято.

В небе показались наши самолёты и через минуту деревню заволокло дымом и грохотом.

— Механик, на первоначальную позицию. Миша, стреляй по всем дыркам в деревне.

— Есть, есть, — ответили оба.

Установка со скоростью 60 километров в час двинулась к деревне, поднимая пыль.

— Бердыш, следуй за мной, стрелять без команды.

— Принято, выполняю.

Мы подошли раньше второго экипажа. Я зарядил экспериментальный снаряд и стал искать цель в дыму и пыли. Выстрелила правая пушка, затем ещё раз, тут я увидал дот в доме, из которого торчал ствол крупнокалиберного пулемёт. Навёл на цель и нажал на педаль выстрела. Прозвучал выстрел, дом охватило яркой красной вспышкой с фиолетовой окантовкой по кругу. Дом осыпался за секунду и пламя ушло в глубь, вероятно там был тоннель в гору, на которой стояла деревня, её тряхнуло и появился разлом, разделивший деревню.

— Вот это да! Вот это боеприпас. Интересно там случайно не ядерный заряд был? — сказал я.

— Да-а-а, — произнёс механик,

— Может в склад попали?

— Может, — ответил я.

Вторая машина открыла огонь по деревне, перенося огонь вниз. По низине протекал ручей, который испарился, поднимая пар после выстрела экспериментальным снарядом из Бердыша. Точнее, часть ручья, которая струилась вниз к трассе на Пальмиру. Израсходовав боезапас, отошли назад на триста метров, заглушили двигатели и вышли из машин.

Ребята закурили, вытираясь полотенцами смотрели друг на друга. В технике стояли кондиционеры. «Значит, от напряжения вспотели», — подумал я.

— Ну как, хлопцы? — сказал я и осмотрел всех.

— Нормально, товарищ полковник, — ответил механик.

— Ну раз так, то после обеда загрузка снарядов и осмотр техники, на предмет трещин в броне и гусеницах. Затем ждём приказ на дальнейшие действия. Последние мои слова заглушили два самолёта, заходящих на деревню. Обстреляв ракетами точки, пара СУ-29 пошла на разворот и в радиостанции послышался голос пилота,

— Вы что там бездельничаете? Боитесь попасть под обстрел?

— У нас пульки закончились, сейчас подвезут, тогда ваша помощь будет не нужна, — ответил капитан.

— Добро. Если что, зовите, поможем, — прохрипел голос в динамике.

— Командир. К нам два аборигена, один переводчик, — произнёс Николай.

— Просить будут что-нибудь, — добавил командир второй машины.

— Салам, русские, — произнёс грузный мужчина в форме сирийской армии.

— И тебе, салам, — ответил я.

— Что скажешь?

— Даиш* бегут, надо обстрелять их.

— У нас осколочных снарядов нет, только термитные, — ответил я.

Переводчик замялся с переводом, грузный сириец с непонимание посмотрел на меня и на русском произнёс,

— Какая разница какие снаряды?

— Ну если для тебя нет разницы, то после зачистки деревни обстреляем противника.

— Пока будем зачищать, они уйдут на 5-7 километров.

— Не беспокойся, достанем, — ответил я и сказал своим,

— Обед откладывается. Как только сирийцы войдут в деревню, работаем по отступающим басурманам. Хотя, думаю, что и в деревне для нас будет работа. Поэтому, если есть осколочные снаряды, их использовать по отступающим, в деревне использовать экспериментальные. Всем всё ясно?

— Так точно, — ответили хором мои подчинённые.

— Тогда по машинам и за дело.

Я оказался прав, в деревне осталось ещё четыре бункера, в которых было одно орудие и три крупнокалиберных пулемёта. Нас обстреляли пулемёты, другую машину пушка. Пришлось уничтожить бункеры и снова отойти на исходную позицию и осмотреть технику после обстрела. Мой механик матерился на арабов, трогая следы от пулемётных пуль на броне.

— Что там? — спросил я механика.

— Мало-мало покусали, — ответил тот,

— Но ни чего серьёзного. Сейчас катки посмотрю и будет ясно, что по чём.

— Не затягивай, — ответил я.

Вторую машину обстреляла пушка, след от снаряда остался на лобовой броне. Ребят слегка контузило, вышла из строя электроника, которая не могла перегрузиться. Всё мигало и не включалось.

— Механик. В машину. Поднять лифт.

— Есть, поднять лифт.

Наблюдая в прицел, долго думал, как они уходят. Затем меня осенило: на гребне был выход. Басмачи, пригнувшись, выходили из лаза и ползком переходили в овраг, который с гребня спускался за деревней. Зарядив снаряд, навёл примерно на выход из лаза и нажал педаль. Выстрел. Снаряд скользнул по земле и растёкся метров на сто. «Не то», — подумал я.

— Опустить лифт.

— Есть, опустить лифт.

Я попытался выстрелить как миномёт, навесом. На дисплее появилась стрелка, которая указывала куда попадёт снаряд. «Будет перелёт», — подумал я и, всё же, нажал на педаль. Выстрел, затем ещё раз и ещё, корректируя между выстрелами.

— Механик, к краю обрыва, вперёд.

— Есть, к краю обрыва, — ответил он.

Я долго выбирал в какой ДОТ выстрелить, затем решил, что стрелять надо во все амбразуры. Наверняка от них шли ходы-сообщения, которые соединялись между собой. Я не знал, что, работая как миномёт, попал в конец оврага, где скопились около сотни душманов. Сгорели они, как тополиный пух, в ходах-сообщения зажарились ещё около двадцати игиловцев*. Сирийские солдаты стали входить в деревню, но не особо торопились, опасаясь попасть под наш огонь. Через два часа зачистка закончилась. Мы, взяв на буксир вторую машину, подтащили её на открытую местность и вызвали два вертолёта для эвакуации техники. Сирийцы ходили кругами около наших орудий, пытаясь заглянуть во внутрь. Мы их отгоняли как мух от мёда, особенно у кого были телефоны, что бы не фотографировали. Подошёл их командир, тот самый грузный сириец.

— Что за орудия? Я в академии Фрунзе не видел таких, когда учился, — попытался войти в доверие он.

— У нас много оружия, которые ты не видел, — ответил я, загородив ему люк в технику.

— Можно посмотреть? — спросил сирийский командир.

Я отрицательно покачал головой:

— Секретное оружие, не положено.

Сириец нахмурился и произнёс с обидой:

— Мы же союзники, а ты не даёшь посмотреть твои пушки.

— Знаешь, что такое военная тайна? — в свою очередь ответил я,

— Пока эти орудия не испытали и не поставили в войска, не могу.

— Я понимаю, — ответил сириец и добавил,

— Идём к нам, кушать будем. Вертолёт не скоро прилетит.

Два грузовых транспортника прилетели через шесть часов, без техники, только доставили снаряды и техников.

— Где техника? — спросил я, у майора, который прилетел с техниками.

— На платформах по шоссе везут, — ответил он,

— К утру будут.

— Ясно, — ответил я и пошёл в капсулу спать.

Проснулся я от сигнала в шлеме, надел его и услышал,

— Просыпайтесь, Вас вызывают на связь из штаба базы Хмеймим.

— Как служба?

— Потихоньку, — ответил я и зевнул.

— Я тебя разбудил?

— Сам как думаешь, время половина первого, — ответил я, посмотрев на часы.

— Вертолёт на подлёте, жду в штабе.

— Принято, — ответил я и, посмотрев в мониторы, открыл дверь капсулы.

Собрав личный состав, проинструктировал их. Через тридцать минут вылетел на базу. Там меня ждал Толстый и несколько инженеров, так же, полковник Махнов, сын Батьки.

Поговорив о технике, о недостатках, положительных моментах, от том, что не зря их изготовили, что где-нибудь кроме Сирии она ещё пригодится.

— Как новые снаряды?

— Это что-то. Даже лучше термитных. Правда на технике пока не проверили, только на дотах и капонирах, — ответил я.

— Так, три машины мы забираем в Россию, три ещё протестируем, но уже без тебя. Тебя ждёт Махнов, хочет с тобой что-то обсудить.

— Хорошо.

— Здравствуй, Росомаха.

— Поводырь, — ответил я.

— Есть одно дело, государственной важности. Требуется твоя помощь.

— Так я, вроде, не служу уже.

— Ошибаешься, служишь. И в звании полковника.

— Так это для тестирования техники, не более того, — ответил я в растерянности.

— Я сейчас вместо отца, возглавляю его отдел. Здесь будет проведена спец операция, но не нашими спецами. Ты нужен что бы помочь и проконтролировать эту операцию. В данный момент у нас нет специалиста твоей квалификации, один молодняк без опыта. Так что, необходима твоя помощь.

— А что же вы про меня раньше не вспомнили, когда мне было трудно, когда жрать было нечего, когда выл от безысходности.

— Извини, тогда не мог тебе помочь.

— А ну да, тогда нет, а сейчас давай впрягайся, — зло ответил я.

— Толь Толич. Ради памяти отца помоги. Дело очень сложное и важное.

— Найди водки, хорошей и закусить, я пока помоюсь, потом всё обсудим, — сказал я и потом пожалел о своём решении. Но это было потом.

Выйдя из душа, обнаружил накрытый стол и полковника Махнова.

— Водка в морозилке, — сказал он.

— Так наливай и рассказывай.

Даиш*( игил) перевозят много денег, золото и камни для оплаты боевикам. Нам известен маршрут и время. Охрана, четыре джипа с пулемётами и двадцать бойцов. Ваша команда, десять бойцов спецназа ГРУ, один из сил специальных операций и ты. Всего двенадцать человек. Ты работаешь снайпером в команде. Задача, помочь им и проследить, что бы груз был доставлен на базу. Сумма очень большая, несколько миллиардов. На место засады вас доставят вертолётом, после операции, так же, заберу вертолётом.

— Где будет проходить операция?

— На границе с курдами.

— Когда выходим?

— У тебя есть два-три дня.

— Наливай.

*****

— Что такой хмурый? — спросил командир группы.

— А чего веселиться, — ответил я.

— Фарт кислых не любит, — изрёк он.

— Где-то я уже это слышал и не раз. Уверен, что здесь они поедут?

— Должны здесь, больше негде.

— Уверен?

— Да.

— Ждём третьи сутки, бока уже отлежал.

— Потерпи, уже скоро, — ухмыльнулся командир.

Колонну засёк наблюдатель через шесть часов, она двигалась вдоль гор на предельной скорости. Машин оказалось не четыре, а пять, пятым был микроавтобус раскрашенный под цвет «хаки». Грузовички «Тойота» с пулемётчиками в кузове ехали спереди и сзади, игиловцы зорко вглядывались в горы и в сторону пустыни.

— Всем готовность номер один, — услышал я по радиостанции, через микрофон в ухе.

Когда колонна поравнялась с засадой прозвучала команда,

— Работаем.

Моя задача была остановить первые две машины, что я и сделал, прострелив по два колеса на каждой машине. Переднее и заднее, затем выстрелил в переднее правое колесо микроавтобуса. Автобус резко вильнул вправо и завалился на бок, по инерции на боку переместился метров на двадцать, попав в мёртвую зону моего огня.

На тихую стрельбу с глушителями нашей группы в ответ затрещали несколько автоматов противника. Стрельба стихла и к машинам бросились наши бойцы, добивая раненых. Только мёртвые в спину не стреляют — это правило действовала ещё с Афганистана. Бойцы разбили стёкла микроавтобуса, открыли задние двери и заглянули внутрь. Раздался выстрел, наш боец упал на правый бок. В ответ кто-то выстрелил несколько раз внутрь автобуса. Двое бросились к раненому и стали оказывать помощь, вкололи укол, стали перевязывать раненую ногу. Пуля попала выше колена в двуглавую мышку и вышла с другой стороны. Пока перевязывали раненого четверо выносили баулы из автобуса, четверо заняли позицию по периметру и вскинув автоматы охраняли тех, кто был в периметре. Я смотрел в прицел, так же охранял свою группу от внезапного нападения.

— Спускайся вниз, — донеслось в ухе.

— Есть, вниз.

Минуты четыре я спускался вниз, подошёл к автобусу, из которого уже вынесли все сумки и заглянул во внутрь. Там лежало четыре тела, у одного в руке был наш «Стечкин», я взял его и вытащил запасной магазин из кобуры.

— Этот наш агент, — услышал я голос за спиной.

— Тогда почему он стрелял в наших?

— Не знаю.

— Надо уходить.

— Далеко с грузом не уйдём. Каждая сумка килограмм сорок не меньше, как пыжились наши, когда несли.

— Что предлагаешь?

— Поднять два джипа на колёса и уехать на них.

— Колёса прострелены, тобой и вторым снайпером.

— А что, на дисках они не поедут? Всё быстрее чем на своих лыжах, с грузом. Проедем сколько сможем и бросим.

— Мысль хорошая.

Подняли два джипа. Выяснилось, что в одном пробит бак и топливо вытекало, пришлось поднять ещё один. Загрузив баулы, сели сами, тронулись от гор в сторону пустыни, к месту эвакуации. Ехали медленно, на дисках, но ехали, а не шли гружёные баулами и оружием.

Через час остановились и стали ждать вертолёт. Он прилетел, но не тот, что нас высаживал, он был меньше. Загрузили баулы и стали грузиться сами. Техник вышел из вертушки и стал мочиться, трясясь от удовольствия. На его место сел боец, одел наушники и приказал пилоту:

— Взлетаем, — и достал пистолет.

В двери торчала чья-то жопа и не давала технику, бойцу специальных операций, раненого в ногу и мне зайти на борт. Вертушка взлетела, один из группы спросил у командира:

— Мы же могли взять ещё одного — двоих.

— У нас груз, за который мы в ответе перед государством, а потери всегда неизбежны. И кого ты бы оставил там? Дебила техника? Раненого? Или этого старика?

— Никого, — ответил боец и шёпотом выругался матом.

— Э-э-э, — кричал техник и махал рукам.

— Нас забыли!

— Не ори, нас бросили, — сказал раненый,

— Что делать будем?

— Вернёмся к месту засады, поменяем колёса и попробуем уехать из этого весёлого местечка. Или уйдём в горы к курдам, в плен, — сказал я.

— Они сейчас вернутся за нами, — голосил техник.

— Орать перестань, дебил. Садись в машину и поехали.

— Я не поеду, я буду ждать здесь.

— Ждать не будем. Поехали майор.

— Откуда знаешь, что я майор?

— Староват ты для капитана, — ответил я.

— Садись за руль, там коробка автомат, рулить будешь, а я за штурмана.

— А этот?

— Он дебил и балласт, пусть тут подыхает, уговаривать его не буду, на руках не понесу и тебе не советую. Нам с тобой выжить надо и этих ублюдков наказать за предательство.

— Согласен, — сказал майор и, включив передачу, нажал на газ левой ногой.

— Смотри-ка, бежит, да быстро как! — сказал майор и сбавил скорость.

Техник запрыгнул в кузов и лёг на пол.

Через час мы меняли колёса, грузили оружие, гранаты, патроны, воду. Нашлось две канистры с бензином, кое-какая еда, аптечка, местная одежда в виде балахонов, радиостанции, пара биноклей.

— Ну что, в путь? — сказал майор, разглядывая трофейную карту при свете лампочки в салоне.

— Сзади свет фар, — произнёс техник.

— Быстро среагировали. Теперь путь в пустыню нам отрезан. Едем в горы к курдам.

— Посматривай назад, увидишь свет фар скажи. — сказал майор.

— Хорошо. — ответил техник.

— Топливо меньше пол бака, давай остановимся и зальём бензин, а то может случиться, что возможности не будет, — сказал я.

— Согласен. — ответил майор.

— Эй, малый, тебя как зовут?

— Миша.

— Сейчас тормознём и по-быстрому заправимся. Хорошо?

— Как скажите.

После заправки я взял в кузове моток медной проволоки, пассатижи и связал их так, как будто это была растяжка. Поставил канистры на дороге на расстоянии пяти метров друг от друга.

— Это зачем? — спросил Миша.

— Если погоня, то задержит их на пару минут, — ответил я.

Дорога пошла в горы, стало рассветать, мы уже надеялись, что оторвались, как Миша сказал,

— Три джипа за нами.

— Прибавь скорость, — сказал я и стал перелезать на заднее сидение, оттуда, через разбитое стекло, в кузов.

Сильно трясло, но мне удалось повернуть пулемёт на турели и дослать патрон в патронник. Дорога огибала ущелье и возвращалась на выступ, затем шла закрытая горой.

— На повороте тормозни. Так, чтобы была видна дорога в повороте, который проехали.

— Сделаем, — ответил майор.

Выехав на второй поворот, рядом с горой, машина остановилась. Я навёл пулемёт на дорогу через ущелье и приготовился стрелять. Внезапно появился первый джип, за ним второй и показался капот третьей машины. Я выстрелил в третью машину, целясь в двигатель, затем в первую, целясь по колёсам и кузову. С третьей машины открыли ответный огонь, очередь прошла по кузову слева, в метре от меня. Я навёл пулемёт на вторую машину и выпустил остаток ленты в центр грузовичка. Большая часть пуль прошла мимо, но несколько попало в пулемётчика и кузов, практически распоров его пополам.

— Поехали! — крикнул, что есть сил, я.

Машина накренилась, на правый борт, медленно двинулась за поворот, что бы гора прикрыла нас.

— Стоп! — крикнул я и спрыгнул из кузова на дорогу.

— Там их двадцать или чуть больше, положим их и в путь. Если нет, то они нас в покое не оставят и будут преследовать, пока не перебьют. И могут вызвать подкрепление. Что думаешь майор?

— Может попробуем оторваться на машине?

— Заднее колесо пробито, далеко не уедем, — ответил, — Запаску мы не скрутили с тех машин, игиловцы¹ с нами не поделятся запасными частями. Как нога?

— Кровь через бинт сочится, надо перебинтовать, а так, вроде ничего, — ответил майор.

— Ты как, Миша?

— Не знаю, почему нас бросили? Я же не техник, я штурман, — жалобно промямлил он.

— Так было нужно для дела, — попытался успокоить его я.

Майор посмотрел на меня с укоризной, я подмигнул ему, чтобы он поддержал меня и успокоил Мишу. Тот промолчал и скрипнул зубами.

— Садись, проедем сколько сможем, перевяжешь меня. Если что, уйдём в горы, — сказал майор.

*****

Из спец аптечки я достал шприц, без иглы, в котором находился медицинский клей для заживления ран, порезов и прочего.

— Потерпи, будет больно, — сказал я и ввёл в рану половину клея из шприца.

— Поворачивайся, с другой стороны, введу лекарство.

Майор, скрипя зубами, повернулся и рукой смахнул пот со лба.

— Ум-м, — вырвалось у него.

— Всё уже, сейчас порошком присыплю и забинтую, — сказал и стал сыпать заживляющий порошок, чтобы рану подсушило и не текла кровь.

— Не туго?

— Нет, можно и потуже.

— Всё. Одевай штаны. Идём в горы.

Поднимались мы больше часа по тропе. Несли всё, что смогли взять. Когда остановились на привал внизу появились басмачи в количестве семнадцати человек. Хорошо, что за камнями сидим, а не на открытой площадке.

— Ну вот, а могли бы без хвоста идти, — сказал я, оторвавшись от бинокля.

— Две СВД, два пулемёта, гранатомёт и двенадцать автоматов.

— Наверно ты был прав, — негромко сказал майор.

— Надо было половину положить.

— Теперь поздняк метаться. Не шевелимся, пусть пройдут, а там посмотрим.

— Миша, говорим тихо, делаешь быстро всё, что скажу я или майор. Понял?

— А может они мимо пройдут и не заметят? — испугано произнёс Штурман.

— У них тоже имеются следопыты и бинокли есть, — не утешил его я.

«Хорошо, что я надел на окуляры фильтры темно зелёного цвета», — подумал я, — «А эти басурмане этого не сделали и поэтому бинокль бликует, а у меня нет». Группа игиловцев* двинулась по дороге, я их пересчитал и удивился. Не хватало четверых бойцов. «Значит по тропе пойдут», — подумал я и стал прикручивать глушитель, который снял до этого.

— К нам гости, четверо. Готовимся к бою. Пулемёт, снайперская винтовка, два автомата.

— Подпускаем на пятьдесят метров, валим их по-тихому, затем уходим. Всё ясно?

— Миша, ты не стреляешь, у тебя глушителя нет. Теперь ждём гостей и не высовываемся. Всё понятно?

— Да.

Командир шёл вторым и что-то говорил по рации. Осталось метров тридцать, но я команду не давал, потому что шёл разговор. Игиловец* положил рацию в нагрудный карман, я скомандовал:

— Валим.

Майор стрелял в двоих последних, так как сидел немного сбоку и ему было удобнее, я — двоих первых. Четыре тела обмякли, как мешки, упав на тропу, криков не было.

— Собирайтесь, я сейчас.

И пошёл к трупам. Взял рацию, патроны к СВД, две гранаты. Четыре положил под трупы с выдернутой чекой, бинокль выкинул в сторону, как и остальное оружие, чтобы не досталось бандитам.

— Миша, помогай майору. Я первый, вы за мной.

— А нельзя побыстрей? — спросил Миша.

— Не торопись, у нас фора часа два, успеем хребет перевалить, пока басмачи по тропе поднимутся.

Перевалив хребет горы, мы остановились, я подполз обратно, чтобы посмотреть, что делается внизу. Захрипела рация и раздалась арабская речь, я стал ей манипулировать: включая, выключая, меняя волну, чтобы создалось впечатление, что плохая связь.

— Спрашивают, нет ли следов, — сказал майор.

— Ты на ихнем трёкаешь?

— Немного.

— На, поговори, при плохой связи, — передал я рацию майору.

Майор что-то говорил, манипулируя рацией, затем выключил и сказал,

— Ждут нас, у второй тропы.

— Хорошо, мы идём, только по верху. Как нога? Отдохнули? Тогда вперёд. Только аккуратно, под ноги смотрите, чтобы не пиздануться. Спускаться сложнее, чем подниматься.

— Подожди, Поводырь, — произнёс майор. — Смотри на карту, мы сейчас здесь, если спустимся вниз, то попадём в горную теснину. Будем двигаться по дну ущелья, то те, кто пойдут по гребню гор, будут нас контролировать огнём из оружия.

— Что предлагаешь?

— Попробуем пройти по гребню к той тропе, куда ушли тринадцать басмачей. Надеюсь, они не поднялись по тропе, мы с ними не столкнёмся.

— А если, они разделились, половина ушла узнать судьбу тех четырёх, которых мы положили, а вторая половина поднялась по тропе? Тогда нам придётся с ними воевать. Или они поднимутся по тропе, когда мы пройдём, у нас за спиной. Тогда что? Ты ранен, штурман не боец, я старый и уже не злой, как раньше.

— Но идти по ущелью глупо. Любой сопляк будет иметь преимущество стреляя сверху.

— Согласен. Так как поступим?

— Пока не знаю, — ответил майор и стал смотреть в карту.

— А меня вы не спрашиваете? — возмутился Миша.

— Говори, если есть что, — произнёс майор и добавил,

— На Поводыря не обижайся, он тебя как спеца не рассматривает, твоё мнение для него не интересно. Специфика такая.

— Говори. Для пользы дела надо выслушать всех участников этого пионерского похода. — хмуро произнёс я.

— А может попробуем по рации связаться со своими? — не смело сказал Миша.

— Мысль хорошая, только радиус действия рации ограничен тридцатью километрами, и по станции нас басмачи засекут.

— Теперь так. Есть несколько вариантов. Первый, уходим вниз и идём по ущелью, там, хотя бы вода и зелёнка прикроет. Второй вариант, идём по гребню и молимся, чтобы не столкнуться с духами или чтобы они нам в спину не зашли. Вариант третий, делимся, вы здесь, бьёте басурман, я иду к той тропе и там встречаю врагов. Вариант четвёртый, спускаемся обратно, валим встречных и уходим обратно к машинам. Есть вариант, что они оставили маяк на месте операции и тогда придёт подмога, большая подмога. Груз, который мы взяли, они будут искать и хорошо искать.

— Какой груз? — спросил Миша.

— Пять мешков конфет, — ответил я.

— Вариант пятый, спускаемся по второй тропе, опять же, валим встречных и уходим по дороге, до следующей тропы. Не шанс, что подкрепление не нагонит нас на машинах по дороге.

— Так что выберем?

— Принимай решение, — ответил майор.

— Идём в ущелье. Там есть шанс проскочить до другой тропы или жилья. Отходную* бы поставить, — вздохнул я.

— Так поставь, — произнёс майор и стал снимать рюкзак,

— У меня их две, одну поставим, легче рюкзак будет.

— С удовольствием, — ответил я.

Мы были на дне ущелья, когда раздался взрыв.

— Хорошая штука, эта мина, старая, но надёжная, — сказал я и добавил,

— Прибавим, чтобы из зоны обстрела выйти, затем укроемся за каким-нибудь выступом и чего — нибудь съедим. Возражений нет?

— Нет, — ответил Миша и впервые за всё время улыбнулся.

Разогрев три банки говяжьих консервов, из расчёта, что если ли наши продукты попадут как трофей к басмачам, то свинину им есть западло. Съели, добытый мной, хлеб у бандитов с консервами, козий сыр оставили на потом. Заварили чай в кружках и немного расслабились за большим валуном возле небольшой протекающей речки, которая текла к горе, с которой мы спустились.

— Взгляну на погоню, — сказал я и, взяв бинокль, лёг рядом с валуном, чтобы быть незаметней.

— Вроде тихо пока, по тропе никто не спускается, движений нет. В себя после взрыва ещё не пришли.

— Или пошли в обход по вершине, — произнёс майор.

— Так. Перекладываем рюкзаки, распределяем по весу, отдыхаем сорок минут и в путь. Чтобы не попасться, как перепела в траве.

— Смотри, — произнёс майор и показал мне карту.

— Эти линии — тропы в горах. Мы здесь, басмачи были здесь, если у них есть проводник из местных, то они пойдут вот по этим тропам, чтобы зайти нам во фланг.

— Так что, отдыхать не будем? — спросил Миша.

— Будем. Отдохни, пока мы с майором покумекаем и тоже покемарим минут двадцать.

Двигались мы вдоль русла реки по камням. Шли не быстро, так как у Миши был самый тяжёлый рюкзак, он шёл впереди, выбирая дорогу, у майора ранена нога, я замыкал наш маленький отряд, периодически смотря в бинокль назад.

— Пятеро спускаются по тропе, — сказал я.

— Интересно, сколько погибли при взрыве, — спросил майор.

— Думаю немного. Может три, или четыре. Остальные могут идти в обход.

— Четверо.

— Или трое. Теперь, кто первый увидит, тот и будет иметь преимущество.

— Может встретим пятерых? — сказал майор.

— Нет, время потеряем, дадим фору тем, кто идёт в обход и можем нарваться на засаду.

— Да они и так идут быстрее нас, потому что налегке и привычные к ходьбе в горах, и раненых у них нет, — высказался Миша.

— Тише говори, — произнёс майор,

— Неизвестно кто в зелёнке шарится кроме нас и басмачей.

Смеркалось, когда мы остановились на ночёвку. Обложив спиртовку камнями, завесив с трёх сторон балахонами, мы стали готовить ужин, греть консервы и кипятить чай. Пока Миша занимался ужином, я перевязывал майора используя оставшиеся спец средства и бинт.

— Ну как?

— Хорошо, отдохнуть бы ещё и порядок.

— Ты ночью не дежуришь, отдыхай. Миша что с ужином?

— Чай закипит и порядок.

Обложив место стоянки волосяным арканом, вздохнул и сел между Мишей и майором.

— Не зря тащил, — сказал майор.

— Не зря, — ответил я.

— А я думал, что верёвка, чтобы спускаться со скалы, — произнёс Миша.

— Змея натыкается на ворсинки и обходит препятствие, — ответил майор.

— Тут змеи есть? — закрутил головой Миша.

— Как не быть, конечно, есть. Не бойся, через аркан не переползёт. Проверено.

— Значит так, ночью по горам басмачи не пойдут, поэтому спим все, до трёх, затем завтрак, туалет и в путь. Сейчас двадцать тридцать, а кажется, что все одиннадцать тридцать.

Сработал будильник на руке, тихонько завибрировал и тихонько пикнул. Я отрыл глаза и тихонько выполз из-под балахона.

— Проснулся? — спросил майор.

— Тихо, мы не одни, — ответил я, майор взял в руки винтовку и приложил приклад к плечу, стал осматривать в прицел местность.

— Трое, крадутся к нам.

— Оружие?

— СВД, автомат и гранатомёт.

— Я — СВД и второго, ты — гранатомёт, — тихо сказал я.

— Принято. По твоей команде.

— Огонь, — сказал я и выстрелил в снайпера, затем в автоматчика, майор положил гранатомётчика.

— Быстро они нас обошли, тыл смотри, — сказал я и пошёл к духам, пригнувшись и держа винтовку наготове.

Собрав трофеи, одежду, я вернулся к месту ночёвки.

— Идут, прячутся, думают, что мы ещё спим, — тихо сказал майор.

— Мишу разбуди, — тяжело дыша от принесённой тяжести, сказал я,

— Только тихо.

Поменял магазин, взял гранатомёт и автомат с подствольным гранатомётом.

— Я слева, в зелёнке. Огонь по твой команде — цикада.

— Принято.

«Что-то медленно идут», — подумалось мне, усмехнулся, — «Мин боятся». Преследователи подошли метров на тридцать, спрятались. Затем медленно стали переходить от камня к камню, пригибаясь. «Цы-ть-цы-ть» — прозвучала команда и я выстрелил в пулемётчика, навёл на двух последних. «П-фу-ф-п-фу-ф» — и двое упали, майор убил первого и выстрелил, одновременно со мной, в последнего.

Выждав, вышел из зелёнки и направился к убитым, держа винтовку наготове. Добив контрольными выстрелами всех, я стал их осматривать и собирать трофеи.

— Смотри, что у одного нашёл, — показал я майору кожаный мешочек.

— Золото, монеты, камни.

— Бандиты, людей грабят. Долю зашлёшь?

— Подумаю, — ответил я и ухмыльнулся.

Мишу вырвало, когда мы после завтрака вышли нагруженными и проходили мимо трёх тел.

— Ничего, привыкнешь, — сказал я и добавил,

— Если успеешь.

Через пять часов остановились на привал: разогрели еду, попили чай, отдохнули часа полтора. Солнце начало нагревать землю, становилось жарко. Хорошо, что шли около воды, какая ни какая, прохлада.

— Как думаешь, оторвались? — спросил майор.

— Не на долго, нас сейчас ищут половина Сирии, Ирака и Курдистана. Миша, ты как? Устал?

— Устал. Но потерплю. Майор-то терпит, я хуже, что ли?

— Молодец. Ты главное думай, что после каждого приёма пищи рюкзак становится легче на килограмм и идти будет легче, — все усмехнулись.

Через шесть часов мы нашли укрытие и расположились на ночлег. Разогрели еду и до наступления темноты погасили огонь спиртовых таблеток.

— Всем спать, я дежурю последним, — сказал я и повернулся на правый бок.

— А он прав, рюкзак становится легче, только из-за усталости этого не ощущаешь, — сказал Миша майору.

— Если ты не заметил, то Поводырь — солдат с опытом. Вот только я думаю, что сейчас он не знает как мы из этой истории выпутаемся, — ответил майор.

— Так что, у нас шансов нет? — промямлил Миша.

— Шансы всегда есть, только у каждого свои. Ты первый дежуришь, меня разбудишь через три часа или если что произойдёт.

— Хорошо.

В начале четвёртого я открыл глаза и увидел майора, сидящего спиной ко мне.

— Ты чего не разбудил?

— Да не спится что-то.

— Меньше есть, меньше спать, много двигаться, так что ли?

— Откуда знаешь?

— Живу долго, видел много.

— Что делать будем? Нас, наверно, уже обложили.

— Попробуем отсидеться в засаде, на лёжке. Посмотрим, что и кто за нами, пропустим и примем решение, как дальше себя вести.

— А дальше ты идти не хочешь уже?

— Когда идёшь, плохо видишь и не знаешь, когда в засаду попадёшь. Другого варианта пока не вижу, да и тебе отлежаться нужно.

— Тогда выбирай место, где в берлогу заляжем.

— А ты по карте ничего не присмотрел?

— Есть вот тут несколько пещер.

— Проверят, к гадалке не ходи, и накроют.

— Тогда где спрячемся?

— Посмотрим попозже. Давай завтракать, буди Мишу.

Площадку нашли через час. Шли к ней по камням, чтобы не оставлять следов. Место ночёвки я почистил так, что следов не было. Поднялись по выступам на площадку размером три на пять, которая была закрыта кустами со всех сторон и с неё было видно русло реки.

— Не шуметь, говорить в ухо шёпотом, хоть речка и даёт фон, но всё же. Едим пищу без разогрева, без чая. Воду я набрал во фляжки. Лежим на балахонах, укрываемся балахонами.

— Сколько будем лежать? — спросил Миша.

— Сутки, не меньше, а если потребуется, то и больше, по обстоятельствам.

Наблюдали за руслом и окрестными горами по очереди, лёжа на животе. На вторые сутки Миша подполз ко мне, разбудил и прошептал,

— Местный с ишаком по руслу идёт, по виду пожилой, без оружия.

— Будь здесь, я посмотрю.

— Разведка, не иначе, — сказал тихо майор и передал мне бинокль.

— Точно. На живца нас хотят взять.

— Что делаем?

— Ждем и смотрим.

Местный крестьянин вёл ишака за узду и внимательно смотрел под ноги. Поравнявшись с местом, напротив нашей лёжки, он стал осматривать стенку скалы, на которой находились мы, поправил чалму и двинулся дальше, шепча какие-то слова. Через час появилась группа игиловцев*, которая шла за крестьянином. Их было двенадцать. Все хорошо вооружены и двигались как спецназовцы.

— Вот и гости, — прошептал майор.

— Тихо, пусть идут куда шли, — ответил я и показал Мише, чтобы вел себя как раньше — тихо и незаметно. Группа прошла мимо, мы выдохнули с облегчением. Через час появилась вторая группа, их было двадцать. Они так же были хорошо вооружены и везли на двух лошадях поклажу.

— Многовато за нами послали, — сказал я.

— Хорошо, что собак у них нет, — произнёс Миша шёпотом.

— Покусанного собакой в рай не пускают. Охотятся они без собак, а значит — нам повезло, — прошептал я.

— Ну что, подождём третий отряд? — прошептал майор.

Я кивнул головой и прошептал:

— Хорошо, что мы не ели, а то по запаху могли засечь.

Майор кивнул головой и подмигнул Мише.

— Если будет третий отряд, то он пойдёт по склонам или его не будет, — прошептал я.

Стемнело, мы поели, сходили в туалет и стали укладывать рюкзаки. Миша удивился лёгкости своего груза, но, чтобы уровнять вес, он получил от меня трофейную СВД и шесть магазинов с разгрузкой. Майор помог Мише разобраться с винтовкой, как целиться, как стрелять, прочие премудрости. Утром мы спустились с площадки и двинулись к пещерам, обозначенным на карте. Было около восьми утра, когда мы подошли к пещерам и, проведя проверку, вошли в одну из них.

— Если бы был сквозной проход, то мы вышли бы в Курдистан, — сказал тихо майор.

— А здесь кто-то побывал до нас и совсем недавно, — ответил я.

— Откуда знаешь?

— Смотри, след мокрый, значит кто-то перешёл речку и входил сюда. В пещере влажно и след не высох — это раз, куча дерьма в углу без подтирки — это два и третье — веточку кто-то жевал и выплюнул.

— Глазастый ты. Идём в глубь, посмотрим, что там, может проход обнаружим через гору.

— Ч-ш-ш, — я присел и стал водить ладонью по полу пещеры. — Гильзы автоматные, много.

Майор достал световую палочку, сломал её, помахал и она стала светиться бледно синим светом.

— Думаю, до конца пещеры басмачи не пошли, проверили автоматными очередями. Магазина три выпустили не меньше. Идём дальше, посмотрим.

Мы шли минут сорок, пещера стала сужаться и потолок стал ниже, вдруг палочка потухла мы остановились в замешательстве.

— Что будем делать?

— Пусть глаза привыкнут к темноте.

— Смотрите, там свет, — сказал Миша громко.

— Тише ты, оболтус.

Лучик света проникал в пещеру, тоненькой струйкой, этот лучик был нашей надеждой. Сняв рюкзак, отдав его Мише, я поднял руку, чтобы не удариться головой, двинулся на свет. Пещера сузилась и мне пришлось передвигаться на коленках. Добравшись до источника света, я постучал по каменной стенке. Она оказалась из глины и при стуке отвалился приличный кусок, свет усилился, я ударил посильнее, образовалась брешь и яркий свет. Достав нож, стал ковырять глину расширяя проход на выход.

— Должны пролезть, пойду посмотрю, что с наружи. Дам сигнал на выход.

— Хорошо, — неожиданно ответил Миша.

Высунувшись по плечи, увидел, что выход на высоте примерно пяти метров, внизу был ливанский кедр, макушка которого была в метре от меня. Вернувшись во внутрь, я объяснил ситуацию, мы решили спускаться по волосяному аркану. Кедр рос на козьей тропе, которая спускалась к подножью горы. Далее была долина, которая упиралась в ущелье справа. Первым спустился майор, затем мы с Мишей на аркане спустили ему оружие и рюкзаки. Затем спустился Миша, потом я скинул вниз аркан, вылез ногами вперёд и, повиснув на краю обрыва на двух руках, затем на одной левой руке, спрыгнул на кедр. Зацепился за сук и прижался к стволу, съезжая по нему вниз. Меня придержал Миша и я коснулся земли.

Неся рюкзаки и оружие в руках спустились к подножью горы и укрылись в кустарнике. Где расположились и стали осматриваться, приводить себя в порядок. Руки у меня были в смоле, как и грудь, и рукава.

— Ну, что будем делать? — спросил Миша.

— Отдышимся, перекусим и пойдём в долину. Предварительно осмотревшись, — ответил я.

После обеда, с хорошим настроением, мы по очереди осматривали местность в бинокль.

— Смотри вон туда, — передал мне бинокль майор.

— Домик вижу. Точнее крышу. Вон басурманин козу ведёт на верёвке. Пока всё.

— Вряд ли он один там, где-то жена, дети должны быть. И не факт, что оружие не присутствует.

— Посмотрим, нам пока здесь не плохо, время есть. Жратва вот только заканчивается, а так вроде хорошо. Ждём и смотрим. Надо подняться к кедру. Оттуда вид лучше. Пойду посмотрю на местность, а вы тут тихо сидите.

Через час у меня затекла нога, которой я опирался на кедр. За это время я ничего особенного не увидел, кроме облака пыли, которое надвигалась в нашу сторону. «Интересно, что это? Машины, стадо коз?» Пыль приблизилась к дому и по инерции ещё продвинулась несколько метров и сформировало облако. Которое стало медленно оседать и через пять минут растворилось на земле. «Машина», — подумал я, — «Козы так быстро не двигаются». По козьей тропе двигался Миша, прижимаясь к скале.

— Что там?

— Ты бы без оружия не ходил. Машины подъехали к дому, вероятно кто-то чужой для хозяина дома.

— Почему так думаешь?

— Хозяева не стали бы пылить. Всё, спускаемся. Как там майор?

— Когда уходил он спал.

— Больше так не делай. Надо было разбудить и предупредить, что ко мне идёшь.

— Да что тут такого?

— Здесь всё может стать таким, каким ты не ждёшь. Шевелись, не останавливайся на тропе, внизу поговорим.

Майор встретил нас направленной винтовкой и сонными глазами.

— Ты чего меня не разбудил? — хмуро произнёс он и зевнул.

— Не хотел будить. Думал пускай поспит, пока тихо, — пробурчал Миша.

— Там машина или машины подъехали, предполагаю, что по наши души. Вероятно, разведка басурманская, опрашивают местных, что кто видел.

— Возможно, — ответил майор и ещё раз зевнул.

— Что делать будем?

— Подождём, понаблюдаем, может проведём разведку, а пока тихо, слушаем и смотрим не выдавая себя.

— Отсюда особо не понаблюдаешь, — проворчал Миша.

— Хочешь в разведку сходить? Нет? Тогда сиди слушай и смотри туда, где возможно, что-то увидеть, — зло сказал майор.

Через пятнадцать минут раздался пистолетный выстрел, затем ещё и ещё, прозвучала автоматная очередь, другая и сразу несколько автоматов застрекотали. Стихло.

— Вот те, нате, хер в томате, — прошептал я.

— Что делаем?

— Ждём, если хозяев положили, в чём я не сомневаюсь, то могут появиться разозлённые родственники, горя желанием отомстить. Или отряд самообороны, у курдов это как кружок по интересам.

— Ч-ш-ш-и. Идёт кто-то, — прошептал я и лёг на живот, выставив ствол винтовки вперёд.

Мимо нас, быстрым шагом, прошёл отряд в десять человек, половина были бабы с автоматами и снайперскими винтовками. Минут через десять раздались выстрелы, завязался бой, который то затихал, то усиливался. Раздалась длинная очередь крупнокалиберного пулемёта и всё стихло.

— Ну вот, сейчас всё станет ясно, либо басмачи положили партизан, либо наоборот. Скорее всего бандиты победили.

— Почему так думаешь?

— У партизан не было пулемёта, а он стрелял последним, — ответил я.

— К бою. Кто-то идёт.

Мимо нас четверо пронесли двоих раненых, затем два бойца прикрывали отход своих. Через две минуты цепью шли игиловцы*, осматриваясь и пригибаясь. Сколько их было, непонятно, но то, что они преследовали курдов, к гадалке не ходи.

— Идём басмачам в тыл. Они сейчас нагонят курдов, помощь им не помешает, — сказал я.

— Зачем? Это их разборки, мы не при делах, — прошептал Миша.

— Затем, что мы поможем курдам, а они нам. Одним нам не выбраться. Вкурил, Штурман? — сказал я и добавил,

— Собираемся быстро, я головной, Миша за мной, ты, майор, замыкаешь.

Не успел я договорить, как появилась группа, из шести человек, они бежали по следу своих.

— Валим их, майор. Огонь.

Шесть басмачей поражённые в спину упали мгновенно, без криков и стонов.

— Рюкзаки не берём. Вперёд.

Через триста метров мы услышали стрельбу и поняли, что басмачи настигли курдов. Подойдя на тридцать метров, мы открыли огонь в спину игиловцев*, которые сгруппировались перед броском. Со стороны курдов огонь был редкий, по всему — экономили патроны. Когда стали падать сражённые нашими пулями в центре, по бокам повернулись в нашу сторону и открыли ответный огонь по нам. Слава Богу, что мимо и не долго, так как мы их перестреляли с майором очень быстро.

— Теперь уходим на лёжку за рюкзаками.

— А как же курды? Мы что, не будем с ними общаться? — сказал Миша.

— Они сами к нам придут.

На месте лёжки мы расположились так, чтобы контролировать ту сторону, с которой ждали гостей. Раздались автоматные очереди на месте боя, огонь был интенсивным, но не долгим. Вероятно, уничтожили тех, кто пошёл в обход слева или они добили курдов.

Через тридцать минут раздался крик:

— Эй! Кто здесь?

— Что говорят, майор? Понимаешь?

— Да.

— Ответить сможешь?

— Да.

— Тогда отвечай: «Путники».

— Спрашивают: «Куда идём»?

— «Домой, на родину».

— «Где ваш дом»?

— Отвечай: «Россия».

— «Вы, нам помогли»?

— «Мы».

— «Почему»?

— «Даиш* убили мирных людей, нам это не нравится».

— «Выходите, не бойтесь, мы вам не сделаем плохо».

— «Пусть один из вас подойдёт к нам».

— Иду, без оружия.

— Оружие опустите, чтобы не возникло недопонимания.

Подошёл курд в разгрузке Вьетнамской войны с поднятыми наполовину руками.

— Салам, русские, — сказал он на ломанном русском.

— И тебе мир. Ты курд?

— Да, курд, учился Москва. Ветеринарной академии.

— В Люблино?

— Нет, Кузьминки. Ты откуда знаешь?

— Я из Москвы.

— Значит, ты земляк?

— Почти.

— Идёмте, там наш командир хочет с вами поговорить. Только оружие отдайте.

— Нет, оружие будет у нас.

— Хорошо. Идёмте.

Как только мы вышли из густого кустарника, нас тут же окружили вооружённые курды. Направив автоматы нам в грудь, заставили нас остановиться и отобрали у нас оружие.

— Не хорошо, земляк, обманывать, — сказал я и сжал губы от досады.

— Сам понимаешь, земляк, командир не любит, когда чужие с оружием около него.

— Понимаю.

Нас привели к месту последней стычки, где мы принимали участие в оказании помощи курдам. Несколько человек обыскивали трупы на предмет оружия и боеприпасов, среди них были женщины. Неожиданно один из бандитов ожил, вскочил и захватил женщину сзади за шею левой рукой, правой приставил к горлу нож. С правого предплечья у него текла кровь. «Вероятно кто-то из нас с майором промахнулся», — подумал я. Мы остановились от неожиданности, курды вскинули автоматы и, гомоня на своём, окружили заложницу и захватившего её.

— «Говорит, что убьёт, чтобы отпустили его».

— Земляк, скажи своим, чтобы отошли и опустили оружие, я решу эту проблему.

Курд что-то сказал на своём языке, но его не послушали, и не сдвинулись с места.

За спиной раздался резкий голос, и курды повиновались. Обернувшись, я увидел смуглого пожилого курда, чисто выбритый, нос с горбинкой, карие глаза, тонкие губы, которые он поджал. Ему было лет пятьдесят, может чуть больше.

— Делай что хотел, — сказал тот, который говорил на русском.

— А-а-а, — крикнул я и показал левой рукой за спину захватившего заложницу.

Тот, по инерции, повернул голову вправо, я выхватил из-за пояса за спиной «уракен», который при обыске не нашли и не отняли, метнул его в торчащее из-за заложницы правое плечо. Его откинуло от заложницы. Я быстро приблизился, схватил кисть правой руки и выбил нож, затем резко дёрнул его на себя и, сделав подсечку, повалил на спину. Повернул на живот и скрутил ему раненую руку, затем вторую и, быстро выхватив пластиковые наручники, связал его.

— Ты мастер, земляк, я даже не ожидал такого, — произнёс курд, протянул руку, — Исса.

— Поводырь, — протянул руку я и крепко пожал его руку.

— Что это за имя? Поводырь.

— Военное имя.

— Понятно. Идём, командир ждёт.

Оглянувшись, я не увидел того, кто отдал приказ своим бойцам. Курды стали бить ногами игиловца*, что-то крича на своём.

— Если они его убьют, то не узнаете, что они хотели от вас.

— Ты прав, — ответил Исса и что-то громко сказал на своём.

Курды перестали избивать захваченного мной басмача и куда-то его поволокли.

— Пусть кровь остановят, а то он умрёт от потери крови или болевого шока.

— Сделаем, — ответил Исса и показал нам куда нужно идти.

В пещере, куда нас завели, был полумрак, горели керосиновые лампы, освещая дорогу. Главарь сидел на коврах в углу и пристально смотрел на нас.

— Кто вы? Как оказались здесь? — перевёл Исса.

— Мы русские, делали топографическую разведку местности, на нас напали игиловцы*, его ранили в ногу. Мы вошли в пещеру с той стороны гор и вышли в лаз на этой стороне горы. Нам нужно вернуться к своим.

— Зачем вы делали разведку на нашей земле?

— Скажи ему, что мы делали разведку не на вашей земле, уходя от погони попали к вам.

— Для чего делали разведку?

— Чтобы если придётся воевать с игил*, знать местность.

— Он не верит тебе.

— Его право, другого ответа нет.

Вошёл курд и что-то стал говорить на ухо командиру, затем поклонился и тихо ушёл.

— Он не верит вам, вы что-то взяли у даиш* и они вас ищут, поэтому они пришли в нашу долину, убили наших людей.

— Может он знает, что мы взяли? — ответил я.

— Деньги, золото, ценности, — ответил на русском командир.

— Я догадывался, что ты понимаешь на русском языке.

— Так что вы взяли?

— И много мы взяли? — ответил вопросом на вопрос я.

— Много.

— Наши вещи. Посмотрите, если нам не верите.

Подошли четверо курдов и вытряхнули наши рюкзаки на земляной пол. Один курд поднял кожаный мешочек, открыв его, увидел содержимое и, ухмыльнувшись, подал его командиру.

— Ну вот, а ты говоришь, что ничего не взяли у даиш*.

— Не думаю, что из-за этих крошек они пришли к вам. Это я взял у одного из бандитов на той стороне гор, когда они нас преследовали.

— Как это было?

— Утром хотели нас на ночёвке по-тихому взять, а не получилось. Сначала положили вот с тем, — кивнув головой на майора,

— Тех, кто к нам в тыл вышел, троих. Потом тех, кто шёл по нашему следу, пятерых. У одного, когда собирал патроны и оружие, нашёл вот это, — опять я кивнул головой, но уже на ценности.

— Проверим.

— Проверяй, мы сказали, как было.

— Почему стали помогать нам?

— Мы, когда вылезли из лаза, спрятались в кустарнике, чтобы отдохнуть и осмотреться. В бинокль увидели крышу дома, затем облако пыли, затем выстрелы, потом, ваш отряд, который прошёл в сторону дома. Мы тогда ещё не знали кто есть кто. Когда ваши отступили, мы увидели даиш* и решили помочь, потому как в вашем отряде были женщины, раненые а, даиш* было больше. Вышли в тыл и помогли вашим, правда кто-то промахнулся в одного.

— И кто?

— Не важно уже, главное он жив и сможет дать показания.

— Он уже рассказал всё, что нам нужно. Теперь ждём разведку, чтобы подтвердить ваши и его слова.

— На ту сторону гор пойдёте?

— Пойдем.

— Майор, покажи по карте, где мы оружие убитых спрятали.

— Это хорошо, у нас его не много, пригодится. Вы, пока, погостите у нас, пока мы всё проверим, — проговорил командир курдов, собирая с ковра высыпанные ценности в мешочек.

Затем завязал его, сунул в складки одежды, при этом, смотря на мою реакцию. Я всегда относился к трофеям холодно, если это были не боеприпасы или пища при необходимости. Поэтому моё лицо ничего не выдало такого, чего ожидал командир. Нас отвели в другую пещеру, в которой был госпиталь и казарма, отделённая пологом из брезента, тщательно обыскали, накормили пловом и чаем.

— Помыться бы, — мечтательно произнёс я.

За спиной раздался голос Иссы:

— Идёмте, покажу куда будите в туалет ходить и где можно помыться. Бежать не советую, далеко не уйдёте. Вас будут охранять четыре человека, ну и, в общем, все наши люди.

— Нам не зачем бежать без оружия, еды и лекарств. Вот ему нужна медицинская помощь, — кивнул я на майора.

— Поможем, у нас есть хороший хирург, — ответил Исса и поманил рукой нас.

— Врач тоже говорит на русском, — сказал вернувшийся майор из-за импровизированной ширмы.

— Они у нас почти все учились, кто не мог оплатить обучение в Европе. Как нога?

— После обработки и перевязки лучше.

— Самое главное, лишь бы заражения не было, — ответил я и улёгся на отведённые нам места на двух ярусных кроватях.

— Миша, ты как?

— Не знаю, домой хочу, в смысле на базу. Поесть нормально, помыться, выспаться часов десять.

— С последним проблем нет, лезь на второй ярус и спи.

Два дня мы шарахались по лагерю, мылись, стирали нижнее бельё, камуфляж, загорали в тени, пока сохли наши вещи, пили чай, в общем, бездельничали и убивали время в ожидании решения нашей дальнейшей судьбы. Часто приходил Исса, говорил с нами, пытаясь выудить дополнительную информацию, рассказывал о движении курдов, что они хотят, чего добиваются, как ведут борьбу с турками, сирийцами, игиловцами*.

— А вы почему стали помогать сирийцам?

— Что бы зараза, под названием терроризм, не распространилась на нашу территорию, в среднюю Азию. Нам не нравится, когда людям головы отрезают. Когда в рабство продают, — ответил я.

Исса слушал и кивал головой в знак согласия, видимо соглашаясь и неожиданно спросил:

— Будешь воевать за нас?

— Воевать — нет, помогать — буду как инструктор или советник, но не долго. Нам нужно вернуться под командование нашей страны.

— А чему ты сможешь нас научить?

— Стрелять из снайперской винтовки, рукопашному бою, метанию ножей. Выживать и вести партизанскую войну вы умеете лучше меня.

— А эти двое?

— Один — штурман, попал к нам в группу как картограф, другого под рукой не было. Второй — ранен и мало чем будет вам полезен, — ответил я.

— А он кто?

— Тоже снайпер, как и я.

— А почему не будите воевать за нас?

— Приказа от нашего командования нет. Будет приказ, будем его выполнять, — ответил я и сменил тему разговора.

— Я видел у вас и девушки воюют.

— У нас за свободу воюют все.

— Ну и как они воюют?

— Хорошо, воюют, потому что за свободу Курдистана, — начал свою пропаганду Исса.

— Я понял тебя, — прервал его я и спросил,

— И всё умеют?

— Что не умеют, тому научим, — прозвучал ответ.

— Исса, скажи, чтобы чай принесли или разрешили нам брать его на кухне, — опять отвлёк его я.

— Я скажу, чтобы чай давали без ограничений.

— Спасибо, Исса.

Когда он ушёл я сказал своим спутникам:

— О том, что мы и как мы, не обсуждайте, понял меня, Миша?

— Понял.

— Предполагаю, что наша охрана так же говорит на русском, поэтому постоянно греют уши, о чём мы говорим. Не зря он предложил нам воевать за них, значит моя история более-менее приемлема, и они не могут доказать обратное. Значит скоро будем общаться с их «курбаши»* и снова получим предложение воевать за свободу Курдистана. Если нас разведут и будут делать предложение, отвечайте, как я сегодня Иссе. Будет приказ, будем выполнять. А ты, Миша, говори, что технарь, война не твоё призвание. Услышал меня?

Тот кивнул головой, засопел переваривая сказанное мною.

Вечером пришёл Исса со смуглой, красивой девушкой, черноволосой, как крыло ворона. С фигурой Афродиты.

— Это Далила, она хочет сказать тебе спасибо, за то, что ты её спас.

— Пожалуйста, всегда рад помочь.

— Она хочет, чтобы ты научил её стрелять из винтовки с прицелом.

— Пока мы здесь, я попробую её научить, хотя бы азам стрельбы и прицелу, — ответил я и добавил,

— Что вы решили о нас? Нас отправят к нашим на базу Хмеймим? Вы поможете нам?

— Командир ещё не принял решение по вам. Пока вы здесь, помогайте нам как сможете.

— Хорошо. Надеюсь, что это не затянется на долго?

— Все в руках аллаха, — ответил Исса,

— Завтра за тобой придут.

— Я тоже могу помочь обучать снайперов, хотя бы теории, нужен переводчик, — сказал майор и подмигнул мне.

— Будет переводчик.

— А ты? — обратился он к Мише.

— Я буду им помогать, чем смогу, — ответил тот и посмотрел на меня.

В ответ я кивнул головой. Когда Исса и Далила ушли, я шёпотом сказал,

— Молодец, они могли нас силой развести и ещё раз допросить или получить информацию, почему мы и как. Нашли бы не стыковки и стали нас ещё больше подозревать. Тебя как зовут, майор?

— Зови Тихий.

— Понял. Ты тоже красавец, не стал им говорить, что трёкаешь на ихнем. Слушай, что говорят, вдруг пригодится.

Тихий кивнул головой и улыбнулся:

— Кажется, мы с тобой одну школу проходили.

— Похоже.

Утром, в пять часов, пришёл Исса, разбудил нас и повёл на кухню, где в полевой кухне на колёсах готов был завтрак. Кухня была советского производства. Мы поели и пошли по тропе, по которой нам до этого не разрешали ходить. Мы пришли в учебный центр, где нас ждала Далила и ещё девять девушек. На деревянных столах лежало десять СВД, ветошь, маслёнки, шомпола. Среди винтовок я заметил свою СВД, на которой было смоляное пятно от кедра, точнее с моего камуфляжа. Оттереть я его не смог, не чем было, поэтому я узнал свою винтовку.

— Ваши ученики, — произнёс Исса.

— Скорее курсанты. Знакомиться не будем, сразу к обучению. Я хочу как можно больше дать знаний, прежде чем мы уедем. Где переводчик?

— Переводить буду я, пока с операции не вернётся другой человек, говорящий на русском языке, — сказал Исса.

— Хорошо. Тогда начнём.

Три дня мы изучали прицел, его особенности и недостатки. Девушки учились прилежно, спрашивали о том, что не понимают, как лучше себя вести при прицеливании и прочее. Далила смотрела на меня томным взглядом под смешки подруг и смущалась при шутках девушек. На четвёртый день перешли к маскировке и стрельбе.

— Если вы хорошо спрятались, то противник вас не заметит и у вас будет шанс убить его, выжить самой. Снайпер стреляет один раз и уходит с лёжки незаметно или затаивается, выжидает время. Вражеский снайпер ведёт себя также. Он ждёт вашего выстрела, чтобы засечь вас и потом убить. В открытом бою, если у противника нет снайпера, вы должны в первую очередь убивать командиров противника, пулемётчиков, гранатомётчиков, связистов и особо активных бойцов. При этом, чаще менять позицию, место, где вы обосновались временно.

Тихий так же вставлял свои замечания и добавлял:

— Маскироваться нужно так, чтобы солнце, по возможности, было у вас за спиной, чтобы противнику было сложно вас найти по блику прицела, а вы могли его засечь по блику прицела.

Стреляли по очереди, из положения лёжа, с колена, стоя. По три выстрела на положение.

— Далила. Не дёргай спусковой крючок, нажимай плавно, не жди выстрела, сделай не глубокий вдох, медленный выдох и плавно нажимай на курок.

Далила выстрелила, я поднёс к глазам бинокль и сказал,

— Второй выстрел лучше, стреляй ещё раз.

Пуля попала в центр мишени, которая была нарисована на старом термосе глиной.

— Молодец. Теперь стреляем с колена, затем стоя.

— Ты ей нравишься, — сказал Исса.

— Она мне тоже, только жениться на ней я не могу.

— Почему?

— У меня есть жена.

— Будет вторая.

— Извини, нет. Нам будут помогать вернуться к своим?

— Я не знаю. Знает командир.

— Хочу с ним поговорить.

— Он ушёл с отрядом на операцию. Вернётся не скоро.

На десятый день Исса спросил,

— Ну, как? Снайперы готовы?

— Чтобы солдат научился стрелять хорошо, нужно время и практика. Стрелять по пять-шесть часов ежедневно. Чтобы научить снайпера попадать в цель и маскироваться нужно не меньше половину года и стрелять по шесть восемь часов в день. Как думаешь они готовы?

— Стрелять они стали лучше, чем раньше, — ответил Исса.

— Но ещё думают, как не военные, а как гражданские, а это плохо.

— Идём.

Командир сидел на тех же коврах и пил чай.

— Привет русский.

— И тебе не хворать.

— Как тебе у нас в гостях?

— В гостях хорошо, а дома лучше, — ответил я.

— Исса говорит ты подготовил хороших снайперов.

— Пока не очень хороших, нужно время и практика в стрельбе. А ваши запасы патронов этого не позволяют.

— Согласен. Но мы решим этот вопрос.

— Тогда может решишь вопрос с нашей отправкой на базу Хмеймим?

— Разве вам плохо здесь? Погостите ещё некоторое время. Поможете нам, а мы, потом, поможем вам.

— И сколько по времени?

— Год, два.

— Неприемлемо, если не будете нам помогать, тогда отпустите нас, мы сами пойдём к своим.

— А далеко вы уйдёте? Без оружия, снаряжения, провизии.

— А вы что, не вернёте нам, что взяли у нас? Нам необходимо то, что вы у нас взяли.

— Нам тоже.

Повернувшись спиной, я ушёл на полигон к своим с недобрыми вестями. Поговорив с Мишей и Тихим, мы приняли решение отказаться от обучения, до того момента, как будет принято приемлемое решение для нас. Сообщили Иссе, что мы больше не будем учить, пока не договоримся с командиром об нашей отправке на базу.

— Идёмте к ручью, отдохнём в тенёчке, — сказал я и двинулся с полигона.

Ребята пошли за мной.

— Хорошо у воды в жару, — сказал Тихий.

— Ещё бы поесть, — добавил Миша.

— И водки вмазать, с солёным огурчиком и чёрным хлебом, — отозвался я.

— Будет водка, только без огурцов и черного хлеба, — раздался голос за спиной.

Мы не отреагировали от неожиданности, потому как Тихий шёпотом предупредил нас о приближении Командира курдов.

— Хочешь что-то сказать нам?

— Хочу. Вы готовите ещё пять групп, а я выделяю вам людей, чтобы вас сопроводили к своим.

— Нам нужно сообщить своим, где мы и что с нами.

— Позвоните по мобильному телефону и скажите об всём. Может попросите оружие и патроны? Для нас, в качестве платы за гостеприимство?

— Попробуем, — ответил Тихий и посмотрел на меня, я кивнул головой.

— Когда будет связь?

— Скоро.

— Идёмте ужинать, сегодня лагман. Острый, — радушно предложил командир.

— Ну, вроде, дело сдвинулось с мёртвой точки, — произнёс Тихий.

— Посмотрим, как он сдержит слово. Ты не забыл, что мы на востоке. А здесь говорят и делают только что выгодно, а не что обещано.

— Да ты пессимист.

— Что верно, то верно. Если плохо, то готовься, что будет хуже, — хмуро ответил я.

— Вспоминайте телефоны, кому можно будет позвонить.

На третий день после разговора с командиром вернулась группа курдов человек тридцать, принесли пятерых убитых и троих раненых, ещё шестеро легко раненых пришли на своих ногах.

— Что случилось? — спросил я у Иссы.

— Даиш*, — ответил он.

— Подробности есть?

— Тебе зачем?

— Проанализировать, чтобы в будущем потерь было меньше, — ответил я.

— На засаду напоролись. Ходили в деревню. Чтобы бойцов набрать, а там засада. Вот и напоролись на даиш*.

— Найди того, кто сможет рассказать подробнее.

— Махаммад. Иди сюда, — позвал Исса.

— Расскажи русскому что произошло, подробно.

— Мы шли в шеренгу по одному, старший смотрел в бинокль на деревню, было тихо.

— Люди были в деревне, собаки, козы?

— Не знаю, просто было тихо. Я шёл предпоследним, всё не видел. Когда подошли к окраине раздались выстрелы. Я тоже стрелял. Потом взяли раненых и убитых и ушли.

— Когда забирали раненых и убитых по вам стреляли?

— Да. Но меньше чем в начале.

— Вас отпустили. Исса, усильте охрану лагеря и подходы в долину. Может быть нападение.

— Ты думаешь?

— Уверен, что им дали уйти, чтобы найти лагерь. Соберут силы и нападут. Доложи командиру.

Командир подошёл к нам неожиданно и сказал,

— Меня зовут Джамал, — и протянул руку.

— Уверен, что будет так, как сказал?

— Уверен. На дорогу, ведущую в долину, надо выслать отряд, чтобы закрыть доступ. Обязательно гранатомёты и пулемёты, перекрыть тропы и готовиться к нападению.

— Исса. Сделай как он сказал, поднимай всех, срочно!

Мы переглянулись с Тихим, он сказал,

— Джамал. Дайте нам оружие, мы поможем.

— Хорошо, готовьтесь.

— Миша, ты остаёшься. Помогаешь на охране лагеря, будь готов прикрыть наш отход в случае, если это произойдёт.

— Я пойду с вами, — ответил тот.

— Хочешь маму огорчить? Ты остаёшься.

На подходе к домику, где погибли крестьянин и его семья, я в прицел увидел наблюдателя и сделал жест Тихому, тот ответил кивком, и растворился в невысокой траве. Остальных я остановил и Исса перевёл своим.

— Ждём сигнала от Тихого, — сказал я Иссе.

— Раздели отряд на три группы. Одна идёт вправо, одна влево, одна по середине. Но только после сигнала Тихого.

Тихий появился на плоской крыше домика и поднятой рукой.

— Вперёд, — сказал я и побежал к дому.

Шесть трупов и один пленный ждали нас во дворе дома. Тихий сидел на скамейке и курил трофейные сигареты, пальцы у него дрожали.

— Ты как?

— Нормально.

Исса допрашивал пленного, дёргая его за бороду и хлеща по щекам, иногда ударяя его в живот.

— Ты был прав, скоро сюда подъедут даиш * на машинах, — сказал Исса.

— Через сколько?

— Пленный сказал скоро.

— Идём, расставим людей, — произнёс я и проходя мимо Тихого хлопнул его по плечу,

— Расставляй людей, занимай оборону.

Исса возглавил левый фланг, получив от меня указание не стрелять до последнего момента, пока даиш* не подставит свою спину, пытаясь окружить Тихого и его отряд. Я находился на правом фланге, прикрывавшим тропы в горы и фланг центра. Переводчиком у меня была Далила, которая сносно говорила на русском, до поры до времени скрывала знание языка. Научилась она говорить от брата, который, как и многие, учились в СССР и России. Она командовала снайперами, которых мы обучали, так же был ещё командир тридцати пяти человек курдов. Расставив людей, объяснил, как себя вести в бою и занял место в центре.

— Едут, приготовится, стрелять как я говорил.

Далила передала приказ и придвинувшись ко мне положила свою ладонь на тыльную сторону моей.

— Ты мне нравишься.

— Я знаю, поговорим потом. Хорошо?

— Да, — сказала она и поцеловала меня в щёку.

Колонна из сорока машин «Тойота» надвигалась на въезд в долину, к домику убиенного крестьянина. В кузовах машин находилось от шести до восьми человек, на семи машинах стояли крупнокалиберные пулемёты.

— Скажи снайперам, чтобы стреляли, по команде, в пулемётчиков, — прошептал я ей на ухо. Она кивнула головой, улыбнулась и стала говорить на своём девушкам.

Колонна растянулась почти на километр, голова въехала на участок крестьянина и попала под огонь группы Тихого. Хвост колонны повернул направо и стал объезжать, пытаясь окружить группу Тихого с фланга.

— Огонь по пулемётам, — сказал я и выстрелил в голову одного из тех, кто держался за ручки пулемёта.

Игиловцев* было в два раза больше нашего отряда, вооружение лучше, но у нас был фактор неожиданности и злость курдов за предыдущее поражение. Даиш* обошли центральную группу с фланга и подставили спину левой группе. Исса скомандовал и сорок автоматов ударил им в спину из всех стволов. Группа, которой командовал я, стреляла только из винтовок, сдерживая порыв атаковать нас в лоб и затем обойти центральную группу Тихого.

— Гранатомётчики, автоматчики, огонь! — передал я приказ Далиле.

Даиш* понесли огромные потери. В живых из двухсот пятидесяти человек осталось меньше двадцати и то, только те, кто успел уехать на двух джипах и убежал. Разгром был полнейшим, у курдов пять убитых и двадцать один раненый. Неожиданно, с правого фланга, с гор посыпали курды во главе с Джамалом. Их было около трёхсот человек. Постреляв для профилактики в спины убегающим, они с победными криками и размахивая автоматами, двинулись к нам. Все убитые и большая часть раненых была из группы Тихого, так как они приняли основной удар на себя.

Подошёл Джамал, пожал мне руку, обняв, поцеловал меня трижды в щёки.

— Я знал, что ты не подведёшь меня, я верю тебе. Потом поговорим.

Забрав оружие и боеприпасы, уцелевшие джипы, курды двинулись в базовый лагерь ликуя и радуясь. Трупы закопали за дорогой из долины, предварительно сняв разгрузки и обувь.

— Оставайся у нас со своими друзьями, мы готовы вам платить хорошие деньги, — начал разговор Джамал.

— Мы уже это обсуждали, без команды нашего руководства не можем это сделать, — ответил я.

— Ты обещал связаться с нашим командованием и поставить в известность их о нашей судьбе. Когда это будет сделано?

— Скоро, — ответил лидер курдов.

Ближе к закату я пошёл к ручью, где была небольшая искусственная заводь, там мы мылись, стирались и отдыхали. Там был расстелен старый ковёр и сделан небольшой балдахин для тени от солнца. Я прилёг на правый бок и задумался о происходящем и как будем из этой ситуации выпутываться. Послышались лёгкие шаги, я вышел из задумчивости и повернул голову на лёгкий шум. Это была Далила. Она подошла к моей лежанке сняла обувь и присела рядом, затем прижалась ко мне и прошептала:

— Люблю тебя, хочу тебя, обними меня.

— Далила, я женат.

— Знаю, я бы тоже хотела стать твоей женой, но, если ты не хочешь, чтобы я стала второй женой, просто люби меня.

«Здравствуй триппер, сифилис или спид», — подумал я и вслух сказал,

— Если об этом узнают, то у тебя или у меня будут проблемы.

— Нет, я всё приготовила, нас охраняют мои девушки, — сказала она и стала меня целуя раздевать и раздеваться сама.

Я взял мокрую тряпку, лежавшую рядом, которой до этого накрывал голову, чтобы охладить её, и провёл гигиенические мероприятия перед сексом. Далила стонала, получая оргазм, не переставая. «Изголодалась, наверное, интересно сколько она не трахалась, кончает как из пулемёта». Она кусала мне плечи, содрогаясь от удовольствия и тяжело дыша, постанывала, сдерживая крик. Я выстрелил и, от удовольствия, откинулся на спину, тяжело дыша.

— Мне было очень хорошо, а тебе? Я не хочу тебя отпускать, давай ещё.

— В другой раз, мне пора идти, а то будут подозрения.

— Не забывай меня, до следующей встречи, — ласково прошептала она и впилась мне в губы.

На тропе стояли три девушки с винтовками на перевес. Так было всегда, когда женщины мылись. Несколько охраняли тропу, чтобы мужчины не могли пройти к ручью. С улыбками на лицах они пропустили меня и одна пошла к ручью, вероятно принять водные процедуры.

— Ты где был? — спросил Тихий.

— Мылся.

— Там же женщины моются, — вставил Миша.

— Они меня выгнали, под угрозой оружия, — ответил я и прилёг на кровать.

— Чай будешь?

— С удовольствием, покрепче.

Через пару часов нас позвал Джамал. Он что-то говорил собравшимся курдам, те отвечали громкими возгласами. Собрание проходило на том месте, где ожил игиловец*. Мы подошли к нему, нас встретили криками восхищения.

— Я им сказал, что вы великие воины и если бы не вы, то мы всё равно победили бы, но потеряли много наших воинов. Вот телефон, звони.

Я передал телефон Мише.

— Знаешь, что говорить?

— Да.

— Тогда звони и всё объясни. Тихий, помоги ему.

— Идём, Поводырь, поговорим о дальнейшем, — Джамал взял меня за локоть и повёл в сторону костра на окраине поляны.

«Откуда он знает, что я Поводырь. А, Тихий меня называл».

— Ну вот, скоро расстанемся, Далила будет скучать. А ты?

— Буду.

— Она хорошая женщина, только горе у неё большое. Вся семья погибла, отец, старший брат, мать, муж, трёх сестёр и младшего брата увели в рабство. Она спаслась потому, что пошла в соседнюю деревню с соседкой к родственникам, за час до нападения.

— Я не знал.

— Тут много таких, кто потерял близких, поэтому и сражаются с даиш*. Ты уже решил, что попросить для нас из оружия?

— Ещё нет, сначала ребята дозвонятся до своих, потом я.

— Моим сказали, что я добровольно место уступил, — возмущался Миша.

— А моему начальству доложили, что я погиб, — зло сказал Тихий.

— А мне и позвонить некому, все телефоны в мобильнике. А тот лежал в кубрике. Марусе дозвонился, сказал, что задержусь на неопределённое время. Попросил связаться с Махновым, чтобы тот позвонил вертолётчикам и всё уточнил. Идёмте к Джамалу, он пригласил водки выпить за успех.

Вечер мы провели в обществе Джамала и его двумя помощниками, выпивали разговаривали, шутили, мечтали.

— Как думаешь, дадут твои нам оружие?

— Не знаю, я ещё не разговаривал с руководством.

— Когда позвонишь им?

— Как только, так сразу.

— На, звони, что время терять.

— Им ещё не сказали, где я и что со мной.

— Ладно, подождём.

Ближе к вечеру, когда вода в затоне нагрелась, я разделся и залез в воду, было приятно остудить тело после знойного дня. Ручей давал для контраста холодную воду, которая приятно холодила тело. Я, лежал погрузившись почти весь, торчала только голова, которой я крутил из стороны в сторону, смотря, чтобы кто не подошёл незаметно. И всё же я просмотрел Далилу, которая появилась тихо, как кошка.

— Ты выйдешь из воды или мне к тебе зайти в воду? — сказала она и показала телефон в руке.

Я вышел из воды, прикрылся чистой холщовой тряпкой, взял телефон и сел на старый ковёр.

— Последний звонок.

Я набрал последний входящий звонок и услышал,

— Алло. Это кто? — голос был полковника Махнова.

— Поводырь.

— Ну слава Богу. А мне сначала сказали, что тебя убили.

— Ну да и съели на обед, Тихого на ужин, а Мишей позавтракали, — зло ответил я.

— Ты в курсе, что подставил меня и Тихого? Нет? Так вот, когда я вернусь я убью всех, включая тебя.

— Не горячись, операция прошла удачно, груз доставлен. Командование спец группой поставила им задачу не оставлять свидетелей, а они его нарушили.

— И потому нас бросили на растерзание бандитам?

— Мы разберёмся с этим инцидентом, обещаю тебе. Расскажи, как вам у курдов? Командование приняло решение помочь им оружием и инструкторами. Что про них скажешь?

— Вернусь, расскажу, — сухо ответил я.

— Тебе и Тихому придётся остаться, чтобы помочь курдам.

— И кто за меня это решил?

— Командование.

— Я не служу у командования и не подчиняюсь ему, услышал меня?!

— Ты в звании полковника и должен выполнять приказы вышестоящих.

— Я до вас доберусь, мать вашу, я вас, блядей, научу родину любить. Суки поганые.

— Не кричи, лучше скажи в чём они остро нуждаются, в каком количестве.

— Два ящика коньяка, два водки, шоколад, лимоны, чёрный хлеб, солёные огурцы, конскую колбасу батонов двадцать.

— Для тебя, а курдам?

— Мука, рис по тридцать мешков, соль десять мешков, сахар двадцать мешков, чай коробок двадцать, черного и зелёного, только не в пакетиках. Гречка килограмм двадцать, вермишель, макароны по десять килограмм и кофе растворимый десять банок для меня. Мясо в банках, баранина, говядина коробок по пятьдесят; сгущённое молоко коробок двадцать. Одеяла триста — пятьсот штук чёрного или тёмно-синего цвета, или тёмно-зелёного. Камуфляж пятьсот комплектов, двадцать маскировочных халатов для снайперов, адаптированных к местности, десять комплектов нижнего белья, для меня. Спички две коробки, имею в виду большие коробки, в которой много маленьких упаковок. Десять упаковок одноразовых зажигалок, фонарики с фильтрами, двадцать биноклей, ружейное масло. Лопаты штыковые штук пятьдесят с черенками, кирки штук десять, Кровати для госпиталя и для нас штук пятнадцать. Сало для нас килограмм пять, сырокопчёную колбасу батонов двадцать, сухари черные мешка три-четыре, рыбные консервы в масле. Да и туалетную бумагу пришлите, только не дешёвую, а то потом пальцы нужно мыть после дешёвой.

Махнов усмехнулся.

— Вооружение: четыре миномёта адаптированных к горной местности с тремя комплектами снарядов, гранатомёты, с тремя комплектами зарядов; двадцать «Шмелей»; двадцать «мух»; пять АГС-17 с тремя комплектами гранат; двадцать ПК с четырьмя коробками и лентами; патроны к ним, ящиков пятьдесят. СВД, на каждую винтовку по шесть магазинов и двадцать ящиков патронов к ним, сто автоматов и патронов сто ящиков. Приборы ночного видения двадцать штук, НСПУ к пулемётам. Средства наблюдения из окопов, чтобы не выглядывать, на треногах. Ручных гранат ящиков тридцать, глушителей к винтовкам и автоматам сто штук. ППС сто штук с запасными обоймами и глушителями, патронов десять ящиков. Зарядные устройства для аккумуляторов и аккумуляторы по два комплекта. РД-35 штук двести. Снаряды от «градов» боекомплект и направляющие трубы с подставками, Афганский вариант. И пять аккумуляторов. Знаешь как это?

— Знаю, видел.

— Славно. Медицина: два комплекта хирургических инструментов, маски, резиновые перчатки, перевязочный материал, спирт литров сто, антибиотики, прочие лекарства, йод, зелёнку, перекись водорода, пластыри разных размеров. Шесть дизель генераторов, с проводами и лампами с запасом топлива. Две полевых кухни, сухой спирт, древесный уголь мешков пятьдесят, осветительных ракет штук триста, спец аптечек двадцать комплектов для меня. Это минимум на первое время и этот район будет чистым от игиловцев*.

— Я тебя услышал, адъютант записал, — ответил Махнов.

— Связь для меня передайте, телефон в кубрике и запиши свой номер. И Мишу заберите отсюда, жаль будет если что.

— Ты гарантируешь, что удержишь этот район?

— Я нет, а вот Джамал да.

— Это ихний командир?

— Да.

— Ты с ним в хороших отношениях?

— Очень. Да. Добавь в список пять коробок конфет, леденцов, для детей и девушек.

— Ты завёл себе девушку?

— Эти девушки здесь воюют.

— Ладно, ладно, я пошутил. Скинь координаты.

— Миша штурман это сделает.

— Ты закончил? — улыбнувшись, спросила Далила.

— Да. Нужно идти, чтобы отправить данные для доставки грузов.

— А я думала, что ты будешь со мой, как в прошлый раз.

— Не сегодня, в другой раз.

— Мы завтра уходим в деревню за гору, людей привести.

— Вернёшься, тогда и поговорим, — с улыбкой произнёс я.

На второй день за домом крестьянина зависло два грузовых вертолёта, их сопровождали два КА-52. Грузовые вертолёты несли под брюхом два сорокафутовых контейнера. Отцепив их, вертолёты быстро улетели. В них было продовольствие и немного патронов, дизель генераторы, перевязочные материалы и медикаменты.

— А где оружие? — спросил Джамал.

— Не всё сразу, что, продовольствие не пригодится?

— Пригодиться, но нам нужно оружие.

— Подождём, а пока нужно всё перенести в надёжное место, чтобы не намокло и не пропало.

Шесть джипов целый день перевозили доставленное в пещеры и в деревню. Которая оказалась в полу километре за учебным центром, она прижималась к горам и её не было видно в зарослях и за кедрами. Там проживало около трёхсот человек, в основном женщины и дети. Они очень обрадовались продовольствию, так как жили впроголодь, отдавая последнее бойцам курдам. На следующий день, те же грузовые вертолёты, отцепили ещё два контейнера, а пустые зацепили и улетели обратно. В контейнерах были одеяла, камуфляж, две полевые кухни, уголь, топливо для генераторов, патроны к ППС и сами пистолеты, зарядные устройства. Приборы ночного видения, ящик для меня с указанными вещами и продуктами, соль, сахар, сгущёнка, чай и конфеты, мясные консервы, спички и зажигалки, упакованные в целлофан, пятнадцать кроватей, осветительные ракеты.

Помощник Джамала внимательно слушал переводящего Иссу, и отдавал распоряжения куда и что отнести или отвести.

— Оружия опять нет. Что нам пистолеты? Нужны автоматы, пулемёты, артиллерия, гранаты.

— Наберись терпения. То, что привезли, тоже пригодится вам. Или не так?

— Спасибо, но нам нужно оружие и патроны.

— Подождём, а там видно будет, — ответил я и нахмурился.

На закате с гор спустился караван мулов и ослов в количестве тридцати, в сопровождении погонщиков, и отряд Далилы. Она привела двенадцать человек, четырёх девушек и восьмерых мужчин. Они были худы и с голодными глазами, оборваны и в дырявой обуви.

Их накормили, обули трофейной обувью, снятой с убитых игиловцев*, одели в камуфляж. Далила пришла к нам в пещеру, с ней были вновь прибывшие девушки и её охрана, три стрелка. Девушки зашли за полог в госпиталь и стали там помогать при свете ярких ламп от генераторов.

— Ты помнишь, что обещал мне? — с хитрым лицом сказала она.

— Конечно помню.

— Тогда я завтра зайду, хорошо?

— Хорошо.

— Везёт тебе, Поводырь, и посылка тебе и девушки тебя любят.

— Груз для всех, и девушек здесь хватает для всех, — ответил я, достав из ведра с водой бутылку водки.

— Чего залип? Накрывай поляну, бери лимон, конскую колбасу, чёрный хлеб и солёные огурчики, а я пока вторую в холодильник поставлю.

Выпивали мы с чувством, радовались жизни. Миша радовался чёрному хлебу и огурцам, Тихий — лимону и конской колбасе, я просто был счастлив. Позвали хирурга, который говорил на русском и когда-то выпивал в СССР, он мог оценил водку и чёрный хлеб. Сидели мы до двух ночи, затем хирург ушёл спать за полог. Мы, убрав остатки с импровизированно стола, так же завалились спать.

Утром нас разбудил Исса, и после завтрака мы пошли кто куда. Тихий — обучать новобранцев, Миша занялся генераторами, я пошёл выслушивать нытьё Джамала. В бинокль я рассмотрел, как в гору поднимается нагруженный караван животных в сопровождении погонщиков.

— Мы делимся с нашими братьями чем можем, — вздохнул Джамал.

— Это всё ваше, поступай как считаешь нужным.

— Через день придёт ещё караван.

— Предполагаю, что за оружием и патронами.

— Да, за оружием, если его доставят.

— Посмотрим.

Ближе к десяти прилетела группа вертолётов из пяти штук: два грузовых, два прикрытия и один поменьше. Встречали их все в месте, Миша волновался предполагая, что улетит сегодня. Из малого вертолёта вышли шесть человек с рюкзаками за спиной и с оружием в руках.

— Кто Поводырь?

— Я.

— Группа инструкторов прибыла для прохождения дальнейшей службы.

— Добро. Груз есть на борту?

— Немного, РД-35.

— Исса, распорядись, чтобы выгрузили рюкзаки.

— Кто улетает?

— Он, — показал я на Мишу.

— Ну, бывай здоров, штурман.

Вертушки улетели, а курды стали выгружать контейнеры. В них было долгожданное оружие и патроны, миномёты и гранатометы. Джамал был очень рад этому и радостно балагурил.

— Теперь мы всем дадим отпор, все враги будут побеждены, — радовался Джамал.

Три дня носили по разным местам патроны и оружие, по моему совету, чтобы один снаряд не оставил курдов без боеприпасов. Инструкторы учили обращаться с миномётами и гранатомётами выделенных бойцов и новобранцев, обращаться с автоматами. Пришедшие три каравана забрали третью часть оружия и пятую часть боеприпасов. За это время Далила привела ещё двадцать два человека добровольцев, которых обули, одели и вооружили, включив в программу подготовки. Я предложил Джамалу осмотреть горы и выставить секреты в случае нападения, так же, блок посты для отражения атаки. Наметив несколько участков, с которых простреливалась местность, мы установили там миномёты и пулемётные гнёзда.

— В следующий раз даиш* применит артиллерию, — сказал я.

Все крупнокалиберные пулемёты установили так, чтобы они могли доставать на расстояние двух — двух с половиной километров, замаскировали их. За домом убитого крестьянина отрыли окопы.

— Да, разведчики донесли, что даиш* накапливает силы, — произнёс Джамал. — Силы большие: около тысячи человек, бронетранспортёры, три орудия, много машин.

— Ну, я думаю, что мы успеем подготовиться.

Вечером, при свете костров, в установленном шатре собрались командиры отрядов и мы — советники.

— Мы предлагаем сделать несколько засад за позициями, две — три группы опытных бойцов по тридцать человек, которые в нужный момент ударят даиш* в спину. Мы же будем, примерно, знать когда они нападут? — спросил один инструктор по тактике.

Джамал кивнул головой.

— Миномёты и крупнокалиберные пулемёты будут в резерве и откроют огонь по команде, — добавил инструктор по стрельбе.

— У нас около пятисот человек, у противника будет раза в два больше, плюс техника и артиллерия. Две, три засады ударят по пушкам и бронетехнике с тыла и уйдут в горы, потом вернутся, по необходимости, и уничтожат штабы, боезапас противника. Если будет возможность, то сделают это сразу и тогда уйдут, присоединятся к основным силам. Основные силы будут отражать лобовые атаки, стараясь сохранить позиции. При необходимости, отойдут на заранее подготовленные вторые линии обороны, — высказался я.

— Мы обсудим это. Вы пока идите отдыхать и готовиться. — сказал Джамал и жестом отпустил нас.

У входа в нашу пещеру стояла одна из девушек Далилы, она взяла меня за локоть и потянула в сторону ручья.

— Тихий. Возьми две водки и коньяк, закуску, посидите. Я скоро вернусь, мне дольку оставьте.

— Приятно провести время, — ответил тот.

Далила была замотана в большое полотенце и ждала меня стоя в ручье. Что-то сказала девушке, та улыбнулась и тоже что-то ответила, уходя по тропе.

— Что ты ей сказала?

— Что бы охраняла нас.

— А она?

— Сказала, что я счастливая.

Насытившись любовью, мы шли по тропе, взявшись за руки. Молчали, так как наговорились до этого.

— Скоро бой будет, может больше не увидимся, — грустно произнесла Далила.

— Всегда верь в лучшее, — ответил я.

— Мы обязательно увидимся.

Утром Джамал рассказал о принятом решении командирам, они согласились с предложенным нами планом.

— Тогда нужно расставить людей по точкам, проинструктировать тех, кто пойдёт в засаду, в тыл противника. Тихий! Возьми Иссу и займись этим вопросом. Павел! Сергей! Юра! Вы займётесь теми, кто будет работать с крупнокалиберными пулемётами на горах. Найдите места, замаскируйте и объясните, когда и по какой команде стрелять. Вы трое обучаете новобранцев. Кстати. Сколько их?

— Тридцать пять, — ответил один из троих, его имя я так и не запомнил пока.

— Стоп. Забыл, как тебя зовут?

— Геннадий, — ответил тот.

— Берёшь семь колышков и идёшь определять вторую линию обороны. Семь точек по шесть новобранцев с одним опытным бойцом. Далила. Бери новобранцев и семь опытных бойцов, вместе с Геной расставляешь бойцов, чтобы они запомнили кто и где будет, Гена расскажет куда и как стрелять. Затем отправляешь их обучатся.

— Джамал. Нужно как-то определять своих от чужих, чтобы по своим не стреляли.

— И как?

— Белую повязку на левую руку или ещё как. Определи сам. Ты же командир.

— Хорошо, пусть будут белые повязки на левой руке, — ответил он и рассмеялся.

После полудня мы с Джамалом обходили линию обороны. Вторую, которую копали новобранцы осматривали с особым вниманием.

— Землю бросай не далеко и в сторону, куда будешь стрелять, чтобы холмик образовался, — говорил я молодому курду, Джамал переводил.

— Окоп нужно копать шире на два штыка лопаты, а то захочешь пройти на фланг и не сможешь пролезть, будешь задевать того, кто в этот момент будет стрелять, а значит помешаешь и он промахнётся. Окоп должен быть глубиной тебе по грудь, вот здесь не должно быть земли иначе стрелять не сможешь. Когда выкопаете окоп, обложите с обоих сторон бруствер камнями и замаскируете травой и ветками.

— Зачем камни и ветки? — спросил молодой курд.

Вероятно, ему не хотелось копать и таскать камни.

— Пуля пройдёт через землю и убьёт тебя, а через камень — нет и ты выживешь, понял?

Новобранец кивнул головой, и продолжил копать окоп. Длинна окопа была определена в десять метров, ширина в полтора. Первая линия обороны за домом крестьянина была выкопана и триста с лишним курдов носили камни, обкладывая бруствер и маскировали свежую землю.

— Сегодня нужно всё закончить, иначе будет туго, — произнёс я.

— Даиш* начнут после завтра. Шпионы сообщили, ждут ещё людей.

— Лучше быть готовым заранее, чем потом перед боем копать и носить камни, руки будут трястись от напряжения. Целиться будет трудно и стрелять. После работы нужно всем отдохнуть, — выдал тираду я.

За разговорами мы пришли в базовый лагерь, где Тихий обучал тех, кто пойдёт в тыл. Он укладывал РД-35, поясняя почему и где должно лежать. Увидев меня подошёл и спросил:

— Может я с ними схожу?

— Ты воевать не обязан, ты обязан учить, чтобы они хорошо воевали. Но если ты хочешь с ними пойти, то спрашивай у Джамала, — я кивнул головой в сторону командира курдов.

— Я не против, хотя здесь все с опытом войны.

— Но не с опытом специальных операций, — ответил Тихий.

— Учиться нужно всегда, тем более у такого специалиста как Тихий. Если твои командиры не обидятся, то помощь Тихого будет не лишней.

— Хорошо. Курбан! — подошёл курд и поклонился Джамалу.

— Возьмёшь его с собой?

— Как прикажите.

— Он поможет. Если тебе стыдно, что командовать будет он, скажи сразу. В этом нет ничего стыдного, после операции ты снова будешь командовать.

— Если так нужно для дела, то пусть командует, — ответил Курбан.

По радиостанции что-то сказали, Джамал ответил, потом обратился к нам.

— Засекли наблюдателей, пять человек.

— Нужно их снять, иначе они передадут своим то, что даиш*знать не надо.

— Может мы сходим? — спросил Юра, который вернулся с горы, где устанавливал пулемёты.

— По желанию, — ответил я.

— Мы сходим. Пленных брать?

— По возможности. А вот оружие и боеприпасы — обязательно.

Джамал отправил оружие в соседнюю долину и трофеи лишними не будут.

Через двадцать минут, уточнив местоположение наблюдателей и взяв проводника, шестеро наших ушли в поиск.

— Как у тебя с Далилой? — спросил Джамал.

— Спасибо. Хорошо.

— Не обижай её. Она хорошая девушка. Многим не нравится ваши отношения. Будь осторожен.

— Я услышал тебя Джамал. Нужно женщин и детей отправить подальше, для их безопасности.

— Они завтра уйдут в горы, — ответил лидер.

Ночь я провёл в тревоге за своих ушедших в поиск. Спал плохо, часто просыпался пил воду, даже закурил, чего не делал уже несколько лет.

Тихий вечером у костра общался со своей группой, объяснял, рассказывал, отвечал на вопросы. В три часа ночи они ушли, растворившись в темноте. Ушла одна группа в тридцать человек, вторую оставили в резерве.

— Не практично два отряда, если уходить в горы, то слишком большая цепочка, будут потери, неоправданные потери.

— Хорошо, — принял решение Джамал.

— А что будет делать вторая группа?

— Предлагаю отправить её на правый фланг, чтобы иметь возможность ударить во фланг противника, в случае их отступления, как в прошлый раз. Заодно тропы перекроют, чтобы к нам в тыл не зашли.

— Разумно. Так и сделаем. Рашид! Со своим отрядом пойдёшь в горы и будешь прикрывать тропы и если будет надо, ударишь в тыл даиш*

— Я понял тебя, уважаемый, — ответил тот и, отдав своим людям распоряжения, двинулся через долину в сторону противоположной горы.

На другой, день около одиннадцати утра, вернулась группа из поиска, они вели пленных, обвешанных оружием.

— Как сходили? — с тревогой спросил я.

— Один трёхсотый, в руку на вылет, — ответил Паша.

— Их было больше пяти, двадцать. Правда, не ждали нас, — сказал Гена.

Пленных увели на допрос, а раненого Юру в госпиталь.

— Завтра начнут, рано утром, часов в пять, — сказал Исса. — Надо готовиться уже сегодня.

— Так и будет, — ответил я.

— Сколько их?

— Две с половиной тысячи, три броневика, танк и три пушки.

— Много. Можем не устоять. Надо подготовить ещё несколько опорных пунктов, АГС 17 на флангах установить.

— Сделаем. Сегодня. Пока наблюдателей нет.

Целый день мы готовились к предстоящей атаке противника. Вечером пошли на позиции, которые заранее определили всем бойцам. Далила уходила на левый фланг к горам, чтобы вести огонь во фланг противнику. Мы простились при всех и со слезами на глазах она ушла. В четыре часа утра донёсся звук взрыва, с места, где были вражеские наблюдатели.

— Началось, — сказал я Джамалу.

— Да. А что это было?

— Ребята поставили мину для даиш,* — ответил я.

Минут через тридцать послышался рёв танка и трёх БМП они шли по дороге. Затем свернули на лево и веером стали выходить на позицию напротив дома убитого крестьянина, оставляя холм за спиной. Не дойдя до дома метров триста, открыли огонь, медленно двигаясь вперёд, за техникой, прикрываясь и пригнувшись, бежала пехота.

— Огонь, — отдал команду Джамал.

Застрочили пулемёты, затем автоматы, выстрелили несколько гранатомётов. Танк остановился, сделав разворот вправо. У него порвалась гусеница, один БМП загорелся, два других сначала остановились, затем дали задний ход. Выстрелили ещё три гранатомёта задымился ещё один БМП. Пехота, отстреливаясь, стала отступать.

— Скажи, пусть экономят патроны, — обратился я к Джамалу.

— Если отступают, то пусть бегут.

Джамал сказал на своём языке по рации и огонь постепенно прекратился.

— Что-то маловато было пехоты, человек триста-четыреста, не больше. Значит, в обход пошли, по тропам.

Раздались взрывы и стрельба на правом фланге, там, где были тропы.

— Есть ли у нас резерв? Если есть, то нужно отправить их на помощь Рашиду.

— Отправил уже. Семьдесят человек, они как раз были у подножья горы. Через час — полтора будут на месте.

Танк развернул пушку и выстрелил в дом, ответом были четыре выстрела из гранатомётов. Танк замолчал.

— Неужели не удержат тропы? — спросил я.

— Удержат, не могут не удержать, — ответил с тревогой Джамал

Через сорок минут с возвышенности холма стала спускаться вражеская пехота человек пятьсот. На дороге показались джипы с пулемётами и пехотой, которая при приближении, спрыгнула с остановившихся машин и побежала, повторяя манёвр бронетехники. Три грузовика с пушками совершили манёвр и остановились у подножья холма, с которого спускалась пехота. Отцепив пушки, грузовики заехали за орудия и стали выгружать ящики со снарядами. Поднялась отступившая пехота и тут я понял, что тысячи полторы — две наступали на нас. Пулемёты на джипах открыли огонь их поддержал БМП.

— АГС-17 — огонь по пехоте, как раз достанут. Не больше двух километров, до пушек, чуть больше. Снайпера — огонь по пулемётчикам на джипах. Наши крупнокалиберные пулемёты с фронта — отвечать на огонь БМП. Миномёты — огонь по пехоте и технике. — не громко произнёс я.

Джамал заметно нервничал передовая приказы.

Фонтаны взрывов возникали среди бегущих в атаку врагов, гранаты из АГС-17 рвались веером, поражая пехоту. Вражеские орудия открыли огонь, по позициям курдов. Снаряды рвались на позиции, перелетали, не долетали, некоторые попадали в цель.

— Пулемёты на горе, огонь по орудиям, — сказал я Джамалу.

Тот передал приказ и через минуту орудийная прислуга стала падать и укрываться за орудийными щитами. Остановился БМП и задымил чёрным дымом.

— С линии фронта огонь из всех пулемётов и автоматов. Иначе сомнут и прорвутся.

У Джамала затряслись руки, он нервничал, передавая приказ. Вражеская пехота остановилась, присела на корточки, залегла, затем стала отступать, отстреливаясь.

— Пулемётам на горе прекратить стрельбу, пусть стволы остынут иначе заклинят. Миномётам перенести огонь по пушкам, автоматчикам прекратить огонь, пулемётам тоже.

У миномётов закончились мины и огонь прекратился. Послали за минами два джипа. Джамал передал по рации приказ и добавил, чтобы унесли раненых. Их оказалось семьдесят человек, убитых сорок. Противник потерял около шестисот человек убитыми и ранеными, всю бронетехнику, половину джипов. Раненые бандиты уползали с поля боя, так как многие были ранены в ноги гранатами АГС-17.

— Кажется отбились? — Джамал улыбался.

— Я думаю это не всё. Думаю, ещё раз попытаются, в обход пойдут или вдоль горы по дороге, там у нас оборона слабее. Выйдут прямо во фланг нам. Надо развернуть туда три-четыре пулемёта и один АГС-17, немного оттянув его назад и к центру.

Через двадцать минут мои предположения подтвердились. Группа плотной массой, крича «А-а», — ринулась нам во фланг и была встречена тремя пулемётами. Потеряв человек двадцать, она отступила за выступ горы. Наступило затишье, но не долго, открыли огонь орудия, по флангу, где попытались прорваться игиловцы*.

— Ответим пулемётами с горы? — спросил Джамал.

— Нет, стволы перегрелись, будут заклинивать, их засекут и уничтожат.

По рации что — то доложили и Джамал улыбнулся:

— Мы отстояли тропу, правда потери большие, десять убитых и столько же раненых.

— Хреново они подготовились, хотели массой задавить, не получилось, — сказал я и выдохнул своё напряжение.

Через час нас стали обстреливать с уцелевших джипов, применяя тактику постоянного беспокойства противника. Мы не отвечали, экономя патроны, которых у нас было не много, так как крупнокалиберные пулемёты были трофейные, а заказ на них я не сделал. С нашей стороны дважды выстрелили из СПГ, в цель не попали, но дали понять, что мы живые и можем отвечать. День длился очень долго, ближе к вечеру к нам по тропе с горы, где спускались караваны, подошло подкрепление около ста человек.

— Будем ждать ночной атаки, — сказал я.

— Прикажи чтобы установили ночные прицелы на пулемёты, — сказал я Джамалу.

— И покормить людей надо.

— Здесь сможем. А вот тех, кто в горах, вряд ли.

— У них консервы должны быть, кроме как у снайперов Далилы.

— Отправим туда людей с едой, — сказал лидер и улыбнулся.

— Нужно миномётчикам и АГС-17 поменять позиции, иначе накроют огнём из орудий, — хмуро сказал я.

— Сделаем, — ответил Джамал.

— Позови сюда инструкторов, поговорить надо с ними.

Джамал по рации вызвал инструкторов, мы сели в тени кедра, ели плов с тушёнкой и пили чай.

— Как? — спросил я.

— Нормально.

— Мины в рюкзаках привезли?

— У каждого по две, — ответил Гена.

— Ночью попробуют нас на прочность ещё раз.

— Встретим, — подал голос Паша.

— Как бы нам на правом фланге в сумерках установить пару прыгающих мин?

— Просто, сходим и поставим, — ответил раненый в руку Юра.

— Ты отдохни, тебе напрягать руку вредно.

— Я схожу, — произнёс Никита, имя которого я узнал пять минут назад.

— Вдвоём надо. Две мины поставить, одну за другой, метров в пятидесяти-семидесяти, да так, чтобы одна за выступом горы, другую — на окончании выступа.

— Сделаем как скажешь.

— Джамал. Запроси обстановку на линии фронта и на флангах, чтобы не было неожиданностей.

— Постреливают, — ответил тот через пару минут, получив доклады.

— Что-то не слышно группу, которая в засаде, — вздохнул он.

— Ещё не время, — ответил я и отхлебнул чай.

— Тихий знает, что делать и когда. Подождём.

— Даиш* запросили разрешение убрать труппы и похоронить, — произнёс Джамал.

— Нужно хоронить убитых до заката, так положено в исламе.

— Пусть забирают. Наши наблюдатели пусть смотрят, чтобы вместо убитого не лёг на его место живой. Потом, одним рывком, доберутся до нашей обороны и наделают беды.

Игиловцы* больше двух часов уносили убитых, были и раненые. Которые притворились мёртвыми, чтобы в темноте уйти к своим. Мы тоже готовились: готовили укрытия от снарядов, укрепляли камнями вырытые пулемётные гнёзда, набивали ленты и магазины. С предгорья вызвали снайперов и разместили их по линии фронта.

— Слева нас по горам не обойдут?

— Нет, там отвесные скалы, а в обход километров сорок. Если, конечно, не найдут твой лаз в пещере. На всякий случай, отправлю на вершину человек пять наблюдателей, чтобы смотрели за противником. К нам идёт ещё отряд с соседней долины, человек пятьдесят. К ночи подойдут, будет легче.

— Посмотрим, как будет, — ответил я.

— Надо подумать куда их поставить, чтобы не было слабых мест в обороне.

— Думаю разместить их во второй линии, чтобы они быстро могли подойти к фронту, — произнёс Джамал.

— Разумно, — сказал я и прилёг вздремнуть, перед ночью.

Но поспать не удалось, от прикосновения женской руки я открыл глаза, это была Далила.

— Я скучала по тебе, — ласково сказала она, гладя меня по руке.

— Я тоже, — соврал я, у меня не было времени даже думать о ней.

В наступающих сумерках грохнул выстрел пушки, снаряд пролетел в глубь долины. Даиш* не отказались от своих планов захвата долины и уничтожения курдов.

— Сволочи, — сказал я и встав, помог подняться Далиле, чтобы уйти ближе к подножью горы в относительную безопасность.

В сумерках подошёл отряд курдов, пятьдесят пять человек. Их накормили и развели на позиции. Никита с Пашей, надев снайперский камуфляж, пошли устанавливать прыгающие мины. Вернулись через полтора часа с довольными лицами.

— Подползли метров на двадцать к ним, готовятся к атаке. Установили обе мины и ушли. Их ждёт сюрприз, — радостно доложил Паша.

— Идите по местам, будьте готовы. Приборы ночного видения используйте. Бейте самых ретивых, атаку надо сорвать.

— Сделаем как надо, — ответил Никита.

Ночь была звёздная, видимость метров сто пятьдесят. Особенно было приятно, что из-за небольших тучек вышла луна. Стало немного светлее и после взрыва на правом фланге, затем, после второго донеслось.

— Ал — ла.

На нас бросилось около тысячи бойцов, которые подобрались к нам на триста-четыреста метров. Заработали пулемёты и гранатомёты, подключились автоматы и миномёты. Через пять минут атака захлебнулась, противник стал отступать назад отстреливаясь. Дорого им обошлась ночная атака, они потеряли более трёхсот бойцов, и мы понесли потери десять убитых, столько же раненых. До рассвета противник нас не беспокоил.

На рассвете, началась стрельба. Игиловцы* стреляли по двум грузовикам, которые двигались в нашу стороны, таща за собой одну пушку. Это наша засада захватила орудие и два грузовика, два других орудия привели в негодность, сняли прицелы. Курды встретили своих ликующими криками. Машины между окопами проехали в тыл, за строение, из машины высыпали курды и, отцепив пушку, приготовили ее к бою.

Тихий был ранен в руку, морщась от боли он произнёс,

— Орудийную прислуг оставили без прикрытия, грех было не воспользоваться моментом.

— Потери есть?

— Трое, двое раненых, забрали всех, — сказал он и присел на землю.

Наступило относительное затишье. Даиш* изредка выезжали на джипах стреляли из пулемётов и быстро скрывались. Подкрепление ушло в свою долину, унося провизию и боеприпасы. У них тоже шли бои, но не такие как у нас, больше позиционные. Соседняя долина была прикрыта узким ущельем и могла оборонятся небольшим количеством бойцов.

Началась рутина. Новобранцев обучали стрельбе и тактике. Пушку закопали рядом с домом. Работы велись ночью, чтобы противник не знал где оно. Замаскировали, приготовили две запасных позиции. Курды быстро учились, понимая, что от этого зависит их жизнь. К нам относились уважительно, многие выучили несколько слов на русском и при встречи здоровались:

— Здравствуйте. Уважаемый.

Я редко встречался с Далилой, мельком днём. Она тосковала и пыталась привлечь моё внимание разными способами. Два дня шли дожди, ручей вздулся и смыл то место, где я любил отдыхать, где Далила любила меня.

Позвонил полковник Махнов с информацией о том, что нам придётся скоро уйти из долины, так как непризнанное правительство Курдистана приняла помощь Америки. Это было негласно. Они были готовы прислать военных советников и инструкторов, вот только за оружие переговоры зашли в тупик. Американцы не хотели ссориться с турками, поэтому обещания были расплывчатыми.

— Что ж, мы готовы в любой момент. Когда ждать вертушку?

— Я сообщу дополнительно, за день до эвакуации.

— Сколько у нас времени? Примерно. Чтобы мы могли скорректировать свои планы здесь.

— Не больше недели. До связи.

— Пока.

Игиловцы* обстреляли курдов из установки «Град». Удар пришёлся на предгорье в глубине долины. Одну из деревень разрушили до основания. Две других деревни не пострадали, так как находились в стороне от нанесённого удара. Погибли три курда, восемь были ранены осколками.

— Что будем делать? — спросил Джамал

— Или уничтожить установку, или ждать, когда у них закончатся снаряды, — ответил я.

— Может твои сходят?

— Нет. Нас отзывают, мы здесь не более недели, затем эвакуируют на вертолёте.

— Почему?

— Потому, что ваши лидеры приняли помощь американцев, а они не любят нас. И мы не обсуждаем приказы своего командования, мы их выполняем.

— Жаль. Что вы уйдёте, я привык к вам и доверяю.

— Ничего не поделаешь, приказ, есть приказ.

— Что посоветуешь делать с обстрелами?

— У тебя есть группа, у которой уже есть опыт проведения диверсий. Пошли их в тыл, пусть найдут и уничтожат установку и снаряды. Правда, она может находиться километрах в двадцати от сюда.

— Может твои помогут авиацией?

— Я попрошу, — ответил я стал звонить Махнову.

Говорили мы долго, я доказывал, что это сделать необходимо, иначе все усилия были напрасны, что курдов уничтожат, игил* захватит территорию и инициативу.

— Я провентилирую этот вопрос и перезвоню, — ответил Махнов.

Второй удар пришёлся в середину горы, потерь не было, но морально было тяжело всем.

— Если у них нет запасов снарядов, то боекомплект рассчитан на два залпа. Могут стрелять не залпом, а по несколько снарядов, тогда это продлится долго, — сказал я Джамалу.

— Будем молиться, чтобы у них закончились снаряды, — ответил курд.

Стемнело, бойцы отдыхали, редко раздавались выстрелы со стороны противника. Зазвонил телефон, звонил Махнов:

— Беспилотник вышел на цель, жди результатов.

Послышался взрыв, ещё, ещё два. Наблюдатели с горы сообщили, что примерно километров в шести-семи что-то горит и взрывается.

— Это ты? — Джамал внимательно смотрел на меня не мигая.

— Нет. Авиация.

— Спасибо, твоей авиации.

— Спасибо скажешь, когда вместе победим даиш,* — ответил я.

— Идём, выпьем.

— Мне нельзя, но за столом посижу с вами.

Налили по второй, по трети стакана, чокнулись.

— За победу, чтобы все живы были.

Выпили, стали закусывать, не торопясь вели разговор:

— Лучшая оборона, это атака, — сказал Тихий.

— Не всегда, — не соглашался Гена.

— Иногда лучше диверсия, чем атака в лоб.

— А кто говорит, что атаковать нужно в лоб? Можно и с тыла, — спорил Тихий.

— А ты что скажешь? — спросил Джамал глядя на меня.

Я жевал конскую колбасу с хлебом. Проглотив содержимое, ответил,

— Тихий прав. Если только отвечать на огонь, то у противника прибавится наглости. А вот если беспокоить его своими действиями, то они притихнут, никому не хочется умирать. Поэтому нужно активизироваться и беспокоить противника, наносить ему урон. Дать понять, что вы сильные и не боитесь отвечать и нападать. Тогда ситуация может поменяться и даиш* успокоятся. Война перейдёт в позиционную. Они поймут бесполезность своих действий и успокоятся, но расслабляться не нужно, в любой момент подтянут технику, пополнят людской резерв и снова попробуют взять долину.

— Согласен, — сказал Тихий.

— Наливай, Гена.

— Нужно создать пять-шесть групп, которые будут выходить в поиск, минировать, взрывать, уничтожать живую силу противника и тихо уходить. Группы в десять-двенадцать человек, работать с глушителями, снайперы должны постоянно охотиться на противника и днём и ночью. Вот тогда, будет толк, — сказал я, молча поднял стакан, задумался, молча выпил и вылил остатки капель на стол.

— Думаю, что за пять-шесть дней мы сможем подготовить несколько групп, чтобы они знали азы диверсий. Умели работать тройками, пятёрками, маскироваться, подходить, уходить, минировать, работать ножом, — сказал Никита.

— Тогда не будем тянуть время, начнём завтра, — произнёс Джамал.

— Ну а я поработаю со снайперами, им лишние знания не помешают, — улыбнулся я.

Все усмехнулись, особенно Джамал.

Пять дней мы учили курдов, гоняя их до седьмого пота, они чуть не выли от усталости. Но, как говорится, лучше пот, чем кровь. Я в ночь ходил на передовую, на пару часов, чтобы пострелять, по возможности. За три ночи сделал два выстрела, попал или нет не знаю. Со мной ходила Далила, я учил её всему, что знал сам, она утром передавала знания своим девушкам. На шестую ночь мы уединились на нашем месте и провели её вместе. Утром меня не беспокоили, давая мне поспать. К двенадцати часам я проснулся и понял, что сегодня мы улетим и навсегда. Как-то привык я ко всему, меня охватила тоска и грусть. Но в гостях хорошо, а дома лучше, надо готовиться к отлёту. Собрал рюкзак по полной программе, ничего не оставляя, по принципу — своя ноша не тянет. Конечно, мои патроны и винтовка пригодились бы здесь, но правило нарушать не стоит. Ребята ещё вчера собрались, осталось только взять рюкзаки и сесть в вертушку.

— Держи, — протянул мне кожаный мешочек с ценностями Джамал.

— Не возьму, весит много.

— Твой трофей, забирай, всё равно на вертолёте полетишь.

— Нет. Оставь, вдруг придётся оружие покупать. Так что тебе нужнее эти ценности. Возьму одну монетку на удачу.

Джамал вытащил золотой динар и протянул мне.

— Хочу, чтобы он принес тебе удачу, друг.

— Спасибо, друг, — ответил я и пожал руку курду.

Вертолёт не прилетел в этот день, не прилетел и на другой. Позвонил полковник Махнов и сообщил:

— Техника вся занята в другом квадрате, как освободится, сообщу, подготовь координаты места посадки.

— Сколько у нас времени?

— Три-четыре дня, может пять. Что-то нужно курдам?

— Обувь, носки, мясо, мины, патроны, мины для миномётов, перевязочный материал, галеты, топливо по возможности, патроны к ДШК, побольше. Пять штук дальнобойных, снайперских винтовок с хорошей оптикой и запасом магазинов и патронов.

— Сбросим на парашютах в долину. Как беспилотник отработал?

— Знатно. С первого захода попал в цель. Есть возможность ещё раз поработать по пехоте и технике? Ночью, конечно.

— Попробую договориться.

— Спасибо. За день предупреди об эвакуации.

— Хорошо. Удачи.

— И тебе.

Ночью в долину с транспортно-грузового самолёта сбросили восемь тюков и четыре небольших контейнера, одновременно ударили два беспилотника по позициям игиловцев* наведя там панику. Шестнадцать ракет уничтожили несколько джипов, два грузовика и один БМП. Пострадала и пехота, которая металась около горящей техники.

— На позиции даиш* паника, горит техника, — доложили наблюдатели.

— Твоя работа? — спросил Джамал.

— Попросил для тебя прощальный подарок у командования. Пока вертолёт задерживается мы ещё поучим твоих, два-три дня. Не возражаешь?

— Буду только рад этому. Что прислали на этот раз?

— Я просил, обувь, мясо, боеприпасы, бинты, топливо, мины.

— Хорошо. Идём смотреть подарки.

Тюки разбросало по всей долине. Пришлось выгружать их по очерёдности, по мере их нахождения, развозя их по местам хранения. Распоряжался Исса. Весь резерв и часть снятых с позиции бойцов спешно грузил на четыре джипа и грузовик грузы, доставляя туда, куда указывал Исса. Работали при свете фонариков и керосиновых ламп. Через шесть часов всё было разложено по местам, обувь разбирали сами, примеряя по ноге.

После завтрака я пошёл на позицию с новой снайперской винтовкой, предварительно пристреляв её в тылу. Меня встретила Далила, помахала мне рукой и сделала жест чтобы пригнулся.

— Здравствуй любимый. Осторожно, снайпер стреляет.

— Откуда, примерно, стреляет?

— Вон с той возвышенности, где у них были наблюдатели.

— Пригнись, я всё понял, — прошептал ей на ухо, улыбнулся и погладил по щеке.

Пройдя по окопу, обложенного камнем, я приготовился, загнал патрон в патронник, открыл заглушки на прицеле и крикнул:

— Далила, огонь.

Она выставила винтовку за бруствер на вытянутых руках, не поднимая головы и выстрелила в сторону противника.

— Давай, — Далила увидела, как по руке стекает кровь, пуля царапнула руку ниже локтя.

Я поднялся и прицелился на блик оптики, вдохнул и мягко нажал на спуск. Оптика была отличной я увидел, как дёрнулась голова снайпера от попавшей пули вырвав кусок затылка. Пройдя по окопу, увидел курда перевязывавшего Далилу.

— Почему ты не сделала как я сказал?

— Не знаю. Так получилось.

— А если бы пуля оторвала тебе руку? Надо слушать, что тебе говорят и делать как сказали, — ругал я Далилу.

— Я буду делать всё, что скажешь, только не улетай.

— Идём в госпиталь, — ответил я.

Курды что — то говорили у нас за спиной, я не оборачивался, чувствуя взгляды в спину.

— Что они говорят?

— Удивляются как ты смог попасть с такого расстояния в голову.

— Чтобы хорошо стрелять, нужно тренироваться и маскироваться, — ответил я. — — Больно?

— Немного, — ответила Далила, прижалась ко мне телом и обняла за талию.

Хирург снял бинт, обработал перекисью водорода рану, хотел намазать йодом, я остановил его. Достал спец аптечку, затем достал шприц, снял колпачок и выдавил заживляющий клей, который вводил Тихому в ногу, в рану. Разорвал квадратный пакетик с тальком, который сушил рану, присыпал густую жидкость и сказал хирургу,

— Наложи тампон и забинтуй. Врач внимательно посмотрел на меня, взял в руку пакетик, внимательно осмотрел его, положил на стол и протянул руку к шприцу с заживляющей жидкостью, на конус которого я надел колпачок.

— Что это?

— Поможет, — ответил я и убрал шприц в аптечку.

— Что-то новое?

— Секретная информация, — ответил я.

— Почему нам такие не прислали?

— Очень дорогая аптечка, только для спец войск. Изготавливают ограниченное количество.

— Понимаю.

— Ты потратил то, что предназначено только для тебя? — спросила Далила.

— Хочу, чтобы ты была здорова, — ответил я.

Всё время я посвящал подготовке Далилы и её отряду, готовил к стрельбе из крупнокалиберных винтовок. Методу ведения огня, маскировке, и всему, что знал сам. На зачётных стрельбах хороший результат показали четверо. Им Джамал выдал дальнобойные винтовки, отпустив в свободное плавание. Разрешил охотиться на противника самостоятельно прикрепив к ним по три человека охраны и одного наблюдателя. Всё это он сделал по моей рекомендации, чтобы повысить эффективность отстрела даиш*. Снайперов разделили на пары, чтобы одна пара работала днём, другая ночью. Пятую винтовку я оставил себе, так, на всякий случай, ведь в жизни всё бывает. Махнов сообщил, что вертушка в заданный район не может прилететь из-за ультиматума американцев. Район был объявлен зоной ответственности НАТО, они запретили нашей авиации летать в этом районе.

— Придётся вам через Турцию возвращаться или пешком километров шестьсот идти до точки подхвата, — резюмировал полковник.

— Мы посоветуемся и сообщим наше решение, а пока, если есть возможность, пришлите ещё что-нибудь из первого списка. По возможности, из второго и нам лично, вдруг придётся здесь на половину года задержаться. Сбросьте как до этого, — ответил я и положил трубку.

Запросив пролёт грузового транспорта через зону ответственности НАТО, через два дня, ИЛ-76 на бреющем сбросил запрошенный груз в половинном размере от запросов. Наша посылка была усиленная во всех смыслах.

*****

— Вот такой расклад, — сказал я своим.

— Что будем делать?

— Второй раз нас подставляют, — зло сказал Тихий и выпил треть стакана водки.

— Почему второй? — спросил Никита.

— По кочану, — Тихий сжал до хруста кулаки.

— А мне Турция подходит. В море поплаваем, позагораем, — Паша улыбнулся.

— Ты проедешь мимо моря в чемодане посла, — Юра злорадно ухмыльнулся.

— Мне по горам и пустыне не светит шарахаться, уж лучше здесь перекантоваться, — Саша закурил и добавил,

— Зарплата идёт, водка есть, ещё бы девок и рай, не служба.

— Так что решаем? Остаёмся и ждём удобного случая? Или выбираем маршрут, грузимся боеприпасами и вперёд?

— Остаёмся, — за всех ответил Юра.

— Все согласны?

Ребята закивали головами в знак согласия. Вошёл Джамал и Исса, поздоровались и присели за импровизированный стол.

— Празднуете отъезд?

— Приняли решение дожидаться эвакуации. Пока проблема из-за пиндосов. Вертолёт не прилетит в ближайшее время.

— Кто такие пиндосы? — спросил Исса.

Все рассмеялись, Никита пояснил:

— Это, американцы.

— А почему американцы пиндосы?

— От слова «пидорасы», — пояснил Никита.

Рассмеялись все, включая Джамала.

— Это те, которые? — спросил изумлённо Исса.

Джамал ответил ему на своём языке. Исса зацокал языком, покачивая головой.

— Джамал. Мы получили приказ больше не помогать вам, во избежание международного конфликта. За то наше пребывание оплачено последней поставкой. Думаю, что вы будите не в обиде.

— Вы больше не будете учить моих бойцов?

— Как служащие российских вооружённых сил — нет. Но вы можете нанять нас как частных лиц. За плату мы будем наёмниками и не нарушим договорённостей с пиндосами. Других вариантов нет.

— Сколько вы хотите?

— В месяц пять тысяч американских долларов каждому.

— У нас нет таких денег.

— Возможна оплата золотом или драгоценными камнями.

Джамал достал мой мешочек с драгоценностями и положил на стол:

— Здесь на 65 тысяч американских долларов. Плата за полтора месяца. Но за эти деньги вы не только будете обучать моих людей, но и воевать.

Все закивали головой в знак согласия.

— Мне ты уже заплатил, — сказал я и показал золотой динар, который я взял на удачу.

Джамал кивнул головой и улыбнулся. После ухода Джамала и Иссы Никита сказал,

— Ты красавец, Поводырь.

Я прижал палец к губам. Все понимающее закивали головой.

— Думаю, что если придётся выполнять задания, то лучше, чтобы вы работали своей группой. Я, буду охотиться ночью, — громко произнёс я и посмотрел на ребят.

— Да, так будет лучше и продуктивнее, — ответил, так же громко, Тихий.

— Раз решили, то делите плату и спать. Завтра нужно отрабатывать то, за что оплатили. Пойду пройдусь перед сном.

На следующий день ребята занимались с курдами. Я, взял проводника-переводчика и винтовку, пошёл на правый фланг в горы. Двигались медленно и это давало возможность оставлять фосфорные метки, чтобы вернуться без проводника. Поднимались четыре часа. За это время я наметил три лёжки, два укрытия и новое место для пулемёта в случае, если придётся менять позицию. Почти на вершине был выступ, в виде расщелины, где находилась пулемётная точка. Там, за камнем, расположились четверо курдов. Они готовили себе еду на спиртовых таблетках. Поздоровавшись, мы присели, чтобы нас не заметили игиловцы*. Поговорил об обстановке, откуда стреляют, как ведут себя басмачи, как часто меняют наблюдателей, есть ли снайперы.

— Мы на горе, до нас снайперы не достают, тем более что мы хорошо замаскировались. Тебе тоже не достать их, расстояние большое.

— Стемнеет, посмотрим. Ночью спите? Наблюдение ведёте? С горы можно подобраться вам в тыл?

— Нет.

— А с вершины гранатой можно вас достать?

— Не знаем.

— А отсюда на вершину можно забраться?

— Да, только опасно, там отвесная козья тропа.

— С вершины никто не наблюдает за противником и не стережёт подход с тыла?

— Нет. С той стороны, так же, отвесная козья тропа.

— Хорошо. Ждём заката.

Солнце садилось справа от меня. Даиш * вели себя беспечно, ходили не пригнувшись. На место ведения наблюдения подошли двое. Один показывал другому куда смотреть, вероятно, один из полевых командиров. Прикрутив глушитель, я занял позицию и прицелился в наблюдавшего. Оптика позволяла рассмотреть голову и плечи наблюдавшего.

Решил выстрелить в камень, чтобы пуля срикошетила и наверняка попала в цель. Ствол холодный. «Хорошо, что ветра нет», — подумал я и нажал на курок. Тут-же зарядил второй патрон и снова прицелился при целился в то же место для второго выстрела. Первая пуля попала в камень и, разбив его, посекла осколками лицо смотрящего в бинокль. Он схватился руками за лицо и откинулся на спину. Я выстрелил второй раз в другого наблюдателя, дождался результата и, убрав винтовку, присел, чтобы не меня не засекли.

— Говоришь, не достану? — спросил я у курда, с которым разговаривал днём.

— Пока не стемнело, давайте разогреем еду и перекусим. Чай вскипятим, дождёмся ночи и попробуем ещё раз достать даиш.*

Курды натянули над расселиной полог, чтобы огонь не был заметен и стали греть принесённые мной консервы и кипятить чай. После ужина, когда совсем стемнело, я стал смотреть в бинокль на позиции противника, движения не было, во всяком случае я не заметил и решил посмотреть в прицел. Смотрел минут десять и вдруг, восемь человек, пригибаясь, стали спускаться с возвышенности, с которой вели наблюдение те двое.

— Связь есть с нашими позициями?

— Да.

— Сообщи, что к ним идёт разведка, восемь человек. Пусть будут готовы.

— Ответили, что видят и готовы, — перевёл курд, с которым я пришёл.

Через двадцать минут раздалась пулемётная очередь, затем ещё заработали два пулемёта. Разведка противника отступила, потеряв двоих. Прицелившись, я выстрелил в отступающих и попал в последнего идущего, который повернулся, присел на одно колено и стал смотреть на наши позиции в прицел снайперской винтовки.

— Ну вот. Не зря, поднимался в гору, — сказал я, сев рядом с переводчиком, который сидел на краю расселины и прикрылся полой одеяла.

Переводчик посмотрел на моё лицо при свете звёзд с вниманием. Я показал указательный палец, подняв его вверх. В ответ курд кивнул головой и улыбнулся. Поспать не удалось, было холодно, у меня замёрз нос и щёки. Пола одеяла была короткой и не спасало даже то, что прижался к курду. Едва стало светлеть, я встал и стал осматривать позиции противника, внизу лежал туман, скрывая противника. Убедившись в бесполезности своих усилий, толкнул переводчика, высыпал из ранца остатки консервов, фляжку с водой и сказал,

— Возвращаемся.

Простившись с пулемётным расчётом, стали медленно спускаться, ориентируясь по фосфорным маячкам, которые оставил при подъёме на гору. Через полтора часа, мы были у подножья горы. Солнце встало, потеплело и настроение было хорошим. Тем более, что встречала меня Далила с улыбкой на лице.

— Говорят, ты ночью троих положил.

— Ещё что говорят?

— Что мы с тобой идём кушать и мыться на наше место.

— Хитрая ты, сказала бы сразу, что соскучилась и хочешь блуд почесать.

— Что такое блуд?

— То, что ты хочешь сделать со мной, — усмехнулся я.

Далила рассмеялась.

У входа в пещеру кто-то установил щит, на котором я сделал пометку мелом — ночь, число, расстояние 1700, цель 2,5. Исса посмотрел на запись и, улыбнувшись, протянул руку для пожатия. Затем спросил,

— А половина, это как?

— Два убитых, один ранен.

— Понятно. Надо ещё установить такие щиты, чтобы и другие вели записи.

— Для поднятия духа соревнований?

— Это сделает лучше работу снайперов.

— Или хуже.

— Почему?

— Бойцы будут стремиться быть первым и потеряют осторожность, будут потери, — ответил я и стёр рукой запись.

Завтракал я у ручья в обществе Иссы, Далилы и трёх девушек из её подразделения. Вели неспешный разговор о насущном: о России, Курдистане, о том, как прошла ночь, кто сколько убил игиловцев*. Далила налила мне чай в стеклянном стаканчике и подала на блюдце, я взял его и кивком поблагодарил её.

— Тебя любят девушки, — произнёс Исса.

— Чай тебе на блюдце подают, говорят, только о тебе, смотрят так, как будто ты единственный мужчина у нас в долине.

— Девушкам нравится всё новое и необычное, — ответил я.

Далила поняла, что сегодня ничего не произойдёт, кивнула девушкам, которые быстро собрали посуду, оставив только чайник, лепёшку, сахар и быстро и тихо ушли.

— Чем будешь заниматься?

— Посплю немного, а там видно будет, — ответил я.

— Джамал хочет с тобой поговорить, перед твоим уходом на позицию.

— Скажи, где я его увижу?

— Он пришлёт за тобой.

— Хорошо.

Проснулся я от стона боли. За ширмой стонал мужчина, что-то причитала женщина, хирург отдавал распоряжения. Я встал и заглянул за брезент, на операционном столе корчился курд, его держали за руки две медицинских сестры. Рядом причитала женщина, поднимая руки в верх.

— Как это случилось?

— Снайпер. Он стал смотреть, что делается у даиш* и получил пулю в левую ключицу, — ответил у меня за спиной Джамал.

— Об этом я хотел с тобой поговорить. Вчера один погиб, сегодня один погиб и этот ранен.

— Узнай, где это произошло, в каких местах, будем думать. Смотреть на местах и анализировать. Если это профессионал, то дело серьёзное.

Придя на место, я через Джамала поговорил с бойцами, определил секторы стрельбы.

— Здесь нужно ночью выкопать траншею, до того кустарника, в рост человека, накрыть и замаскировать. Чтобы на позицию бойцы добирались и уходили скрытно, без потерь.

— Сделаем.

— Собери моих ребят, нужно поговорить об этих случаях. Снайперам прикажи не стрелять, пока не выясним кто на нас охотиться. Стрелкам вести скрытное наблюдение и не подставляться.

Через час мы сидели за деревянным столом, я рисовал схему огня противником, пояснял каждый выстрел.

— Здесь был убит боец, высунулся из укрепления и маслину в башку получил. Это было вечером, вчера. Сегодня был убит второй курд и один ранен, такой же любопытный, как и другие. Один находился вот здесь, другой вот здесь. Пуля попала в ключицу. Проанализировав, я сделал вывод, стреляли как минимум двое. Чтобы подтвердить мои предположение нужно их проверить. Тихий. Займись этим вопросом, если кто готов помочь, то подключайтесь к Тихому. Если мы не решим эту проблему, то потери могут быть и у нас.

— Я помогу, — подал голос Алексей.

— Я снайпер и аналитик, мне знакома тактика ведения боя снайперами разных стран.

— Тактика всегда одна — убил и ушёл, вот методы — всегда разные.

— Я схожу посмотрю, схему дай мне, заодно и проверю, — сказал Тихий.

— Вечером собираемся здесь, будем анализировать и думать, что делать. Ну, вы, по плану — готовьте курдов к войне.

Вечером Тихий рассказывал о своих наблюдениях и экспериментах со снайпером,

— На зеркальце его выманил. Выстрел был, похоже, с той точки, с которой убили первого курда. Потом я переместился по окопу и на каску выманил второго. Метко бьёт, сволочь, прямо в центр пуля попала.

— Ты чего скажешь, Алексей?

— Тихий и Вы правы, двое их, но может быть и больше.

— Они прижали курдов к земле, нужно срочно с ними разобраться, иначе будет полная жопа, — прокомментировал я.

— Делаем так. Тихий возьмет курда снайпера, благо переводчика не надо и займёт позицию на склоне горы, которая справа. Выйдите ночью на лёжку, чтобы утром и днём отработать, если будет возможность. Я с Далилой займу позицию слева, в предгорье. Ты, Алексей, возьмёшь всё, что нужно и будешь изображать мишень в центре позиции курдов. Когда по тебе будут стрелять снайперы, мы будем их засекать и ликвидировать. Винтовки поменяйте на дальнобойные. Исса, позаботься об этом. Скажи, после операции вернём. Так что пусть слёзы не льют. Всё. Через сорок минут выходим на позиции.

Далила вела меня к лёжке. В наступающей темноте я всматривался на её зад. Попка сорок шестого размера аппетитно маячила передо мной, грудь третьего размера, упругая, была спереди, но я помнил её и замечтался. Вернёмся, поставлю её в стойку «бегущий кабан» и загоню костыль под хвост на полный штык. Стали подниматься в гору и пришлось быть внимательным. Чтобы не споткнуться и не упасть. И я расстался с мечтами.

— Ты будешь здесь, — показала Далила мне место лёжки.

— Вон там, выше, буду я.

— Помнишь? Стрелять нужно только один раз.

— Я помню. Всё будет хорошо.

Ночью похолодало, я думал, что нужно было лечь на лёжку вместе и девушкой, чтобы было теплее. Усмехнулся и стал греться, напрягая всё тело и расслабляя его. Когда небо стало сереть я приложился к прицелу и стал осматривать местность, пытаясь увидеть противника. Напрягая глаз, смотрел и смотрел, но безрезультатно. Вдруг, мне показалось, что кустик двинулся. «Ну ка — ну ка, что там?» Куст двинулся ещё раз и замер — «А, вот как значит, подбираешься поближе. Интересно, на сколько ближе?» Около часа снайпер двигался к передовой курдов, вдруг — замер. «Так — так, значит у тебя такая тактика: чем ближе, тем больше шансов, что искать не будут на таком расстоянии. Однако. Ну что же, посмотрим, что из этого выйдет, главное не потерять его.» Присмотрев ориентиры, чтобы искать, если вдруг потеряю его, я отвлёкся, чтобы дать отдых глазам.

Прильнув к прицелу, я не увидел кустик. Стал смотреть ориентиры и понял, что за минуту снайпер переместился к нескольким кустам. «Значит он за ними маскируется. Ну да, кто будет искать его в группе невысоких кустиков, он за ними как за стеной, спрятался. Выстрелит и замрёт, чтобы потом сделать второй и даже третий выстрел. Умно. Кто ты, душегуб? Где учился? Сколько на твоём счету? Ладно подождём и узнаем. Правда, это ожидание может стоить кому-то жизни.» Четыре часа я выжидал, наблюдая за местностью в поиске второго снайпера. Безуспешно. Пискнула рация и шёпот Тихого в наушник сообщил,

— Одного вижу готов отработать.

— Вали его, аккуратно, — тихо ответил я.

— Делаю.

— Алексей. Алексей.

— На связи.

— Спишь что ли?

— Нет.

— Начинай движения. Начни с каски.

— Понял.

Алексей медленно приподнял над бруствером каску, выстрел не заставил себя ждать. Правда он был с вершины холма, мой не стрелял. «Значит, трое и они соблюдают очерёдность: если мишень над бруствером, то стреляет тот, кто выше; если мишень показывается в проёме бруствера, то бьёт тот, кто снизу. Молодцы», — подумал я и прицелился в того, кто лежал за кустиками. После выстрела, убрал за камень ствол и замер: «А вдруг их четверо». Через два часа медленно выставил винтовку вперёд и стал наблюдать за противником. Движений не было, и я снова медленно укрылся за камнем. Время тянулось медленно, в ушах булькала моча и я ждал, когда стемнеет, чтобы спуститься с горы и опорожнить мочевой пузырь. Далила появилась неожиданно и тихо сказала,

— Идём, писать хочу.

— Идем. Я тоже хочу, очень. Ты стреляла?

— Да. На холме снайпер был, на самом краю, близко от меня.

— А в центре? Не видела его?

— Нет.

— Их было четверо, — сказал я.

За столом, подсвеченным лампочкой дизельного генератора, мы разбирали итоги ночи и дня.

— Засёк его, когда уже было хорошо видно. Полз, замаскировался под куст, остановился, я его и увидел.

— Мой тоже полз замаскированным под куст. Маскировался в группе кустиков, когда ты снял своего, Алексей поднял мишень, я его приговорил.

— Я своего увидела на холме, близко, метров триста, может четыреста.

— В четвёртого кто-нибудь стрелял?

— Какого четвёртого? — спросил Тихий.

— Один — Далилы, один — мой, один — твой, а тот, кто в каску стрелял, который был на середине холма? Джамал, нужно послать разведчиков ночью и принести тела двоих. Под прикрытием снайперов и пулемётчиков.

— Попробуем.

— Водки хочу, — сказал Тихий.

— Холодной. И мяса.

— Не возражаю., — сказал Алексей.

Я кивнул головой.

— Так наливайте уже, — произнёс Никита и достал из ведра с холодной водой три бутылки водки.

— Интересно, как там, на основном фронте, бьют наши басурман? И с каким успехом? — задумчиво произнёс Юра.

— Бьют, ещё как бьют, только шерсть летит! — ответил Никита.

— А ты что думаешь, Поводырь?

— Наверняка хорошо бьют, только мы вот не там.

— Тоскуешь?

— Ещё как, устал я здесь, пора домой, в Россию. Мне ещё отчёты писать.

— Какие отчёты? Как ты проводил время с Далилой? — усмехнулся Никита.

— Долбоёб. Я сюда прибыл испытывать новую технику, орудия.

— А как же ты сюда попал? — подал голос Игорь.

— С перепугу, — ответил я.

— Мы с Поводырём прикрывали спецоперацию и застряли здесь, — Тихий с грустью сказал это и поморщился.

— А ранение как ты получил?

— Один басмач, недобитый, выстрелил и попал в ногу.

— Эй, вы потише, мы здесь не одни и нас постоянно слушают, — зло произнёс я и показал Тихому кулак.

Тот смутился и прижал указательный палец к губам.

— Спать давайте, рано вставать. Утром никто не уходит пока не поговорим. Все слышали?

Утром все ждали, когда я встану, чтобы поговорить. Сладко потянувшись сел на кровати, стал обуваться. Делал это не торопясь, зная, что от того, как будет сидеть обувь, так и будешь бегать по горам. Умывшись из рукомойника, взял тарелку с едой и пошёл в сторону от входа в пещеру.

— Так. Все собирают информацию.

— Какую? — спросил Никита.

— С какой горы виден Амстердам и Пекин. Куда нужно плюнуть, чтобы попасть в Калугу. Доступно? Делаем это осторожно и не навязчиво, так, между прочим. Будем подготавливать наш отход. Когда решим это сделать, нужно быть готовыми. Всё. Не задерживаю.

— Ты действительно хочешь идти к своим? — шёпотом спросил Тихий.

— Пока нет, деньги ещё не отработали, но готовым надо быть. Ты прикинь, что и как пойдём, все минусы и плюсы. Чувствую, скоро нас попросят пиндосы удалиться, в направлении Сибири.

— Давно у тебя чуйка обострилась?

— После контузии в Боснии.

— Я тут пару карт местности надыбал у местных, надо посидеть и прикинуть что и как.

— Хорошо. Вечером.

Курды принесли двоих снайперов, которых мы ликвидировали ночью. Лет по тридцать, не больше, смуглые, неплохо одеты.

— Таджик и афганец, — сказал один курд.

— Почему так решил? — спросил я.

Он достал из отворота куртки тюбетейку и протянул мне.

— У другого чалма была надета, вся в крови, брать не стали.

— Молодец. Так держать, — поощрил его я.

Несколько дней мы собирали информацию о местности: о том, что нас будет ждать в Иракском Курдистане, что в Иране и прочее. На операции не ходили. Занимались подготовкой молодых бойцов, их прибавилось. С окрестных деревень в радиусе пятидесяти километров приводили группы по пять — десять человек. Одевали, обували, кормили и готовили к войне. Джамал стал реже к нам приходить, надолго отсутствовал, иногда по пять дней. Вёл переговоры с соседями и руководством Курдистана. Был хмур и задумчив.

— Опять снайпер стреляет на передовой, двоих убил, одного ранил, — сказал он. — — Может сходите, посмотрите кто это такой? Разведка доложила, зовут Чёрный Зубайдулло, таджик, профессионал.

— Придётся сходить, посмотреть и позвонить.

*****

— Привет, полковник.

— Привет. Что нового?

— А у тебя что нового? Когда вытащите нас отсюда?

— Пока нет такой возможности. Что нужно?

— Пробей мне снайпера, таджика, зовут Зубайдулло.

— Возраст?

— Не известно, но думаю, обучался в СССР.

— Сильно вредит?

— Очень.

— Что ещё?

— Как обычно, пару поставок: матрацы, не забудь положить подушки, бельё постельное и нательное, а то спать жёстко. Маскировочные сети рулонов десять, свечи парафиновые и жаровни круглые с крышками, чтобы обогреваться, в пещере ночью холодно. Бушлаты офицерские без знаков опознавания и различия. Да, и ещё пару АГС-17 с тройным боекомплектом, и десяток «винторезов» с хорошим запасом патронов и магазинов.

— Не обещаю, но попробую. Надо ждать разрешения на пролёт через территорию Турции.

— Сколько ждать?

— Не знаю. Может день, может два, может три.

— Не затягивай, постарайся ускорить процесс. Грузы собери пока, сухих пайков положи нам, хлеба чёрного, сухарей мешков пять, водки и коньяка, сало килограмм, десять рыбных консервов, сладкого и прочего не уставного. Уголь древесный, спиртовые таблетки побольше. Свето-шумовые гранаты штук двадцать и прыгающих мин с десяток. Если есть возможность, то потревожьте басмачей беспилотником, координаты те же.

— Хорошо. Сделаю.

— Жду информацию и посылку.

— Ну вот, Джамал, подождём немного и, вероятно, получим информацию о твоём чёрном таджике.

— А кроме информации?

— Ты же слышал, если будет возможность, то чего-нибудь пришлют.

Через день, на закате, раздался гул самолёта и появились белые купола. Через час тридцать минут раздались тридцать два взрыва на позиции врага, значит работали два беспилотника. Груза было меньше. Но всё равно обрадовали курдов. Авторитет Джамала вырос до невероятных высот в связи с этой поставкой. Курды думали, что по любой просьбе Джамала русские присылают всё, что он просит. На этот раз прислали всё, только в меньших объёмах: сто мешков риса, пятьдесят муки, десять сахара, десять соли, по сто коробок тушёнки говядины и баранины, боеприпасы, лекарства. Всего было двадцать парашютов с тюками и два контейнера с топливом. Нам достался тюк, с матрацами, едой и водкой, обувью, камуфляжем и медикаментами, маскировочными сетями. Искали и доставляли до мест хранения всю ночь, тюк помеченные крестом привезли под утро, водка была перелита в термосы, прислали питьевой спирт, десять упаковок по шесть бутылок, десять коробок конфет, шоколада большую упаковку, сгущёнки тридцать коробок, пятьдесят блоков сигарет, спец аптечки, и триста коробок сухого пайка, в которых был коньяк. Сало было обсыпано солью у завёрнуто в холщовые материи. Джамалу достались патроны к крупнокалиберным пулемётам, мины к миномётам, четыре миномёта, пятьдесят гранатомётов «шмель», пятьдесят «муха» и двадцать боекомплектов снарядов к РПГ. Десять пулемётов, пять снайперских винтовок, из них две крупного калибра, полторы сотни автоматов и две сотни противопехотных мин, триста ящиков патронов. Тридцать ящиков гранат к подствольным гранатомётам и двадцать ящиков ручных гранат, древесный уголь и спиртовые таблетки, двенадцать тонн солярки, десять «винторезов» с патронами. Тюки были установлены и закреплены на поддонах, их размер составлял в ширину два метра восемьдесят сантиметров, в длину три метра и в высоту метр восемьдесят. Днём спустился караван ишаков в количестве пятнадцати особей и погонщики. Джамал опять делился с соседями полученным грузом.

— Джамал. Необходимо накрыть маскировочной сетью передовые окопы и вторую линию обороны, окоп к передовой, места, где вытоптали землю. Это повысит маскировку и затруднит прицельный огонь снайперов. Беспилотники всё равно заметят, но всё же.

— Какие беспилотники?

— Турецкие или американские. Рано или поздно они появятся и передадут данные противнику. А те нанесут по координатам удар.

— Я услышал тебя, всё сделаем.

Зазвонил телефон,

— Привет, Поводырь.

— И тебе не хворать.

— По твоему запросу получил информацию. Таких, как Зубайдулло, четверо. Один — в тюрьме умер, один — погиб во время гражданской войны, один — в России, дворником работает, а вот четвёртый Зубайдулло — твой сослуживец по срочной службе.

— Эгамов Зубайдулло Абойдулаевич, — произнёс я.

— Вспомнил?

— Я и не забывал никогда. Откуда он здесь?

— По данным разведки, после срочной службы уехал в Афганистан к деду, воевал за Ахмат-шах Масуда, потом уехал в Сирию. Три жены, восемь детей, двое внуков, проживают на территории Афганистана. По отзывам знающих его, профессиональный снайпер, на счету более трёх сотен убитых. Парень серьёзный.

— Учту. Спасибо.

— Да, ещё новость. Турки ввели войска на территорию Сирии под предлогом защиты «туркоманов». Вторглись примерно на тридцать — семьдесят километров. Бронетехника более ста единиц и около двух дивизий мотопехоты.

— Не радостные вести для сирийцев, да и курды не обрадуются.

— Через три месяца планируется операция сирийскими войсками, при нашей авиационной поддержке, так что скоро будем рядом и вытащим вас оттуда.

— Ты сирийцам передай, чтобы поторопились, надоело уже здесь.

— Как только с Асадом встречусь, так ему и скажу, мол шевелитесь уже, Поводырь соскучился по дому.

— Да уж, не забудь ему сказать. Спасибо. До связи.

— И тебе не хворать. До связи.

— Ну что Джамал, есть новости. Турки вторглись на территорию Сирии от тридцати до семидесяти километров, две дивизии, более ста единиц техники.

— Могут к нам прийти?

— Могут. Нужно укреплять оборону.

— Ты уже придумал как?

— Вечером соберёмся и всё обсудим. Собери всех своих командиров.

— Мы к вам придём.

— Не нужно к нам, у нас рядом раненые, незачем им всё слышать. У тебя соберёмся.

— Хорошо. До вечера.

Вечером у Джамала было тесно: восемь нас, десять командиров, Исса, Джамал и Далила. Она пришла, как обычно, со своей охраной, которая дежурила на входе вместе с охраной Джамала.

— Мы уже обсудили твою новость, — произнёс Джамал.

— Турки вторглись на северо-западе, до нас почти шестьсот километров. Думаем, что нам турки не угрожают. Что скажешь?

— Мы так же обсудили эту новость и пришли к выводу, что когда даиш* вытеснят с севера-запада, то они могут сюда прийти. Это первое. Второе, нам мешают снайперы и вылазки с холма напротив передовых позиций. Поэтому жизненно важно для вас взять этот холм и построить там очень сильную оборону. Холм будет передовым форт постом, с которого будет контроль территории за ним. Придётся много копать и строить пулемётные гнёзда, окопы для орудий. Там, около холма, остались два орудия и снаряды в грузовике, подбитая техника, которую можно попробовать отремонтировать и использовать в обороне холма. Кстати, прицелы не выбросили? Эта позиция обеспечит относительную безопасность долины, так как отодвинет противника на три километра, значит пулемёты не будут доставать, холм прикроет от артиллерии на сколько это возможно. Я сказал то, что мы проанализировали и сделали вывод. Теперь обсуждайте вы и решайте. Как вы решите, так и будет. Поскольку мы здесь советники, то советуем сделать так, как мы предлагаем. Если к нам нет больше вопросов. То мы пойдём к себе и будем ждать вашего решения.

— Хорошо, мы обсудим и примем решение. Думаю, у вас уже готов план как взять холм?

— Пока нет, эту операцию нужно разрабатывать несколько дней. Идёмте, парни, чаю выпьем или молока из-под бешенной коровы, — сказал я, встал с ковра, на котором мы сидели.

Восточные люди ведут беседу не торопясь, с толком, с расстановкой, говорят те, кто имеет что сказать, остальные молчат и слушают. Спорят редко, эмоционально размахивая руками, затем, выслушав всех, главный принимает решение.

— Сделаем так, как посоветовал русский, он много раз помогал своим советом, всегда мы побеждали. Думаю, что и на этот раз его совет дельный, нам надо обезопасить себя. Взять холм и построить там оборону, уничтожить тех, кто там будет. Так мы покажем даиш*, что мы сила, они будут понимать, что мы не сдадимся. Завтра начнём готовить операцию по захвату холма, затем будем строить оборону. Всё. Готовьтесь и готовьте людей к бою. — приказал Джамал.

На другой день я объявил сухой закон до завершения операции. Тяжело воевать с похмелья, руки трясутся, глаз не тот и бежать тяжело.

— Тихий, Паша — вы на левый фланг; Никита, Юра — вы на правый фланг. Смотрим, анализируем, разрабатываем маршрут подхода к противнику, заходить будем на левом фланге. Остальные, готовим группы захвата и сами готовьтесь, как ни как, деньги получены. Подготовиться нужно в кратчайшие сроки, чем быстрее возьмём холм, тем больше будет у нас преимущества в дальнейшем.

На четвёртый день провели учения. Джамал остался доволен, мы тоже. Штурмовать холм предстояло четырьмя группами, две с левого фланга, одна по центру и одна на правом фланге. Подготовили две группы поддержки и техническую группу, которая должна привести к готовности орудия, затем осмотреть технику.

— Снайперы поддерживают атакующих только стреляя с глушителями. С наступлением темноты выходим на расстояние броска, если будет возможность, то работаем тихо, без криков и стрельбы. Техническая группа, смотрим внимательно на предмет мин, растяжек и прочих сюрпризов. Всё, выходим к позиции, затем на позицию и далее.

За час до выступления подошло подкрепление из соседней долины, куда Джамал отправлял оружие и боеприпасы. Сто пятьдесят курдов спустились с горы и Исса с помощниками объяснил им задачу, в сумерках развёл на позиции.

— Ты остаёшься со мной, будешь отсюда руководить, — сказал Джамал и, взяв меня за локоть, повёл к окопу, через который курды ходили на передовую со второй линии обороны.

Мы пришли, когда солнце село за горы, расположились в окопе под маскировочной сеткой и стали молча ждать.

— Скажи наблюдателям, чтобы о всех изменениях сообщали немедленно, — тихо сказал я.

Джамал кивнул головой и, махнув ладонью, подозвал к себе одного из командиров, тот подошёл и присел на корточки. Отдав распоряжение, Джамал отпустил командира, закрыл глаза, задремал. Мне тоже хотелось подремать, но я переживал как пройдёт операция и боролся с дремотой. В половине второго пискнула несколько раз рация, длинный, два коротких и ещё раз длинный.

— Джамал, наши готовы, — сказал я, тронув его за руку.

— Я слышал.

— Ну что, начинаем?

— Если пора, то начинаем, — ответил он и взял рацию, нажал на кнопку: два раза коротко, один длинный и ещё два коротких. Две группы на левом фланге, ещё за час до начала операции, выдвинулись к холму, одна группа пошла в обход холма, чтобы ударить в тыл; другая — во фланг. На правом фланге группа пошла во фланг, прикрываясь со стороны дороги, по которой игиловцы* пытались нас атаковать при первой атаке. Четвёртая группа поползла вперёд, в направлении подбитого танка и БМП. Время ожидания тянулась медленно, мы ерзали в окопе с Джамалом, переглядывались и заметно нервничали.

— Надо было мне с ними пойти, — тихо произнёс я.

— Мне тоже не по себе, когда мои люди без меня, — ответил курд.

— Группа подползла к подножью холма, — доложил наблюдатель. — Поднимаются.

Через тридцать минут раздалось несколько автоматных очередей, затем наступила тишина.

— У наших глушители, значит стреляют даиш,* — сказал я.

— Высота наша. Потери: два двухсотых, один трёхсотый, — раздался голос Тихого в наушнике.

— Идём, Джамал, посмотрим, что на высоте.

— Идём, — ответил тот и скомандовал,

— Поддержка вперёд, техники, вперёд.

На холме, в обжитом небольшом полевом лагере, лежал десяток трупов; на левом фланге, в низине холма, ещё тридцать. Оружие лежало около трупов, по-видимому, им не успели воспользоваться в обоих местах. На правом фланге лежало пять трупов, двое из них курды.

— Не спали, врасплох их не застали, — сказал я и добавил,

— Срочно готовить оборону. Копать окопы, укреплять точки камнями, маскировать. Джамал, распорядись.

Джамал отдавал распоряжения, все выполняли их быстро.

— Что с орудиями?

— Пушки в порядке. Снаряды есть, прицелы установили.

— Одну пушку установить на правом фланге, направив на дорогу, закопать в землю, замаскировать. Вторую перевести на левый фланг, так же закопать и замаскировать, установить в сторону пустыни. Чтобы простреливать фронт за холмом. Два миномёта крупного калибра установить с тыла, на подъёме холма, чтобы стрелять через холм. Оборудовать позицию, натянуть маскировочную сетку, если осталась. На холме оставить отряд человек пятьдесят, подвести питание, боекомплект. Два АГС-17 установить в ложбинках на холме, выкопать для них окопы. И будем ждать атаку, они так просто холм не отдадут. Это, стратегический холм, — сказал я и выдохнул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Название на востоке. Запрещённая террористическая организация в РФ.