Совсем другая тень

Анатолий Ромов, 2015

Анатолий Ромов – признанный мастер детективного жанра. По его сценариям и по мотивам произведений поставлено более десяти фильмов. Пять из них, «Колье Шарлотты», «В полосе прибоя», «Алмазы шаха», «Фуфель» и «Чужие здесь не ходят», до сих пор регулярно выходят в эфир на различных каналах российского телевидения. В романе «Совсем другая тень» московские работники прокуратуры вступают в борьбу, завязавшуюся вокруг особо опасного преступления.

Договор

Где-то внизу, прямо под моим ухом, мягко прожужжал телефон. В последнее время я слишком часто ночевал не дома — то на Сашкиной даче у Сенежского озера, то у Алены на Юго-Западе. Поэтому сейчас сквозь сон пытался понять, где же я. Нащупав на ковре у тахты свой телефонный аппарат, наконец сообразил: у себя дома.

— Алло? — сказал сонно в трубку.

— Серега, это я… — Голос Сашки Чиркова. Я окончательно пришел в себя и тут же вспомнил вчерашний вечер: мы с Аленой посидели в маленьком баре на Кропоткинской, потом поехали ко мне, но в середине ночи Алена вдруг попросила отвезти ее домой, и мне пришлось на своей шестерке проделать путь до проспекта Вернадского и обратно.

— Что у тебя с голосом? — спросил Сашка. — Неужели все еще спишь?

Мне показалось, что он звонит откуда-то издалека. Подняв на тахту телефон, ответил:

— Ну… допустим, я еще лежу.

— Понял. Ты не против позавтракать?

— Позавтракать?

— Да, вместе.

— Не против. Только что это ты вдруг?

— Есть дело.

— А… — Я помолчал. — Ты что, не в Москве? Что-то тебя плохо слышно.

— В Москве. Просто звоню из автомата. У меня сегодня выходной… — В трубке зашуршало. — Я заеду часа через полтора. И где-нибудь перекусим.

— Хорошо. А который час?

— Одиннадцать. В половине первого я у тебя. Договорились?

— Договорились…

Положив трубку, оглядел свое логово. Магнитофон, разбросанные по ковру кассеты, натянутый на подрамник холст. Квартира, как принято говорить, не прилизанная. Но она уютна для меня, моих друзей, Алены. Нас всех устраивает уют художественного беспорядка. Из-за прикрытых штор бьет солнце. Опять будет жарко. Впрочем, июльская московская духота ощущалась уже сейчас.

Встав и натянув плавки, наскоро сделал зарядку. После этого не удержался, подошел к зеркалу. Критически осмотрел собственную персону — для своих двадцати семи я не Геркулес. Но тут же успокоил себя: при общей худощавости и жилистости некоторые мои мышцы можно даже назвать рельефными. Вспомнил Алену, в которую, кажется, начал всерьез влюбляться, и отправился в ванную.

В начале первого я вышел на балкон. Моя светло-серая шестерка стояла на обычном месте — вторая справа в общем ряду машин. При взгляде на собственную машину поневоле вспомнил Чиркова. Ведь три года назад, когда я окончил Суриковку, у меня практически ничего не было. Мама умерла, когда был на втором курсе, отца в последний раз видел лет двадцать назад, перед тем, как он нас оставил. После смерти мамы мне пришлось перебраться в коммуналку. Я носил отрепья и не вылезал из долгов. Но к счастью, все это скоро кончилось — после того, как Чирков предложил мне помощь.

С Сашкой мы дружим с детства, с художественной школы. После школы он решил расстаться с искусством и поступил в медицинский, я же пошел в Суриковку. Конечно, мы продолжали встречаться. Три года назад Чирков сделал мне предложение. Предложение было простым как мычание. Я, лицо свободной профессии, располагаю своим временем, как хочу, но при этом бедствую. Сашка, наоборот, на заработки не жалуется, поскольку работает в институте хирургом-косметологом. Но он не прочь получать больше, а заодно и помочь мне. Если мы объединим усилия, сможем делать довольно приличные деньги. И главное, без всяких нарушений уголовного кодекса. Кроме того, Сашка обещал найти покупателей на мои картины.

Услуги, которые я после заключения нашего соглашения делал для Сашки, были самыми разными. Он мог попросить меня подписать какую-то ведомость, поехать куда-то «для представительства», отвезти в другой город кого-то из его друзей. Я отлично понимал, что, делая все это, могу находиться в миллиметре от нарушения уголовного кодекса. И вместе с тем мог поручиться за друга, как за самого себя. Подвести меня он не мог, это было просто исключено… К тому же я и сам не последний тюфяк. За эти три года, общаясь с Сашкой, многому научился.

Только я подумал об этом, как увидел затормозившую внизу Сашкину золотистую девятку. Махнув мне рукой, мой друг исчез в подъезде, а через минуту я впустил его в квартиру.

Сашка — голубоглазый брюнет. Как и я — среднего роста. Красивым его не назовешь, но он обаятелен. И самое главное, у него отлично подвешен язык.

— Ну что? — сказал Сашка. — Предлагаю «Якорь».

— Мне все равно.

— Значит, едем в «Якорь». Да, Вера интересовалась, не продашь ли ты ей картину?

— Вера Новлянская?

— Вера Новлянская. Обещала хорошо заплатить. Картина ей подойдет любая, лишь бы была твоя подпись. Уверен, меньше пяти штук она не даст.

Я выбрал одну из работ. Это был женский портрет, сделанный чуть ли не на третьем курсе. В картине было что-то типично мое. Как и всегда, жалко стало расставаться.

— Эта подойдет?

— Еще бы! Берем и спускаемся.

После того как мы доехали от Сокольников до Каланчевки, Сашка спросил:

— Как Алена?

— Все в порядке. Вчера виделись.

— Не упускай ее. Классная девочка.

— Постараюсь.

— Кто она? Я ведь видел ее только раз. Сколько лет? Учится, работает?

— Лет девятнадцать, учится в инязе на втором курсе. Насколько я понял, ее папа какая-то шишка в Госснабе. Все. Остальное ты видел сам.

— Еще как видел… Поинтересуйся, есть ли у нее подруги. Лучше, если поскорей, буду благодарен.

— Договорились.

— Почему ты не спрашиваешь, что от тебя нужно?

— Считай, что уже спросил. Что нужно?

— Подвезти двух человек. На твоей машине.

Различные Сашкины просьбы я выполнял много раз и понял: подвезти в данном случае значит не просто подвезти. Поэтому, выждав немного, начал уточнять.

— Подвезти куда?

— Не знаю. Они сами скажут. Но насколько я понял, это может быть далеко.

— Что, не в Москве?

— Может, и не в Москве. Не исключено, ехать придется весь день.

— А кто «они»?

— Двое ребят. Понимаешь… Я должен оказать им услугу. Сам я не могу из-за работы. Но ты не должен светиться. Поэтому на это время изменишь внешность. И поставишь другой номер. Не пугает?

Просьба была в Сашкином стиле, поэтому я ответил почти не задумываясь:

— Не пугает. И когда это нужно?

— Завтра. Рано утром. Готов?

— А внешность и номер? Когда все это?

— Внешностью займемся к ночи. Причем тебе придется пойти на некоторые жертвы. Уж извини.

— А именно?

— Придется постричься наголо. И обработать лицо и руки мазью. Не волнуйся, вполне безобидной. Состав я разработал сам.

— Но зачем мазь?

— Мазь изменит вид твоего кожного покрова. Он покраснеет, побуреет, съежится. На сутки ты станешь старше лет на двадцать.

— На сутки?

— Да. Через двадцать четыре часа твоя кожа начнет принимать нормальный вид. Гарантирую, потому что проверял на себе.

— А зачем наголо?

— Для парика.

Я обдумал все еще раз, пока на площади Белорусского вокзала мы разворачивались на улицу Горького. Конечно, развлечением такую поездку не назовешь. Весь день за рулем, к тому же обмазаться какой-то мазью, остричься наголо. Но если учесть предложенный гонорар, условия вполне приемлемые. Впрочем, при наших отношениях я согласился бы и без гонорара. Только чтобы выполнить его просьбу.

Затормозив у «Якоря», Сашка спросил:

— Что затих? Думаешь?

— Перестань. Отвезу я твоих ребят. В лучшем виде.

— Спасибо. Честно говоря, гора с плеч.

— Да ладно тебе. Пойдем?

— Пойдем.

В ресторане, заняв столик у окна, мы заказали крабов, паровую осетрину, кофе и отлично позавтракали.

Допив кофе, Сашка поинтересовался:

— Кстати, вечером твоя Алена свободна?

— Не знаю. А что?

— Вера устраивает банкет в «Континентале». Мы с тобой приглашены. Если Алена прихватит подругу, почему бы нам не пойти вчетвером?

— Позвонить Алене?

— Конечно, позвони. Глупо не воспользоваться случаем.

— Ладно, уговорил. Но я буду говорить долго.

— Ради бога. Я подожду в машине.

Хлопоты

Набрав в будке телефона-автомата номер Алены, я почти тут же услышал ее голос:

— Да? Слушаю? Кто это?

— Привет. Это я.

Довольно долго вслушивался в тишину. Наконец Алена ответила:

— Привет. Не мог позвонить еще позже?

— Ты ждала звонка?

— Час назад. Теперь уже не жду.

— Алена… Я только что проснулся.

— Не знаю. Еще минут десять, и я бы ушла.

— Но ты могла позвонить сама — если уходишь?

— Ты думаешь, я не звонила?

Я поневоле улыбнулся:

— Алена, не сердись. Пожалуйста!

Несколько секунд трубка опять молчала. Затем я услышал:

— Ладно, что с тебя взять. Ты… просто так?

— Да… Но тут такое дело… Мы с Сашей приглашены на банкет. Может, пойдешь с нами?

Снова секундная пауза. Затем вопрос:

— А что за банкет?

— Устраивает одна наша знакомая. Московская гранд-дама. Хорошо, если бы ты прихватила подругу. Не очень уродливую.

— Интересное требование. Для кого? Для твоего Саши?

— Для комплекта.

— Знаю я эти комплекты… Ладно. Мне как раз должна звонить одна подруга.

— Хорошенькая?

— Ты что, подбираешь кандидатуру на конкурс красоты?

— Да нет. Но все же мой друг…

— Успокойся. Думаю, у него глаза полезут на лоб.

— Ого!

— Вот тебе и «ого».

— Ну, если так… Попроси свою подругу приехать к тебе. А мы будем часов в семь. Устраивает?

— Устраивает. В семь мы выходим. А вы ждите нас у подъезда. Пока?

— Пока.

Повесив трубку, я пошел к машине.

Услышав, что вечером мы можем заехать за Аленой и ее подругой, Сашка повернул ключ зажигания, дал газ. Проехав немного, сказал:

— Отлично. Учти, до вечера у нас не так много времени. Сейчас едем к тебе.

Не доезжая до моего дома, свернул в переулок.

Я покосился:

— Ты что?

Сашка остановил машину:

— Слушай внимательно. И постарайся не задавать вопросов.

— Слушаю.

— Сейчас доберешься до своего дома. Пешком, на троллейбусе, неважно как. Войдешь в квартиру и соберешь то, в чем пойдешь вечером в «Континенталь» и в чем поедешь завтра.

— А в том, что на мне, нельзя?

— Нельзя. Не забудь, завтра ты должен выглядеть лет на двадцать старше.

— По-моему, лет на двадцать старше так и одеваются.

— Может быть. И все же… — Сашка постучал пальцами по баранке. Ладно. Кроссовки оставь. Но тенниска у тебя слишком молодежная. Прихвати обычную рубашку. Желательно с длинными рукавами. И возьми что-нибудь на случай, если будет холодно.

— Куртку?

— Лучше пиджак. У тебя есть пиджак? Просто пиджак?

— Просто нет. Но я могу взять от костюма.

— Возьми от костюма. Не забудь захватить права, техпаспорт и собственный паспорт. Вещи сложишь в сумку и возвратишься сюда. Но только опять пешком или на троллейбусе, на свою машину даже не смотри. Понял?

— Понял.

— Ключи от машины у тебя с собой?

— С собой. В общей связке.

— Отлично. Действуй. Я буду ждать здесь. И учти: домой ты сегодня уже не вернешься.

Я вышел из машины, проехал одну остановку на троллейбусе и поднялся к себе в квартиру. Всех тонкостей я еще не понимал, но смысл плана был ясен: никто не должен видеть, как я выезжаю со стоянки под собственным окном. В квартире уложил в спортивную сумку туфли, пиджак от обычного костюма, летний костюм для вечера и для вечера же рубашку, галстук и носки. Помедлив, добавил электробритву, одеколон, зубную щетку. Достал и бросил в сумку паспорт. Кажется, все. Если что забыл, возьму у Сашки. Застегнул молнию, взял сумку и спустился вниз. На скамеечке у моего подъезда никого не было. С безучастным видом пройдя мимо собственной машины, я свернул в арку. Сел на троллейбус и уже через минуту открывал дверь Сашкиных «Жигулей». С облегчением откинулся на сиденье — положив сумку под ноги.

— Порядок? — спросил Сашка. — Ничего не забыл?

— Ничего. Взял то, что ты сказал.

— Когда выходил из дома, кто-нибудь тебя видел?

— Повезло. Скамейка у подъезда была пуста.

— Это еще ничего не значит.

— Обычно там кто-нибудь да сидит.

— С таким же успехом кто-нибудь может сидеть у окна. Или на балконе. Документы взял?

— Взял.

— Где они?

— Права и техпаспорт в заднем кармане джинсов. Паспорт в сумке.

— Достань паспорт.

Я достал:

— Что дальше?

— Положи в карман джинсов.

— Но… ведь помнется?

— Не волнуйся, это ненадолго.

Я спрятал паспорт в джинсы:

— Что еще?

— Как у тебя с бензином? В твоей шестерке?

— Полный бак. И канистра в багажнике.

— Сейчас выходим и начинаем ловить такси.

— Зачем?

— Надо.

Я вылез из машины. Вместе с Сашкой вышли к улице, встали у обочины. Стояли довольно долго. Наконец, увидев вдали зеленый огонек, Сашка поднял руку. Притормозив, такси остановилось прямо перед нами. Сашка приоткрыл переднюю дверцу, вгляделся в парня нашего возраста:

— Шеф, извини. Допустим, нам нужно далеко? В область?

Парень свистнул:

— Ребята — только в пределах кольца. Уж извините. Нет.

— На нет и спросу нет. — Сашка захлопнул дверь. Парень дал газ, и «Волга» с шашечками уехала. Я с интересом посмотрел на друга. Тот усмехнулся:

— Не волнуйся, в область нам не нужно.

— А что нам нужно?

— Пожилой водитель.

Удовлетворила Сашку лишь третья остановленная им машина. За ее рулем сидел человек лет пятидесяти, с лысиной и небольшими усиками. Ничего не объясняя, мы забрались на заднее сиденье. Обернувшись, водитель некоторое время рассматривал нас. Наконец спросил:

— Куда, ребята?

— Да тут… — Сашка мотнул подбородком.

— Что «тут»?

— Такое дело… Так, между нами. Шеф, хочешь заработать?

Таксист неторопливо измерил нас взглядом.

— Заработать, как известно, хотят все. Вопрос как.

— Сейчас объясню, — сказал Сашка. — Знаешь, что такое ревнивая жена?

Водитель отвернулся. Хмыкнул:

— Примерно. Слышал от друзей.

— Серега, дай шефу документы… — Сашка легонько подтолкнул меня. Дай, дай. Паспорт, права, техпаспорт. Пусть посмотрит.

Я протянул несколько опешившему водителю документы. Взяв их, водитель краем глаза посмотрел на техпаспорт, и все вернул.

— Что дальше? Не пойму, ребята.

Сашка изобразил заминку:

— Понимаешь, шеф… Машина Сергея, моего друга, стоит во дворе. В конце этой улицы. А Серегу караулит жена. У окна. Может, на улице. Но уж точно караулит.

— А я здесь при чем?

— При том, что ты берешь ключи, входишь во двор, садишься в машину и выводишь ее сюда. Мы даем тебе за это четвертак, и распрощались.

Некоторое время водитель раздумывал. Крякнул:

— Ребята, не получается. Может, вы просто хотите эту машину увести?

— А документы?

— А что документы? Документы подделали, и все.

— Шеф, о чем ты? Поддельные сразу видно. Посмотри еще раз. — Сашка взял у меня документы. — Смотри — паспорт, техпаспорт, права.

Водитель осторожно почесал пальцем шею.

Сашка добавил:

— Потом, если бы мы хотели увести машину, зачем нам лишние свидетели? Мы бы сами ее увели.

— Н-ну… — Водитель явно колебался.

Сашка снова протянул документы. Таксист занялся изучением. Больше всего его интересовал паспорт. Он сверил взглядом фотографию, посмотрел прописку. Вернул:

— Ладно. Кто не рискует, тот не выигрывает. Где ваша машина?

Сашка распорядился:

— Проезжай чуть вперед. Метров пятьсот. Там будет булочная — останови около нее. Только сверни в переулок.

— Счетчик включать?

— На твое усмотрение.

Поколебавшись, водитель все же включил счетчик. Подъехал к булочной, свернул в переулок. Затормозил:

— Здесь?

— Здесь. Серега, отдай человеку ключи.

Я протянул ключи. Таксист, повертев их, спросил:

— Я правильно понял, светло-серая шестерка?

— Правильно, — ответил я. — Только вход во двор чуть подальше. Войдете вон в ту арку. Завернете налево и сразу увидите. Вторая с краю.

Вышедший было водитель пригнулся:

— Братва… насчет четвертака не обманете?

Сашка достал двадцатипятирублевку:

— Держи.

Посмотрев бумажку на свет, таксист спрятал ее в карман:

— Другой расклад. Ждите, я быстро.

Пройдя по улице, он исчез в арке, и примерно через две минуты оттуда выехала моя шестерка. Остановившись рядом, водитель вышел, сел на свое место в такси, отдал мне ключи. Кивнул:

— Ваша?

— Наша, — сказал Сашка. — Как там — тихо? Жены не видно?

— Никакой жены. Тишина.

— Ну, шеф, спасибо. Век не забудем.

— Да ладно… — Он выключил счетчик, на котором значилось восемьдесят копеек.

Мы вышли, и такси тут же уехало. Сашка поморщился, глянув вслед, сказал:

— Кажется, здесь чисто.

— Могло быть нечисто?

— Могло быть все. А теперь садись и гони машину ко мне. Встречаемся у моего гаража.

Во двор дома на Садовой-Сухаревской я подъехал раньше Сашки. Остановился перед окрашенным суриком ангарчиком — и почти тут же сзади затормозила девятка. Выйдя из машины, Сашка открыл двери гаража.

— Серега, скорей. Учти: зрителей хватает.

Завел машину в гараж. Здесь было полутемно, и все же я сразу заметил на верстаке две таблички с номером «я 26–14 МШ».

Сашка закрыл и запер изнутри дверь. Зажег стосвечовую лампу, скомандовал:

— Бери плоскогубцы. Чем скорее мы сменим номер, тем лучше. Остальное мелочи.

Таблички с другим номером поставили быстро. Вышли из гаража и, усевшись в девятку, подъехали к стоявшему рядом Сашкиному дому.

Примерка

Сашка, как и я, живет один в однокомнатной квартире. Обстановка у нас примерно одинаковая: стенка, тахта, два кресла, телевизор, мохнатый напольный ковер. Единственное: в отличие от моего жилища, забитого холстами на подрамниках, здесь всего одна картина, да и то мой подарок, и чуть больше порядка — каждую неделю Сашкину квартиру по очереди убирают то мать, то сестра.

Войдя, я поставил сумку в угол, посмотрел на часы на стене — показывают полпятого. Сашка поймал мой взгляд, спросил:

— Во сколько мы должны быть у твоей Алены?

— В семь.

— И сколько до нее отсюда?

— Если постараться, полчаса езды. Ее дом на Вернадского.

Кивнув, Сашка стал рыться в секретере. Достал две книжечки, протянул:

— Твои документы. Чистая книжка технического паспорта. И чьи-то старые права. Техпаспорт мы сейчас заполним. Посмотри права. Посмотри, посмотри… А я сварю кофе.

Усевшись в кресло, я принялся изучать затертую красную книжечку. Права были выписаны четырнадцать лет назад на имя некоего Семенова Игоря Кирилловича, жителя города Москвы. По дате рождения владельцу прав сейчас исполнилось сорок девять, на фотографии же он выглядел лет на тридцать пять.

Вышедший из кухни Сашка встал сзади — и некоторое время мы рассматривали документ вместе.

— С правами ясно, — наконец заметил он. — Завтра ты будешь выглядеть как раз лет на пятьдесят. Насчет же фотографии… Сам видишь, она сделана лет пятнадцать назад. Да и гаишники обычно на фото не смотрят.

— А техпаспорт?

— Техпаспорт, естественно, заполним на имя Семенова. С новым номером. Только номера шасси и кузова оставим твои, мало ли. Бывает, проверяют. Но вообще желательно, чтобы тебя не останавливали. Постараешься?

— Постараюсь.

— Давай техпаспорт. Заполним новый и полетим, как ветерок.

Взяв у меня техпаспорт, Сашка заполнил аккуратным ученическим почерком чистую книжечку. Номера шасси и кузова были оставлены прежними, номер же машины стал новым — «я 26–14 МШ». Владельцем Сашка записал Семенова Игоря Кирилловича. Закончив работу, потянулся:

— Все. Пьем кофе, моемся, бреемся и мчимся.

Сбросив кроссовки, стянув с себя носки, джинсы и рубашку, я уселся вместе с Сашкой на кухне. Выпил кофе, съел бутерброд и, достав из сумки электробритву, тщательно выскоблил подбородок. Спрятав бритву, остановился было перед зеркалом в прихожей, и в это время Сашка протянул нечто, напоминающее спасательный пояс:

— Держи… Вдень руки вот сюда. В ремни. Вдень, вдень…

— Что это?

— Накладной живот. Для завтрашней поездки.

— Накладной живот? — Я вдел руки в ременные лямки, Сашка застегнул сзади застежки — и под моей грудью вырос набитый чем-то мягким пологий холщовый пузырь. Сашка подал старую футболку. Когда я надел ее, посмотрел прищурившись:

— А что… Полная натуральность, — сказал он. — Конечно, будет жарковато. Ничего, потерпишь.

Я погладил себя по животу:

— Сань, а не слишком? Зачем все это?

— Затем, чтобы тебя не узнали.

— Ну, а джинсы? Как я их натяну? И рубашку?

— У меня все есть. Рубашка, брюки от пижамы «Адидас», с резинкой. Ладно, снимай и мыться. Я за тобой.

Я стянул футболку, осторожно снял накладной живот и пошел под душ. Вымывшись, взял в руки утюг.

В девятку мы сели в двадцать минут седьмого — переодетые, в галстуках и идеально отглаженных рубашках.