Взвихрённая Русь – 1990

Анатолий Никифорович Санжаровский, 2023

Роман «Взвихрённая Русь 1990» – о великих событиях в конце прошлого века, изменивших жизнь страны.Книга также выходила под названием «Подкарпатская Русь».

7

Похороны. Ни один из пришедших на кладбище не оказался на уровне мертвеца.

Стефано Лануцца

Казалось, он был глух, и дремучий, сокрушительный ор усилителей вовсе не донимал его.

Тугой гнев закипал на площади.

— Отключите музыку! — во весь дух гаркнул Колотилкин.

И вся Красная, будто одна глотка, затребовала:

— От-клю-чи-те му-зы-ку!..

— От-клю-чи-те му-зы-ку!!..

— От-клю-чи-те му-зы-ку!!!..

Голоса площади добавили холодного, злого стекла в президентский взгляд. Дудочки вам! Перетопчетесь!

И эта больная, кувыркающаяся музыка стала той невидимой орущей несвалимой стеной, что ясно расколола мир на их и нас.

Площадь сломилась, сорвалась с терпения, заворочалась раненым медведем. Под громовой шелест разматываемых плакатных рулонов и знамён, как выстрелы, отовсюду шмальнули в мавзолей вопли:

— Долой ленинизм!

— В отставку президента-самозванца!

— Свободу Литве!

— Долой политбюро!

— Да здравствует новый и демократический Моссовет!

— Попов — надежда и совесть Москвы!

Колотилкин не мог понять, почему вдруг посветлело.

Глянул, небо всё то же, чёрное, брюхато то ли дождём, то ли ещё какой напастью. Но почему вокруг стало светлей?

Он повернул голову вбок и обомлел. Вся площадь бело ощетинилась лозунгами, несоветскими знамёнами. Прямо на плечо ему свисал российский в три цвета флаг.

Колотилкин невольно подобрался, припал щекой к восторгу шёлка, и гордость расправила ему душу.

Он не мог, не смел оторваться от знамени. Стоял, не шелохнувшись, у святыни. Глаза в изумлении переходили от плаката к плакату.

Мы не выбирали президента!

Спасибо Горбачёву и Рыжкову за наше светлое настоящее!

Горбачёв — кремлёвский президент. Наш президент — Ельцин!

КГБ везде у нас дорога!

Ненашев не наш!

Америка — страна, у которой есть правительство, а у нас — правительство, у которого есть страна.

Михаил Сергеевич, не упрямьтесь, отпустите Литву!

Закон — в чистые руки!

Защитим Гдляна и Иванова от роя Яриных!

Верх позора и безобразия — партия, стоящая у власти!

Кто защитит от перестройки её главного архитектора?

Есть парткомы — нет порток!

Убрать парторганизации из войск и парткомы — с заводов!

Прокуратура — служанка мафии!

Гдлян и Иванов — совесть народа!

Горбачёв, начни перестройку с себя!

Да здравствует 1 Мая — день международного голода и лжи!

Власть — народу!

Гдляну и Иванову — прямой эфир!

Вы, жадною толпой

Стоящие у трона,

Руки прочь

От Гдляна-Иванова!

КПСС — пережиток прошлого.

Это уже коммунизм или будет ещё хуже?

Вышел из партии — помоги товарищу!

72 года по пути в никуда.

Горбачёв — генеральный покровитель мафии!

Горбачёв, хватит дурачить народ — в отставку со своей командой!

Имущество КПСС и КГБ — народу!

Президент, не избранный народом, — диктатор!

Самое опасное — это продажная власть!

Аппарат — враг народа!

Советская мафия расправляется с Гдляном, чтобы спасти себя!

Ельцин — народный президент!

— Ну-ка, — Алла передала Колотилкину своё древко, — ты давай держи один плакат наш. А я буду записывать, иначе мы всё забудем! Ты читай и диктуй. Я пишу. В две тяги работаем!

— По-стахановски!

— По-горбачёвски!

— Это как?

— Приезжают куда, он по одному маршруту кидается визитами, Раиска по другому. Вдвоём быстрей. Семейный подряд! Во как пашут! Что значит козий колхоз. Она ж, по гороскопу, козерог. Он родился в год козы.

Алла достала из своей блёсткой сумочки школьную тетрадь в линейку. Под тетрадь — сумочку:

— Диктуй!

— Кремлёвские волки обещают перестроиться и стать травоядными!

Блокадам нет, нет, нет! Переговорам да, да, да!

Сегодня блокада Литвы, завтра — блокада Москвы?

Большевики должны сдать власть!

КГБ + «Память» = смерть!

Гражданин Медведев, ваша «идеология» построена на лжи!

Коллегию прокуратуры Союза — в отставку!

Моссовету — свою газету, радио, телевидение!

Генеральный прокурор не юрист!

ЦК КПСС! Не оглупляйте народ! Ваш социалистический выбор — нищета и голод, бесправие и геноцид, болезни и страдания народу!

Президентство России — только Ельцину!

Блокада Литвы — позор президента!

Мы не желаем быть оккупантами!

Долой блокаду Литвы!

Ельцин — лидер народа!

Послушай, Михаил Сергеевич,

Твоим указам нет конца.

Москва была и есть, и будет

Нe только вдоль Садового кольца!

— Не в бровь — под дыхало! Он же своим указом запретил митинги в пределах Садового кольца. Дохлый, антиконституционный указик. С чего начинает? — Алла постучала в тетради по слову Михаил. — С нарушения конституции, на которой месяц назад клялся. Знаешь, какое клеймо ему народ повесил? Президент Садового кольца! Нынче лозунги у народа — кирпичи в историю. По ним и через тыщу лет узнаешь, чем жил сегодня люд. Не чета жвачке «Слава КПСС» или «Народ и партия едины». Так что ни одну писульку не пропусти. Диктуй все вподряд!

— Слушаюсь! Интересно, а сам Михал Сергеич читает сейчас, что поднесла на плакатах площадь?

Колотилкин глянул на мавзолей. Вожди были в смятении. Президент остановившимися глазами смотрел перед собой. И трудно было понять, читал ли он все лозунги разом или мимо них смотрел куда-то дальше.

— Всё читает… Смакует… Особенно эти… — И Колотилкин снова начал диктовать вполголоса:

— 2-го марта I99I года — президента на пенсию!

Демократия не собственность президента!

Нет веры партии, лидеры которой преступники!

Горбачёв, твоя грязь не прилипнет к Ельцину!

Горбачёв, народ вам не верит. Уйдите!

КПСС у власти — народу напасти!

КПСС — руководящая и направляющая сила политических провокаций!

Партократия — причина всех наших бед!

Доусмирялись, что у разбитого корыта остались!

Ленин и теперь жалеет всех живых!

Где свобода, там и колбаса!

Кладбищу упырей не место на Красной площади!

КПСС и мафия едины!

Продукты питания не роскошь!

Мы устали от правды.

Социализм? Нет уж, спасибо!

Ленин — фашист № 1 всех времён и народов!

Кончай базар, давай рынок!

Нет РКП! Боливар не вынесет двоих!

Долой парткомы с шеи трудящихся!

Если виновата система, её надо свергнуть, как в Европе!

Аппарат и мафия — едины!

Горбачёвщина не пройдёт!

Президент дрогнул, подался вперёд, будто споткнулся об эту последнюю кочку.

Но не упал. Удержался за мавзолеев парапет.

Ка-ак не пройдёт? Пять лет проходила, а теперь не пройдёт? Гэм-м… Надо что-то делать. А то, может, и действительно выйду на непроходимый рубеж?

Так что же делать? Что делать?

Чёр-рт!.. Не с кем и посоветоваться. Президент называется… Ни вице-президента… Ни своего кабинета министров… Нет даже завалящего президентского совета! То бы… Вышел на кислую ситуацию, р-раз соответствующего советничка за жаберки. Советуй! Он советует, я делаю. Всяк кати свою бочку. А что сейчас?..

Глаза машинально блуждали по гостевой трибуне. Где-то там весь мой и президентский совет, и кабинет в одном лице. Только видел, где же она?

Он никак не мог найти жену и жалел, что она не слаба на экстравагантную одёжку. Пельмени любит — хорошо, читать любит — пожалуйста. Но пёстро одеваться… И на Красной площади фигуряй только в красном! Первая ледя красной державы по штату должна любить красный цвет. Иначе это будет нон…секс…

Извиняюсь, нон… сенс…

Козий рог (она Козерог) всё не попадалась.

Ч-чёрт! Придерживаюсь такой точки зрения, что сейчас, когда мы вошли в фазу глубоких перемен, когда перед нами стоят огромные преобразовательные задачи, когда мы очень мало времени имеем в распоряжении, ибо деструктивные процессы в экономике, да и социальной, политической сферах могут помешать нам идти дальше, мы сейчас себе не можем позволить такую роскошь — переговорить с женой! Как же я без её совета?

Дело государственное! Налицо резкое противостояние.

В этой обстановке нужно действовать и взвешенно и ответственно. Без совета с женой взвешенно получится? Она всегда подсказывала мне выход из любой каши. В любой точке земли!

Чернота, понимаешь, размазывает зависть. Везде катаются на наши денюжки с женушкой! Жена — лишняя, надстроечная, по их понятиям, атрибутика! Если бы они знали, кто лишний…

Всё-таки мы ещё не в правовом государстве живём. Президент не может посоветоваться со своей женой по неотложному вопросу! И где не может? До-ма! На Красной площади!

Какая-то нелепость! В Белый дом вхожа, папка в Ватикане на неё не надышится, в Кремле как дома. А на мавзолей не моги?!

Суеверики, понимаешь, мелют, что женщина на мавзолее, как на корабле, приносит несчастье. Умные глупости! Вон были мы с ней на новенькой — только с иголочки! — атомной подводной лодке. С пылу с жару! Ни в один поход ещё не бегала. Моя облетела её впереди меня, как миноискательница, радостно всё чиликала. А как сказали: может, зайдём в эти люки? Там оружие, правда, радиация… Она ветром слетела на землю. И что же? Несчастий на той лодке не допустили-таки, разрезали. Одни твердили, из-за визита моей половины. Другие: раз лодку рассекретили, сняли и показали по телевизору. А из космоса спутники сняли её сотню раз. Была же сверху.

Ещё говорили, женская ножка за десять минут миллиард истоптала. Подумаешь! Мы триллионы на ветер фукаем и не морщимся. Мы — русские! Надо — и мавзолей разрежем. Зато потом ещё красивше нарисуем!

Надо спокойно ломать стереотипы и брать её на мавзолей. Перестраиваться так перестраиваться! Мы накануне, понимаешь, крупнейших решений в ходе перестройки, которые определят развитие общества на годы и десятилетия! Страна на пороге фундаментальных преобразований экономической системы, а мы, понимаешь, будем обращать внимание на суеверные штучки! Стояла б рядом… Никаких проблем. А то… Ну где же она? Где?

Какой-нибудь, понимаешь, милиционер со скуки на посту по рации крутит шашулечки со своей любой. У нас была б своя рация… Как в детективном кине! Шуш-шу-шу в нагрудный карманчик — тебе тут же ответ. И ты знаешь, что сказать, что принять, что накрыть медным тазиком…

Под жестокий шум площади он устал в лихорадке искать, бросил искать. Ну ладно, найду. Что ж я её рукой позову к себе на ленинову крышку? Или начну перекрикиваться? В открытую? Так эти ж визжуны на весь мир засмеют, да и под сатанинские динамики разве что услышишь?

Обиженно капризно, обречённо спросил он мужчину рядом:

— Что будем делать?

— Не знаю, — твёрдо ответил мужчина.

Чёрте каких тут мухоморов в шляпах понаставили! «Не зна-аю!» Да я сам не знаю! А кто же будет знать? Кто, какой, понимаешь, смельчак возьмётся им отвечать?

Нервы и страх давили его.

Беспорядочно он стал колотить пальцами в траурный мрамор, как начинающий бесшабашный пианист по клавишам.

То ли выбивал морзянку вниз, в пуленепробиваемый гроб главному красному мухомору, то ли инопланетянам. Смятенно спрашивал, что же делать.

Но ни отдыхающий в пуленепробиваемом гробу отец революции, ни инопланетяне не кинулись к нему на помощь. До мумии он вообще не достучался. А инопланетяне его не поняли.

А! Никому не надо? Мне больше всех надо?.. Говорить?.. За храмом с вами поговорят свинцом К-каждому обломится по девять граммов!

Он зверовато крутнулся, махнул рукой и, угнувшись, жиманул с мавзолея. И весь всполошённый его мухоморный колхоз крысино зарысил за ним. Это было в одиннадцать сорок.

Площадь растерянно закричала:

— Мы же пришли к вам говорить!

— Или они грибов объелись?

— Почему вы уходите?

Тогда с мавзолея-табакерки побежали, толкаясь и налезая овцами друг на друга, побежали вниз, к своему грибному вождю.

Вселенская пропасть разверзлась между площадью и Кремлём. И Красная площадь, улюлюкая, анафемски хохоча, свистя, презрительно орала на другой, кремлёвский, берег:

— По-зор!

— По-зор!!

— По-зор!!!..

Алла тронула Колотилкина за рукав, показала на президента у края мавзолея.

— Смотри, как сейчас мстительный, в шляпе, угнутый… очень похож… Знакомый… бериевский профиль?..

— А ты верно подметила.

— И какой маленький. За траурным парапетом одну шляпу видать.

— Наверно, таким Бог неохотно рост даёт. Что этот, что Ленин, что Сталин — мелочовка.^[28] Сталину на табакеркинской трибуне даже подставку подпихивали под ноги, чтоб выше других был.

— Ни один из них не чета Ельцину. Богатырю народному… Почему они все пригнулись? Прячутся в беге за парапетом?

— Знают киски, чьё мяско слопали…

— То-то за всю историю нашего государства правитель впервые бежал с мавзолея под гневный гул народный…

— И не забудь. Бежал и под бравурную, торжествующую, чего-то там утверждающую музыку из обалделых кремлёвских усилителей. Какое изящное оформление картины бегства!

А на гостевой трибуне первая ледя сверхаккуратно ломала пальцы.

— Что он делает? — нервно шептала она. — Что он делает? Нельзя уходить! Надо немедленно вернуть его на мавзолей! Нельзя уходить! Нельзя!

А он — хозяин барин! — буркнул себе льзя и дунул.

Но жена права. Он не должен был уходить. Это понимали все на площади. Это поймал каждый камушек в брусчатке.

Да что камушек, если этого не понимал президент? И камушкино разумение разве ему вложишь? Народ нёс ему свою боль, шёл говорить душа к душе. О своей горькой доле, о бедах перестройки. Но президент только и смог, что презрительно плюнул в открытую людскую душу и трусливенько драпанул.

Отцу перестройки нечего было сказать народу.

Он неуклюже бежал и в спину ему нервно хохотали, подскакивая и колыхаясь, самодельные плакаты.

До свидания, наш ласковый Миша!

Долой горбачёвщину!

С неба падает кирпич, удирай, Егор Кузьмич!

Горбачёв, хватит дурачить народ — в отставку со своей командой!

Спасибо партии родной за то, что стало со страной!

Долой империю красного фашизма!

Пусть живёт КПСС на Чернобыльской АЭС!

Не дадим себя объегорить!

Кремлёвские чаушески, пора сменить кресла на нары!

Свободу Лигачёву, отсидевшему свои лучшие годы в аппарате цк!

Партия, уйди красиво!

КПСС — капут!

Партия, порви с прошлым!

Марксизм-ленинизм — на свалку истории!

Кремлёвских казнокрадов — к ответу!

Нам нужны одноразовые шприцы, а не сушёные вожди!

Коммунисты, не питайте иллюзий, вы банкроты!

Долой рой Медведевых!

Мафию из цк — на «заслуженный» отдых!

Долой диктатуру марксизма-ленинизма и палачей!

Дело советской мафии — в международный суд!

Вы нам дубинки, мы вам — Румынию!

Аппарату и КПСС не уйти от суда!

Закончим всемирно-историческую аферу в этом году!

Долой тоталитарный режим!

Горбачёву наш совет — в Москве хозяин Моссовет!

Моссовет, не робей, партократов крепче бей!

Единственная собственность КПСС — урны с прахом сталинистов!

Номенклатурно-партийный аппарат страшнее СПИДа!

Диктатора Горбачёва — в отставку!

Плакаты враспояску сердились, грозили, линчевали.

И над этим ураганистым гневом величаво реяли большинные портреты Ельцина. С выси он смотрел на убегающих с мавзолея, смеялся. И от этого праведного смеха пальцы сами складывались в железные кулаки.

Убегавших провожала и плаксивая карикатурка на Горбачёва.

Кто-то сбоку сильно саданул плотным фанерным ребром ельцинского портрета по темечку карикатурика. Горб сморщился в слезах и спикировал на камни.

Поднять никто не наклонился.

— Поздравляю! — Незнакомый мужчина рывком к себе тряхнул колотилкинскую руку. — Толковущий у вас, товарищ, лозунг. Наверняка Мешок прочитал!

Колотилкин тушевато бормотнул что-то и глаза — вниз. Вот тетёрка! Взял плакат у стариков и даже не подумал толком глянуть в этом содомном расхлёсте чувств, что же там такое нёс.

Выждал.

Неизвестный поздравляльщик ушёл вперёд.

Колотилкин задрал голову — на тройке мурашки проскакали по спине. Вот так штукенция! «Партия Ленина, прочь с дороги!» Секретарь райкома с таким призывом?

Что было делать?

Колотилкин понимал, что делал он что-то не то. Но к нему даже мысль не пришла свернуть лозунг и невзначай уронить. Напротив. Пальцы ещё прочней стискивали древка.

— Молоток! — подхвалила его Алла уже за Блаженным, собрала лозунг в трубку. — Буду хранить. На всю жизнь запомню эту свою первую маёвку на Красной.

Примечания

28

Рост Сталина 158 сантиметров, Ленина — 162, Берии, Калинина и Бухарина — по 155, Ельцина — 187, Горбачёва — 172, Петра Великого — 204.