Жатва… Внутри тебя…

Анатолий Зиновченков

Если проснувшись оказался в другом мире, то остается лишь принять его, стараясь выжить… А впрочем, надеяться на это не стоит, планы судьбы не подстраиваются под чьи-то желания… Книга содержит нецензурную брань.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — Глава 1

Пробуждение

— — — — — — — — — — — — — —

Пищание будильника заставило меня очнуться. Черт, приснится же такое. Ну и фигня. Я еще не открывал глаза, пытаясь избавиться от воспоминаний неприятного сна. Вдруг рядом со мной я почувствовал какое-то шевеление. Животный страх сковал тело, но мозг возобладал, взял на себя контроль и приказал открыть глаза навстречу неизвестно чему.

Сердце бешено колотилось от выброшенного в кровь адреналина, и легкая дрожь пробежала по мышцам. Я резко повернул голову и увидел рядом с собой девушку. И я даже узнал ее.

— Изабелла? — моему удивлению не было предела, — что ты здесь делаешь?

Девушка сонно открыла глазки, затем придвинула ближе ко мне свое обнаженное тело, закинула на меня руку и закрыла свои глазки снова.

Что за бред? Ничего не понимаю. Почему она здесь?

— Изабелла, Изабелла, — я попытался разбудить ее, — проснись.

— Ну что тебе нужно? — недовольно протестовала она. — Сегодня суббота, и нам никуда не нужно, давай выспимся уже хоть раз нормально.

«Что? Хоть раз нормально?»

Я огляделся по сторонам. Моя комната. Я снимаю эту квартиру уже почти год. Обычная однушка в новостройке. Вот мой шкаф, вот второй диван, плазменный телевизор… стоп! Плазменный телевизор? Откуда он взялся? Разболелась голова. Девушка мерно сопела, уткнувшись носом мне в плечо. Так, что еще изменилось? Гладильная доска, а на ней сушатся женские трусики и мои носки, при чем трусиков гораздо больше. Видимо, она ко мне не на одну ночь зашла. Я напряг свои извилины, пытаясь вспомнить последние недели своей жизни, но лишь получил еще один приступ головной боли.

Мой взгляд уперся в потолок: вроде ничего особенного, натяжной потолок розового цвета. Розового. Почему он розовый? Девушка пошевелилась и спустила руку ниже, положив ладонь на мой член. Стала массировать его, вызывая эрекцию. Затем она открыла глазки, как то странно улыбнулась и стала стягивать с меня трусы. Закончив с этим, она эротично стянула трусики с себя и села сверху мне на ноги. Ее маленькие упругие груди сами попали мне в ладони, затем она придвинулась ближе, поднеся свои мелкие сосочки к моим губам. Я пару раз лизнул их языком, чувствуя всю неправильность данной ситуации, ведь ее не должно здесь быть. Между тем она взяла в руки мой отвердевший орган и стала направлять его себе между ног, я почувствовал сопротивление ее узкого влагалища, она застонала когда я полностью вошел в нее, замерла на пару секунд, а затем стала яростно двигаться на мне, делая тазом какие-то невообразимые круги, лаская свои груди, все это больше было похоже на приступ. Постепенно во мне стало разливаться ощущение близкого оргазма, Изабелла стонала, все наращивая темп, она закинула голову назад и, спустив руку в промежность, ласкала пальцами свой клитор, скача на мне. Еще секунда, и я кончу, но она вдруг остановилась. Это было неожиданно, девушка пристально посмотрела на меня, ее волосы стали огненно-рыжими. Что со мной, опять мне мерещится? Это не Изабелла… А она, между тем, обнажила ровные клыки зубов и, как кошка с раскрытой пастью, бросилась мне в горло… снова меня пронзила боль, брызнула кровь, заливая меня и ее нескончаемым потоком, а рыжая снова стала трахать меня и рвать горло зубами одновременно. Я попытался отбиться, замахав невпопад руками, но все мои движения казались вялыми и неэффективными. Звуки ее стонов смешались с бульканием моего разорванного горла, перед глазами поплыли темные круги, я снова терял ощущение реальности и свое сознание. А она все продолжала прыгать на моем члене, который сохранял эрекцию непостижимым образом. Наконец тьма поглотила меня.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Так это он? — спросил мужчина в балахоне.

— Мы пока не уверены, — ответила ему девушка.

— Ты должна во всем разобраться, и как можно скорее, если он такой же как и в прошлый раз… — мужчина сделал паузу, затем продолжил. — Киола, выясни это, ты же помнишь, как дорого это стоило нам тогда. Если он такой же, то нужно убить его и как можно быстрее.

— Конечно, как скажете, только вот люди… могут не одобрить… для них он спаситель, на этом держится их вера в спасение.

— Вера в спасение — это всего лишь жалкая иллюзия, я надеюсь, ты сама в это не веришь, а, Киола? — он усмехнулся. — Не разочаровывай меня, девочка.

— Я верю лишь в то, чему вы учили меня, — обиженно парировала она.

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно произнес мужчина, — я верю тебе, ведь если не тебе, то кому еще я могу довериться.

— А что делать с остальными?

— Они не опасны, пусть себе играют в спасителей этого мира, потом уберем их по-тихому, если к тому моменту они не умрут сами.

— Я все поняла, — девушка медленно встала. — Могу идти?

— Ты не останешься со мной? — удивленно спросил мужчина. — Ты стала редко заходить ко мне.

— Хочется быстрее покончить с ним, и тогда нас ничего не будет отвлекать, — нежно сказала она и ласково поцеловала мужчину в губы.

— Ну хорошо, я не буду принуждать тебя… на этот раз, — он нахмурился, ее секундное замешательство не осталось для него незамеченным. — Иди.

Девушка неспешно вышла.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

На этот раз я просто открыл глаза и с удивлением отметил, что за окном все то же неизвестное мне дерево и все та же комната, где я первый раз встретил рыжеволосую. Потрогав горло, я понял, что с ним полный порядок. Никаких следов ран не было. Неужели все это лишь сон? Но насколько он был реален.

Приятно, что голова не болела, да и вообще, если не считать чувства голода, то меня ничего не беспокоило, даже слабость прошла. Но есть хотелось чертовски.

Надо пойти поискать еду, а то так загнусь от голода. Одежда на мне была прежняя, а вот обуви так и не появилось. Значит, эта реальность настоящая, а Изабелла мне привиделась. Ну, оно и к лучшему. Не хватало еще жить с ней. Лучше уж быть неизвестно где и неизвестно кем.

Я встал и подошел к окну. Положив руки на подоконник, стал рассматривать открывшийся мне пейзаж. А посмотреть было на что. Вы когда-нибудь были в средневековье? Нет? Какая жалость. А в средневековье, помешанном на нотке технологий двадцатого века? О чем я вообще, у нас же двести километров от Москвы — это уже средневековье. Ну, тогда вы вполне можете представить небольшой город с каменной мощеной дорогой, двухэтажными кирпичными домиками, перед которыми росли все те же неизвестного вида деревья. Неизвестные мне, конечно. По улице ходили люди и странные животные, внешне похожие на коров, но это точно не коровы. Одежда была странной. Кто-то в классической крестьянской рубахе и штанах, а женщины в платьях, а кто-то в обтягивающих кожаных комбезах, подобно рыжеволосой Киоле.

Стоп. А где мои деньги? Где мое золото?

Я осмотрел поспешно комнату, но золота нигде не было. Отлично, не удивлюсь, что эта вредная злая сучка стащила мое золото.

За дверью послышался шум, голоса, а через пару секунд дверь с громким хлопком слетела с петель и приземлилась аккурат на кровать, где я только что лежал. Удачненько я решил полюбоваться местными видами.

В комнату ворвались четверо вооруженных мечами и щитами людей. Позади них еще двое пытались целиться в меня из арбалетов, но первая шеренга заслоняла им обзор.

— Герой! — выпалил гневно один из них. — Вы обвиняетесь в надругательстве над честью дочери короля. Просим не сопротивляться и последовать с нами на суд.

Вот так и поворот. Так мне, значит, не все приснилось. Странно, но я не чувствую, что у меня был секс. Ну чисто физически. Забавно карты разложились, и ведь чувствовал, что подставит меня эта плутовка. А еще, значит, она дочь короля. Ну вообще классно. Казнят тебя сегодня… эм… вот блин, не помню, как меня зовут. Я попытался напрячь память, но голова противно заныла. Так, не стоит, а то если я снова потеряю связь с этим миром, то потом выяснится, что я и короля трахнуть успел.

— Ну пошли на суд, коли не шутишь, — зло сказал я.

И наша процессия двинулась снова в конференц-зал. как я его назвал.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Суд.

— — — — — — — — — — — — —

Пожалуй, на этом мой рассказ заканчивается. Не думаю, что за надругательство над дочкой самого короля меня наградят. Вот и полетит головушка с плеч, а то и что пострашнее придумают, узурпаторы. Казнь через отрезание мошонки или вообще хобот слона в зад засунут. Интересно, есть у них здесь слоны?

–…таким образом, учитывая все вышеизложенное…

И когда я успел прослушать все, что они говорили обо мне? Почему я стал таким рассеянным, словно это все игра и я могу закачать раннее сохранение с автосейва.

–…а так же принимая во внимание, тот факт, что этот человек пришел к нам из другого мира…

Хм, все-таки из другого мира. Пожалуй, сейчас даже я удивляюсь своему спокойствию, меня тут приговаривают к смертной казни, а мне как-то абсолютно начхать на это.

–…и приговорить его к высшей мере наказания…

Ну вот6 дождался… Кстати, почему здесь нет адвокатов, рассмотрения улик, я бы мог сдать сперму в баночке на анализ или на ладошки короля помочился. А еще можно раздвинуть ножки Киоле и проверить если там следы моих действий…

–…изгнанию! — закончил читать обвинитель, в роли которого выступал один из приближенных короля.

— Что? — взревел король. — Он должен быть казнен! Никакого помилования!

— Простите, ваше величество, — мягко залепетал обвинитель, — но согласно нашему кодексу законов, смертная казнь не может быть применена к существу из другого мира. Максимальное наказание, которое мы можем ему дать — это…

— Изгнание, — прошептал за него король. — Я знаю правила…

Король понимал, что отступи они от заповедей, никто бы не стал перечить его воле, главное, не напоминать о них, но этот паршивец, первый заместитель, давно хочет на его место и не мог упустить случая, чтобы не насолить его величеству.

— Да будет так! — рявкнул король. — Согласно нашим законам ты теперь будешь лишен поддержки и покровительства нашего государства, все твои торговые операции будут облагаться повышенным налоговым сбором на усмотрение граждан, любой житель может бросить тебе вызов без объяснения мотивов, без указания времени и метода дуэли. Раздевайся и можешь быть свободным, — последние слова король сказал с усмешкой, — если откажешься, то моя охрана сейчас же бросит тебе вызов.

Во дела, помиловали — спасибо, но идти из дворца голым, ну ладно… ничего не поделаешь, король — та еще сволочь вместе со своей дочуркой-потаскушкой. Знатно меня подставили, только не понимаю зачем. Я вообще еще ничего здесь не понимаю, и никто не спешит мне дать ответы на множество вопросов в моей голове.

Медленно стянув рубашку и бросив ее на пол, я расстегнул пуговицы на штанах, стянул и их, оставшись так сказать в чем мать родила. Зал загудел, увидев меня голым, послышались улюлюканье и свист. Мне ничего не оставалось как просто побыстрее уйти, что я и сделал, направившись к дверям, из которых пришел, но путь мне преградили стражники с обнаженными мечами.

— Твоя дверь в конце зала, изгой, — сказал один из них презрительным голосом, — прямо на улицу.

Я на самом деле ожидал чего-то подобного, ну не могли они меня просто отпустить, не опозорив, хотя с одной стороны — я жив! Что может быть лучше.

С другой стороны, я первый раз выйду на свет в этом мире. Волнения не было, конечно, и приятного ничего нет, выйти без одежды на оживленную улицу, поэтому, подняв голову повыше и прикрыв причинное место одной рукой слегка, я, бодрым шагом миновав проезжую или проходную часть, направился к ближайшему переулку. По пути мне встретился лысоватый мужичок лет пятидесяти, а может и старше, он странно подмигнул и протянул мне темно-серый плащ.

— Благодарю, но у меня нет денег.

— Потом отдашь, — спокойно ответил он, — еще увидимся.

Накинув плащ, я поспешил прочь из города. Дойдя до крепостных стен, я оглянулся, окинул взглядом возвышающийся над прочими постройками замок, только здесь в стороне я увидел, насколько он велик и прекрасен. Прочь. Капюшон на голову и прочь.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Ночь в лесу

— — — — — — — — — — — — — — — — —

Прямо за стенами замка было небольшое поле, засеянное снова непонятно чем для меня. Возможно, местный аналог злаковых культур. Но на вкус полное дерьмо. Жрать мне так и хотелось. Интересно, сколько я не ел? И не пил, кстати. Стоило подумать об этом, как меня стала мучить жажда. И где городскому жителю в лесу найти питьевую воду?

Побродив между деревьев, я наколол ногу и поел каких-то кислых ягод, от которых стал болеть живот. Хромая, я брел, огибая город по дуге. Вдруг услышал какой-то странный звук, да, верно, прислушался, точно-точно, это звук бегущей и журчащей воды. Я пошел быстрее и вскоре вышел на тоненькую полоску песка в пару метров шириной и маленькую лесную речушку. Что ж, раз меня не убили и не казнили, значит от дифтерии я здесь точно не должен умереть. Я набрал в ладони воды и сделал несколько больших глотков. Обычная вода, не бонаква конечно, но пить можно, особенно когда хочется. Раз от жажды я пока не умру, если не подцеплю паразита из этой речки, то нужно подумать о еде. Да и вообще о жизни. Тот мужик, что дал мне плащ, нужно найти его и расспросить, что здесь вообще творится.

Я сидел облокотившись на толстый ствол дерева и размышлял. Мой взгляд бесцельно сверлил песок у меня под ногами. И вдруг я увидел… что это? Краб? Нет, но отдаленно похоже на него.

Взяв лежащий рядом увесистый камень, я, недолго думая, просто огрел несчастное членистоногое этим булыжном. Послышался хруст, и краб — так мы его назовем, мы ж не местные — подергал для приличия лапками и замер, похоже навсегда. Я протянул к нему руку, но тут же отдернул и сделал шаг назад. Странное желтоватое свечение возникло над трупиком и потянулось к моей руке, как только я захотел его взять. Очень странно. Стоило убрать руку — свечение пропадало. Несколько раз я проделывал этот опыт, результат был схожим, но прикасаться я не спешил к нашему погибшему кранику. Подумав немного6 я все же решил дотронуться. Пусть это безрассудно, ведь вполне может оказаться, что это свечение — выделяющийся нервно паралитический газ, реагирующий на тепло. В общем я прикоснулся, желтое свечение перебросилось на мою руку и быстро впиталось в кожу, а может всосалось. Сперва ничего не происходило, зато потом я почувствовал, как словно тысяча мелких иголочек вонзилось в мою кожу, это длилось недолго, всего пару минут, а затем прошло. Я взял краба в руку еще раз, но больше ничего не происходило. Кстати, голод тоже пропал, поэтому, повертев добычу в руках, я замахнулся и швырнул его в реку. Правда, через час чувство голода вернулось с удвоенной силой, и я пожалел, что так просто выбросил свою добычу. И отправился на охоту за местными краниками по новой.

Я пошел вдоль берега в надежде, что обреченное существо само, понимая всю неотвратимость своей судьбы, выйдет мне навстречу, и попутно размышлял о смысле жизни и моем положении в частности.

Итак, что я, собственно, имею? Я жив — это хорошо, у меня есть враги… это плохо. Один — один. Они хотят моей смерти, неясно почему, но хотят. Это плохо. Но у них что-то не заладилось, и вот я здесь, это, в целом, неплохо. Да, рассуждения дебильные. Наверное, нужно думать, где я, но этот вопрос меня и так постоянно терзает. Я отгоняю его прочь, ну, а смысл париться, один хрен у меня нет информации. Пока нет. Как говорили люди на Таити, живите сегодняшним днем, а проблемы, которые наступят завтра, будем решать, когда завтра станет сегодня. Ну, они, конечно, не так говорили, но мне как-то по фиг. Кто меня тут осудит, кроме короля, а он где-то в городе. Жрет, наверное, сука. И дочка его — шлюха. Доберусь я до вас! Месть хороша, когда ее подают холодной, так говорят. А я умею ждать.

Вот так в размышлениях о грядущем будущем и существующем нынешнем я добрался до небольшого озера, наверное, метров сто в диаметре. На другой стороне стояла хижина, из трубы которой поднимался легкий дымок.

Так-так, вот и снова цивилизация. Сейчас зайду туда, приму душ, зайду в Интернет, посмотрю всякую фигню про выживание на тубе. Я ухмыльнулся. Ладно помечтали, и в путь дальше. Пока я обходил водоем, мне встретилось несколько собратьев нашего покойного краба. Они были большего размера с внушительного вида клешнями. Чтобы вы понимали, где-то с кошку размером, не клешни, конечно, а сами крабы. Похоже, тот был подростком, вот и стал я подросток-убийцей крабов, хны-хнык. Но это дикая природа, детка, выживает сильнейший. Какой-то нездоровый азарт к насилию поднялся во мне. Странное чувство, может это древние корни хищника.

Эти крабы были быстры и они явно понимали, что от меня исходит угроза. Я схватил ближайший круглый камень, размером с мячик и, бодро подбежав, просто обрушил его на панцирь членистоногого. Послышался знакомый хруст, но краб не собирался умирать, наоборот, он решил атаковать и едва не схватил клешней за голую ногу. «Только не за яйца!» — возникла мысль в моей голове.

Я легко увернулся, все-таки треснутый панцирь подорвал здоровье этого существа, сотрясение мозга ему обеспечено, есть же где-то в нем мозг, хотя бы панцирный. Схватив другой камень, я с размаху впечатал его между маленькими глазками этого уродца. Он остановился. Что-то густое потекло у него из трещины с места удара, видимо еще одно сотрясение, и мозги дали течь. Движения его стали медленными и дерганными. Ну О'ки! Нужно заняться другими. Оглядевшись, я увидел еще двоих семенивших прочь членистоногих.

Все-таки маленькие камни, если ударить между глаз, действуют лучше, как мне кажется.

Благо дело камней здесь было в избытке. Набрав с десяток, я побежал догонять ускользающую жертву.

Нет, из моих цепких рук еще никто не убегал. Подбежав, я притормозил, они тоже остановились и, растопырив клешни в мою сторону, просто ждали. Хм, отличная мишень! Подойдя медленно на расстояние метров трех, я прицелился и запечатал со всей силы камнем в одного из крабов. Попал! И очень удачно, прямо в глаз, более того, камень просто вбил глазницу в тело существа и застрял в нем, выглядело это довольно зловеще, как терминатор с камерой вместо глаза, конечно если учесть, что этот терминатор — краб! Второй краб решил меня атаковать. Это интересно, у них по всей видимости есть разум и даже тактика, но все-таки они не на моей ступени эволюции.

Я встретил атакующего двумя камнями и он притормозил, яростно щелкая клешнями и медленно обходя меня.

Ага, да ты хитрец, поворачиваешь меня спиной к раненому собрату. Браво! Но я на это не куплюсь. Должен признать, для крабов вы прямо стратеги. Хотя это я их так называю, возможно, здесь они стоят на уровне собак. Кинув еще пару камней, я понял, что ситуация шпатовая, краб отбил их клешнями. Да, на них появилось пару трещин, и на песок закапала рабья кровь, но он еще крепко стоял на своих хитиновых лапках. Второй старался вытащить камень, застрявший на месте глаза. Видимо, очень ему мешал.

Ну что ж, зачем придумывать велосипед, вернемся к тонкой проверенной тактике, под названием «трахни краба по голове большим валуном». Пока что самой эффективной. Я взял большой камень и, подскочив, просто обрушил его сверху, даже клешни, выставленные в защиту, не смогли остановить инерцию двадцатикилограммового камня. Хрустнули ломающиеся лапки и панцирь, и остался лишь краб-терминатор. Еще один камень, и все было кончено.

И снова желтое свечение появилось, лишь я протянул руку и коснулся мертвой тушки. На этот раз оно было сильнее, кожу стало сильно щипать и колоть, словно что-то жгло меня изнутри. И длилось это почти десять минут. Я вспотел. Уф! Не знаю, что это, возможно какая-то адаптация к местной живности. Но то, что это не убивает меня, я уже понял. Наоборот, я ощущаю себя отдохнувшим и полным сил. Какая-то энергетическая вапоризация.

Я, высасывающий силы… да ладно, много пафоса. Просто протянул руку и желтое свечение второго краба полилось мне в ладонь. На этот раз щипало меньше, но тоже около десяти минут. Теперь можно забрать тела, возможно я смогу их приготовить.

Крабы были легкие на удивление, не больше трех-четырех килограммов каждый.

Нужно забрать последнего. Уже привычно протянув ладонь я резко отдернул ее. Это еще что. Красная струйка едва не коснулась меня. Почему он красный? Все испускали желтое, а этот, видите ли, красное свечение. Может, он больной? Я внимательно рассматривал изуродованного камнем краба. Да вроде нет. Вполне здоров. Тоненькие струйки крови сочились на песок. Да, нормальный такой краб. И тут он шевельнулся… твою ж мать, от неожиданности я отпрыгнул метра на два, сердце бешено заколотилось от испуга. Вот ты гнида. Живой еще, напугал до русачки. Со злости я поднял камень и с размаху обрушил на умирающее существо. Потом поднес руку и с наслаждением впитывал желтое свечение.

Когда жжение и покалывание прошло, меня начала мучать совесть. Вот же ты дурак! Возможно, от живого еще больше было бы пользы. Надо сдерживать себя и думать головой, а не местом на котором обычно сидишь. Ладно, следующий раз проверим эту догадку. Собрав все трофеи, я двинулся к хижине.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Человек в хижине

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

Чем ближе я подходил к этому ветхому строению, тем сильнее мне хотелось повернуть обратно. Непонятный животный страх, опутывая словно липкая паутина, сковывал мои мышцы, замедляя движения и проникая в мой мозг, шептал: «Прочь, прочь, прочь…».

В какой-то момент я остановился, тщетно прислушиваясь. Шелест леса, до этого сопровождавший меня весь путь, пропал. Даже шум воды, которую я видел, если обернуться, словно разбивался о невидимую стену, не доходил досюда.

Немного постояв, я двинулся дальше. Хижина была обычной деревянной постройкой из бревен и досок, отдаленно похожа на русскую избу. Вокруг было запустение, разбросанный мусор, битые стекла, кости животных, словно там поселился жуткий монстр, не нуждающийся в канализации и горячем водоснабжении. Почти типичная Россия.

Медленно приближаясь, я вдруг почувствовал очень знакомый запах. Сладкий до тошноты, словно налет на языке, вызывающий рвотные позывы, запах разлагающегося тела. Я знал его, в той жизни, что теперь казалась далеким прошлым. И там мне приходилось с ним сталкиваться, вот только не помню где. Однако, было странно, что легкий дымок все же поднимался из трубы дома. Значит, там либо есть еще кто-то, страдающий отсутствием обоняния, либо… либо не нужно логику другого мира использовать в этом.

Покрутив головой по сторонам, я приметил небольшую палку метровой длинны, больше похожую на сломанный черенок от лопаты или еще чего и медленно двинулся в его сторону. Хоть какое-то оружие! Взяв его в левую руку, (в правой были крабы) я еще немного приблизился к хижине. Мутные пыльные окна не давали возможности разглядеть что-либо внутри дома. Тогда будем подбираться еще ближе.

До окна оставалось метров десять. Опустив тушки крабов на землю, я взял палку в правую руку. За стеклом были видны два огонька, тусклые красно-желтые огоньки то ли свечей, то ли не знаю чего. Но уж точно не лампочки. Что-то я не видел здесь проводов, да и не думаю, что подобно Парижу все коммуникации здесь спрятаны под землей, дабы не портить вид голубого неба. Прищурившись, я подался вперед, пытаясь рассмотреть, что же это светится, как вдруг два огонька моргнули и резко метнулись в сторону. Твою ж мать!…Это никакие не огни, это, блин, глаза!…Мое сердце в который раз ускорило пульс, разгоняя кровь; зловонный на таком расстоянии смрад разложения, к которому я немного привык, на гипервентиляции легких стал вызывать головокружение. Надо отступить, но я боялся поворачиваться спиной к избе, не хотелось пропустить внезапной атаки неизвестного существа сзади. Особых сомнений в его враждебности не было.

Постояв минут пять, я решил медленно пятиться, как тот рак, держа в поле зрения весь дом, чтобы даже периферическим зрением заметить движение… и я его заметил! Почти неуловимое, темное размазанное пятно откуда-то справа мчалось прямо на меня. Времени на раздумье не было, и я просто ударил палкой вперед. Возможно, это просто удача, но я попал во что-то мягкое и податливое. Однако затем с хлюпающим звуком палка переломилась, и в руке остался лишь заостренный обломанный огрызок, а затем черная туша монстра с горящими красно-желтыми глазами сбила меня с ног. Я успел выставить вперед руку, и обломок палки вошел в его глотку, упершись во что-то внутри него. Сразу же почувствовалась боль разрываемой кожи. При падении я к тому же сбил дыхание и теперь пытался его восстановить. Зверь напирал на меня, желая вцепиться клыками в лицо, мое лицо. По руке текла кровь, видимо, клыки распороли ткань; ладонь нащупала что-то глубоко в глотке зверя, и я с силой сжал это. Твари не понравились мои действия; она уперлась лапами, наступая на меня, оставляя когтями кровавые отметины на теле. Мой плащ был плохой защитой, тварь попыталась вырваться, она разевала пасть, стараясь выплюнуть мою руку, ее охватил страх, истерично она заплясала на мне. Было больно, еще немного и вырвется! Не знаю, как я не разжал еще ладонь. Срочно нужно было что-то делать, я все еще держал в правой обломок палки, ничего не оставалось, как бить ее острием в горло извивающегося монстра. Вот и его кровь брызнула после очередного удара, в глазах все плыло, палка застряла в плоти твари. Собрав все силы, я выдернул обломок, желая нанести еще один удар. Поток крови, брызнувший из шеи животного, захлестнул меня. Видимо, я повредил артерию и, судя по обилию крови, жизненно важную, значит мне осталось лишь подождать. Еще минут зверь бился в агонии, царапаясь, стуча по мне лапами, затем движения стали вялыми и, наконец, он стал падать на меня. Ну нет, я уперся в него ногами и завалил тушу в сторону от себя, отпуская что-то в его глотке. Монстр упал рядом со мной, касаясь меня твоим горячим телом, яркое алое свечение окутало меня. Я почувствовал жгучую боль и потерял сознание.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Ну что, Димон, — шутливо брякнула Киола, — как успехи в фехтовании?

— Я же просил меня так не называть, — раздраженно ответил он.

— Ну это же твое имя, — наигранно наивно продолжала девушка, — мне оно очень нравится.

— Так меня звали в другом мире, здесь я Димитрий, — сурово произнес он, — и давай впредь ты меня так и будешь звать.

— Ну хорошо, как скажешь, — игриво продолжала она. — Дима… ой… Димитрий, конечно же, Димитрий! — девушка рассмеялась.

— Ну и что тебя рассмешило на этот раз?

Димитрий, он же просто Дмитрий, был влюблен в эту девушку, но понимал, что она им просто играет. В своей прошлой жизни он был… никем… вернее, не так. Мнил из себя крутого парня, да и почему нет; папа — чиновник в правительстве области, мама — бизнесмен, на которую папа писал все счета и оформлял весь свой нелегальный бизнес. А он сам золотая молодежь, любимый и единственный сын, которому никогда и ни в чем не отказывали. Не отказали родители, подарив новенький порш кайен турбо на восемнадцатилетие. И когда он, слегка выпив с друзьями, гонял по городу и не справился с управлением из-за делавшей ему горловой минет девушки, имя которой он так и не запомнил, разбил свой новенький порш, а так же еще четыре машины, то они через неделю пригнали под окна его трехкомнатной квартиры в элитном районе города точно такой же автомобиль. Папа тогда, конечно, поругал его, сказав, что если он и этот разобьет, то купит ему тойоту. А тойота это не круто. Друзья будут смеяться. Поэтому сынок пообещал водить аккуратно.

У него всегда было много друзей и очень много девушек, ведь денег тоже было много. В девятнадцать лет он стал серьезнее, и родители подарили ему свой бизнес. Он не стал вникать в него слишком сильно. Даже не знал, с чем он связан, всем руководил генеральный директор, очень сексуальная девушка Анастасия. В первый день знакомства в своем кабинете он по привычке решил нагло взять девушку силой и просто трахнуть. В тот день он впервые понял, что если ударить сильно по яйцам мужчину, то ему будет очень больно, а сломанный нос мало того, что долго болит, так еще и дышать трудно, да и внешний вид уже не слишком привлекает слабый, а как оказалось не всегда слабый пол.

Сперва он хотел уволить ее, но следующим уроком для него было то, что он в этом бизнесе никто. Просто лицо, на которого все оформили. И даже его собственный отец приходил просить прощения у Анастасии. Такого испуганный вид у отца Дима видел впервые. Больше он в своем кабинете не появлялся, да и зачем, ежемесячно на его счет капала внушительная сумма, так зачем париться, нужно прожигать жизнь.

Однажды в ночном клубе он увидел очень красивую девушку с огненно рыжими волосами, в коротком мини-платье, на высокой шпильке, с глубоким декольте. И он влюбился, он решил, что она будет его во что бы то ни стало. Дальше был долгий период ухаживаний, подарков и прочего, прочего, прочего… девушка охотно брала подарки, встречалась с ним, но дальше пары поцелуев дело не двигалось. Дмитрий не знал, что делать, у него было много женщин, но они, едва завидев как он сорит деньгами, сразу соглашались на любые его капризы и желания, и он никогда их не обижал… материально. Но эта девушка была другой, деньги мало ее интересовали, интеллектом Дима не блистал никогда, единственное, что у него было — это его смазливая внешность и в меру накаченное тело. Он был юным и глупым, а девушка со странным, как тогда ему показалось именем — Киола, просто играла с ним.

Однажды вечером она позвонила ему и пригласила к себе. «Наконец-то», — думал он, — она решилась переспать со мной!» И на всех парах примчал в ее квартиру-студию на окраине города. Киола встретила его в восхитительном кружевном черном пеньюаре, под которым просвечивалось черное же белье и колготки на завязочках. От нее дивно пахло; еще на пороге она одарила его долгим томительным поцелуем, от которого у него сразу встал его маленький Димончик. Парень был вне себя от желания, еще бы, полгода томительных ухаживаний, и вот наконец финал. Сегодня он оттрахает ее во все дыры и щели.

Киола предложила ему выпить а потом отправиться на кровать. Он залпом осушил бокал и повалил девушку на белоснежные простыни широченного ложа. «Вот это траходром», — думал он, — сегодня я с ней…» Но девушка неуловимо вынырнула из под него и уже сидела сверху на нем, через одежду массируя его отвердевший член. «Еще немного и я кончу» — думал Дима. Но потом перед глазами все поплыло, и он отрубился.

А когда Димон очнулся, то узнал, что он теперь в другом мире и здесь он очень важен: он один из четырех избранных героев нового для него мира, которые должны всех спасти здесь, но главная роль отведена конечно же ему. Тщеславие парня возобладало и, конечно, он не стал просить отправить его обратно. Наконец-то он почувствовал, что чего-то стоит.

Привыкший к роскоши юнец и здесь не был обделен ни самой роскошью, ни женским вниманием, только Киола теперь была потеряна для него. Он понял это, едва узнав, что она королевская дочь.

Два месяца в этом мире пролетели быстро, он был окружен заботой и вниманием, а еще уважением и чувством необходимости. Этого так ему не хватало в прошлой жизни, а свою прежнюю жизнь он смело называл прошлой.

Эти два месяца, помимо развлечений, в него вдалбливали и знания, тактические приемы атак, стратегию, восстановление жизни… да много чего еще. Он и десяти процентов этого не запомнил, но самое главное: его прооперировали и вживили что-то в его организм, от чего он стал быстрее и сильнее обычных людей, так ему по крайней мере объясняли. Но одно он запомнил очень четко: он герой меча и стратегии, тактик боя. Спустя эти два месяца ему сказали, что ты парень готов и теперь сам себе господин и может валить на все четыре стороны, обучение окончено. Когда его спросили, все ли он понял и есть ли вопросы, Дмитрию стало стыдно за свою непроходимую тупизну, ведь он ни черта не понимал и третьей части из того, что ему усердно вдалбливали все эти недели. Поэтому по своему обыкновению сделал умный вид — это он хорошо умел — и сказал что вопросов нет, все лучше них самих знает.

А следом его познакомили с другими героями. Дальше был странный суд одного из них, которого Дима люто возненавидел, узнав что тот переспал с его Киолой. Он готов был убить его, вот только не знал, как это убивать людей, тем более тот герой был мрачным лысым дядькой лет сорока. Такие обычно сами людей убивают утром, в обед и вечером. И насилуют всех подряд. Тем не менее Дмитрий постоянно говорил Киоле, что поквитается с мрачным дядькой при первом удобном случае. Но того героя изгнали, дочь короля была странно спокойна, и Дима уже стал подозревать, что все это была постановка, но вот зачем, не знал. Да и не его это проблемы. Ему нужно завоевать любовь его сердца.

— Опять мечтаешь обо мне, сладкий? — нежно сказала девушка.

— Нет… я просто… я это… думал…

— Это полезно, малыш, думать, — язвительно заметила она, — но тебе не стоит так сильно с этим напрягаться.

— Киола, зачем ты так со мной? — обиделся Дмитрий.

— Ну все, все, прости, — примирительно ответила девушка, подошла и поцеловала его в губы — Все? Мир?

— Да, мир…

— Тогда пойдем, я проголодалась, а сегодня повар готовит мое любимое блюдо. Тебе понравится.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Сознание включилось внезапно. Сперва, словно хлопок, появились звуки, а затем я открыл глаза, вернее один глаз, второй никак не хотел разлепляться: кровь монстра засохла намертво, залепив веки и ресницы. Сперва я просто лежал и слушал и смотрел, как надо мной в кроне высоких и по-прежнему неизвестных мне деревьев прыгали птички, похожие на воробьев. Они весело чирикали, иногда поглядывая на меня то одним, то другим малюсеньким глазом.

Я пошевелил правой рукой — было немного больно. Затем левой… было адски больно… пальцы не хотели сжиматься, надеюсь, нервы и сухожилия целы. А еще вся левая рука горела как после ожога. Ноги слушались, но боль была и в них. Если что и чувствует асфальт после катка, то я ощущал себя как раз этим асфальтом. Распугивая стонами и кряхтением пернатых вокруг, я перевернулся на четвереньки, а затем просто пополз в сторону воды. Когда приступы боли и тошноты туманили мой единственный открытый левый глаз, я останавливался, чтобы отдышаться, а затем полз дальше на трех конечностях, волоча неработающую руку словно плеть. Добравшись до озера, я плюхнулся в воду. Сделал несколько глотков, пока вода не сильно окрасилась кровью и грязью с моего тела. Надеюсь, здесь нет местных аналогов крокодилов или пираний. Я смывал налипшую корку с лица; наконец правый глаз открылся и у меня снова заработало бифокальное зрение. «Ура, товарищи!» — Как сказал бы Ленин. Эх, нам бы сюда его броневичок. Но, чего нет, того нет.

Вода уже перестала быть прозрачной, и я решил, что хватит купаться. Присев на песок и сбросив плащ, принялся осматривать свои повреждения. А посмотреть было на что.

Ноги были в мелких царапинах и ссадинах, правая рука имела пару довольно глубоких рваных ран на предплечье, на теле тоже были ссадины и синяки. Но хуже всего выглядела левая рука. Она посинела и распухла. Черт-черт-черт! Только бы не гангрена. Пальцы левой кисти слегка шевелились, я потрогал пульс на лучевой артерии, слабый, но есть. Это хорошо. Особых ран не было, но мелких следов от зубов на плече и предплечье предостаточно. По-крайней мере, вроде бы ничего не сломал.

Я осторожно встал, дождался, когда утихло головокружение, взял плащ и пошел обратно к хижине. В конце-концов я заслуженно ее отвоевал.

На этот раз звуки присутствовали и отсекающего их невидимого барьера уже не было, как и смердящего запаха: он так же пропал. Труп твари лежал все там же. Теперь я мог его внимательно рассмотреть.

А посмотреть было на что. Она была размером с… да она как человек, как девушка, только страшная. Все тело черное, шерсти не было, гладкое черное тело, словно в черном глянцевом латексе. И оно ходило на задних лапах, да судя по их строению, оно были похожи на копыта сатира, но вместо самых копыт были длинные когти. Я попытался вспомнить момент атаки, когда я ударил его палкой: действительно его голова была на уровне моей, и удар пришелся точно в один из выпученных желто-красных глаз, похоже что это и спасло меня. Передние лапы (или это руки были пятипалыми) тоже с когтями, но меньше. Ноги и руки, да и само тело были мускулистыми; тварь видимо много бегала. В области груди виднелись выпуклости по типу молочных желез, хотя определить пол я затруднялся, кто знает, как они размножаются, а искать на теле жопу и прочие причиндалы мне что-то не очень хотелось. Голова монстра… это была помесь собаки, крокодила и обезьяны. С одной стороны, слегка вытянутая пасть с ровными клыками в два ряда, фронтально расположенные глаза, один из которых был разбит ударом моей палки, второй темнел чернотой. Ушей не было, волос тоже. Вместо носа две маленькие дырочки. На шее зияла рана.

Я медленно поковылял в дом. Странно, что пропал запах, не мог же труп так быстро догнить и выветриться? И тишина, оглушающая до схватки с тварью, сейчас разрывалась множеством звуков леса. Почему вопросов все больше, а ответов как не было так и нет?

Еще одна мысль посветила мой мозг: сколько же длятся местные сутки? По ощущениям давно должна быть ночь, меня стал морить сон, еще и слабость, боль в руке как будильник при каждом неосторожном движении и резком шаге пронизывала от кончиков пальцев до плеча. И подвесить ее не на что, кроме плаща ничего из одежды не было, поэтому я баюкал раненую часть меня в правой ладони.

Внутри хижина была как и снаружи — обычной избой, стол, лавки, печка в одном из углов, а на печке — тело… Опа! Тоже черное, сверкающее глянцем, словно мокрое, противное зрелище. Те же когти на ногах, да теперь я определенно видел, что это ноги, а не лапы. Руки были гораздо мощнее, да и сам экземпляр побольше, видимо, все — таки это самец, а я замочил самку. Думаю, если бы он на меня напал, то множество моих кусочков разлетелись по всему лесу, разметаемые его зубами во все стороны. Да, он был здоровый. И наверное, сейчас я смотрел на него как на человека — слишком большое сходство было в строении тела. Конечно, голова не человеческая, да кисти рук другие, как и стопы, но в целом, видовая схожесть была. К счастью, этот громила был мертв. На его груди зияла огромная рваная рана, словно от удара огромного топора, виднелись кости ребер, хм… интересно, как на паре по анатомии в морге… вот сердце, легкое, печень… да чувак, не хотел бы я встретиться с обладателем такого топора, или меча… нет, все же это топор: слишком прямой рубящий удар, и края раны прорублены внутрь тела, а не скошены наружу. Что-то из судебной медицины студенческого курса я еще помню, да и практический опыт лечения подобных ран у меня был большой. Воспоминания тенью всплывали и сразу развеивались.

Тем временем усталость брала свое, и я просто валился в сон. Ну хоть не в лесу буду спать, с этими трупаками разберусь завтра. Взяв одну из лавок, я, кривясь от боли, одной рукой кое-как подпер дверь, через которую вошел, вот так… хоть какая-то защита. Лег на другую и мгновенно уснул.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Где он сейчас?

— Мы не знаем, — виновато сказал начальник охраны, капитан личной гвардии патриарха.

— Что вы вообще знаете?! — король был вне себя от злости, вот уже полчаса он, брызгая слюной, орал на своих подчиненных, пытаясь не столько узнать что-то, сколько просто вылить накопившуюся злость.

А подчиненные, давно зная короля, просто ждали, когда его запал утихнет. Обычно хватало двадцати минут, но сегодня король был явно в ударе. «Как бы удар не хватил его самого», — хихикали мысленно слуги. Однако внешне они были полны раскаяния и стремления все исправить. Типичная структура лицемерия между начальником и его подчиненными.

Отворились двери кабинета короля, и вошла его дочь Киола. Как всегда обворожительная: на ней было длинное платье изумрудного цвета с глубоким декольте и обнаженными плечами, огненно-рыжие волосы струились до пояса. На шее было колье из множества драгоценных металлов и камней, а в ушах с такими же камнями серьги. Начальник охраны сглотнул слюну, глядя на девушку, но виду не показал.

— Здравствуй, папенька, — кокетливо промолвила Киола и, подойдя, поцеловала короля в щеку.

— Здравствуй, радость моя, — смягчился король.

Начальник охраны со своими ребятами тоже расслабился, сейчас король их отпустит, он это уже знал.

— Вы свободны, — грозно сказал король, хотя даже его грозность теперь казалась больше пафосом, в который никто не верит, — найдите мне его.

— Как пожелаете, ваше величество, — отрапортовал капитан и поспешно покинул кабинет вместе с подчиненными.

Король повернулся к дочери и смотрел на нее некоторое время, словно чего-то ожидая. Наконец его терпение закончилось.

— Ты мне расскажешь что-нибудь?

— Конечно, папенька, — хихикнула принцесса.

— Брось, Киола, ты же знаешь как меня раздражает это твое обращение. Мы здесь одни, и я включил подавитель, так что можешь не притворяться и не играть со мной любезную и любящую дочь.

— Как скажешь, Рико, — мгновенно посерьезнела Киола, — но мы его потеряли.

— Что?! Аха-ха, — рассмеялся Рико, — вы его потеряли? Да вы вообще хоть на что-то годные?! Я выпроводил его из зала суда голым, без одежды, более того, в его левую руку был вживлен чип слежения. Как, скажи на милость, можно просрать настолько легкую цель?

— Когда он вышел из здания, мы вели его по радару, но затем он просто исчез, вернее, его метка, а визуального наблюдения мы не вели, — девушка виновато закусила губу, — и вообще ты должен был казнить его еще на суде…

— И казнил бы, если б не этот кретин Флавий…

Рико нервно потер лоб:

— Кто ж знал, что этот любитель справедливости откопает такой дурацкий закон. Но это не снимает ответственности с твоей группы! Вы слишком расслабились, царская жизнь бьет тебе в голову.

— А не думал ли ты, Рико, — Киола сделала паузу, — что Флавий — темная лошадка и играет на чужой доске?

— Конечно, я думал Киола, не считай себя умнее меня, но у меня нет никаких доказательств этому. Флавий чист, мы проверяли его уже не один раз.

— Ну тогда я не знаю… кто-то помог нашему беглецу, это факт. Не мог он просто раствориться, у этой отсталой планеты еще нет технологий пеленговать и экранировать наши чипы.

— Да, ты права, — король встал и подошел к окну, — ты чертовски права! Кто-то саботирует нас, и я догадываюсь кто он.

— Серьезно? — Киола даже привстала с кресла в углу, куда она только удобно уселась, — и кто он?

— Хм, — довольно хмыкнул Рико, — это…

Прогремел взрыв. Место, где только что стоял король, перестало существовать: во все стороны летели осколки и кирпичное крошево. Стены окрасились кровью Короля, которого разорвало на части, разбросав по всему кабинету. Киола каким-то образом оказалась за перевернутым креслом, лицо девушки было перепачкано сажей и пылью, на шее и плечах было множество мелких царапин от разлетевшихся осколков. Голова ее затуманилась, последнее, что она видела — это оторванная голова Рико, лежавшая в метре от нее с легкой усмешкой на губах так и не договоривших имя. Затем принцессу накрыл обморок сознание.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Проснувшись, я обнаружил, что за окном глубокая ночь. Было не просто темно, а слишком темно. Минуты две глаза привыкали, пока я наконец-то не стал различать предметы, но только различать. Едва я решил сделать пару шагов, как чуть не навернулся через какой-то хлам, попавший под ноги. Спать не хотелось, наверное, я и так проспал часов десять. Сколько же здесь длятся сутки?! Этот вопрос снова возник в голове.

Рука все еще ныла, но движения пальцев стали более активными, правда ощущения ватности не прошли, видимо, отек все еще серьезный. Я потихоньку сгибал и разгибал пальцы: нужно работать сухожилиями, сам всегда заставлял пациентов делать так. Снова воспоминания, не подкрепленные реальными фактами из моего прошлого. Амнезия — это называется.

Хотелось есть. Блин, что же делать? Отчаяние накрыло меня. Еды нет, воды нет… вода есть, но идти в темноте мне совершенно не хотелось. Так, нужно успокоиться и подумать. Меня стало лихорадить. А я все гадал, когда появится температура и интоксикация. Что ж, все ожидаемо. Мне нужна вода, еда, свет и разобраться со своими ранами. В противном случае, я просто сдохну в этой лачуге.

Здесь есть печка, и я помню, что видел дым издалека. Значит, должен быть огонь, спички или что тут в этом мире придумали. Как только в этой темноте что-то отыскать? Хотя логично, что спички мы держим возле плиты, думаю, здешнее население так же живет общедоступной логикой. Печка под трупом, а труп… ага… вытянув руки, я потихоньку двинулся на поиски источника возможного огня. Нащупав мертвое тело, фу, какое оно мерзкое на ощупь, я стал шарить внизу возле печки. На одном из выступов лежало несколько предметов, похожих на зажигалку. Повертев их в темноте и понажимав, я наконец чиркнул, и хижина озарилась синим огоньком пламени. Надо же, отсталый мир, откуда здесь газовая металлическая зажигалка? Вопросы-вопросы… когда же будут ответы? Я покрутился, ища, что же можно здесь поджечь. Какие-то тряпки внизу на полу, грязные и засаленные, затем я увидел горловину печки, или как она там называется. Ай, блин… зажигалка раскалилась так, что обжигала пальцы. Все вновь погрузилось в темноту. Я попытался пощелкать другим предметом, найденным вместе с моим огнивом, но он отказывался изрыгать пламя. Дав зажигалке остыть, я снова зажег огонь, надо действовать быстрее. Покидав в печку тряпки, я поднес к ним маленькое голубое пламя, и они мгновенно вспыхнули, едва не опалив меня. Что это? Местный бензин? Или просто жир какого-либо животного? Неважно, сейчас нужно найти что бы разжечь. Дрова, здесь должны быть дрова! Вот они: сбоку от печки у стены лежали несколько поленьев, так же чем-то смазанные или пропитанные. Закинув одно из них в печь, я стал наблюдать, как желто-оранжевые язычки пламени заплясали, облизывая древесину. Послышался легкий треск, и я почувствовал тепло. Моя избушка, а я как завоеватель местного логова, могу взять ее себе, поэтому моя избушка осветилась и стала уютнее. Если не считать лежащий на печке труп неизвестного мне существа. Но это пустяк.

Пламя плясало, бросая неровные отсветы на стены и все предметы в этой единственной комнате. Я посмотрел на свою левую руку. Она выглядела жутко, темно-синяя, отекшая, пальцы словно толстые сосиски, раны на ней покрылись корками и были похожи на язвы. Я тихонько ощупывал каждую из ран, пока не нащупал в одной из них инородное тело. Неужели зуб этой твари обломился? Нужно вытащить его. Попытался поддеть его ногтями, но руку пронзила острая боль, да так, что я чуть не потерял сознание. Кожа на лице покрылась потом. Успокоившись я снова принялся за дело. Мне все же удалось поддеть и взять зуб пальцами, затем я резко дернул его… брызнула кровь, и я провалился в обморок.

Потеря сознания — забавная штука. Это как отключение питания, вот ты функционируешь и бам… отключили энергию. А потом опять включили, и ты не знаешь, сколько прошло времени, десять секунд или пару часов. И ты вообще сперва не очень понимаешь, в чем дело, затем включается память и осознание случившегося. Еще шумит в ушах, идут круги перед глазами, ты весь мокрый и липкий. Хорошо, хоть не нассал под себя.

Мне стало легче, даже боль в руке почти ушла, ну еще бы… я оглядел пол, залитый кровью: видимо, через открытую рану вышла гематома, кажется, даже рука стала меньше в размере. Правда, меня немного пошатывало. Не знаю, сколько я был в отключке, но полено в печке разгорелось и стало светлее. Древесина радостно потрескивала, стреляя искрами.

Ну что ж, а где же вырванный зуб? Я пригляделся: все же костер в печке — это не электрическая лампочка, зуба видно не было. Ну и ладно, может я его уронил, и он отскочил куда-то. В любом случае — что, я не видел зубов никогда? Хрен с ним. Есть дела поважней.

Вместе с потом снизилась температура, и я совсем себя стал неплохо чувствовать. Надо найти еды. Не думаю, что эти твари питались исключительно новорожденными младенцами, похищенными у безалаберных мамашек.

Немного пошарив в комнате на полке, я нашел баночки с какой-то крупой, а так же бочку, наполненную водой. Рядом стояла глиняная кружка. Я зачерпнул воды и поднес к носу, понюхал, потом коснулся языком — вроде обычная вода. Ладно, рискнем. Сделав пару глотков, я не удержался и в итоге выпил кружки четыре. Жажда отступила. Как же хорошо. Блаженство, когда ты долго хочешь пить, у тебя все пересохло в горле. Губы сухие, язык липкий и тут ты пьешь и пьешь… это наслаждение, подобно оргазму. И если кто не согласен, тот просто не знает жизни.

А вот интересно как эти твари пили воду из этих кружек? Судя по строению их пасти, это было проблематично, значит, или они просто не ищут легких путей, или такие же залетные гастролеры здесь, как и я. И кстати, кто-то же разрубил этому бедолаге грудь.

Хотя возможно эту рану он получил и не здесь, а потом его верная самочка доволокла его сюда.

Взяв щепотку крупы, я попробовал ее на вкус. Она оказалась вполне приятна. Особенно для человека, который не ел… даже не знаю сколько. Похожа на муку, лепешек сделать что ли. Так, а что в этой баночке? Я принюхался, сушеная рыба… так-так… а не сделать ли нам супчика. Эй, крокодил, будешь рыбный суп? Молчишь? Ну и черт с тобой, а я буду.

На самом деле для любого взрослого холостяка приготовить себе еду не является проблемой. Поэтому через примерно (часов то нет у меня) минут сорок, запачкав все, что можно, местной мукой и рыбой, на столе стоял найденный здесь же котелок, наполненный — назовем это… рыбной похлебкой по — незнамовски. Почему так? Потому что я незнамо где. А вот ложки я не нашел. От запаха горячей пищи сводило желудок и слюна уже капала изо рта. Сколько мог я потерпел, пока моя еда остынет, а затем, дуя и обжигая язык и губы, я принялся отхлебывать прямо из котелка. О, боги! Какое это блаженство, когда горячее тепло падает тебе в желудок, согревает, и ты постепенно ощущаешь сытость. Однако я переел. Сейчас бы стакан холодного пепси, чтобы пузырьки били в нос. Ух! Ну ладно, кружка воды. И все. Сытый организм стало клонить в сон. И я, подкинув еще одно полено в печь, снова лег на лавку и уснул. Надеюсь уже до утра.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Накато и Сеола

— — — — — — — — — — — — — — — — —

— Накато, эй, Накато, — нежный женский голос будил героя, — милый, уже обед, если будешь так много пить вечерами, то не заметишь, как проскочит вся жизнь.

— Да-да, — невнятно бурчал он в ответ, — уже встаю. Дай мне чего-нибудь… голова так болит.

Он протянул руку и тут же ощутил холодную кружку, рука задрожала, и он приник не глядя к живительной влаге. Слабоалкогольный местный эль, был похож на земное пиво, только сладковатый. Однако хорошо снимал похмельный синдром утром.

— Спасибо, родная, — благодарил Накато, — ты у меня самая лучшая.

— Самая лучшая? — обиделся женский голос, — я думала, я у тебя единственная…

— Ты у меня единственная и лучшая на всем свете, — исправился мужчина.

— Ну хорошо, ты прощен. Иди умывайся, я жду тебя завтракать.

Третий месяц пошел с их совместной жизни в этом новом мире. Он с отвращением вспоминал свою жизнь там в Токио. Город контрастов. Его родители были потомками древнего рода, но кроме истории своего рода не оставили единственному сыну ничего. Закончив школу с отличием, он поступил в университет — новый престижный факультет, технологии и кибернетики. Туда брали лучших программистов, детишкам богатеньких дорога на этот факультет была закрыта, а если кто и попадал, то сам бросал через пару недель. Здесь нужно было пахать с утра до ночи.

Девушки у Накато не было, а родители погибли на заводе при взрыве. Поэтому Накато полностью отдался учебе и науке.

Так прошло два года. С утра до вечера он учился, а ночами работал в ночном клубе барменом. Накато не отличался накаченным телом, но внешне был очень привлекателен. Словно герой аниме. Как мы уже знаем, постоянной девушки у него не было, но вот промежуточных и случайных — множество. Все стриптизерши этого заведения время от времени затаскивали его в постель, да и просто случайные посетители в платьях и без них, приходя со своими кавалерами, нередко оставляли на салфетках номер своего телефона красивому бармену.

Когда ему исполнилось двадцать, его друзья и знакомые решили устроить Накато грандиозную вечеринку. Руководство клуба было не против, тем более, что за всё гуляки должны были заплатить, делать подачки и упускать выгоду начальство не собиралось.

Именно там Накато впервые увидел ее. Девушку звали Киола, она пришла с одним из знакомых Накато, но с первых минут бросила своего кавалера и все внимание обратила на молодого программиста. Яркие красно-оранжевые огненные волосы, короткое школьное платье делали ее очень сексуальной. Слегка выпив, они стали целоваться и Накато даже ласкал ее рукой через трусики. Девушка охотно принимала его внимание, страстно отвечала на поцелуи. Он уже готов был заняться с ней сексом прямо здесь (в клубе такое часто бывало, и посетители ничему не удивлялись), однако Киола отказала ему. Это даже задело Накато, никто не отказывал бармену-ученому. Он уже собирался обидеться, когда девушка засунула руку ему в штаны и крепко сжала его напрягшееся достоинство. Накато замер.

— Я живу здесь рядом, может поедем ко мне? — шептала ему на ухо Киола.

— А как же ребята? — пытался протестовать бармен.

— Посмотри на них, им и так хорошо, они пьяны и ничего не заметят, — девушка еще раз сжала его член рукой, потом погладила и отпустила, — идем же.

Она действительно жила буквально в соседнем доме на втором этаже в маленькой однокомнатной квартирке.

— Выпей, — сказала она, подавая ему стакан.

— Что это? Мне кажется, уже хватит…

— Пей, — рассмеялась Киола, сбрасывая с себя платье, — или ты уже не хочешь меня?

На ней было красное кружевное белье, полупрозрачное, так что были видны набухшие соски и половые губы. Накато залпом выпил и поставил стакан на круглый столик. Девушка сняла лифчик, обнажив красивую упругую грудь. Еще через секунду у Накато поплыло все перед глазами, и он упал на этот круглый столик, проломив его.

— Слабак, — сказала девушка.

Она достала из сумочки сигарету и закурила. Затем набрала кого-то по телефону.

— Да, это я… забирайте его…

Это последнее что слышал Накато, перед тем, как окончательно отключиться.

А затем японец очнулся в этом мире. Открыв глаза, он увидел сидящую напротив его кровати девушку с черными как сажа волосами, слегка раскосыми глазами, в какой-то странной форме служанки.

— Господин проснулся, — нежным голосом сказала она.

— Да… — смутился Накато, — как тебя зовут?

— Меня зовут Сеола, господин, — сказала она, опустив глаза в пол.

— А меня Накато, — спокойно сказал парень, — вот мы теперь знакомы.

— Да, господин.

С тех пор они всегда были вместе. Накато понял, что любит эту девушку, наверное, впервые в жизни он понял, что значит это слово и это чувство. Он даже не держал зла на Киолу, так бесцеремонно подставившую его, заманив и опоив своим зельем. Зато теперь у него была его любовь. Два месяца он просто жил вместе с Сеолой, иногда к нему заходили другие люди, но они не представлялись, просто задавали вопросы о его прошлой жизни, о том, кем он был раньше, где учился. Но Накато был ученым, пусть еще на стадии обучения, но острый ум его понимал, что его просто держат взаперти вместе с его любимой. Единственным источником информации была его нежная Сеола. Но она мало что знала об этом мире, прожив всю жизнь в стенах замка. Они часто занимались любовью, именно любовью, потому что сексом он занимался раньше с кем попало, без чувств, удовлетворяя свои физиологические потребности, сейчас же все было иначе. Он растворялся в этой девушке, а она отвечала ему взаимностью.

Пару раз он пытался выйти, что бы лично посмотреть этот мир, но каждый раз очень вежливая стража с обнаженными мечами провожала его обратно в его комнату, а может, его камеру, судя по запрету на передвижения. Еду ему приносила Сеола, которая беспрепятственно могла передвигаться по всему замку.

Чтобы не было скучно, Накато рассказывал веселые истории из своей жизни, частенько присваивая себе услышанные где-то чужие подвиги. Девушка с открытым ртом слушала похождения своего героя, заливисто хохотала там, где нужно, делала задумчивое лицо, если рассказ касался его профессии, и обижалась, когда он рассказывал про своих бывших, ссылаясь на ревность. Все это умиляло Накато, и он был счастлив, как та птичка в золотой клетке.

А потом он узнал, что есть и еще герои. А вскоре ему дали денег и выпустили на волю. Позже был странный суд, на котором явно оклеветали одного из героев и выгнали из города, лишив всех регалий. Все это было очень странно. И только Сеола была с ним, как прежде вместе, его Сеола.

Теперь он мог выходить в город. У него было золото, и Накато пустился во все тяжкие. Будучи бедным в прошлой жизни, сейчас он по полной вкушал прелести богатства. Сперва они вместе ходили по различным увеселительным местам, но затем Сеола приболела и стала отказываться, но не разрешала Накато сидеть дома вместе с ней и грустить. Красавчик бармен — программист в прошлом, и здесь имел успех у женщин. Поэтому он и сам не заметил, как стал изменять своей возлюбленной. Сперва его мучила совесть, и он даже хотел покаяться и все рассказать Сеоле, потом передумал, дав себе обещание так больше не делать, и в первый же свободный вечер нарушив его с двумя местными проститутками сразу.

Вот и сегодня он проснулся после знатной попойки, кончившейся оргией в каком-то кабаке. Как он оказался дома, память категорически стерла.

«Ну все. Пора заканчивать», — думал Накато. Опустив ноги на холодный пол он медленно встал. Голова все же немного гудела. Нужно принять душ.

Этот домик он снял совсем недавно, отдав за него приличную сумму из полученных золотых, так он хотел загладить угрызения совести, мучавшие его за измены Сеоле.

— Милая, я иду в душ, — сказал он, проходя мимо обеденной комнаты, но ответа не было, — милая, где ты?

Мужчина взволнованно пошел искать девушку. Зайдя на кухню, он увидел лежащую без сознания Сеолу. Девушка была бледна и слабо дышала.

— Милая, милая, очнись, — отчаянно кричал Накато, — что с тобой? прошу очнись… не оставляй меня… я так виноват…

— В чем ты виноват? — слабым голосом спросила Сеола.

— Ты очнулась… о, боже как я испугался…

— Я просто потеряла сознание, Накато, это бывает в моем положении. Так в чем ты виноват передо мной?

— Виноват… я виноват, — начал заикаться программист, — я не уделял тебе должного внимания и оставлял одну дома, вот ты и заболела.

— Не переживай, мой родной, я не больна, — устало сказала Сеола.

— Как я рад этому! Не больна? Тогда что с тобой?

— Я беременна, Накато…