Дела людей

Lily Alex

~ Подарочное издание ~В цикле «Глеб Орлов» Ангел Смерти приобретает тело сибиряка из глухой деревеньки, что приводит к непредсказуемым последствиям«Ягоды ``Желание``» – стартовый роман, в продолжении – «Судьба Вишнёвки», рассказывается о попытке Змея-Искусителя отомстить жителям, неприветливо встретившим его, сломить их российский дух и русскую гордость.В книгу вошли обе части (опубликованные отдельно) – «Тени прошлого» и «Lucy González». Книга содержит нецензурную брань.

Дизайнер обложки Е. Медник

© Lily Alex, 2020

© Е. Медник, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-8686-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

…В этот раз Люси и Глеб забрались на сеновал Орловых.

Жаркие дневные часы, Анютка — с Бабушкой Валей и Альберто, Даниель спит в гамачке под присмотром деда.

Вечером — выпускной, школьное поле готовят к празднику, даже сюда долетают звуки музыки.

Люси постанывала от наслаждения. Супруги почти утонули в нежных стеблях сухой травы. Аромат пьянил юную женщину сильнее вина и наркотиков, покалывание стебельков возбуждало неимоверно.

Люси боялась, что Олег Петрович там, внизу, услышит её голос, она старалась придерживать дыхание, и от этого голова кружилась ещё сильнее…

Одурманенная ощущениями, oна не сразу осознала, что случилось.

Bзглянула на мужа. Он отвёл глаза и буквально исчез.

Женщина села, потрясла головой, словно просыпаясь.

«Опять!» сообразила она, покусывая свои тонкие, словно змейки, губы. «Ох, дурачок, ведь переживать будет.»

Она подползла на четвереньках к краю площадки и заглянула в щёлку, вниз.

Да, Глеб сидел на приступочке у входа, уже полностью одетый, и курил.

«Ой, только бы не напился!» промелькнуло в её голове.

Женщина хотела было тоже спуститься, но услышала голос своей свекрови и притихла.

— Ты чего, Глебка? — Бабка торопливо поставив ведро на землю, села рядом с сыном.

— А Анютка где? — спросил он вместо ответа.

Люси Гонзалес не могла расслышать слов, но от звука его глубокого, слегка хрипловатого голоса, она снова зажмурилась, словно кошка, которую гладят.

— Дык на речке ж. — напомнила Валентина Макаровна. — А ты чего ж сидишь, а не собираешься? Я вон тожа пойду. Как Альберка с Нюркой возвернуться, так мы и. Что? Не хочешь, чтобы Люська шла? Она ж у нас героя, да и Юрка приедет. Его сеструха, Алька, говорит, что Оленька его буквально выгнала из больницы-то.

— А вам самим-то не боязно? — Глеб ухмыльнулся. — После прошлогоднего-то?

— Нет, — старуха ответила твёрдо. — Это моя деревня. Что бы не случилось, судьба у нас здесь общая. Разделю.

— Ах, мамка! — Орлов-младший обнял пожилую женщину. — Если уж дочек своих не слушаетесь, что вам мои просьбы да предложения…

— Да нет, сыночек, не начинай. — Она всхлипнула. — только не говори, сколько мне осталось тут прожить — сама чую, что не долго. И ты правда душеньку мою отнесёшь?

— Правда. — Ангел Смерти тоже чувствовал слёзы в глазах.

— Ну и ладысь. — Бабка нежно погладила его щёки. — Да полно, сыночек! Пойди, одевайся… Удержишься не выпить-то?

— Не знаю, — признался он. — Если я пообещаю и не сдержу слово, я обязан буду покинуть это тело в течении суток.

— Ну и не обещай! — прошептала бабка, вытирая глаз уголком косынки. — Пусть пьяный да злобный, пусть хворый, ты сынок мой, кровинушка родная. А душа-то у тебя ангельская, я знаю.

Она поднялась.

— Пойду тоже прихорашиваться. — Валентина Макаровна улыбнулась. — Пущай видят, кака у тебя мамка красавица!

Он рассмеялся и, вскочив, снова обнял женщину, но уже совсем по другому.

— Дык для энтого и прихорашиваться не надо! — прошептал он ей.

* * * * *

Подождав, пока свекровь и муж уйдут, Люси Гонзалес тоже спустилась с сеновала во дворик.

Она сразу же завернула за угол, к сараю, где оставила спящего сына под присмотром дед, и увидела ПУСТОЙ гамачок.

У неё остановилось сердце от ужаса, но женщина тут же облегчённо вздохнула.

Олег Петрович сидел на брёвнышке, возле стенки, а Даниель возил машинкой по земле, что-то рассказывая Орлову-старшему. Люси осторожно приблизилась.

Мальчик покосился на неё и переполз поближе к деду.

Тогда Гонзалес подошла и тоже села рядом с Олегом Петровичем.

— Видшишь! — тот ласково обратился к мальчику. — Мамка пришла! Сломается машинка — мамка починит! Мамка твоя всё может!

Дэн внимательно смотрел на Люси, а та просто растворилась в ощущении счастья.

Кошачьи глазки, не по-детски длинный нос с уже чётко заметной горбинкой, непослушные жёсткие волосы… Женщине казалось она смотрится в зеркало.

«А ведь он загорел!» отметила она с восхищением. «Вон, даже румянец… Ой, не диатез ли опять…»

И вдруг малыш улыбнулся. Растянул тонкий ротик, словно лягушонок, от уха до уха. Она еле сдержала слёзы.

«««Уродец «»… На каждый роток не накинешь платок…»

Даниель, имитируя рычание двигателя, отполз в сторонку, и женщина не удержалась от вопроса. — Вы тоже считаете, что Данилка… страшненький?

Олег Петрович крякнул, доставая папироски.

— Выправится, — уверенно произнёс он, закуривая. — Да и парню чего ж красота? И потом, вы ж в Городе живёте, там и народу больше. Не как у нас здесь. Главное — здоровья бы поднабрал. Кстати, он кружечку молока целиком выпил. Да чё ты, доча?

Олег Петрович ласково обнял сноху. — Не плачь! Выходим с Божьей помощью.

Он легонько оттолкнул её прочь.

— Давай беги, красоту наводи. Глебка, небось уже умчался? Я тоже вот Альбертке смену сдам — пойду костюму надену.

— Не страшно? — Гонзалес уже снова улыбалась.

— Баба моя идёт, — объяснил Олег Петрович спокойно. Люси кивнула.

— Понимаю, — шепнула она. — Респект… Уважуха вам, Олег Петрович!

Вложенный, а не выученный русский язык не давал ей возможность подобрать правильное слово.

— Да и Глебка… — Дед поднялся с заметным усилием, и у женщины сжалось сердце при виде этой картины.

— Глебка меня крылом в прямом смысле загородил, от Кикиморы Болотной. Уж если в том году как-то смогли…

Он замялся, а Люси поджала свои тонкие, слегка фиолетовые губки.

— Даааа! — протянула она с сарказмом. — Там же ещё и Марья Михайловна поучаствовала! Куда уж мне-то с ней тягаться!

Гонзалес бросилась к дому.

— Доча! — услышала она за спиной, но не оглянулась.

* * * * *

После разговора с матерью, Глеб сразу ушёл на школьный стадион.

Хотя подготовка к празднику началась уже за несколько дней, сейчас здесь кипела деятельность.

Мужских рук катастрофически не хватало — многие начали отмечать чуть ли не за неделю, причём, далеко не у всех из них дети закончили школу именно в этом году. В этот раз установили даже подиум для конкурсов и выступлений.

Васька-ВДВшник сидел на перекладине футбольных ворот, подкручивая динамик, закреплённый наверху.

— Тест-тест-тест, — раздавалось разной громкости и тональности.

Столы и лавки уже установили, но сельчане продолжали спорить, всем ли хватит мест.

Несколько человек пересчитывали заново и заново; разномастность предметов, собранных вскладчину всей деревней, не давала возможности сделать этот процесс более организованным.

— Тут вполне и впятером усядутся! — Женщина указала на одну из скамеек.

— Не с вашими ж*пами! — тут же возразила ей другая. — Чё, локтями пихаться? Считай, что на троих.

— На троих твой уже вчерась набрался, — отозвалась ещё одна бабёнка. — Тут в общую банку с огурцами полез — еле отогнали ирода!

— В том году же хватило… — робко возразил кто-то.

— Да, а в это, говорят ещё многие приедуть…

— Ведь ребята сделали несколько столов, — вмешался Орлов.

— А сиделок хватит? — тут же одёрнули его.

— Глеб Олегыч, да скажите вы им!

Все начали говорить одновременно, апеллируя именно к Орлову, но не давая тому и слово вставить. Плюнув, Глеб сбежал, обходя и осматривая весь стадион.

Он встретил участкового с двумя сопровождавшими его милиционерами.

— Как, думаешь, справитесь? — обратился к нему Орлов. — Так и не прислали дополнительно кого?

Участковый отрицательно помотал головой.

— Сегодня во многих местах отмечают. А после этой истории с Борисом Ивановичем… Обиделись на нас в Городе-то.

Глеб тихо выругался.

— У меня свои ребята тут, если уж совсем плохо станет, — напомнил он еле слышно.

— Вашего Босса? — Прищурился на него участковый.

— Нет. Марьи Михайловны. — Орлов уточнил, еле сдержавшись, чтобы не вспылить.

Участковый критически хмыкнул и отправился дальше.

Глеб ещё постоял в задумчивости.

«Вдруг, действительно, Хозяин какую пакость придумает?»

Достав свой спец-мобильник, он нажал номер той, которую все в Вишнёвке называли Марьей Михайловной, но по настоящему жена Змея Искусителя носила сейчас имя Мэри Чёрнсын.

Она ответила сразу. — Что тебе? Я на утреннюю планёрку иду.

— Я… уточнить только. Насчёт Хозяина.

— Артур обещал, что он Вишнёвке никаких неприятностей делать больше не будет. Мало тебе этого?

— Странно…

— Попробовал бы он отказаться! — В голосе Главного Менеджера Корпорации прозвучал холодный металл. — Но…

Она замялась.

— Мы опять поругались с его мачехой, — призналась она. — Лилит не может смириться со строительством часовни на её территории.

— Зря вы забрали Рушник! — не удержался Глеб. — Моей матери подаренный, кровью невинной пропитанный…

— Иди ты! — оборвала его Мэри. — У вас там хватает предметов заряженных Светлой Энергией, а здесь каждый такой — дороже ваших дурацких алмазов. Давайте, развлекайтесь! Мне и так нервничать вредно. Мне ж ещё недель пять ходить бы надо.

Мэри Чёрнсын отсоединилась, и Глеб не успел спросить ни о её самочувствии, ни о сыне, которого она носила.

«Да ну, всё равно бы не сказала,» думал он, машинально закуривая.

Только после нескольких затяжек он заметил это и, выругавшись, смял и сигарету и всю пачку.

По телу пробежал неприятный холодок, особенно болезненно отзываясь в плечевом поясе.

«Ничего, выдержу,» уговаривал себя Орлов, направляясь к группе парней. «Просто надо отвлечься.» Он приблизился к подиуму.

Здесь, в теньке, тоже стоял временный стол с выпивкой, квасом и другими напитками, с простенькой закуской.

Ребята и мужики, следившие за порядком, подходили сюда передохнуть.

Васька-ВДВшник тоже уже присоединился к ним;

— Перекур, — объяснил он, улыбаясь.

— А тёзка мой где? — Глеб хлопнул молодого фермера по плечу.

— Малышню и раньше не принято было на вечер оставлять, — напомнил тот. — а уж после прошлогоднего-то — тем более.

— Да, удружили вы нам, ****, — не глядя на них, пробормотал мужик, наливая две порции самогона.

— Не надо так говорить, дядя Коля, — одёрнул его кто-то из парней.

— А ты мал ещё вякать! — Николай огрызнулся на него через плечо, словно старый пёс на щенка.

Протянул стакан Орлову.

— Выпьешь? За то, что б хоть этот вечер прошёл по-божецки.

— Дядя Глеб кодированный! — вмешался Васька ВДВ-шник.

— Какой он на *** Глеб! — презрительно бросил мужик. — Я с Глебкой в одном классе учился! Вместе выпускной отмечали. А эта рожа Питерская, нечисть крылатая. Брезгуешь, да?

— Заткнись, Колян! — Орлов взял предложенный напиток. — За такой тост грех не выпить.

— Дядя Глеб! — услышал он, залпом осушая стакан.

Он взглянул на подбежавшего парня.

— Юрка! — Орлов обнял его. — Выбрался-таки!

— Олька почти выгнала, — объяснил тот виноватым тоном, пожимая всем руки. — Сильно я припоздал?

— Да дел ещё!

— Сделаем!

Юрка, как и остальные, снял китель, аккуратно положил к другим.

Впрочем, тут лежали и пиджаки и модные ветровки. Рубашки, мотаемые, обдуваемые ветерком, висели на отдельной специальной вешалке.

— Как же вы, дядя Глеб? — шепнул Юрка встревоженно.

— Я в воду превратил, — Ангел Смерти отозвался ещё тише.

Они хлопнули друг другу руки.

— А как тёща отнеслась к твоему ««бегству»? — поинтересовался Васька. — Моя мне такой про*** устроила…

— Осядь! — Пашка Носов заступился за мать. Он на голову возвышался над своим зятем, а его золотистый чубчик воинственно топорщился. — Конечно, после прошлогоднего она боится, что тебе снова башку раскокают, а ведь Марьи Михайлны в этот раз не будет!

Глеб, опираясь на кулак, согнулся над столом, машинально наполняя опустошённый стакан.

Он истратил часть Энергетики на трюк с алкоголем, и тело опять начало выходить из-под его контроля. В его голове мучительным водоворотом крутились воспоминания и последний их разговор с Мэри, мысли о том, как она сейчас, и о Люси, спасшей Оленьку такой дорогой ценой.

Он выпил и даже не сразу понял это, но волна злобы мгновенно очистила сознание. Глеб взглянул на пустой стакан, швырнул его на землю и опёрся на стол уже обоими руками, напоминая гориллу.

— А с чего ваще-то Марье Михайловне вас опекать? — зарычал он. — Сказали бы спасибо, сколько она сюда ухлопала и сил и средств!

— О блин… — Юрка горестно покачал головой.

— Тебе что, по ***, — Орлов с вызовом двинулся в сторону Васьки ВДВ-шника. — что Люська моя безо всякой Марьи Михайловны спасла жену твоего лучшего друга?

— Мне лично по ***, — отозвался Николай, с хрустом раскусывая огурец и насмешливо глядя на парней и Глеба. — что эту задохлую выблядку спасли.

— Да ты! — Юрка ринулся на мужика, но тут и Орлов и Васька перехватили его и удерживали.

— Дядя Коля! — Пашка Носов развернулся к обидчику. — Идите отсюда, пожалуйста. Батяня мой с вами дружил, я вас оченно уважаю. Отдохните, празднуйте.

Мужик молча направился прочь, а парни отпустили Юрку.

— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, — прошептал тот покусывая губы.

— Ты не обижайся на него, — начал Орлов. — У него три девки не пристроенные…

— Да тут ещё чё, — уточнил Пашка Носов. — Они с батяней дружили. У них трое, нас трое. Хотели породниться, планировали сразу все три свадьбы сыграть, когда я из армии приду.

— Да мне, конечно, многие тыкали, — признался Юрка. — Я ж не султан, чтоб на всех желающих жениться.

— Вот именно по этому я и согласился на этот конкурс. — Пашка рассмеялся.

— Чтобы уж отстали на фиг.

— Да что за конкурс? — вмешался Глеб. — Никто толком не объяснит.

— Дык как «Жених» по телеку, — охотно заговорил один из парней. — Ну или «А ну-ка девочки»». Тут правда, не двадцать пять, но шесть девах подали заявку.

— А тебе, что, всё равно? — Юрка повернулся к Пашке. Тот пожал плечами.

— Да честно говоря, да, — признался он. — Я так последнее время устаю, не до ухаживаний. Обижать-гулять не буду. Девчонки все хорошие, трудолюбивые и весёлые. Чё ещё надо-то?

Орлов рассмеялся, наливая себе уже в открытую.

— И правильно! Вечный покой тебе, любовь моя, Ядвига-Воительница!

Он выпил залпом. Один.

— Дядя Глеб! — Юрка выругался. — Хоть бы уж меня подождали б.

— Так ты ж её даже не видел, красоту такую сказочную, сказку лесную, солнышко моё… — Орлов бормотал, наливая самогон в два стакана. — Давай-ка лучше за здоровье Люськи моей выпьем! Жена она мне земная, ***, ясно тебе?

— Да ладно, дядь Глеб, — мирно отозвался парень, беря стакан. — А она-то придёт?

Орлов пожал плечами. Он выпил, не дожидаясь Юры, и тут же налив ещё, протянул один Ваське ВДВ-шнику. — За здоровье Марьи Михайловны!

— Глеб Олегович, — Молодой фермер взял стакан. — Ведь вечер ещё не начался, никто вас без угощения не оставит. Хоть закусили б!

— Ха! — Орлов демонстративно взял бутыль за горлышко и похлопывал дном о другую ладонь. — Да мне такую хлебнуть, как тебе стакан воды выпить. Хочешь на спор?

— Глебка! — услышали они сердитый окрик.

Валентина Макаровна решительно двигалась в их сторону, а Олег Петрович робко следовал за ней, поглядывая на сына с тревогой.

Орлов-младший сжался, словно провинившийся щенок хвост поджал, и поставил бутыль на место.

— Ты что ж, пакость какая! Нажраться сюда пришёл? Своего дома нет? Или всё-таки помогать?

— Дык я что ж, — заюлил Глеб, расшаркиваясь. — Пойдёмте, провожу-усажу!

— Сами месты найдём! — строго оборвала его старуха. — А ты давай, не бездельничай! Народ уж почти собрался, да машин десять из Города приехало.

— Да, действительно, что-то наш перекур затянулся, — подхватил Васька ВДВ-шник.

Парни и мужики торопливо разошлись, оставив двоих охранять столик от «жаждуших», бродивших вокруг, как шакалы вокруг добычи.

* * * * *

Смеркалось. Люси так и сидела за столом, наблюдая за детьми и Альберто Гонзалесом. Дэн не спускал глаз с огромного мужчины, сидящего напротив.

Время от времени женщина тихонечко подталкивала локоть сына, и мальчик совал себе в рот очередную ложку каши.

Энн, рядом с Альберто, злобно поглядывала на Даниеля, хныкала и пыталась сбросить стоявшую перед ней миску с салатом.

— Н'хотю! — Девочка уже охрипла и сама устала от своих криков. — Касу дай! Бииинтики…

Она жалобно заплакала. Дэн с готовностью протянул ей свою тарелку.

Девочка рванулась прямо через стол.

Люси попыталась удержать сына, и, разумеется, получила его знаменитое: «Н'тёжь, бять!»

Альберто ухватил Энн за щиколотку, не сумев избежать пинка другой ногой.

«Во, Мэрина дочка!» невольно отметила Люси.

Кашу разлили, салат вывернули, опрокинули крынку с молоком…

Подбежавшая лайка Найда лизала скамейку, тявкала и мотала хвостом.

Барс-Алабай, уже спущенный с цепи для вечернего дежурства, растерянно сел неподалёку, встревоженно поглядывая на людей.

— Дэээн… — Гонзалес старалась успокоить сына. Тот продолжал злобно ударять её кулачком. Очень чувствительно, хотя с болью в душе женщины это не могло даже сравниться.

Наконец она не выдержала.

— Смирно! — выкрикнула она, как делал это Глеб Орлов.

Приём сработал; мальчик замер, и Люси тут же разжала руки.

Не оглядываясь на мать, малыш обошёл стол и, приблизившись к Альберто, погладил вырывающуюся девочку по спинке.

Гонзалес тоже отпустил ребёнка, и она, рыдая, обхватила Даниеля, едва не опрокинув.

— Я дам тебе бвинтики, — бормотал мальчик. — Вивасту, и дам тебе бвинтики.

— А я выласту, — оттерев слёзы, Энн повернулась к Альберто. — И всё маме сказу!

— Так это ведь мама-то и не разрешает тебе есть блинчики! — не удержалась Люси Гонзалес, бывшая Бренда.

Девочка перевела на неё свои огромные, в пол-лица, синие глазищи.

— Ты — длянь, — заявила она безапелляционным тоном.

Взяв Даниеля за руку, она спокойно позволила увести их в дом.

«Лучше не идти за ними,» решила Люси, начиная наводить порядок. «Утро вечера мудренее. Ах, Дэн, Дэн… Да, не лёгкая борьба мне предстоит за твоё сердце и душу. Но я не сдамся, да поможет мне Бог!»

* * * * *

«Ничего, не я один,» сам себе оправдывался Орлов; пара сельчан уже начали выяснять что-то, толкаясь как настоящие петухи, но парни, следившие за порядком, тут же развели их в стороны.

Один просто ругался — его вежливенько проводили к столам, а второго, «оказавшего сопротивление» передали дежурным милиционерам.

«Вот и правильно.» Глеб помогал передвигать столы и перетаскивать котлы с одуряюще пахнущей картошкой.

Ему мучительно хотелось что-либо проглотить, но даже щепотка ухваченной квашенной капусты застряла в горле.

Он всё-таки сумел сдержаться, хотя бы отойти в сторону.

Не человек, он буквально физически видел, как взбунтовавшийся организм требует «продолжения банкета»», посылая лживый сигнал: «хочу есть и пить».

Голодная злоба заглушала разум, словно при заболевании настоящим бешенством.

Совершенно отчаявшись, Глеб едва добрался до края стадиона на границе с общедеревенским лугом. Цепляясь одной рукой за столб-указатель, в зимнее время служивший вехой, он, другой рукой достал мобильник.

Ему пришлось истратить остатки Энергетики, но он смог нажать кнопку.

— Я выпил, — простонал он, сползая на землю.