Из развитого в дикий нелепые ШАГИ

Анатолий Зарецкий

«Что я мучаюсь! Я же генеральный директор бумажной фирмы! Надо лишь придумать, чем заниматься, и немедленно приступить к работе», – пришла спасительная мысль. Она и стала водоразделом, который окончательно оторвал от эпохи социализма, в которой плыл куда-то вместе со всеми, и бросил в омут капиталистических отношений… И вот перед Вами повесть «о жизни в эпоху перемен», разрушивших мою Родину – СССР – и «кинувших» всех нас, бывших граждан великой страны, «выживать» на ее обломках, кто как сможет.

Глава 8. Москва-Бишкек

«Толечка, нужны лекарства: анальгетики, антибиотики, транквилизаторы. Список пришлю. Закупай все, что можно», — с этого факса началась наша лекарственная эпопея.

Вскоре пришел длинный перечень лекарств, в котором знакомым оказался только анальгин. Саша указал и предельные цены, которые его устраивали.

Для начала зашел в аптеку, где случайно встретился с Рабкиным:

— Афанасич, ты что заболел? — услышал сзади его голос, а, обернувшись, понял, что тот, надев очки, из-за плеча внимательно изучал мой список и, похоже, уже давно.

— Заболел, Виктор Семенович, — ответил ему, не горя желанием привлекать его к этой работе.

— Чем интересно? Воспалением хитрости? — лукаво улыбался Рабкин, — Такими лекарствами можно от всего вылечить… Колись, Афанасич. Опять Дудеев?

Я лишь обреченно кивнул головой.

— Ладно, поможем, — мгновенно взбодрился Виктор Семенович, вспомнив, очевидно, о долларах, которыми были как-то раз вознаграждены его мнимые услуги, — Пойдем к заведующей, потолкуем, — потащил он к служебному входу.

Посмотрев наш список, заведующая сказала, что большинство лекарств отпускается строго по рецептам, да и цены, указанные в списке намного ниже аптечных.

— А если мы вам поставим эти лекарства по промежуточным ценам? — начал фантазировать Рабкин.

— Договоримся, — мгновенно среагировала заведующая, — Я вам даже подскажу, где их можно выгодней купить.

— А почему вы сами там не покупаете? — наивно спросил Виктор Семенович.

— Потому, — усмехнулась заведующая, — Вы, похоже, новички в этом деле? — спросила она. Я кивнул, — Понятно… Ну, во-первых, у аптеки мало денег, и мы не можем покупать большие партии прямо на заводе. Для нас важнее ассортимент. А во-вторых, нам выгодней покупать у посредников, потому что выше торговая наценка, да и с посредниками можно договориться насчет дополнительной оплаты… Можно? — с намеком обернулась она ко мне.

— Разумеется, — ответил ей, тут же сообразив, отчего у нас вдруг стали стремительно расти розничные цены…

Что ж, тот контакт оказался полезным. Мы получили много интересной информации. Оказалось, значительную часть лекарств из списка производит московская фабрика «Ферейн». Туда и отправился в первую очередь. Там и приобрел большую партию медикаментов. И картонные коробки с лекарствами заняли традиционное место в прихожей.

— Это лекарства, а не металл, — пояснил недовольной теще, сердито поглядывавшей на чуть ли ни ежедневно растущую гору коробок.

— Столько лекарств? Еще отравите меня, чего доброго, — высказала она такое же дикое предположение, как об упаковках «Рапиры», притягивающих молнию.

— Они в герметичной упаковке. Почаще гоняйте вашего кота, чтоб не царапал коробки. Тогда ничего не случится, — озадачил ее, причем настолько, что уже на следующий день коробки скрылись за плотным покрывалом, сделавших их недоступными для домашнего любимца…

Бурную деятельность пришлось прекратить, когда кончились деньги, вырученные от продажи векселей «Московской недвижимости» и «Черного золота». Зато теперь появился стимул активизировать усилия в позиционной борьбе с московским камнеобрабатывающим заводом, не желавшим оплачивать поставленный им полгода назад камень.

Как хорошо все начиналось. Опытную партию гранита нам оплатили, едва камень выгрузили из вагонов. Но уже со следующей поставки с нами начали играть в кошки-мышки. Вагоны уже давным-давно пересекли границу, а звонков об их прибытии на завод не было и не было. Выждав все разумные сроки, позвонил сам и узнал, что вагоны пришли несколько дней назад, но весь камень якобы забракован и выгружен на свалку. Я был потрясен.

На следующий день прямо с утра прорвался к Фурниченко.

— Все блоки в трещинах, пилить нельзя. Мы составили акт. Вот твой экземпляр, — слегка смущаясь, подал он какую-то бумажку.

— А почему меня не пригласили, когда осматривали блоки? — спросил его.

— Какая разница. У нас комиссия.

— Без представителя поставщика эта комиссия фикция. Я должен лично убедиться, что блоки действительно имеют трещины. Как мне осмотреть блоки? — спросил я Фурниченко.

— Не знаю. Ищи свои блоки на свалке, — не глядя на меня, сердито ответил тот. Что-то настораживало. Чувствовалась какая-то неискренность в ответах земляка…

— Вам запрещен проход на территорию предприятия, — остановили меня на проходной, даже не глянув в мой пропуск.

— Почему?

— Не знаем. Идите к руководству.

Вернулся к Фурниченко.

— Слушай, приходи завтра. Сегодня ничего не выйдет, — снова удивил земляк…

Вечером связался с Дудеевым по телефону.

— Какие трещины? — возмущался Саша, — Я сам отбирал все блоки. Никаких трещин не было.

На следующий день Фурниченко провел через проходную, но со мной почему-то не пошел. Облазив всю свалку, не обнаружил ни одного нашего блока. Зашел в цех к знакомому мастеру. И от него неожиданно узнал, что лишь вчера они допилили наш последний блок.

— Что я каиндинский гранит не знаю, — ответил мастер, когда сказал ему, что этого не может быть, — Сходи на склад готовой продукции. Там тебе подтвердят, — предложил он.

На складе не только подтвердили слова мастера, но и показали ящики с плиткой. С большим трудом уговорил их дать мне хоть одну плитку. Целиком ее было не вынести с завода, а потому вернулся в цех, где плитку распилили пополам.

Фурниченко на работе уже не застал. Его сотрудники сказали, что тот срочно взял отгул. А потому сразу направился к Михайлову.

Выслушав претензии Михайлова к нам, как к поставщикам, сообщил ему все, что удалось узнать в цеху и на складе, и потребовал предъявить забракованные блоки, которых не оказалось даже на свалке.

— Кто вас пропустил на территорию завода?! Что за самодеятельное расследование?! — неожиданно возмутился замдиректора, но отрицать очевидное не стал, — Подождите меня в коридоре. Я переговорю с директором, — попросил он.

«И здесь воры и мошенники», — возмущался я, сидя у двери кабинета в бесконечной очереди посетителей…

— Пойдем к директору, — вскоре пригласил Михайлов.

Директор завода Ткач живо напомнил мне одного из «братков», приходивших к Магомеду за коврами. Он был в пиджаке канареечного цвета, сшитом на заказ, и специфических «кавказских» брюках. Не хватало лишь массивной золотой цепи на шее, да пальцев веером.

— А кто вас пропустил на завод? — спросил Ткач вместо приветствия.

— У меня спецпропуск на режимные объекты, а у вас всего лишь заурядный заводик, — соврал ему.

— Да это Фурниченко, скорее всего, удружил. Он к нему неравнодушен, — пояснил вдруг Михайлов.

— С чего бы это? — посмотрел на меня Ткач. Я лишь неопределенно пожал плечами, — Ну, я ему врежу, — раздраженно бросил директор. Неожиданно он поднялся из-за стола и расплылся в улыбке, — Милости прошу, господа. Проходите, пожалуйста.

Я оглянулся. В кабинет без стука вплывали два натуральных «братка», выглядевших как двойняшки в своих малиновых пиджаках и золотых побрякушках. Один из них с распушенной веером рукой двинулся к Ткачу, другой остался на месте.

— Где шили? — с завистью оглядывал пиджак клиента директор завода, — Класс, — восторгался он, — Выйдите, я вас приглашу, — буркнул он Михайлову, и мы как нашкодившие школьники бодро выскочили из кабинета директора, осчастливленного визитом знатных гостей…

Нас пригласили лишь через час.

— Слушай, а что мы с ним возимся? — не обращая на меня внимания, спросил Ткач Михайлова, — Он нам нужен? Что, мы сами не достанем такой гранит?

— Что мы сами сейчас достанем, — ответил Михайлов, — А гранит неплохой и цена нормальная. И мрамор у них хороший, — похвалил он.

— Считаешь, есть смысл? — спросил Ткач. Михайлов кивнул, — А сколько вы сможете поставлять в месяц, — обратился он, наконец, ко мне.

— Гранита по двести кубов, мрамора по сто, — ответил ему, — Но теперь только по предоплате, — выдвинул ему наши условия.

— Какая предоплата! — возмутился Ткач, — Нам деньги Лужков платит. Причем, нерегулярно. Вот и крутимся.

— Мы тоже крутимся, — сердито ответил ему, — По договору вы обязаны оплатить наши блоки в пятидневный срок после поставки, а вы устроили цирк со свалкой. Только предоплата. Стопроцентная.

— Ну, ладно-ладно, — уже вполне дружелюбно обратился ко мне Ткач, — Мы поставим вас в очередь на оплату. Как дойдет ваша очередь, все оплатим.

— Все? — переспросил Михайлов.

— Все, — подтвердил Ткач, — Готовьте договор поставок на год, — выдал он распоряжение Михайлову.

— А как быть с поставленными блоками? — спросил я заводское руководство.

— Я же сказал. Поставим на очередь, — повторил Ткач.

— И когда эта очередь подойдет?

— Откуда я знаю? Может через месяц, может через три. Вы везите камень, пока мы добрые. Оплатим, когда будут деньги. Лужков нам всегда задерживает с оплатой, а что делать? С замом мэра не поспоришь.

— Меня ваши трудности не волнуют. Договор есть договор.

— Что ты такой тупой? — перешел вдруг на «ты» Ткач, — Будешь настаивать, вообще ничего не заплатим. И никакой арбитраж тебе не поможет… Я сказал, заплатим, в порядке очереди… Радуйся, что в поставщики берем, — предложил директор главного камнеобрабатывающего завода Москвы. Радоваться почему-то не хотелось. В дурном настроении вышел из кабинета.

— Подожди меня, — попросил Михайлов, оставшийся у директора…

Вернувшийся от директора Михайлов был настроен дружелюбно.

— Ну, вот, Анатолий Афанасьевич, все разрешилось в вашу пользу. Даже за ваши бракованные блоки заплатим, — улыбнулся он иезуитской улыбкой, — Завтра Фурниченко подготовит договор поставок на год, подпишем, и будем работать.

Конец ознакомительного фрагмента.