Из развитого в дикий нелепые ШАГИ

Анатолий Зарецкий

«Что я мучаюсь! Я же генеральный директор бумажной фирмы! Надо лишь придумать, чем заниматься, и немедленно приступить к работе», – пришла спасительная мысль. Она и стала водоразделом, который окончательно оторвал от эпохи социализма, в которой плыл куда-то вместе со всеми, и бросил в омут капиталистических отношений… И вот перед Вами повесть «о жизни в эпоху перемен», разрушивших мою Родину – СССР – и «кинувших» всех нас, бывших граждан великой страны, «выживать» на ее обломках, кто как сможет.

Глава 2. Сахарная лихорадка

Вскоре мы собрались на квартире у Виталия в Медведково. Сбор, правда, намечался совсем по другому поводу. Собрались те наши выпускники, которые не смогли попасть на нашу традиционную зимнюю встречу.

Летом, как правило, собиралось человек пять-шесть, а не пятнадцать-двадцать, как зимой. А потому в тот раз выбрали квартиру Виталия, а не ресторан, как обычно.

Мы с Сашей пришли чуть раньше, чтобы успеть решить наши проблемы до прихода однокашников.

— Я поговорил с Демой, — начал Виталий, — Он не против твоей доли в товариществе. Правда, оформить документы сможем, когда соберемся все вместе. Когда это будет, неизвестно… И еще… Дема рекомендовал избрать генеральным директором тебя. Мы с Сашей не возражаем, так что считай, с сегодняшнего дня ты наш генеральный… Все документы товарищества и печать у Саши. В ближайшее время он все тебе передаст. Ну, и сразу начнем сахарное дело, — закончил он короткое собрание и радостно потер руки.

Все это время Саша сидел молча и ни разу не возразил. Мы договорились о контактах и перешли к празднованию нашей встречи, тем более, начали собираться товарищи…

Так я впервые был избран генеральным директором фирмы, которая существовала лишь на бумаге. Теперь именно мне предстояло организовать ее работу и провести первую финансовую операцию.

Забросив все дела, с головой погрузился в незнакомый мир коммерческой деятельности и к очередной встрече в Политехническом музее был готов вести переговоры на равных. Начал с того, что объявил свой новый статус.

Сразу же отметил, что это внесло некое замешательство в стан «продавца». А когда попросил показать документы на товар, совсем удивили:

— Сахар это сахар. Какие там документы? — заявил «главарь».

— Как минимум, сертификат и коносамент, — ответил ему, — Если этих документов у вас нет, какие вы продавцы?

Совещание тут же перенесли на следующий день.

— Афанасич, что ты там выдумал с какими-то документами? — спросил Рабкин, — Так нам и сахара не дадут. Плакали наши денежки.

— Виктор Семенович, а ты видел тот сахар? Откуда ты узнаешь, есть он или нет, если ни увидишь документов. А если мы подведем покупателя, плакать будут не только наши денежки. Нам самим не поздоровится, — пояснил возмущенному переносом совещания Виктору Семеновичу…

На следующий день нам показали ксерокопии каких-то документов, в которых был лишь второстепенный текст, но закрашены все коммерческие сведения.

— Читайте, раз хотели, — с усмешкой сказал один из «продавцов», — Если, конечно, что поймете, — добавил он пренебрежительным тоном.

— Да тут все на иностранном, — возмутился Рабкин, — А у вас перевода нет?

— Нет, — ухмыльнулся «главарь».

— А где подлинники? — спросил я главного продавца, обнаружив в представленных бумагах лишь стандартный текст подобных документов.

— Там, где им положено, в сейфе, — ответил главный, — Что будем делать дальше, товарищ генеральный директор? — насмешливо спросил он.

— Предлагаю заключить договор комиссии, и можно работать с покупателем, — предложил ему.

— Какой договор? Приглашай покупателя, мы сами будем с ним договариваться, — выдвинул он свои требования. Я, разумеется, не согласился.

После долгих дебатов договорились, что завтра приведем покупателя с документами и печатью. Все договоры оформим одновременно. А перед подписанием документов нам покажут подлинники.

Вернувшись на работу, подготовил тексты всех договоров, в которые оставалось лишь внести реквизиты.

На следующий день у Политехнического музея было столпотворение.

— Что это? — удивились мы с Рабкиным, завидев у нашего подъезда огромную толпу.

— Покупатели, — ответил довольный Шацило, который тут же познакомил нас с секретарем райкома партии, организовавшим этот грандиозный сбор, на который были приглашены директора всех баз и крупных торговых точек целого московского района.

— Что это? — с ужасом посмотрел на толпу и главный продавец, которого я пригласил, чтобы продемонстрировать нашу готовность к началу работы, — Где мы их разместим? Что делать, Афанасич? — запаниковал он после того, как я, в свою очередь, познакомил его с секретарем райкома.

— Подлинники на месте? — спросил его.

— Прибудут с минуты на минуту.

Я тут же организовал очередь и через полчаса у меня был готов полный список покупателей с их реквизитами.

— А печати у всех есть? — спросил главный, который по-прежнему был в состоянии прострации.

— У всех, — ответил ему, заметив, что к нам уже пробираются Саша и Виталий, которые должны были принести нашу печать, — Где подлинники? — снова спросил главного.

— Давно должны быть на месте. Сейчас позвоню, — пошел он к телефону, — Будут часа через три, — неожиданно объявил он, — Что будем делать?

— По-моему надо объяснить ситуацию людям, извиниться и распустить. Все данные у меня есть. Можно готовить договоры. Как только увидим ваши документы, будем приглашать покупателей по одиночке, — предложил ему.

— Хорошо, Афанасич, только ты выступи сам, — попросил главный.

Вскоре у Политехнического стало тихо. Остались лишь «продавцы», да я с Рабкиным и Бондарем. Через три часа стало ясно, что подлинников мы сегодня не увидим.

— Приезжайте завтра к московской мэрии. Мы покажем документы там, — предложил главный после очередного звонка, — А пока давайте список покупателей, мы начнем готовить договоры.

— Список останется у меня. Тексты договоров готовы. Внести туда реквизиты не проблема. До завтра, — распрощался я с главным…

— Ну и ну, — продолжал удивляться Рабкин, — Оказывается, не все так просто.

— А ты думал, тебе сто тысяч рублей поднесут на блюдечке с голубой каемочкой? — ответил ему, — Саша, давай печать. Тебе завтра можно не приезжать, — обратился я к Бондарю.

— Да нет. Я лучше приеду. И печать пусть останется у меня, — неожиданно заявил он. Я не ответил, чтобы избежать объяснений при Рабкине, хотя отметил, как удивленно посмотрел на него Виктор Семенович.

Мы договорились о времени завтрашней встречи и уже собирались, было, разойтись, как Саша удивил еще больше:

— Знаешь, Толик, я подумал, что лучше, если директором буду я, — вдруг выдал он.

— Так. Интересная постановка вопроса, — изумился я, — Это ты сам так решил, или посоветовался с ребятами? — спросил его.

— Пока сам. Но постараюсь их убедить. А тебе предлагаю должность главного бухгалтера, — подсластил он пилюлю.

Не ответив, повернулся и быстро пошел прочь от самопровозглашенного директора. Вскоре меня нагнал Рабкин.

— Ну, Афанасич, а ты говорил друг. Вот они, денежки, что делают. Как почуял, что близко, сразу по-другому запел… А кто это организовал? Да мы с Шацилой сегодня только поражались, как ты лихо провел это сборище. Шацило даже удивился, откуда ты все знаешь, — успокаивал меня Виктор Семенович.

А у меня на душе было темно, как в пасмурный день: «Типичная золотая лихорадка. Вот ты и снова проявился, бывший друг. Спекся на сахарной. Куда уж тебе до золотой», — неожиданно для Рабкина рассмеялся я…

На следующий день я не поехал в мэрию, как договаривались. Зачем? Интуиция подсказывала, что и там документы не покажут, разумеется, если они вообще существуют. А вот к новоявленному директору наверняка появятся вопросы. И главный из них — о списке покупателей. Я уже не сомневался в статусе «продавцов воздуха» из Политехнического музея. Интересно бы узнать статус чиновников из мэрии, хотя сомнительно, чтобы это заведение вдруг взялось торговать сахаром.

Приехавший на работу Рабкин полностью подтвердил мои сомнения. Оказалось, в этот раз не было ключей от сейфа, в котором лежали подлинники, и всем снова показали ксерокопии документов. Прогресс состоял лишь в том, что им выдали реквизиты какой-то частной организации из города Клин, на счет которой покупатели должны перечислить гигантские суммы платежей за сахар. После этого чиновник, сообщивший эту «тайну», в ультимативной форме затребовал немедленно передать ему список покупателей.

— Можешь себе представить, как выглядел твой друг, когда на него вдруг налетела стая коршунов из мэрии, узнавшая, что списка у него нет, — со смехом рассказывал Виктор Семенович.

Мне же было не до смеха. Я уже понял, что мы лишь напрасно потеряли столько времени и сил на этот мнимый сахар.

«Зато получили опыт работы с мошенниками и устояли против соблазна. Вот только Саша Бондарь не устоял. Эх, Саша, Саша», — горестно подумал я…

А недели через две в последних известиях сообщили о гигантской афере с «сахарными конвоями», которые, якобы, двигались с острова Свободы прямиком в Москву. Доверчивым оптовым покупателям тростниковый сахар продавали целыми сухогрузами, существующими лишь в воображении новоявленных остапов бендеров. Мошенников ищут… Похоже, до сих пор.