Сто сорок писем Василия Белова

Анатолий Грешневиков (2019)

Классик русской литературы Василий Иванович Белов (1932–2012) оставил потомкам не только великие эпохальные произведения, но и большое эпистолярное наследие. Данная книга состоит из писем писателя, адресованных известному политику и общественному деятелю, писателю-экологу A. Н. Грешневикову, с которым дружил на протяжении долгих лет. Так как каждое письмо является ценным источником сведений о повседневной жизни, творческих и духовных поисках B. И. Белова, то автор дает к нему свой комментарий, чтобы воссоздать атмосферу прожитых писателем лет и историю его встреч и взаимоотношений со множеством разных людей.

Письмо девятое

Толя! Книгу получил. И бумаги, они меня напугали. До чего же мы дожили, бедные!

На днях еду в Москву, там свяжусь либо с Глотовым, либо с Бабуриным. Пока. Белов. 28 июля 1998 г.

Два письма от Белова датированы одним числом — 28 июля. На первом в конце письма стоит приписка «Из Москвы». Значит, оно было написано и отправлено в Москве. На втором послании, на открытке, стоит печать с датой отправки из Вологды. Ее он отправил уже из дома. На открытке изображен интерьер двух комнат музея А.С. Пушкина на Арбате.

Частые поездки Белова в столицу вызваны были в то время двумя причинами. С одной стороны, они были связаны с поиском спонсора. Писатель вел переговоры с представителями «Газпрома» об издании его книги. Затея оказалась проигрышной. Как всегда, богатые, развращенные нечестно заработанными деньгами, жадны в трате средств, а главное, они не осознают того, что их деньги могут принести пользу другим людям. С другой стороны, Белова заинтересовало предложение Сергея Бабурина и Сергея Глотова вновь полететь в Сербию, а вернее, в само Косово. Наша командировка состоялась в декабре, но без писателя, а также без Бабурина. У обоих оказались неотложные деловые и творческие дела. Руководителем делегации был Сергей Глотов. Ему удалось в Косово попасть в логово албанских боевиков и переговорить с их лидерами. Однако договориться о прекращении террористических актов на сербской земле не удалось. Летали мы на самолете нефтяной компании «Лукойл».

В записной книжке у меня помечена реакция Белова на трудные переговоры с «газпромовцами». Предчувствуя получить отказ, он философски сказал: «Писатели являются сегодня свидетелями оскудевшего общественного сознания. Олигархи научились брать любой ценой, а отдавать не умеют… Они заполучили миллиардные состояния, в результате чего в их сознании произошел сдвиг в сторону чистого, неприкрытого, примитивного потребительства. Яхты и самолеты им нужны, а книги нет. К сожалению, я замечаю, что сдвиг общественного сознания в сторону примитивного потребительства происходит и у населения. Все строят общество потребления. И никто не хочет остановиться, разобраться, что это гибельный путь».

Документы, якобы напугавшие писателя, — это стенограмма обсуждения в Государственной Думе законопроекта о государственном регулировании услуг сексуального характера и мое выступление о коррумпированности правительства и депутатского корпуса. Для меня и моих коллег данная инициатива узаконивала порнографию и разврат. Со мной были согласны Белов и Распутин. Они прислали в Думу свой протест. Их заявления я размножил на ксероксе и раздал в зале заседаний.

Больше всего меня поразил тогда известный кинорежиссер, депутат Станислав Говорухин, так как именно он инициировал и докладывал данный законопроект. Я попытался его остановить, задал вопрос: «Из Вашего выступления следует, что нанесение вреда общественной нравственности и здоровью населения должно не пресекаться, а регулироваться. Не кажется ли Вам, что закон должен ограждать, защищать граждан от неправедных поступков, прелюбодеев, воров, убийц, а не регулировать их деятельность?». Говорухин ушел от прямого ответа. Тогда я внес в его законопроект поправки. Однако они были проигнорированы.

И тут мне опять пришлось задавать Говорухину вопрос:

— Станислав Сергеевич, вы сказали, что не понимаете оппонентов. А я, как оппонент, не понимаю вас. Объясните, пожалуйста, неужели вы действительно считаете, что все, кто против этого законопроекта, как вы сказали, юродивые? Неужели вам неизвестно открытое письмо, обращение к депутатам Думы, к Селезневу таких писателей, как Распутин, Белов, Крупин, Власов, академиков, заслуженных артистов России? Это совесть народа, и они обращаются к нам: мы призываем народных избранников вспомнить о долге перед детьми и Отечеством и пресечь наглую попытку порнодельцов узаконить свой грязный бизнес.

— Отвечу, — заявил мне Станислав Говорухин. — После этого письма (я об этом докладывал при рассмотрении проекта закона в первом чтении) я обзвонил многих из подписантов. Выяснилось, что законопроект они не читали. Убежден в этом и сегодня. Ни того проекта закона они не читали, ни этого, который разительным образом отличается от первого варианта.

Перед тем, как приступить к голосованию, я попросил слово для выступления. У меня была полная уверенность, что Белов и Распутин не поменяли свою позицию, не отказались от прежнего протестного заявления. Председательствующий на сессии Геннадий Селезнев включил мне микрофон. Я экспромтом выступил, призвал депутатов не поддерживать законопроект:

— Уважаемые коллеги, во имя спасения духовного, нравственного здоровья нации прошу вас прислушаться все-таки к таким русским классикам литературы, классикам современности, как Белов, Распутин, Крупин, к нашим академикам во главе с Шафаревичем, к нашим деятелям культуры, к народному волеизъявлению, которое выражено сегодня возле Государственной Думы, и не принимать этот аморальный закон. Нельзя узаконивать безнравственность, нельзя противостоять устоям, тем государственным и духовным традициям, которые испокон веков существуют в стране. Я вас прошу от имени Союза писателей России, от себя лично, от нашей депутатской группы… Общество больно. Давайте не будем ему предлагать то, что предлагает этот закон. Прошу вас: не голосуйте за этот закон.

Закон, к сожалению, был принят. За него проголосовало 226 депутатов «за» и 104 депутата — «против». После сессии, вечером, я позвонил Василию Белову и Валентину Распутину, а потом нашел и Юрия Власова. Их ответ меня обескуражил: никому из них Говорухин не звонил. Видимо, он спрашивал мнение о законопроекте лишь у хорошо ему знакомых деятелей кино.

— Давай я напишу Говорухину письмо, что мне он не звонил, — предложил возмущенный Белов.

— Не надо никому писать, без толку, закон-то принят, — возразил я. — Будем надеяться, что вреда от закона будет мало.

Другой документ, полученный Беловым от меня и якобы его «напугавший», касался моего выступления на сессии парламента о коррумпированности власти. В стенограмме зафиксирована была и эта моя речь. Приведу ее в сокращении: «Уважаемый Геннадий Николаевич (Селезнев), уважаемые коллеги! В последнее время часто звучат заявления, в которых Государственную Думу обвиняют в причастности к коррупции. Вчера по телевидению передали информацию о причастности брата Шохина и самого Шохина к коррупции. Я прошу раздать газету «Совершенно секретно» с этой статьей, изучить и тоже ответить, как будет Дума реагировать на такие заявления, соответствует это действительности или нет. Бывшие члены КПРФ тоже очень часто обвиняют депутатский корпус в причастности к коррупции. Это депутат Семаго и особенно депутат Кобылкин, который сказал, что депутаты здесь, в Госдуме, получали по 10 тысяч долларов при голосовании за Черномырдина, по 5 тысяч долларов за голосование и по 5 тысяч долларов после голосования за Кириенко. Это было очень неприятно читать в «Комсомольской правде» Я тоже просил бы сообщить, как Государственная Дума будет реагировать на такие заявления».

На документы о коррупции и покупке голосов в парламенте Белов не откликнулся. Зато его задело мое выступление против немцовской затеи лишить финансирования военные санатории и госпитали.

Голос Белова хрипел в трубке от злости:

— Молодец ты, что даешь отпор Немцову… У таких, как он, ни чести, ни совести. Я, помнится, кричал во весь голос, да и тебе писал, что мальчишек в Чечне калечат, похоронить не могут по-человечески, а эти сволочи закрывают санатории…

Белов затронул третий документ, который я ему послал.

В стенограмме от 15 мая 1998 года обозначена была тема защиты военных санаториев, где лечились наши военнослужащие, в том числе, в период военных событий в Чечне. Данные лечебницы закрывались по указанию Немцова. Так как генералы из Министерства обороны России боялись открыто возражать против данного решения, то закулисно просили нас, депутатов, дать по рукам Немцову. Конечно, я выступил на сессии: «Мы здесь недавно обсуждали проект постановления с целью помочь Министерству обороны защитить санатории. То есть, Министерство обороны, генералы наши не могут защитить от Немцова санатории и прячутся за спины депутатов».

В конце нашего телефонного разговора я спросил Белова, читает ли мою книгу «Зеленый посох», он ответил: «Отрывками». Я не обижался, слишком много в то время Белов читал, и слишком большая у него была почта.