Романтик. Село Хомутинино: нравы и люди

Анатолий Агарков, 2023

Природа не терпит вакуума – уходят силы, приходит мудрость. С её точки зрения, что я могу сказать о прожитой жизни? Она была интересной. И если бы снова начать…Хотя кто-нибудь скажет – ну и хвастун! За душой ни гроша – нет ни дома, ни дачи, ни машины… Что оставишь потомкам после себя?Доброе имя и свои книги! Разве этого мало? В последних из автобиографичных рассказал, как жил, чем занимался, когда оставили честолюбивые мечты стать богатым и знаменитым. Известным, может быть, ещё стану, а уж богатство совсем ни к чему. Сейчас дорого время – каждую минуту в дело. Планов ещё громадьё – дай Бог здоровья и сил. Ведь в душе я как был романтиком, им и остался на склоне лет…

2

Сей труд не исторический трактат из цикла «Что? Где? Когда?» Это итог собственных наблюдений и размышлений по поводу. Конечно, предварительно я полистал те материалы, что «Яндекс» выдал из закромов своих о Хомутинино. Но там столько разногласий, что черт ногу сломает. Один автор утверждает, что село основали казаки по фамилии Кичигины. Другой считает, что основателями были кичигинские казаки с фамилией Хомутинины. Ну, и так далее…

В одном лишь все легенды совпадают — первая изба в этих краях была поставлена в 1750 году, и срубили её казаки. Отсюда и пойдем — раз казаки, значит станица.

И снова оговорка. Мертвым воздали их потомки, пора воздать живым по заслугам. Рассказ мой о здравствующих и живущих в бывшей станице Хомутининской, а ныне селе Хомутинино Увельского района Челябинской области Российской Федерации.

Итак, станица… Как известно из многих источников, казаки почитали Бога, царя-батюшку, воинскую службу, свободный труд в своем хозяйстве и семью. Такими, как теперь принято говорить, были их основные нравственные ценности. Такими они воспитывали детей своих — в строгости и благонравии.

Первыми, кто удивил меня по переезду в село, конечно же были они — новое поколение. Идут гурьбой, по одному и мне, совершенно им незнакомому человеку, приветливо кивают головой:

— Здласьти… здласьте…

Приятно очень.

И это ещё не все. Самое удивительное, что ребята постарше — выпускники, студенты — кое-что повидавшие за пределами села, практически не ругаются матом. Крепка культура казацкая!

Но и это ещё не все. Ни в будни, ни в дни праздные не увидишь шатающихся по улицам пьяных (говорю теперь о взрослых). Так, попадают селяне иногда навеселе, спешат куда-то, смеются громко, но чтоб в пыли валяться… такого здесь не бывает.

Хороший народ живет в Хомутинино! Живет вполне нормальной жизнью русского села — сытой и достаточно комфортной, разве что с поправкой на российскую реальность: есть проблемы с работой.

Дома красивые в большинстве своем, асфальт, тротуары, зелень садов — уютный уголок наполненный красками. Природа в селе не за околицей, а сразу же за окном — жителям с детства помогает проникнуться силой и красотой родной земли, с которой связан их быт. И потому жизнь в Хомутинино течет мирно и спокойно.

Этот покой нарушается разве только слухами о том, что творится в мире.

Слухи в селе, наполненном спутниковым телевидением и кабельным Интернетом, могут показаться делом бесперспективным. Но оказывается, именно сплетни (назовем тему своим именем) мнятся людям очень интересными и увлекательными… А ещё правдивыми и… как там дальше? Ах, да! — особо скрываемыми от народа. При этом разносчики обязательно прибавляют:

— Ты смотри, никому… Знаешь, что за это бывает?

Хотя и сами не знают. Пережитки советских времен…

Но что эти сплетни? В жизни все прозаичней, циничней, пакостней, абсурдней и беспощадней. Тысячи преступлений ежедневно совершаются во всем мире — на свалках, пустырях, подворотнях, на дорогах и улицах городов… Все они пахнут кровью, водкой и наркотой.

А в Хомутинино все спокойно и благонравно. Радуйтесь, люди! Ведь это вы и предки ваши создали райский уголок на земле. Гордитесь, что ваш взгляд прям и чист. Не завидуйте чужому богатству — никто не свободен от вины. И это готовая эпитафия!

Для чего нужны бесконечно большие деньги, если финал жизни известен? Мавзолей себе воздвигнуть? А жизнь-то одна, и она сейчас — другой не будет никогда. Это понято и принято всеми хомутининцами.

Молодежь уезжает из села по вполне объяснимым причинам — парням и девушкам надо учиться, специальность обретать, работу искать, семью создавать, долги отдавать Природе и государству. Они уезжают из Хомутинино, но не бегут. Ибо их корни здесь: их предки ещё живы, и стоит отчий дом… Зов земли свят! Иные возвращаются, чтобы здесь работать и жить. Жизнь продолжается!

М-да… молодежь, молодежь… Когда-то и мы были такими. Искали себя, искали истину — кем быть? каким быть? Вот если честно сказать, я сам ответ на эти вопросы нашел именно в селе Хомутинино — буквально год или два назад. А переехал сюда жить чисто случайно — будто птица Удача ко мне прилетела, на плечо села и начала клевать с руки: на многое в жизни открылись глаза. А до этого немерено воды утекло в поисках главной истины — эх, птичка-птичка, невеличка, где ты была? цып-цып-цып…

Теперь Удача сидит рядом, чистит перышки и косит на меня круглым блестящим глазом. Время множества испытаний, переосмыслений и тяжкой внутренней борьбы позади: живи и радуйся, все понимая. Правда жизни оказалась ироничной и мудро простой. Она в том, во что веришь ты.

Но подробности как-нибудь потом…

Вернемся к жителям села. Они в большинстве своем — бывшие труженики колхоза имени Куйбышева и не могут смотреть равнодушно на незасеянные поля, пустующие коровники, МТС, МТМ и ток, заколоченную мельницу… — такое им не по нутру. Задаются вопросами — почему со сменой режима все изменилось? почему нельзя спокойно жить на приватизированной земле и работать для себя, семьи и страны? — и не находят ответов.

Но приходят другие вопросы — какого черта? кому это было надо? неужели не было другого пути? почему народ-то не спросили, когда вершили такое зло? Вон китайцы под руководством коммунистической партии до сей поры идут впереди планеты всей!

Конечно, коммунизм — это ложь, сказка для выживших из ума. Ну, а приватизация? Это хуже лжи — это уже грабеж. Всю страну ограбила кучка негодяев, протолкнув в Президенты покорного им пьяницу. И растащили богатства страны по самое не могу…

Хотя известно: большие деньги чаще всего становятся пропуском в ад — такое у них интересное свойство. Люди знают об этом очень давно. Но все равно к ним стремятся. Почему? Видимо, природой это заложено в нас, а противиться ей не каждому смочь. Вот так и поплыли по течению…

А с верху гниль пошла в низ… Класс легализовавшихся ворюг прибрал к рукам все богатства страны и органы управления от Москвы до самых до окраин. В каждом регионе, области, городе, поселке или селе к власти пришли лишь те, кто умел покорно вилять хвостиком перед начальством и с радостным повизгиванием лизать длань ласкающую. И все себя мнили патриотами. По крайней мере, вслух об этом говорили… да нет, просто кричали с пеной у рта!

М-да… И что же тогда получается? Выходит… в начальниках мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы без исключений. Один там только и есть порядочный человек — прокурор, да и тот, правду сказать, свинья…. Так, кажется, ещё Гоголь Н. В. писал, но теперь его нет.

Да и чего им (ворам и взяточникам) славы дурной бояться в стране, которую они купили? Или продали? Впрочем, это теперь не существенно. Купили-продали — какая, к черту, разница? Было бы из-за чего совестью мучиться… Прими на грудь — и все пройдет! Не так ли, господа богатенькие?

Конечно, все это знают. Ну и что? А ничего! НИ-ЧЕ-ГО. Был бы лад на земле нашей — худой мир лучше доброй ссоры. Жизнь человека бесценна и никто не имеет права ею распоряжаться даже ради благородных целей Возмездия. Никому не нужна ещё одна трагическая страница российской истории. Нам остается просто жить… и шить сарафаны из ситца, полагая, что всё это будет носиться… Выходить замуж, жениться, детей заводить, черпая силы из вековых традиций. Памятью жив русский народ!

Великий русский народ… Мыслит он нестандартно и решения принимает нестандартные. Не зря же великий поэт сказал: «Умом Россию не понять». А на Западе считают — неправильно Россия живет. Пытаются что-то предпринять, но ничего не могут изменить: ведь русский — это не национальность, а состояние души. Из поколения в поколение мы передаем свои ценности — мужество, трудолюбие и сострадание к угнетенным. И память наша идет из глубины тысячелетий — от Руси изначальной, от Велеса…

Но вернемся в бывшую станицу… Не смотря на бардак в стране творящийся, здесь удалось сохранить кусочек нормальной человеческой обители, на первый взгляд несовместимой с новой идеологией и новой жизнью. Если, конечно, то что стало с Россией при Ельцине можно считать жизнью.

Незыблемость казачьих традиций не только в суровых и бородатых ликах, она и в милых, красивых, и даже очень красивых женских лицах села Хомутинино. Лучшие черты местных дам — почитание святости домашнего очага, верность и преданность в любви, терпение, гордость, трудолюбие. А от казачества ими унаследованы физическая красота с независимым, смелым характером и бурным темпераментом — упаси Бог, попасть под горячую руку. Наши женщины видят смысл человеческой жизни в труде, в любви, заботе о детях. Именно эти ценности лежат в основе нравственности казачества.

Как в старину деды их говорили:

«Помни, брат, что у казаков:

— дружба — обычай;

— товарищество — традиция;

— гостеприимство — закон».

И тогда это строго соблюдали. Казак не может считать себя казаком, если не знает и не соблюдает традиции и обычаи своих предков. Эти понятия под чуждым влиянием изрядно выветрились и исказились за годы «строительства коммунизма». Даже нынешние хомутининские старики, родившиеся уже в советское время, не всегда правильно трактуют неписанные казачьи законы. Но когда все кинулись красть и грабить страну, казаки в большинстве своем устояли — в них был стержень, заложенный предками.

Вот почему в Хомутинино так уютно и чисто. Вот почему так благонравны и приветливы его жители. Совесть они свою не продали «желтому дьяволу», не запятнали чести казачьей воровством…

Чтобы понять, как возможно такое, вернемся к истокам вековых традиций…

Казаки — не просто свободные труженики на земле, они — и профессиональные воины, защитники Отечества. Беспощадные к врагам на поле брани, в своей среде всегда были благодушными, щедрыми, гостеприимными.

В основе характера казака существовала некая двойственность — то он весел-шутлив-забавен, то необычайно грустен-молчалив-недоступен. Это объясняется достаточно просто. С одной стороны, постоянно глядя смерти в глаза, станичники старались не пропустить выпавшую на их долю радость. С другой стороны, они — философы от религии, постоянно размышляющие о суете сущего, неизбежном исходе жизни и вечности души.

На долгую жизнь они не загадывали — понимали: она может закончиться в любой момент. Их воинская служба не предполагала долгой жизни. Шашка ли свистнет, выстрел ли грохнет — и нет казака. Земля качнется под ногами, и все вопросы к жизни отпадут разом сами — знать, такая судьба выпала…

И песни у них были под стать Высоцкому:

— А Беда с того вот дня ищет по свету меня…

Приучая детей к соблюдению заповедей Господних, казаки говорили — не желай смерти ближнему, не кради, не блуди, трудись по совести, не завидуй другому и прощай обидчиков, заботься о детях своих и родителях, дорожи девичьим целомудрием и женской честью, помогай бедным, не обижай сирот и вдовиц, защищай от врагов Отечество и крепи православную веру. Все как у всех, но станичники добавляли к тому: «Если кому-то что-то можно, то нам никак нельзя: мы, брат, с тобою казаки».

Когда в стране поменялся режим, в колхозно-совхозных селах не знали что делать — ждали-гадали по-некрасовски: «… вот приедет барин…» А казаки никого не ждали: им помогли их традиции сориентироваться — как дальше жить и чем заниматься. Вот так помощь пришла из глубины веков…

Чрезвычайно строго в казачьей среде, наряду с заповедями Господними, соблюдались традиции, обычаи, поверья, которые являлись социальной необходимостью каждой казачьей семьи. Несоблюдение их строго осуждалось и так же наказывалось. Если коротко сформулировать, то бытовые законы в станицах звучали так: «Относись:

— почтительно к старшим;

— уважительно к матерям, женам, сестрам и дочерям;

— гостеприимно ко всем приезжим и посторонним».

Почитание родителей (в их числе крестный и крестная) соблюдалось от самого рождения казака (казачки) до того дня, когда будут справлены поминки сорокового дня, после их ухода в мир иной. Потом остается только память. Таков обычай.

Авторитет отца с матерью был не просто непререкаем, а настолько почитаем, что без благословения родителей не начинался рабочий день, не принимались решения по важным вопросам. Без согласия родителей, как правило, не решались вопросы создания семьи. Может по этому, в прошлом разводы у казаков были крайне редки. В обращении с родителями и вообще со старшими соблюдались сдержанность, вежливость, уважительность. Обращались к ним только на «вы».

Так же велико было влияние на молодежь их крестных отцов и матерей. Крестная мать помогала родителям готовить к будущей замужней жизни девочку-казачку, приучала её к ведению домашнего хозяйства, рукоделию, бережливости, труду. На крестного отца возлагалась главной обязанностью подготовка казачонка к государевой службе. Причем, за военную подготовку казака спрос с крестного отца был больше, чем с родного. Таковы обычаи и традиции…

Старшинство являлось жизненным укладом любой казачьей семьи и естественной необходимостью повседневного быта — скрепляло семейные и родственные узы и помогало формировать характеры, которых требовали условия станичной жизни.

Уважение старшего — одно из главных обычаев казаков.

В станицах принято обращение к старшему — батька.

Отдавая дань уважения к прожитым годам и приобретенному опыту, заслугам перед Отечеством и станицей, перенесенным невзгодам и наступающей немочи, неспособности постоять за себя, казаки проявляли заботу ко всем старикам вне зависимости от родства и знакомства.

Обычай уважения и почитания старшего по возрасту обязывал младшего, прежде всего, проявлять заботу, сдержанность и готовность к оказанию помощи, требовал соблюдения этикета вежливости при общении.

При появлении старика все должны были встать — казаки при форме отдать честь, а без формы снять головной убор и поклониться.

В присутствии старшего не разрешалось сидеть, курить, разговаривать без разрешения и тем более — непристойно выражаться.

В станицах считалось недостойным обгонять старика или старшего по возрасту (званию) на улице — требовалось попросить разрешение пройти вперед. При входе куда-либо первым пропускается старший.

Младший ни в коем случае не прекословит старшему.

Приказ старшего является обязательным для младшего.

При принятии решений последнее слово оставалось за старшим.

В конфликтных ситуациях, спорах, раздорах, драках команда от старшего: «Прекратить!» немедленно исполнялась. Но и старшие соблюдали требования традиций: двое дерутся — никто не мешает.

Уважение к старшему прививалось в семье с ранних лет. Дети знали, кто из них в отношении кого старше. Особенно почиталась старшая сестра, которую до седых волос младшие братья и сестры величали няней — она заменяла им занятую домашней работой мать.

Особая статья казачьих традиций — гостеприимство.

Гостю в избе казачьей даже старики уступали почетное место.

У казаков считалось за правило — куда бы он не ехал по делам иль в гости, никогда не брал еды ни для себя, ни для коня. В любом хуторе, станице, селении у него обязательно найдется родственник или сослуживец, а в отсутствии таковых просто незнакомый житель встретит и накормит, как дорогого гостя. И всегда найдется тема для беседы: как говорится — казак казака видит из далека.

Попросит в станице случайный путник водицы напиться — доброхотливая хозяйка ему молочка предложит, а хозяин чарочку поднесет. И не спросят — какого роду-ты-племени… Гостеприимство — завет от Бога!

Удивительное отношение к женщине в казачьей среде обуславливалось понятием чести казачки — матери, сестры, жены, дочери — от её поведения зависело уважение в обществе и всей семьи, и её главы.

В семейном быту взаимоотношения между мужем и женой определялось согласно христианского учения. «Не муж для жены, а жена для мужа». «Да убоится жена мужа своего».

При этом придерживались вековых устоев — мужчина не должен вмешиваться в женские дела, а женщина в мужские. Обязанности были строго регламентированы самой жизнью. Кто и что должен в семье делать — четко разделено. Считалось позором, если мужчина занимался женскими делами.

Строго в станицах придерживались правил — никто не имеет права вмешиваться в семейные дела.

Обычай не допускал, чтобы женщина присутствовала на казачьем круге даже для разрешения вопросов её личного характера. За неё с ходатайством выступал или представлял прошение-жалобу отец, старший брат, крестный или атаман станицы.

В казачьем обществе женщины пользовались таким почитанием и уважением, что в наделении её равными правами с мужчинами не было необходимости.

Практически в прошлом ведение домашнего хозяйства лежало на матери-казачке. Казак большую часть жизни проводил на службе, в боях и походах — пребывание его в семье и станице было чаще всего кратковременным.

Однако, главенствующая роль как в семье, так и в казачьем обществе принадлежало мужчине, на котором лежала главная обязанность материального обеспечения жены и детей и поддержания в доме строгого порядка.

Слово хозяина семьи было непререкаемо для всех её членов, и примером в этом являлась жена казака — мать его детей.

Заботу о воспитании подрастающего поколения проявляли не только родители, но все взрослое население станицы. За непристойное поведение подростка взрослый мог не только сделать замечание, но и запросто «надрать уши» или «угостить» оплеухой. А потом сообщить родителям, которые незамедлительно «добавят».

Родители воздерживались от выяснения своих отношений в присутствии детей. Обращение жены к мужу, в знак почитания его родителей, было только по имени-отчеству.

Отец и мать мужа (свекор и свекровь) для жены, как и её родители (тесть с тещей) для мужа были Богоданными родителями с соответствующим отношением.

Женщина-казачка к незнакомому казаку обращалась словом «мужчина». Слово «мужик» у казаков считалось оскорбительным.

Женщина-казачка считала для себя за великий грех и позор появиться в обществе с непокрытой головой, носить мужской тип одежды и стричь волосы. На людях, как ни странно сегодня покажется, между мужем и женой соблюдалась сдержанность с элементами отчужденности. Это из скромности и взаимного уважения…

Казак к незнакомой женщине-казачке обращался в зависимости от её возраста — «мамаша», «сестра», «дочка». К жене — по имени, а к пожилым годам — по имени-отчеству или же «мать».

В качестве приветствия друг друга казаки слегка приподнимали головной убор и с рукопожатием справлялись о состоянии здоровья семьи, о положении дел.

Казачки кланялись мужчине на его приветствие, а между собой обнимались с поцелуем и непродолжительной беседой.

При подходе к группе стоящих или сидящих, казак обычно снимал головной убор, кланялся и приветствовал: «Здорово, казаки!», «Здорово бывали, казаки!» или «Здоровенько булы, казаки!» Те отвечали: «Слава Богу».

В строю, на смотрах и парадах, полковых и сотенных построениях на приветствие казаки отвечали по Уставу хором: «Здравия желаем, господин…» И дальше следовало звание приветствующего строй.

Так все и было до поры до времени… Но времена ныне меняются очень быстро!

Наверное, пора сделать маленькое отступление от исторического экскурса в быт и нравы казачьи. Ведь все описанное было давно и уже прошло. А пришли новые веяния…

Одна дама от избытка ума либерального на Фейсбуке охаяла Георгиевскую Ленточку — мол дурная традиция, чуждая русскому народу. А в ответ на мое замечание в комментарии написала, что казаки были не беглыми русскими мужиками, а потомками злосчастных хазар. Блин, от кого ж они так по-русски чесать языки научились?

Так вот, про хазар, если позволите…

Когда мусульмане изгнали богом избранный народ с земли обетованной, несколько тысяч иудеев добрались до низовьев Волги и основали город-крепость Итиль. Стали вести торговлю с окружающими народами. Это были сплошные кочевники. С востока к ним приходили караваны кипчаков, с запада — печенегов, а с севера — волжских булгар. На юге они воевали и торговали с арабами. Вели бойкий товарообмен с Византией. И самым ходовым был — рабы. Их пригоняли кочевники из набегов на Русь.

Не знаю откуда взялось слово хазары, но иудеи народ грамотный и в мечтах, летописях и на картах своих создали вымышленную империю Хазарский каганат, включив в него земли всех кочевников, с кем торговали. Один всего-на-всего городишко, а получалась — огромная империя. Ну, самомнения евреям не занимать.

Помните из песни о Вещем Олеге слова: «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам»? Почему неразумным? Так именно иудеи в своем Итиле подстрекали кочевников к набегам на Русь. Русские посольства не раз предупреждали их о возможных последствиях. Наконец, в десятом веке князь киевский Святослав взял «на копье» город-крепость Итиль. Лишил головы всех её жителей и не стало Хазарского каганата. Представляете? — одним походом, в один день кровавого возмездия вдруг не стало целого народа!

Как это стало возможно? Да очень просто. Не было никакого народа. Была кучка беглых иудеев и их вымысел об империи.

Теперь сионисты в обиде за свой народ пытаются изобразить хазаров предками донских казаков. Представляете? — в десятом веке канули в Лету, а в пятнадцатом (когда появились первые казачьи станицы на порубежье московского царства) всплыли на берегах Дона со своей, мол, культурой и традициями. Вот язык, правда, потеряли.

Обидно стало мне за казачество, за Георгиевскую Ленточку, которую баба эта дебильная обгадила походя — для того и пишу бывальщину, чтобы довести до читателя: на ком стоит и стоять будет Земля Русская. Ну, конечно же, на народе и вековых его традициях, которые в нашей крови. Впрочем, умный читатель и так это знает, а глупому — не берусь досаждать…

В пику версии о хазарских корнях казачества скажу так — ни с первого дня и ни с первого года беглые мужики с Руси стали чувствовать себя вольными казаками на берегах Дона, Днепра, Яика, Кубани, Терека…

А ведь они действительно были вольными и называли себя братьями. Деление на свой-чужой было безусловным. Свой — это казак не только с сохой в руках, но и с шашкой у пояса и ружьем на плече. Тот, кто всегда на острие. Тот, кто рискует своей жизнью. А врагов на порубежье было не мало.

Да и сами казаки довольно часто сбивались в ватаги и ходили в «туретчину за зипунами» — лихой был народ.

Они действительно были воинами и землепашцами. Но тогда они были далеки от идеала: почти все — пьющие, не сильно образованные, но безусловно отчаянные в военных походах. По-другому: личная храбрость — железный принцип казачества. Такими их жизнь воспитала…

Так они начинали — беглые каторжники и крепостные крестьяне, убийцы, насильники, воры… хуже хазар, которыми не были Не самая привлекательная сторона в казачьей истории, но из песни, как говорится, слов не выкинешь.

Много тогда здесь было грязи. Невероятно много… Но когда в станицах появились женщины, а с ними детишки, начала формироваться казачья культура — вольных пахарей и защитников.

Немало лет прошло и вод утекло в моря южные, прежде чем из беглых банд сформировалось настоящее казачье войско, что в своей форме и в строю при исполнении Гимна «Боже, царя храни!» снимало головные уборы.

Ну и дальше о культуре казачества…

При встрече, после долговременной разлуки, а также при прощании, казаки обнимались и прикладывались щеками. Целованием приветствовали друг друга в Рождество и Великий праздник Воскресения Христова. Причем, целование допускалось только среди мужчин и отдельно — среди женщин.

Среди казачьей детворы, да и среди взрослых, было принято здороваться (приветствовать) даже незнакомого человека, появившегося в станице.

Дети и младшие по возрасту казаки к родным, знакомым и незнакомым обращались, называя «дядя», «тетя», «тетка», «дядька» и, если знали, добавляли имя. К пожилому казаку (казачке) обращались — «батя», «батько», «диду», «баба», «бабуня», «бабушка», прибавляя, если знали, имя.

При входе в хату (курень) мужчины крестились на образа, предварительно сняв головной убор — то же делали и при выходе.

Извинения за допущенную оплошность приносили со словами: «Простите меня, пожалуйста», «Прости, ради Бога», «Прости Христа ради». Благодарили за что либо: «Спасибо!», «Храни тебя Господь», «Спаси Христос». На благодарение отвечали: «На здоровье», «Не за что», «Пожалуйста».

Суровые были времена — богобоязненные. Теперь уже все не то — сплошной либерализм в стране, плюрализм и пофигизм. Но отрадно сердцу русскому в казачьей станице — не все еще позабылось…

Одно удовольствие идти по селу (бывшей станице), посматривая по сторонам. Идешь и здороваешься — какая разница знакомый тебе человек или нет? Главное — уважительно…

Сколько людей повстречаешь — столько непостижимых характеров и явлений.

Создатель! А какие интересные личности встречаются иногда на наших улицах. Ведь не все из них приезжие — много есть местных жителей, корни которых из казаков. Вот среди них-то чаще всего встречаются замечательные люди. И характеры.

Это их деды не начинали и не заканчивали ни одного дела и прием пищи без молитвы — даже в полевых условиях.

Раньше «казак» было профессией, а для нынешнего поколения это судьба.

Характерной особенностью казачьей души была потребность проявлять доброту и готовность к услуге вообще, а постороннему особенно — подать оброненное, помочь поднять тяжелый груз, поднести что-либо по пути, помочь при подъеме или выходе, уступить место для сидения, подать при общем застолье что-либо рядом сидящему.

В любой ситуации прежде чем самому что-либо съесть или утолить жажду, казак обязан предложить рядом сидящему или стоящему.

Это в бою казак азартен и дерзок. А за столом на пиру нет предупредительнее человека. Такова культура в станицах…

А вот в стране нравы начали меняться ровно тридцать пять лет назад, когда Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев М. С. объявил всеобщую гласность и демократизацию.

Союз тогда начал меняться настолько стремительно, что за переменами не успевали сами прорабы перестройки. Растерявшаяся от динамики перемен партийная и советская номенклатура утратила благодушие и важность.

Эти годы я хорошо помню.

Разрешено было все, что не запрещено. Этот неконкретный и некорректный лозунг означал — обогащайтесь кто как может.

В стране разгулялась истерическая атмосфера вседозволенности. С прилавков государственных магазинов как-то быстро и незаметно исчезло все, что было, и было возможным взять по талончикам. Сахар, дрожжи и любое пойло (водка, спирт, одеколон) стали в деревнях эквивалентами валюты…

И вслед за этим на нас обрушилась западная культура. В видеосалонах крутили боевики и порнофильмы… «Фак ю!» — кричали нам с экрана. — «Дали свободу — жри во всю пасть!» Жри её с ксилитом и карбамидом… и толстым слоем шоколада! МММ — нет проблем!

Все суетились, но делать определенно ничего не хотелось. Хотелось разбить кому-нибудь морду. Или заорать на весь белый: «Одумайтесь, люди, вы что творите!» Или безобразно напиться…

А ведь как было прежде у казаков.

За грех считали отказать в просьбе просящего и в подаянии — нищему (считалось — лучше всю жизнь давать, чем просить).

К жадному человеку остерегались обращаться с просьбой, а при проявлении скаредности в момент исполнения желания отказывались от услуги, памятуя, что это не послужит добру.

Предпочитали казаки за правило обходиться тем, что есть, а не тем, чем бы хотелось, но не быть в долгу. Долг, говорили, хуже неволи, и старались незамедлительно освободиться от него.

За долг считали и проявленную к ним доброту, бескорыстную помощь и уважение. За это казак должен был рассчитаться тем же.

Таково было. А стало хуже. Времена пришли такие… либеральные — всем пофигу, все крутые…

Необратимые изменения в советском обществе коснулись всех его слоев. На глазах менялись системы ценностей и взаимоотношений. Наступала гангстерская эпоха. Причем, для страны смена эпох произошла обвально-стремительно, а для каждого её жителя по-бытовому незаметно и постепенно: шаг за шагом, уступка за уступкой, потеря за потерей… Любимая присказка была тогда — кто не успел, тот опоздал!

Заявляю как свидетель и участник тех событий — психологически это было весьма тяжко: перековка старых идеалов на новые.

Однако справедливости ради надо сказать, что в бывших казачьих станицах жители ещё сохраняют традиции.

К примеру, пьяниц в станицах до сих пор не переносят и презирают. А раньше умершего от алкоголя хоронили отдельно — рядом с самоубийцами, и вместо креста в могилу вбивали осиновый кол.

Самым отвратительным пороком в человеке считали обман не только делом, но и словом. Казак, не сдержавший данного им обещания или забывший о нем, лишался в обществе доверия. Бытовала в станицах поговорка: «Изверился человек в рубле, не поверят и в игле». Старо, как мир, и банально — по-современному. Но у казаков законы суровые — со всеми, как говорится, вытекающими из проступка последствиями.

Детям до совершеннолетия не разрешалось быть за столом во время гуляния, приема гостей и вообще в присутствии посторонних. И не просто запрещалось сидеть за столом, но и находиться в комнате, где идет застолье или разговор старших.

Кстати, о пьянстве… В старообрядческих казачьих семьях (а были и такие) существовал строгий запрет на курение и выпивку.

И ещё кое-что…

В некоторых станицах в случае несогласия родителей невесты на выдачу за неугодного им жениха бытовал обычай умыкание девицы. Конечно же, это осуждалось и встречалось крайне редко, но случалось… Казаки народ лихой!

А вот за опороченье девицы, если урегулирование конфликта не заканчивалось созданием семьи, виновника ожидала месть её родных, нередко приводящая к кровопролитию.

Таковы неписанные законы казачества.

И вот на общую беду в государстве к власти приходит правительство, которое грабит собственный народ — проводит шоковую терапию, отбирая у стариков сбережения, а у молодых будущее. Общество стремительно делится на богатых и обездоленных.

Первыми стали те, у кого были возможности и не было совести. Они присасывались как пиявки к ещё существующим государственным предприятиям и перепродавали их продукцию по спекулятивным ценам. Или меняли её на что-то другое. В моду вошли слова «бартер» и «бартерьеро» (организатор обмена). В условиях разваливающегося советского механизма ценообразования и несформировавшегося нового это давало сверхприбыли. И сложно понять, что законно, а что нет в новых экономических условиях.

А газеты трубили, мороча народ:

— раньше, при коммунистах, было, мол, очень плохо;

— а теперь пришла свобода, и всем стало гораздо лучше;

— все существующие трудности — временные и скоро пройдут;

— нельзя жить в плену старых догм;

— вперед надо смотреть: впереди райская жизнь!

Некоторые смотрели — одни воровали, другие крышывали. Деньги текли ручейками, сливаясь в потоки. Покровительство коррумпированных властей дорого стоит, но прибыль дает немалую. Пути воров и властей пересекаются постоянно. Иначе и быть не может в коррумпированном государстве.

А как же народ простой? Жил сам по себе — в нищете и заботах о хлебе насущном.

— Привет.

— Салют.

— Как живешь?

О, дебильный вопрос! Много раз каждый из нас слышал и задавал его.

— Как живу? Здорово, лучше не придумаешь: с женой расстались, квартиры лишился, работы нет…

— Рад за тебя! Надо бы встретиться, посидеть за рюмкой чая.

— Обязательно посидим… А ты-то как?

— Да так же… Зарплату задерживают: инфляция — на хлеб не хватает. Лучше, короче, не бывает! Ну, пока…

То, что их объединяло, делало обсуждаемую встречу просто неуместной.

И все чаще на наших улицах стали появляться крутые кавказцы на иномарках, чувствующие себя и глядящие на окружающих хозяевами жизни. Даже менты (возможно, подкупленные) пасовали перед ними. А казаки в станицах нет — дали понять бывшим водителям ишаков, где их настоящее место.

И отметили это, как их деды…

Ведь казаки во все времена любили и любят застолья, когда самому можно принарядиться и с женою нарядной заявиться званным в гости или по поводу. Пообщаться, выпить, песни попеть, повеселиться, поплясать…

За столом у казаков горилку не разливали, а подносили на разносе и, если уж кто перехватил «лишка», то его просто обносили, а то и отправляли спать. Не принято было неволить: хочешь — пей, не хочешь — не пей. Но рюмку обязан поднять и пригубить. Бытовала пословица: «Подносить можно, неволить нельзя». И пели о том же: «Милый пей вино как воду, только ум не пропивай…»

В обиходе казачьей жизни было много и других особенностей, порожденных условиями их жизни. Нередко далекие от нравов казачьих люди удивлялись: «Вы, как дикие степняки, даже в праздник застольный никогда под ручку с женой не пройдетесь — сам впереди, она где-то сзади с детьми… Даже своих детей никогда на руки не возьмете». Но это не дикость, а уважение к тем женщинам, что лишились своих кормильцев. Ведь служба казацкая тяжела, и потери в станицах бывают большими. Так счастье одной семьи неразумно выпячивать перед горем других. Скромность в обществе была обязательной традицией в станице.

Были у казаков в обычае и мужские гуляния отдельно от женщин, как и женские без мужчин. А когда собирались вместе на свадьбы, крестины, именины, религиозные праздники и прочее, то женщины садились по одну сторону стола, а мужчины — по другую. Это определялось тем, что под воздействием хмельного казак по отношению к чужой жене мог допустить какие-то вольности. А обиженные станичники, скорые на расправу, пускали в ход оружие…

Характерно: в былые времена у казаков в свадебных торжествах могли участвовать только женатые и замужние. Для холостой молодежи отдельно проводились вечеринки: «мальчишники» — в доме жениха, и «девичники» — в доме невесты. Это было заботой о нравственности молодежи — ибо на свадьбах в забавах и поздравлениях допускались определенные вольности.

Очень был востребован в станицах культ подарков и гостинцев, возникший, должно быть, ещё во времена разбойных походов «за зипунами». Никогда казак не возвращался домой после долгой отлучки без подарков своим домочадцам. И в гости станичники не ходили без гостинцев.

От венчальных к делам печальным…

Умершего (убитого) казака хоронили всей станицей. Могилу копали глубокую, а сбоку делали нишу, куда и устанавливался гроб. Покойника от дома до кладбища несли казаки в гробу на рушниках. Умершую в девичьи года девушку-казачку несли к месту погребения только девушки-подруги, а не женщины и уж тем более не мужчины. Так отдавалась дань уважения целомудрию и непорочности…

Так было, а потом пришли девяностые годы двадцатого века. Бывшие спортсмены, бывшие афганцы и просто боксеры-пэтэушники сбивались в стаи и начинали искать свое место под солнцем. В моду вошли турецкие кожаные куртки, китайские спортивные штаны и стрижка наголо. Газеты взахлеб писали о рэкетирах, подогревая страх у народа. Настало время Большого Хапка — быстрого обогащения, раздела и передела собственности. Грабили строителей капитализма…

А вот казаков не решались трогать. Слава тебе, станица!