Растяпа. Кильдым

Анатолий Агарков, 2023

Судьба давала мне шансы где-нибудь в чем-нибудь отличиться – грех жаловаться.Я мог бы:– остаться мичманом в погранфлоте и служить на Ханке;– сделать карьеру профсоюзного деятеля в ЧПИ;– выйти на Станкомаше в большие начальники;– стать профессиональным журналистом;– втереться в партийную номенклатуру;– замутить собственный бизнес…Но, увы. Старость, пенсия, одиночество – итог жизни. Даже жилья нет собственного. И кто я после этого? Вот-вот…Но грех жаловаться – жизнь прожита замечательная! В этом Вы сейчас сами убедитесь…

Опять в котельной случки

И выкрики"Ура!"

По случаю получки

Гуляет детвора.

/Дедушка кочегар/

1

С маржой не надули. Здорово! Молодцы! Есть с кого пример брать.

Мне хочется быть хитрым, ловким, оборотистым, как Саша и Степа. И порядочным при расчетах. Даже улыбнулся этой мысли, как ребенок, который, проснувшись, вспомнил, что сегодня Рождество.

И не важно совсем, что главный инженер Долгодеревенской Сельхозтехники считает их жуликами. Нет, они просто просчитали, где будет выгоднее, там и сработали. Как говорится, ничего личного — только бизнес, который исключает ложный патриотизм.

Да и долгодеревенцы тоже молодцы — задрали цену за здорово живешь почти до отечественного аналога. Кого надуть-то хотели?

Так, ладно. Что мы имеем?

Тема с покупкой нового экскаватора доведена до полного логического завершения — вплоть до расчета.

По ремонту старого… Договор на руках. Почти месяц разъездов, снабженческой суеты… конфликт с пролетариями тоже можно отнести к производственным заслугам. И в результате — ноль целых и хрен десятых. Имею ввиду заработанных средств. Витек за июль получит расчет. Но он в штат введен. А со мной заключили договор, который в свете последних событий абсолютно не нужен никому. Имею ли я право хоть на какую-то часть оговоренной суммы за месяц хлопот? В договоре такой казус не предусмотрен.

Вот если пойти к Игнату и задать этот вопрос — каков будет ответ? Подозреваю, возмущенный — скажет: тебе мало маржи за одну лишь поездку в Екатеринбург? Ладно, оставим Арзамасцева в покое.

Что если пойти к Шумакову? Он-то не в курсе нашей маржи. Договор есть, хлопоты были… По-моему, есть резон ему расплатиться. То, что через Водоканал пойдет, с которым заключен договор, не напрягает. Меня, по крайней мере… А Игнат? Команда будет — куда ему деться?

Вроде разумно. Иду к Шумакову.

Виктор Григорьевич встретил меня, можно сказать, с распростертыми объятиями. По крайней мере, упреки были отечески ласковыми.

— И куда ты пропал? Звоню Арзамасцеву — у него тоже нет твоего телефона. Мне что, милицию посылать на твои розыски?

Я, наверное, побледнел.

— А что, есть повод для милицейского вмешательства?

— Практически, да…

— И какой?

— Август на календаре.

Я вздохнул, почувствовав, что милиция в разговоре к слову приплетена.

— И что в этом криминального?

— Пора серьезным делом заняться. С экскаватором мы, слава Богу, развязались.

— Ну да, если не считать того, что я месяц трудился напрасно — обидно, досадно, но ладно…

Глаза Шумакова округлились:

— Все-таки ты меня подозреваешь в обмане!

— Скажем мягче — в невнимании к моим интересам.

— Как раз напротив — ты мне нужен для нового большого и ответственного дела.

— Снова за так трудиться?

Шумаков плюнул в сердцах. Он сдвинул брови и ноздри его затрепетали. Лицо обозначилось четче.

— Слушай меня! Ты получишь приказ о назначение на должность с первого июля, и зарплату за прошлый месяц. Так годится?

— Что за должность? — удивился я.

Шумаков взялся за телефон:

— Сейчас все узнаешь.

Я с трудом удержал усмешку — ох, уж этот мне Виктор Григорьевич! вечно у него авантюры!

Между тем, абонент ответил.

— Виктор Павлович, ты на месте? Мы подъедем сейчас.

Шумаков улыбнулся:

— Поехали на твое новое место работы.

У первого заместителя Главы района была служебная «нива», и водитель на неё, наверное, был. Только я его никогда не видел — везде и всюду Виктор Григорьевич сам за рулем.

Спустились во двор администрации.

— Садись назад, — кивнул Шумаков. — Сейчас еще одного пассажира подберем.

Приехали в центральную котельную. Шумаков посигналил. Вышел незнакомый мне мужчина. Виктор Григорьевич его представил:

— Кузаков Виктор Павлович — начальник центральной котельной.

Тот поправил, улыбнувшись:

— Начальник увельского участка Троицких «Теплоэлектросетей», подразделения «Челябоблкоммунэнерго». У меня кроме ЦК есть котельная в больнице. Ты забыл?

Кузаков сел рядом с водителем, и мы поехали за железнодорожную линию через новый путепровод — точнее мост, который аж за элеватором! Нехилый круг получается, если учесть, что Восточная котельная от Центральной в десяти минутах ходьбы по прямой.

Итак, Восточная котельная. Год прошел от ее рождения. Построена на средства районного бюджета. А минувшую зиму её эксплуатировал все тот же спрут из областного центра, «Челябоблкоммунэнерго» — то есть Кузаков и его ребята. Выкупать Восточную челябинцы не хотят. Арендовать? — в цене не сошлись. Получается, что почти даром хитрые дяди из Челябинска хотят заполучить увельскую муниципальную собственность.

— Твоя задача, Анатолий, — говорит Шумаков. — Подготовить Восточную к отопительному сезону самостоятельным предприятием, чтоб без всяких там «коммунэнерго» и «теплосетей».

— А… — заикнулся я, имея в виду — как же так: боремся с корыстными челябинцами, а их человек рядом сидит.

Виктор Григорьевич меня понял влет:

— А Виктор Павлович тебе поможет. Он в доску наш человек.

«В доску наш человек» повернулся ко мне, и мы обменялись рукопожатием.

Подъехали. Дверь открыл молодой человек — видимо, сторож, так как кроме него здесь больше не было никого. Так и оказалось. Виктор Павлович представил его:

— Володя Строгонов. Работал оператором. В конце сезона я его выгнал за пьянку. Но ты бери — по крайней мере, будет человек, который умеет разжигать котлы. Здесь, сейчас сторожит пока. Но, паразит, убегает днями на рыбалку.

— Палыч, ну что ты в самом деле… Никуда я не убегаю.

Вслед за Шумаковым и Кузаковым я прошел внутрь. Совершенно новое, шикарное здание из стекла и бетона. Работает на газе. Пять новеньких, известкой сверкающих, котлов стоят в ряд в котельном зале. Циркуляционных насосов подачи горячей воды в теплотрассы четыре штуки. Огромный бак водоподготовки и подпитки, газовое оборудование, вспомогательные насосы… Вообщем, по-взрослому все!

Сообразив, что перед ним новый будущий его начальник, Строгонов, приостановился в дверях административного корпуса.

— Два душа, два туалета, а кабинеты — закачаешься… Не стыдно девочек приглашать.

Кузаков зацепился:

— Что я слышу? Ты и девок сюда таскаешь?

— Нет-нет, никого не водил еще, — залепетал пропившийся оператор и нынешний сторож. — Это я к слову.

Но было поздно. Начальник ЦК и больничной котельной нахмурился и покачал головой:

— Публичного дома здесь не хватало! Сукин ты, Вова, сын…

Лицо Строгонова залилось краской.

— Да не приводил я не кого! — горячо оправдывался он. — Просто так сказал.

— Чепуха! Ты плетун, Строгонов — это всем известно.

— Я не плетун… — жалобно твердил сторож. — У меня жена есть. Ты же знаешь, Палыч!

— Если сейчас хоть один презерватив где найду, ты уволен! — пригрозил Кузаков.

Административное здание в два этажа и еще мансарда под крышей — все обошли, все осмотрели. Остановились перед вертикальной лестницей на чердак.

— Что там? — спрашиваю.

Кузаков плечами пожал:

— Я не знаю. Слазь, посмотри.

Слазил — мансарда.

Заглянули и в туалеты — они на обеих этажах, как и душевые. Пол был выложен квадратными плитками. В «предбаннике» умывальник. Панели орнаментированы кафелем рыжего цвета. Унитазы были чистыми.

— Уборщица есть? — спросил я.

— Какая уборщица? — Строгонов возмущено. — Ты что, начальник? У нас и воды нет, и света — ни посрать, ни сготовить чё.

Я повернулся к Кузакову. Тот плечами пожал и пробурчал:

— Отключили вместе с газом, как только отопительный сезон закончился. Есть заморочки — надо решать.

— И куда ходите? — это я Строгонова.

— А там, в углу огороженной территории, сортир из досок стоит.

Кажется, все обошли. Шумаков повернулся ко мне:

— Ну как, Анатолий, твое впечатление?

Я кивнул, собираясь с мыслями — мол, отвечу сейчас.

— Механик цеха на «Станкомаше» мне говорил: «Если наладчик спит, смена план выполняет». У меня здесь никто спать не будет. Операторы будут венки вязать на продажу. Специалисты-ремонтники — чинить населению бытовые приборы. Сварщики — варить разные фиговины для хозяйства. Всюду, где только можно, расставлю ящики с черноземом — выращивать цветы, зелень к столу, рассаду… В мансарде теплицу организую.

— Короче, кильдым из котельной выйдет, — тихо сказал Кузаков.

Шумаков хмыкнул:

— Мне твои слова напомнили старый советский анекдот. Приехал молодой специалист в деревню по распределению после окончания института. Председатель колхоза его спрашивает: «Вы кто по специальности?» Тот: «Инженер». Председатель: «Мне агроном нужен. Зачем мне в деревне инженер?» «Как зачем? — удивился приезжий. — Производственные процессы механизировать, чтобы производительность труда росла. Идемте — на месте покажу». Из конторы вышли, смотрят — мужик траву косит. Молодой инженер: «Ну, смотрите, как глупо организована его работа. Литовки надо две насадить на черенок, чтоб на каждый взмах траву косить. А в задницу черенок от граблей вставить, чтоб сгребать за собой траву. А…» «Понял, понял, — прерывает его председатель. — А на писюн надо вилы надеть, чтоб копнил заодно». Так, Анатолий?

— Ну, примерно.

Вышли к машине. Кузаков предлагает:

— Виктор Григорьевич, рабочий день-то закончился. Ты езжай отсюда в Песчанку — тебе ближе будет. А мы с Анатолием через линию… В котельную ко мне зайдем. Я ему телефоны напишу, которые нужны будут в работе. А по дороге обсудим кой-чего.

Так и решили. Хлопнули ладошками в прощальном рукопожатии и расстались. Шумаков уехал. А мы пешком пошли через железнодорожную линию.

— Начать надо с аттестации счетчика газа, — дорогой поучал Кузаков, на меня не глядя, как бы разговаривая сам с собой. — Это главное и важней всего. Если ты не аттестуешь газовый счетчик, газовики тебе выставят счет на газ по выходной мощности котельной. А это пять котлов по максимальной потребности. Мы зимой в самые лютые морозы обходились двумя котлами и совсем не на полной мощности. А в обычные дни одним справлялись. Не аттестуешь счетчик, такой счет получишь, что казне района мало не покажется. Ты меня понял?

Я кивнул.

— Что надо сделать. Счетчик снять. Если сам не сможешь, вызывай аварийную службу Горгаза. Точнее, позвони туда и скажи о своей нужде — они пришлют тебе кого надо. Наши счетчики старые — их аттестуют в Челябинске, в лаборатории. А на Восточной стоит счетчик совершенно иного типа. Такие аттестуют только на заводе изготовителе. Придется везти его в Тюмень. Я тебе дам телефон — созвонишься: там объяснят, куда везти, как к ним проехать и сумеешь ли обернуться за одну поездку. Счет они тебе выпишут. В таких делах предоплата не требуется…

Пришли в Центральную котельную. Я тут тоже впервые, но… Восточная более впечатлила.

Кузаков написал на бумажке обещанные телефоны. И еще я попросил номер абонента на Восточной котельной.

Придя домой принялся звонить.

Тюмень ответила голосом автоответчика — мол, оставьте свое сообщение. Ладно, оставим назавтра — мне нужно живое общение.

В аварийной службе Горгаза дежурство круглосуточное — там ответили. Я представился и попросил:

— Можно ли прислать специалистов, чтобы снять газовый счетчик на поверку?

— Только завтра.

— Годится. Время можете уточнить?

— В первой половине рабочего дня.

Понятно. Позвонил в Восточную Строгонову.

— Проверяешь, начальник?

— Дело есть. Где документация на котельную, знаешь?

— Да вон — в шкафу вся лежит.

— Найди паспорт на газовый счетчик, на стол положи, чтобы я завтра нашел. Ты во сколько меняешься? Если я задержусь, сменщику передай.

— Все понял, начальник, передам.

Утром паспорт на газовый счетчик ждал меня на столе.

И новый сторож по имени Саша.

— Вы наш новый начальник? — спросил он, пожимая руку.

Я кивнул.

— А можно мне в котельной остаться на отопительный сезон?

— Кем?

— Ну, слесарем… или оператором.

— На оператора надо учиться.

— Тогда слесарем.

— Посмотрим.

Аварийная бригада из Горгаза (по крайней мере, так звучала надпись на их машине) приехала, как и обещала дежурная, в первой половине рабочего дня. Поднялись на балкон котельного зала, сняли счетчик, занесли его в операторскую.

— Вот, пожалуйста.

— Мне где-то надо расписаться?

— Да нет. Все нормально — ваш вызов отмечен у диспетчера.

— Света нет, газа нет… Мы бы вас чаем угостили, — сказал я, чувствуя неловкость перед общительными газовщиками.

Поболтали немного и расстались — они отправились по своим делам, а я домой, звонить в Тюмень. И здесь получилось все удачно. Мне обсказали, как их найти. Обещали счетчик проверить за полчаса и поставить печати все — на стекло показателя и в паспорт.

Позвонил Шумакову.

— Виктор Григорьевич, мне машина нужна — в Тюмень отвезти газовый счетчик на поверку.

— Ты откуда звонишь?

— Из дома, конечно. Что мне, из Водоканала звонить по делам котельной?

— А на Восточной нет восьмерки?

— Виктор Палыч еще зимой убрал — злоупотреблял народ междугородними разговорами.

— Ладно, я найду машину. Ты посиди у телефона. И, кстати, сообщи мне его номер.

Минут через двадцать Шумаков позвонил.

— Машину возьмешь у Гареева. Подходи завтра сюда к девяти часам.

— Понял. Буду.

Жизнь налаживается моя. Появилась работа. Не пропадут даром хлопоты по восстановлению старого экскаватора. Есть заказы на «Лиру»…

Лег пораньше спать. А в «час Пикуля» поднялся и плодотворно поработал над романом о своем детстве. Когда рассвело, сбегал к лиственницам. Потом побрился-умылся-позавтракал и отправился в районную Администрацию к Шумакову.

От предстоящей поездки нахлынула волна адреналина. Я не только сделаю нужное дело, но побываю в Тюмени — городе, где ни разу еще не был. Как тут не радоваться? Люблю открытия…

Виктор Григорьевич подошел к окну.

— Тебя уже ждут.

Я тоже подошел. Прижавшись к обочине у киоска «Роспечать» стояла белая «нива», а возле неё Глава поселка Гареев и его водитель Резниченко.

— Спасибо, Виктор Григорьевич! — я пожал руку первому заместителю Главы Увельского района и вышел.

Поджидавшие встретили меня, скажем так, без радости.

Гареев вместо приветствия процедил сквозь зубы:

— Ты что к моей машине прицепился?

Я усмехнулся и демонстративно сунул руки в карманы брюк — мол, с такими как ты не здороваюсь: много чести.

— Где твой счетчик? — не более любезен был и Резина.

— На Восточной котельной.

— Так, тащи…

— Слушайте, мужики, не хотите ехать — не ехайте. Мне ваши морды злые совсем ни к чему. Пойду к Шумакову — пусть решает проблему. Ну, а если он шкуру с кого-то спустит, на меня не пеняйте — я вас предупредил.

Резниченко с Гареевым переглянулись. Евгений Андреевич кивнул головой и прочь пошел. Водитель мне:

— Садись, поедем в твою котельную.

Съездили в Восточную за счетчиком. Потом заскочили в Южноуральск — Резниченко с семьей простился: на сутки ведь уезжаем или больше. Вернулся с непустой холщовой сумкой — тормозок, должно быть, в дорогу. Вот о чем не подумал я!

Белая «нива» взяла курс на Челябинск.

В Тюмень с юга можно попасть двумя дорогами — через Екатеринбург или Курган. Водитель выбрал второй путь. Общаться нам не хотелось, да и не о чем было. Я смотрел, как мимо пролетают знакомые пейзажи. За Челябинском потянулись незнакомые…

На Тюмень повернули в виду Кургана. Но прежде остановились по нужде. А на перекрестке было несколько торговых точек. Резниченко сказал:

— Я закуси взял, с тебя пузырь.

О чем базар! — пошел и купил.

Дальше дорога шла через сырой и мрачный сосновый бор. Но не в этом беда. Дело клонилось к вечеру, и вся кровососущая рать высыпала на воздух, поохотиться перед сном. Каждые полчаса мы останавливались, чтобы обмыть лобовое стекло и фары от насекомых и их внутренностей — темным, а то и кровавым налетом напрочь закрывавшим дорогу свету, а нам ее обзор. И каждый раз в виду водоема или лужи, где можно набрать в «сиськи» воды. Слава Богу, этого добра в багажнике у «нивы» было достаточно.

Солнце за соснами скрылось, и стало холоднее. Чем дальше ехали мы на север, тем ниже падала температура. Резниченко включил печку. Судя по указателям, Тюмень совсем близко. Мы стремились до полных сумерек добраться в город. Единственная отрада — встречных машин стало меньше: не так слепят фары.

Перед блокпостом «нива» сбавила скорость.

— Остановись, — попросил я. — Пойдем спросим, как дальше ехать.

Когда до завода добрались, ночь царила кругом — в смысле, на небе звезды зажглись, а на улицах фонари. Боец ВОХРы на КПП в здании заводоуправления объяснил, что прибыли мы на место, запустить он нас на территорию до утра не может, но и не советует здесь ночевать — всякое может случиться: хулиганьё и прочее… На стоянке перед заводом других машин не было.

— А куда нам деваться?

Губы охранника скривились в усмешке.

— Езжайте к ментовке ночевать. Там не тронут.

Резниченко по-своему рассудил:

— Нахрен! Еще бояться! Против судьбы не попрешь. Вон там заночуем.

«Там» были въездные ворота на территорию и двухэтажная избушка КПП — на первом её этаже была вертушка и будка контролера, на втором горел свет. Когда припарковались, окошко на верхнем этаже распахнулось. Женщина в форме ВОХРы окликнула нас:

— Эй, вам чего здесь надо?

Резниченко ответил:

— Нам надо проехать на завод.

— Пропуск есть?

— Завтра оформим.

— Завтра и приезжайте.

— Хорошо. А сегодня мы здесь заночуем. У вас наган есть? Если бандиты на нас нападут, вы их сверху перестреляете?

— Ну и чудак же вы! — воскликнула женщина и согласилась. — Перестреляю… Только если в вас попаду, не обижайтесь.

Резниченко сел в салон.

— Ну вот, охрана нам обеспечена. Доставай своё — выпьем и закусим.

Сам перекинул мешок с тормозком с заднего сидения к себе на колени. В нем оказались яблоки — обыкновенные яблоки из своего, должно быть, сада. М-дя… я ожидал нечто более существенное. Но когда попробовал водку под названием «Варта», понял, что мы с Резиной в расчете — он мне кислые червивые яблоки, я ему спиртное из нефти.

Проснулся под утро весьма продрогший. Выбрался из машины, сходил в кусты.

— Замерз что ли? — окликнули из курятника.

— Зуб на зуб не попадает.

— Так печку включи.

— Не моя машина.

— Ну, ладно… — лицо в окошке исчезло, и оно закрылось.

Только я собрался в машину сесть, дверь КПП распахнулась — на пороге стояла весьма миловидная женщина в форме ВОХРы.

— Иди сюда, погрею.

Я зашел в домик. Мы поднялись на второй этаж. Симпатичная и сердобольная женщина налила мне горячего чая, предложила бутерброды с сыром и колбасой, а еще пирожки с яйцом и рисом — ну, эти-то явно столовские. Ободряюще улыбнулась:

— Налегай!

Она была чем-то похожа на ту мою первую женщину, которая сделала меня мужчиной в поезде «Хабаровск — Владивосток». И возраста, примерно, такого же.

Меня потянуло на очень откровенный и доверительный разговор — ну, как тогда, в пассажирском поезде, в том далеком 1975 году.

Я насмелился и спросил, проглотив нажеванное.

— Сказав «погрею», вы что имели в виду?

— Все, что захочешь, но… Сначала женись.

— А если женат я?

— Тогда просто ешь пирожки.

— Но вы мне нравитесь.

— Ты мне тоже.

— И как же быть?

— Поезжай к жене — оставайся с ней или разводись и возвращайся ко мне.

— Мы уже с ней шесть лет не живем.

— А что так?

— Решили, что нам будет лучше врозь.

— А дети есть?

— Дочке семь лет.

— И у меня такая же.

— А муж где?

— Присел надолго.

— В смысле?

— На ограблении инкассаторской машины попался. Статья тяжелая — большой срок дали. Хотел одним махом в дамки выйти. А теперь сидеть ему и сидеть…

— Любили?

— Да хороший парень-то.

— Что же не отговорили?

— А я знала? — женщина пожала плечами. — Когда пришли за ним руки крутить, вот тогда и открылось…

Мы помолчали. Ну, раз откровенно, так откровенно!

— Замуж хотите?

— А кто не хочет?

— Не будете, значит, ждать?

Она вздохнула и промолчала. Я задал провокационный вопрос:

— Вы уверены, что если я вернусь к вам, из нас получится счастливая семейная пара?

Она кивнула головой:

— Получится. Секрет знаю, как мужика счастливым сделать.

Она на диване сидела, на котором, наверное, и спала. Я уже закончил чаевничать, сказал «спасибо», передвинул стул и сел напротив неё. Очень она мне понравилась — и личико, и фигурка, и ножки…

— В чем ваш секрет? Мне расскажите?

Она хмыкнула, немного с кокетством.

— Тебе зачем? Ты же мужик.

— Да, конечно. Но на досуге я книжки пишу. Очень бы мне хотелось о вашем секрете рассказать всем.

Она как-то сразу подобралась — серьезней стала, как перед телекамерой.

— Да никакого секрета вобщем-то нет. Надо просто любить мужика. Говорить ему ласковые слова…

Я ободряюще кивнул — мол, продолжай, продолжай…

— Утешать в беде и горести… Не говорить гадостей о его родственниках… Никогда не спорить с ним… Это ведь не сложно, если очень захотеть.

Я откинулся на спинку стула.

— Если через чур опекать мужа, то можно и надоесть.

— Разве внимание может надоесть? Это просьбами надоедают… Бабы-курицы как считают — ноги раздвинула, мужик похрипел, кайф получил… Все теперь он перед ней по жизни в долгу.

Я кивнул, соглашаясь. А она продолжала:

— Мужик должен купаться в ласке, вот тогда и баба с ним будет счастлива.

Я улыбнулся.

— Мне бы кусочек такого счастья прямо здесь и сейчас.

— Возвращайся, распишемся, не обижу…

— У вас, наверное, с мужиками-то нет проблем — вы такая красивая…

Охранница покачала головой:

— Как это нет? Что я не человек? Но просто давалкой быть не могу.

— Ты просто не пробовала. Попробуй со мной. Я очень нежный — тебе понравится…

Она задышала часто-часто… Спрятала взгляд. Встала, прошла к столу собирать посуду.

— Ты согрелся? Давай топай. Сейчас контролер КПП придет, народ на работу потянется…

Когда вышел из сторожки, она ждала меня в открытом окне на втором этаже.

— А ты мне понравился. Возвращайся, и мы будем счастливы… Приедешь — спроси на заводе Надю Карамышеву из ВОХРы…

Я кивнул, помахал ей рукой. За лобовым стеклом «нивы» на меня таращился Резниченко. Мне не хотелось отвечать на его расспросы и, махнув рукой в сторону заводоуправления, пошел оформлять въездной пропуск.

Все хлопоты с оформлением въезда-выезда, поверкой счетчика и его документальной аттестации отняли все время до обеда. Вернувшись в «ниву» с газоизмерительным прибором в начале первого часа дня, объявил водителю:

— Все, можем ехать.

— Нет! — вскричал Резниченко. — Я со вчерашнего обеда не жравши. Где столовая здесь у них?

Нашли столовую, пообедали. И тронулись в обратный путь…

Ах, Надя, Надя Карамышева… Как легко ты запала в душу! Она уж мурлыкала, терзая сердце в сладкой истоме: «Как много девушек хороших! Как много ласковых имен! Но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон, когда влюблен…»

Резниченко на что-то дулся и не донимал расспросами — где ты был? с кем ночевал? Машина укачивала, и я бы поспал. Но закрыв глаза, откинувшись на подголовник кресла, ударился в философию.

Тема такая — женщины и власть. Поскольку я теперь начальник — самая злободневная. Как вести себя с прекрасной половиной человечества, которые попадут в зависимость от меня по служебному положению. Всплыл из памяти утренний эпизод. Надя, без сомнений, женщина симпатичная. И я, человек приезжий, мог позволить себе некие вольности. Бабы любят, когда их уламывают. Они считают внимание мужчины комплиментом. И наоборот — ненавидят мужиков, которые не бросают на них похотливые взоры. Так вот. Мои уговоры (ну, точнее — намеки) Нади отдаться должны остаться в прошлой жизни. Теперь я начальник, черт возьми! Бабы сами должны мне на шею бросаться и меня уговаривать им отдаться… Что ж, я не против — пользуйтесь, пока холост. Ну, или якобы холост…

И снова песенка в душе — теперь уже от Софии Ротару: «Может с другой сердце своё успокоишь. Может, со мной ночку ещё проведешь…»

Интересную картину заметил в дороге — и в Курганской области, и в Тюменской сухо. Только пересекли границу с родной, нашей Челябинской губернией, как сразу засверкали под солнцем лужи только что прошедшей грозы. Новый её фронт догнал нас под Кичигино (или мы его?) и давай поливать, громыхая.

За что, о Боже, ты проклял нас?

Счетчик мы завезли в котельную, и тогда Резина зауросил:

— Оставайся тут — домой я тебя не повезу.

При тусклом свете в салоне у него были усталые красные глаза. Может, он и не собирается на ту сторону железнодорожной линии. Может, у него здесь родственники или любимая женщина…

Я плечами пожал — мол, ноу проблем.

Хотя охраняла котельную в эту ночь пожилая женщина. А диван не раскладывался. Впрочем, я и не собирался его с ней делить.

Как только машина ушла, а я остался, сторожиха обеспокоилась:

— Вы кто и почему не уехали?

— Понимаю вашу настороженность. Меня зовут Анатолием, и я новый начальник этой котельной. Только не вменяйте мне это в вину.

Попытался ей мило улыбнуться. Хотя подозреваю, что в свете фонарика улыбка моя могла быть зловещей. Женщина хотела хихикнуть, но не получилось.

— Мне так неприятно, что я вас стесняю или даже пугаю, но до утра я не собираюсь здесь оставаться. Вот гроза закончится, и домой пойду.

— Это просто от неожиданности, — сказала она и выключила фонарик. — У меня сегодня что-то нервы разыгрались.

— Удивляться не приходиться, — я раздвинул шторы окна и стало чуть-чуть светлее. — Гроза как-никак катаклизм природный: напрягает.

— Я уже успокоилась, — объявила она.

— Да вы ложитесь и спите, я не буду мешать. А как соберусь уходить, разбужу.

Гроза закончилась быстро. Но дождь продержал меня в котельной до полуночи.

Придя домой, позвонил в Горгаз — мол, присылайте спецов устанавливать счетчик.

Сонный женский голос мне мораль прочитал:

— Что же вы прыткий такой, а? Завтра вам отопление запускать? Нет? Ну и подождите немного — ремонтники до начала отопительного сезона к вам не раз еще явятся.

Вполне резонно.

Утром позвонил в котельную заступившему на дежурство Строгонову:

— У вас журнал передачи дежурства есть?

— Обижаешь, начальник. У нас все по взрослому.

— Тогда запиши в него «Приказ начальника. Газовый счетчик в операторской принимать и сдавать под роспись: счетчик сдал, счетчик принял. Чтобы все пломбы и контровки на гайках-болтиках были на месте. Чтобы сам он целым был». Понял? Приду проверю. Где, кстати он?

— На столе.

— Убери его в шкаф, чтоб не сломать ненароком. И паспорт под него положи, чтобы был на глазах. Специалисты приедут — надо поставить.

— Когда?

— Скоро.

Положив трубку, я почувствовал себя совершенно вошедшим в роль крутого начальника, облаченного в сверкающие доспехи богом избранного руководителя.

Потом был визит к Кузакову в Центральную котельную.

Виктор Павлович похвалил меня за оперативность решения задачи со счетчиком.

— Теперь тебе, Анатолий, предстоит с водохимочисткой разобраться. Специально для Восточной котельной «Челябоблкоммунэнерго» приглашали из Екатеринбурга профессора Дреккера и кандидата наук с кафедры общей химии Челябинского политехнического института Наталью Павловну. Вот их телефоны. Запиши.

Я записал. Кузаков продолжал:

— Они провели химанализ воды, используемой для Восточной. Сам по себе процесс дорогостоящий. Подготовили рекомендации по её очистке от минеральных солей. Недели две возились и все это время жили в «Урале», санаторий который, за счет нашей организации. Представляешь, сколько средств в это дело вбухано? Тебе надо с ними созвониться и попросить дубликаты всех материалов, чтобы работать на Восточной…

Кузаков покачал головой:

— Думаю, с районного бюджета они слупят не меньше.

— Постой. А зачем же им жлобиться? Они уже получили свое. И от нас получат дополнительный приварок… Ну, не всю же сумму опять за проделанную когда-то работу.

— Не знаю. Попытка — не пытка: попробуй уговорить. Вдруг прокатит.

— Виктор Павлович, но ведь у тебя же есть их рекомендации по очистке воды на котельной Восточная.

Кузаков потупился на свои ноги в черных ботинках и сказал:

— Нет. Как только началась буза с Шумаковым, приехали из Челябинска и всю документацию по Восточной у меня забрали.

— Но лаборант-то ведь должен помнить, если всю зиму работал.

Кузаков, отрицая, покачал указательным пальцем.

— Никого не впутывай в эти дела. Все вопросы решай самостоятельно.

Вот так! Свой да не в доску Виктор Павлович. Видимо, жестко приказали. Ну, да ладно, будем решать…

Заглянул в котельную (свою теперь уже) и пошел домой звонить химикам.

Дреккера сразу отмел, хоть и профессор-руководитель.

Во-первых, Екатеринбург дальше Челябинска.

Во-вторых, фамилия мне не понравилась.

В-третьих, Наталья Павловна женщина, а с женщинами у меня всегда лучше получалось любое дело.

Набираю номер. Приятный женский голос:

— Але. Да, я слушаю.

И шумовой фон в трубке — музыка, звон посуды, смех, громкие голоса… Должно быть, в квартиру попал в неурочный час. Но раз ответила и слушает — будем говорить.

— Здравствуйте, Наталья Павловна… — я представился и рассказал о своих проблемах. — Не могли бы вы мне дать ваши рекомендации по водохимочистке на Восточной котельной?

И тогда она сказала… Нет, ответила — и ответ этот был настоящим шедевром устного творчества. Я запомнил его на всю жизнь и сейчас процитирую.

Наталья сказала мне очень приятным голосом:

— Молодой человек! Я женщина и Природой призвана давать мужчине все, что он попросит. Но никаких документов по Восточной котельной я вам не дам. Разговаривайте с Борис Ефимовичем (это профессор Дреккер). До свидания.

И трубку положила.

Я никогда не видел Наталью Павловну, но тут же влюбился по самые уши — за ум и голос красивый.