Лунная тень 1. Тосканские холмы

Анастасия Эльберг (2024)

Когда-то темные эльфы были сильным народом. Теперь они прислуживают вампирам, а те, кому посчастливилось сохранить свободу, живут в неприступных горах. Как и в древности, здесь ценятся воинское искусство и религиозность. Лотар не преуспел ни в первом, ни во втором. Родные боги посмеялись над ним… но можно выбрать других, особенно если они обещают всевластие. Лотар не настолько безумен, чтобы отказываться. И достаточно безумен для того, чтобы не думать о цене, которую придется заплатить.

Глава 6. Дариан

Кесария, Палестина

Мать принца Дариана, ее величество Дафна, вряд ли успела ощутить тяжесть своей короны — уж слишком недолго она ее носила. Они с отцом произнесли свадебную клятву в день коронации, как это принято у светлых эльфов. Той же ночью она зачала сына и умерла при родах три луны спустя. В королевских семьях имена детей начинаются с той же буквы, что и имя отца, но последним желанием ее величества было наречь сына Дарианом.

Мать родилась в другой деревне светлых эльфов и происходила из древнего рода, первые представители которого жили еще в большой пустыне. Имя «Дариан» носил ее дед, король, чье царствование пришлось на смутные дни Великой Реформы. Король Дариан помогал беглецам из деревни янтарных Жрецов, когда они поселились в горах неподалеку от Темного Храма. Темные эльфы были частыми гостями во дворце, он сам не раз ел за одним столом со Жрецом Орлином и его советниками. Вряд ли отец Дариана хотя бы примерно представлял, кто такие янтарные Жрецы — ему не было дела ни до чего, кроме денег — но все знают, что последнюю просьбу умирающего нужно исполнить.

— У этой женщины помутился разум, — говорил отец одному из братьев. — Где это видано — называть детей именами мертвых! Королевских детей! Боги наказали меня этой женой — и накажут за то, что я нарек сына в честь мертвеца!

— Все знают, что отец твоей покойной жены почитал дурных богов, — успокоил его брат. — И она тоже почитала их. Она околдовала тебя, ты не виноват. Ты женишься на хорошей женщине, и у вас будут дети. Много детей.

Хранитель знаний рассказывал Дариану, что о матери говорили много плохого. После Великой Реформы светлые эльфы все чаще заключали браки между принцами и принцессами из разных деревень, но мать и ее сестры оставались свободными. Эти женщины носили наряды с открытыми плечами и глубоким вырезом на груди, заплетали волосы так, как им вздумается, и заговаривали с мужчинами до того, как к ним обратятся.

Сказалось и дурное влияние темных эльфиек, с которыми принцессы общались слишком часто — ведь они были соседями. А о том, какие нравы у темных эльфиек, знали все. Они были испорченными еще в древности. Ни одна уважающая себя женщина не облачится в уродливую кожу, как это делают воины, и не возьмет в руки оружия. Где это видано — женщины стоят во главе армии и отдают приказы мужчинам? Где это видано — подруги вождей сидят рядом с ними и спорят с умудренными опытом советниками? Воспитанная принцесса не позволит себе и мысли о том, чтобы прикоснуться к мужчине до того, как он оденет ей на палец обручальное кольцо. И уж точно не будет рожать полукровок чуть ли не каждую луну. Но о каких нравах может идти речь, если в их деревне даже служанки одевались как трактирные девки и перемигивались с воинами на глазах у господ…

Когда отец впервые увидел мать, он знал о нравах дочерей его величества. Дариан допускал, что в вечер их знакомства она облачилась в одно из платьев с открытыми плечами и глубоким вырезом на груди. Завитые служанками в локоны волосы цвета белого золота свободно лежали на плечах, а лазурные глаза были подведены черной краской по обычаю египетских женщин. В других деревнях принцесс, посмевших явиться ко двору в таком виде, секут плетьми до полусмерти. Об этом отец тоже знал, равно как и о том, что такая жена не сделает ему чести. Но знал он и другое. Уже следующей луной она будет носить на пальце подаренное им кольцо и станет матерью его детей. Что скажет двор? Он король. Если он повелит своим подданным явиться ко двору голыми, они это сделают. Если повелит явиться в платьях с открытыми плечами, они послушаются. Эта женщина будет его королевой, и никто не возразит.

Носила ли мать платья с открытыми плечами при дворе? Хранитель знаний сказал, что беременность далась ей нелегко, она часами лежала в постели, мучаясь от головных болей и тошноты. После ее смерти отец был безутешен и носил траур втрое дольше обычного, а потом женился снова, на этот раз, на одной из сестер. Весна сменяла весну, но боги не торопились посылать им детей. Другие жены отца, среди которых были и простые эльфийки, исправно рожали здоровых малышей. Целители разводили руками, а его величество злился все сильнее.

— Это мое проклятие, — говорил он. — Зачем я ее послушал!.. В этом мире не было бы зла, если бы не женщины!..

Однажды отец как бы между прочим предложил Дариану сменить имя, убрав первую букву.

— Принц Ариан, — сказал он сыну. — Его величество король Ариан, так тебя будут называть после того, как ты получишь корону.

Но Дариан отказался. Суеверия по поводу смены темного имени он считал глупыми, дело было не в них. Сменить имя означало предать и память матери, и память ее деда, который сделал много добра. И трещина, появившаяся между королем и принцем в тот момент, когда ее величество Дафна сделала последний вдох, начала стремительно разрастаться.

Дариан использовал любую возможность для того, чтобы пореже бывать на пирах, балах и советах. Все, что делал и говорил отец, вызывало в нем отвращение: погоня за богатством, разговоры об общем благе за пышно накрытым столом, попытки не замечать жалкого существования, которое влачат остальные эльфы в деревне. Принцу одинаково сильно хотелось занять место короля и построить заново то, что тот успел разрушить, и уйти, забыв о том, что он принадлежит к правящей семье. И, так как отец был молод и полон сил и не собирался расставаться с короной, а убежать из дворца он не мог по многим причинам, Дариан путешествовал.

Он видел горы с девственными снегами, дремучие леса, бурные реки и прозрачные озера с зеркальной гладью. Он видел маленькие деревни и большие города, делил скромный завтрак с бедняками и угощался изысканным вином в шатрах вождей великих племен. Он несколько раз переплывал море, на берегу которого стоял дворец короля. И, конечно же, навестил деревню, которой правил янтарный Жрец Орлин.

В тот вечер за столом, накрытым на большой поляне, собралось около сотни эльфов. У кого-то глаза были янтарными, у кого-то — голубыми, серыми, зелеными или черными. Все они так отличались друг от друга, будто перед принцем сидели люди, а не темные существа. Среди них было много воинов, и мужчин, и женщин. Они были одеты в черную, реже — белую кожу, пили синее вино и громко смеялись. Все говорили с Дарианом так, будто он — не чужак, а их сосед по шатру. Ему нравились грубые шутки воинов и истории о путешествиях, которые рассказывал Ирфин, один из советников. Принц помнил его жену Дею, красивую женщину с зелеными глазами и тонкой медной змейкой, обвивавшей шею. Она была гибкой, длинноногой и танцевала так, будто на нее никто не смотрит. Дариан помнил Нофара и Лотара, сыновей советника Нарида, братьев, рожденных от одного лика луны. Нофар был тихим и вежливым. Лотар — шумным и задиристым. Принца посадили на почетное место, по левую руку от Жреца Орлина. По правую руку от вождя сидел служитель Равновесия, которого тоже пригласили на пир. В те далекие дни Дариан ни за что бы не поверил в то, что судьба сведет их вновь.

Они пили янтарное вино, если рыбу, мясо, фрукты и белоснежные сыры, и слуги сидели вместе со всеми. За столом не было ни темных, ни светлых эльфов, ни служителей Равновесия. На несколько часов они превратились в семью без титулов, мыслей о долге перед народом и утомительных обязанностей, которые никому не нужны. Дариан танцевал с женщинами-воинами, с дочерьми Жреца, с молоденькими служанками, которые прикасались к его волосам и, смеясь, спрашивали, действительно ли боги сделали их из белого золота.

С тех пор, как вампиры напали на деревню, минула не одна луна, а он продолжал задавать себе один и тот же вопрос: неужели они все мертвы?

***

— Я принесла ужин, ваша светлость, — пролепетала служанка.

Советник Дариан убрал перо и посмотрел на лежавший перед ним пергамент, а потом перевел взгляд на девушку.

— Я не голоден.

— Вы не ели с самого утра, ваша светлость! Хотя бы возьмите виноград… и выпейте вина, оно вернет вам силы. В последние дни на вас лица нет, вы такой бледный!

— Оставь еду здесь, Олла. Я допишу письмо и поужинаю.

— Вернусь для того, чтобы забрать посуду, ваша светлость.

Она уже направилась к двери, но Дариан окликнул ее.

— Олла, где принц Тор?

— Играет на лире во дворе, ваша светлость. Хотите, чтобы я его позвала?

— Нет. Ты свободна.

***

Впервые отец заговорил с ним об этом уже после того, как брат Алафин отметил пятнадцатые именины.

— Ты не слишком-то интересуешься делами королевства. Тебе следовало бы почаще бывать на советах.

— Мне там скучно, отец, — честно признался принц.

— Ты чересчур много путешествуешь, Дариан. Не понимаю, что ты ищешь в дальних странах.

— Я изучаю мир.

Его величество пожал плечами с таким видом, будто услышал слова на чужом языке.

— Зачем он тебе?

— Я знакомлюсь с теми, кто не похож на меня. В мире много интересного.

— И чем это знание поможет тебе, когда ты сядешь на трон?

— Я буду делать меньше ошибок, у меня есть возможность постичь мудрость других правителей.

Отец закатил глаза и поднял руку, подзывая чашницу.

— Король не делает ошибок, Дариан. На то он и король.

Принцу хотелось ответить, но он не посмел.

— Путешествия не доведут тебя до добра, — продолжил король. — Разве наши земли не прекрасны? Каждое утро ты видишь в окно лазурную воду и белый песок. Спишь на мягкой постели. Пьешь дорогое вино. Гуляешь по цветущим садам.

— Это не жизнь, отец, — сказал Дариан тихо.

— А что же, по-твоему, жизнь? Грязные лохмотья, в которые одеваются бедняки?

— Мы придумали для себя свой мир, но нельзя делать вид, что вокруг ничего нет. Многие эльфы, живущие в этой деревне, не выходили за ее ворота. Они думают, что за морем находится конец света, а солнце и луна сменяют друг друга потому, что так им велят боги.

Отец взял наполненный вином кубок и откинулся на спинку своего кресла.

— Какое тебе дело до того, почему солнце и луна сменяют друг друга, Дариан? Когда ты получишь корону, ты сам станешь богом. Ты будешь делать и говорить то, что захочешь. Но, — поднял палец король, — пока что этот день не настал. Ты мой наследник, и я хочу, чтобы ты вел себя подобающе.

Возразить Дариан не посмел. Пока что не посмел. Все возмущение выливалось на голову Алафина, который, в свою очередь, всеми силами старался сбежать от чрезмерной опеки матери и использовал любую возможность для того, чтобы избежать общества родителей. Братья подолгу гуляли возле моря, наблюдая за тем, как волны смывают следы их босых ног. И однажды Дариан решился произнести это вслух.

— Я не хочу быть королем.

Алафин замер и, как показалось принцу, даже перестал дышать.

— Боги лишили тебя разума! — наконец выпалил он. — Но почему?!

— Если в твоей деревне каждому пятому эльфу нечего есть, какая разница, кто носит корону? Зачем им король, если они не знают, доживут ли до конца зимы? Я так много думаю об этом. С каждым днем все больше. Смогу ли я дать им хотя бы что-нибудь?

— Но… начал брат.

Дариан поднял руки ладонями вверх, останавливая его.

— Если бы ты мог путешествовать со мной, я бы показал тебе мир. Показал бы правителей, народы которых живут в мире и благоденствии. Показал бы вождей, которые едят за одним столом с простыми людьми. И тогда бы ты понял.

— Понял что? — в отчаянии тряхнул головой Алафин.

— Что во всех этих дворцах и садах, которые строит отец, нет смысла, если хотя бы один эльф в этой деревне голодает! Если король — бог, то почему он заставляет кого-то страдать?!

Брат отвел глаза.

— Это я понимаю и без путешествий.

— Я не хочу быть королем, и это мой выбор. Им станешь ты.

— Ерунда, — отрубил Алафин. — Отец придет в ярость. Он не позволит.

— Ты когда-нибудь слышал о принцах, которых усадили на трон силой?

Отец не разозлился. Он лишь сделал слабый жест, который мог означать все, что угодно — от «я хочу еще вина» до «ну и жаркий выдался день».

— Хорошо, — сказал он. — Так тому и быть.

Услышав это, Дариан понял, что ожидал другого. Ему хотелось, чтобы отец отговаривал его. Напоминал, что он — первенец королевской четы, а, значит, должен носить корону.

— Надеюсь, вы довольны, ваше величество, — даже не пытаясь скрыть раздражение, произнес принц.

— Боги наказали меня тобой за то, что я полюбил чужеземку и взял ее в жены. Доволен я или нет, это моя судьба.

— Хорошо, что ты не обвиняешь меня в ее смерти, — вырвалось у Дариана.

Отец отвернулся к окну.

— Ты достаточно умен для того, чтобы понимать свою вину без слов.

Последняя фраза еще долго звучала в ушах принца. И по сей день он вспоминал тот разговор, хотя сменилась не одна весна. С тех пор они с отцом не сказали друг другу не слова, даже в тот день, когда бывший король, одетый в дорожный плащ, вышел из ворот деревни и направился в известном только ему направлении. Ушел искать, как говорили темные существа, подразумевая смерть. Где он ее нашел? Уснул у костра? Напоролся на разбойников или на Незнакомцев?

Алафин правил достойно, как и подобает истинному королю. Теперь к нему обращались «ваше величество», а к Дариану, надевшему мантию советника — «ваша светлость». Алафин обзавелся супругой, Дариан взял в жены Амабеллу, одну из сестер, веселую девушку с высоким чистым голосом и чудесным смехом, которую полюбил задолго до того, как они обменялись клятвами и обручальными кольцами. Его дочери росли вместе с принцессой Тирой и принцем Тором, первенцами брата, рожденными от одного лика луны.

Дариан сделал для Тиры лук, рискуя навлечь на себя гнев Алафина. Девочка Тира приходила к нему, когда разбивала коленки, хотя чаще всего от нее доставалось другим. Девушка Тира приходила к нему для того, чтобы посекретничать об эльфе, который написал для нее любовную балладу. Она была дикой, совсем не похожей на мать. Она всегда хотела видеть и знать больше, чем другие. Возможно, это и роднило ее с Дарианом.

Что на самом деле произошло на той поляне, где Незнакомка нашла кинжал из храмового серебра? Но сейчас это не имеет значения. Она попросила его о помощи, и он нашел способ ей помочь.

Все письма, полученные от карателя Эрфиана, советник Дариан хранил под замком, хотя следовало бы их уничтожить, потому что происходящее напоминало заговор — да, по сути, и являлось таковым — и он мог лишиться не только мантии, но и свободы. Когда-нибудь он расскажет все Алафину, и тот поймет. Они всегда понимали друг друга.

В конце концов, он делает это ради Тиры.

***

Служанка забрала пустую посуду — она так искренне переживала, что Дариан уступил ее просьбе и решил поужинать.

— Принц Тор до сих пор играет на лире?

— Нет, ваша светлость, он у себя. Его служанка отправилась спать, думаю, он тоже уснул.

— Жаль. А вот мне не уснуть без его песен.

— Знаю некоторых девушек, которые не могут уснуть после его песен, ваша светлость, — хихикнула Олла и прикрыла рот крошечной ладошкой.

Дариан улыбнулся.

— Что же с ними случается?

— Будто сами не знаете, ваша светлость.

С этими словами служанка тряхнула волосами, взяла тарелки и выбежала в коридор. Брат его величества зажег от извлеченной из маленького камина лучины свечу на серебряном блюдце и поставил ее на окно. Свежий морской ветер шевелил волосы советника Дариана. Когда-то море казалось ему бесконечным. Он, как и многие эльфы в деревне, верил, что за ним заканчивается мир, и был удивлен, встретив на другом берегу кипучую жизнь.

— Его высочество очаровал всех придворных дам и отправился спать?

Женщина выглядела как светлая эльфийка — волосы цвета белого золота, лазурные глаза, почти прозрачная кожа. Дариан принял бы ее за одну из многочисленных дочерей Алафина, если бы не эмоциональный запах. Кем было это существо? Боги ведают. Но оно умело летать. Или карабкаться по стенам? Кабинет советника Дариана располагался на третьем этаже дворца, а она сидела на подоконнике — и мгновение назад ее там не было.

— Ох. Простите, моя госпожа.

Дариан посторонился, и женщина спрыгнула на пол. На ней было белое платье, украшенное кружевом и вышивкой из разноцветных нитей.

— Прошлой луной… у вас было другое лицо.

— У меня много лиц, — ответила женщина, — а вот времени у нас мало. Идемте, ваша светлость.

Открыв один из ящиков стола, Дариан достал маленькую шкатулку из темного дерева с изящной инкрустацией. Когда он открывал ее в первый раз, она была защищена особой магической печатью. С магией светлые эльфы никогда не ладили, но каратель Эрфиан подробно описал, что нужно делать. В шкатулке лежал крохотный флакон с бесцветным содержимым. Дариан уже подцепил ногтем указательного пальца красный сургуч, которым было залито тонкое горлышко, но резкий окрик незнакомки заставил его вздрогнуть.

— Если откроете, быстро выветрится, ваша светлость, — предупредила она. — Второго шанса у вас не будет.

***

Давно перевалило за полночь, и почти все во дворце спали. «Почти» относилось к страже, которая дежурила у покоев короля и его детей. Темные эльфы надрывали животы от смеха, слыша об этих воинах, потому что они носили оружие только для вида и падали в обморок, видя кровь на разбитой коленке юного принца. Но стража была традицией. А при дворе традиции уважали.

— Ваша светлость! — удивился стражник, стоявший возле покоев Тора. — Что случилось?

— Несколько дней назад я приносил его высочеству книги…

Движения незнакомки, еще мгновение назад стоявшей шагах в тридцати и прятавшейся за широкой мраморной колонной, были такими быстрыми, что Дариан едва за ними уследил. Ее пальцы обвились вокруг шеи эльфа, и под недоуменным взглядом советника высокий широкоплечий мужчина обмяк в руках маленькой женщины как безвольная тряпичная кукла.

— Это не магия, ваша светлость, — сказала она, осторожно укладывая воина на пол. — И мысли я тоже читать не умею, все написано на вашем лице. Он очнется максимум через час и крепко призадумается о том, как тут оказался. Здесь есть другие стражники?

— Нет, — ответил Дариан, к которому вернулся дар речи.

— Славно. Тогда поторопимся.

В главной зале покоев принца Тора царил беспорядок. Сколько бы слуги ни укладывали его вещи, он умудряется раскидывать их заново. Так повелось еще с тех пор, как он был мальчиком. Музыка и баллады с детства интересовали его больше, чем сложенная одежда и чистая посуда.

— Где спальня? — спросила незнакомка, оглядевшись.

— Там, — кивнул Дариан. — Приоткрытая дверь.

— Его высочество не привык оставлять свечи зажженными, — удовлетворенно кивнула женщина. — Меньше свечей — меньше теней. Меньше шансов быть увиденными.

Советник мог поклясться, что эта красавица, притворяющаяся светлой эльфийкой, и вовсе не оставляет тени, как вампиры из легенд. Может, она вампирша? Вряд ли. Он видел, как она прикасалась к блюдцу из серебра, на котором горела свеча.

Свет полной луны, лившийся сквозь приоткрытое окно, падал на кровать. Принц Тор спал на боку, положив ладони под щеку и свернувшись клубком. На покрывале лежала открытая книга, поверх нее — тонкий пергамент, на котором было написано несколько строк. Перо с чернильницей Дариан нашел на прикроватном столике.

— Пора, ваша светлость.

Дариан достал флакон, снял с горлышка сургуч и с трудом подавил кашель: жидкость пахла так резко, что на глаза навернулись слезы. Он приблизился к кровати и замер в нерешительности.

— Я не могу.

— Прекратите, вы же мужчина, — подбодрила незнакомка. — Помните, сколько капель?

— Шесть.

— Лучше пять. Он выглядит хрупким, а противоядия у меня нет.

В темноте глаза женщины казались черными.

— Великий говорил мне…

— Да, — раздраженно перебила она. — Он говорил, что это сонное зелье. Я сама готовила такие тысячу раз — и приготовлю еще тысячу. Но на темных существ обычные сонные зелья не действуют. Это сильный яд, и обращаться с ним нужно осторожно. Ваша светлость, прошу вас. Каждая минута на счету.

У Дариана задрожали руки.

— Вы хотите, чтобы я отравил собственного племянника?..

— Дайте. Я сделаю все сама.

— Нет. — Он вымученно улыбнулся. — Иначе Великому придется заплатить вам больше, так?

Женщина вернула ему улыбку и скрестила руки на груди.

— Я в любом случае попрошу еще. По дороге сюда мы попали в шторм, а потом я наблюдала за дворцом и раздумывала, хочу ли участвовать в этом. Похитить наследника короля светлых эльфов!.. Такое могло прийти в голову только ему. Вы медлите. Хотите, чтобы нас поймали и заковали в кандалы?

Дариан присел на кровать и убрал волосы со щеки Тора. В мочке его уха блестела маленькая сережка из белого золота. Подарок Тиры на пятнадцатые именины.

— Первая капля будет холодной, — предупредила незнакомка. — Постарайтесь сделать так, чтобы между первой и второй не было паузы. Великая Тьма меня разбери, ну и крохотное же у него ушко…

В свете луны повисшая на тонком горлышке капля казалась серебристой. Дариан сделал глубокий вдох и наклонил флакон. Женщина за его спиной замерла, сложив руки перед грудью в молитвенном жесте.

–… четыре, пять, — шепотом отсчитал советник и выпрямился.

На один жуткий миг ему показалось, что Тор перестал дышать, но потом принц перевернулся на спину и улыбнулся во сне.

— Хорош, мерзавец, — заговорила незнакомка. — На вилле у Великого у него не будет отбоя от девушек.

Внезапно Тор открыл глаза и посмотрел на Дариана. В его взгляде, мутном от сна, появилась искра беспокойства.

— Дядя? — удивился он. — Что ты тут делаешь?..

— Ш-ш-ш, — сказала женщина и положила ладонь принцу на лоб. — Засыпайте, ваше высочество. Мы поедем в путешествие. Вы когда-нибудь плавали на корабле?

Тор перевел взгляд на нее.

— Нет, — пробормотал он, борясь со сном и пытаясь держать веки открытыми. — А куда мы поплывем?

— Далеко, ваше высочество. Вы будете жить среди зеленых полей и холмов, гулять по фруктовым рощам и проводить свои дни в веселье. А потом увидите сестру. Вы хотите увидеть сестру?

— Но Тира же в Коридорах Узников… — слабо возразил Тор, закрывая глаза. — Я хочу ее увидеть… я скучаю…

Дариан встал, отошел от кровати и обхватил себя руками. Его трясло, голова кружилась, кожа горела огнем. Женщина достала из кармана горсть алых ягод.

— Съешьте. Вы вдохнули пары яда, они не безвредны. Можете проспаться, но лучше перед этим съесть ягоды, иначе с утра будет болеть голова.

— Вряд ли я смогу уснуть.

Незнакомка положила руку ему на плечо.

— На такое решился бы только тот, кто любит свою племянницу, — сказала она. — Ваша работа завершена. Пришла моя очередь.

— Позаботьтесь о нем, прошу вас.

— Обещаю. Пока мы не доберемся до виллы Великого, я отвечаю за него головой. А потом о нем позаботятся другие.

Тор крепко спал, лежа на спине и раскинув руки. Он улыбался, как маленький эльфенок, которого напоили сладким молоком. Дариан спрятал руки в рукавах мантии.

— Вы его любите, — сказала женщина. Слышать тепло в ее голосе было странно.

— И его сестру. Их обоих. Люблю так же сильно, как собственных детей.

— Им повезло с дядей. — Незнакомка помолчала. — Когда-то у меня тоже был дядя. И он меня тоже любил, но на свой лад. Он наведывался в мою спальню по ночам и затыкал мне рот, чтобы я не кричала, потому что у другой стены спала его дочь. Но на самом деле она просто притворялась, все знала и все слышала.

Женщина посмотрела на пустой флакон, который он держал в руке.

— Этот яд дорог мне, ваша светлость. Мужчина, к которому я обратилась за помощью, научил меня готовить его в числе первых. Я пришла и сказала, что хочу убить своего дядю. Я происхожу из богатой семьи и могла заплатить столько, сколько потребуется. Но он предложил кое-что получше. Он сказал, что владеет особым искусством, и я могу овладеть им, если буду усердно учиться. Я ничего не потеряю, а приобрету многое. У меня будут деньги. Будет все, что я пожелаю. В моей постели будут спать те мужчины, которых я захочу, будь то короли или вожди. И больше никто не посмеет причинить мне вред, потому что слухи, которые ходят о людях, владеющих нашим искусством, пугают больше, чем мысли о страданиях и смерти. — Она сделала неуловимое движение, и флакон исчез в складках ее платья. — Дяде хватило семи капель. Я была удивлена, когда-то он казался мне таким сильным. Моя двоюродная сестра тоже удивилась. Она сидела рядом и не проронила ни слезинки, хотя я убила ее отца у нее на глазах.

Незнакомка подошла к окну и тихо свистнула.

— Великий напишет вам, — обратилась она к советнику.

Дариан посмотрел на нее, потом — на Тора и упер взгляд в пол.

— Кто вы?

Женщина мягко улыбнулась.

— Никто, ваша светлость, — коротко ответила она. — Пусть боги хранят вас, куда бы вы ни повернули.