Моя родина – провинция

Анастасия Фокина, 2021

Настя – подросток с окраины небольшого городка. У нее много забот. Учеба в школе, ссоры с друзьями, непонимание родителей. А еще эта личная жизнь! Вот как выбрать между скромным брюнетом из одиннадцатого класса и прикольным, но таким непостоянным блондином с дискотеки? Определиться так сложно! Конечно, Настя считает себя взрослой! Ведь она гуляет допоздна, пьет пиво и целуется с мальчиками. Только жизнь постоянно напоминает, что Настя по-прежнему ребенок. Ведь ей всего четырнадцать лет! На страницах этой книги читатели вместе с Настей пойдут по нелегкому пути взросления. Когда каждый день ждут новые вызовы. Когда тебя никто не понимает. Когда будущее покрыто мраком неизвестности, ведь двадцать первый век пока наступил только по календарю и еще не разогнался в полную силу. И никто не знает, что ждет в будущем Настю и ее ровесников.

Изгой

Мне 12 лет, и я в третий раз в жизни лежу в больнице. В этот раз мне не повезло: соседки по палате старше меня на пару лет, положили их намного раньше, и у них уже сформировалась своя компания. Меня сразу приняли как чужую. Посмеиваются над внешним видом и привычками, а в чем-то даже откровенно издеваются. Я чувствую себя изгоем и плачу по вечерам, мечтая поскорее отсюда выбраться. Однако гайморит — не самое быстрое заболевание, и лежать мне минимум десять дней.

Больше всего отношения не заладились с Анжелой. Ей четырнадцать. Она звезда всех городских дискотек, тусуется с совершеннолетними и проходит с ними в любой ночной клуб. Репутация у нее так себе. Мне про нее рассказывали подруги в школе, но раньше я ее не видела. Я и сейчас не рада этому знакомству. Анжела начинает надо мной издеваться, как только увидит меня. Фантазирует, как я сплю, как хожу в туалет, что ношу дома. На все ее замечания остальные девочки реагируют дружным хохотом, и она чувствует себя звездой. А я хочу домой…

Зато в соседней палате прекрасные девчонки. У них всегда весело, они общаются на равных и принимают абсолютно всех. Приняли и меня. Больше всего я сдружилась с Машей. Она тоже на пару лет старше меня, но держится всегда приветливо и приглашает заходить почаще. У Маши панкреатит, и она не встает с кровати от боли. Есть ей нельзя практически ничего. Маша живет на курином бульоне и сладком чае. Когда бабушка приносит ей творог или сладости, Маша угощает все отделение. А еще она поет песни, причем такие, каких я прежде не слышала. Кроме нее, в палате лежат несколько маленьких девочек. Маша ко всем относится ровно и немного по-матерински.

Про Анжелу Маша тоже знает. Общаться с ней наотрез отказывается. И сочувствует, что мне приходится столько времени проводить в одной комнате с этой девочкой. Иногда по вечерам Анжела тоже поет песни и даже танцует. В это почти ритуальное действие она вкладывает огромный смысл: смотрите на меня, любуйтесь мной и восторгайтесь. Это читается в каждом звуке, в каждом жесте. Наши соседки радостно одаривают ее вниманием и всеобщим восторгом. Я остаюсь в стороне. Мне больше нравятся песни Маши.

***

Примерно через неделю вокруг моей персоны засуетились учителя музыкальной школы. Пришла пора выступать на областном конкурсе, а я важный участник ансамбля народных инструментов (отдельная тема для подшучиваний в моей палате). Учителя связались с моими родителями, для них важно, чтобы я смогла выбраться из больницы хотя бы на день выступления. Я не делюсь своими переживаниями с соседками по палате, но им все равно как-то становится все известно, они дразнят меня, пытаясь перещеголять друг друга. Я чувствую себя маленьким затравленным зверьком и снова стать собой могу только в соседней палате.

Накануне выступления за мной приехал папа. Прямо с работы — на «КАМАЗе». Одевшись, я с огромным облегчением запрыгнула в знакомую кабину и умчала домой. Родителям ничего рассказывать не стала. Да и они ни о чем не спрашивали. Ребенок лежит в больнице. Выздоровеет — выпишут, а пока нужно долечиться. Но сегодня, улизнув из этого ада на законных основаниях, я чувствую себя почти счастливой.

Дома холодно. А я все еще больна. К тому же сейчас я не в лучшей форме, поэтому мама разражается сомнениями на тему, можно ли мне мыться. С одной стороны, мыть больного ребенка — преступление. С другой — отпускать девочку с грязной головой выступать в областном конкурсе тоже как-то некрасиво. В итоге второй аргумент побеждает, и я с наслаждением окунаюсь в теплую ванну, напутствуемая матерью: «Недолго!». У меня впереди еще целые сутки дома. Можно расслабиться.

В таких конкурсах я участвовала и раньше, но в ансамбле все равно чувствую себя неуверенно. Среди участников только три девочки, остальные — мальчишки немного старше меня. Они очень дружны, общаются одной компанией не только в музыкальной школе, но и в целом по жизни. Я слегка тушуюсь в их присутствии.

С девочками общаться тоже не всегда получается. Мне сложно устанавливать новые дружеские связи, и открываюсь я только в своей привычной школьной компании девчонок, с которыми мы вместе уже несколько лет. С ними я раскрываюсь по полной, могу не таить ничего. Здесь меня любят и принимают такой, какая я есть. Все же остальные кажутся чужими и враждебными. Я не знаю, как найти с ними общий язык. Я не хочу даже искать с ними этот самый язык.

Из этого турне мы вновь вернулись лауреатами. Умом я понимала, что должна чувствовать гордость или хотя бы радость. Но я почему-то не чувствовала ее. Совсем. Странная победа, которой некому похвастаться. За которую в 12 лет скорее будут высмеивать, чем поздравлять. И мне совсем не хочется, чтобы мои школьные друзья узнали, что я снова выступала на конкурсе. Я заранее решаю, что не буду об этом говорить.

Мне предстоит возвращение в больницу. В этот кромешный ад. После целых суток дома! Я закусываю губу и тихо плачу в подушку, чтобы никто не увидел. Я не хочу никаких расспросов. Если маме все же удастся выжать из меня какую-нибудь информацию, я в который раз услышу, что вечно у меня какие-то проблемы или что нужно потерпеть, или что все это ерунда. Конечно, это же не ей завтра снова окунаться в водоворот издевательств и насмешек. А вот для меня сегодня это далеко не ерунда!

Я возвращаюсь в отделение и первым делом спрашиваю у медсестры разрешение перейти в другую палату. Как раз сегодня оттуда выписывают одну девочку. Мне страшно и неуютно. Я никогда ничего для себя не просила. Просьбу выслушивают с недоумением: в пятой свой умывальник, в ней меньше мест и по всем показателям она комфортнее. По всем. Кроме одного. Коллектив подобрался не самый дружелюбный. А для меня сейчас это стоит того, чтобы пожертвовать комфортом. Ничего этого я не объясняю персоналу. Просто прошу разрешения перейти. И едва ли не подпрыгиваю от радости, получив его. Я ухожу! Я буду среди своих. Я смогу общаться с Машей, сколько захочу. И больше меня никто не обидит!