Краски в ее глазах

Эви Тейт, 2023

Настя – простая девочка, ученица 8 класса, ходит в художественную школу, живет с мамой и ее молоденьким любовником. Но после большой ссоры с мамой, Настя уезжает в маленький городок к отцу, где сплетни разлетаются быстрее ветра. Новые одноклассники устраивают бойкот с первого дня. Настя теряет веру в свой талант и ставит крест на будущем художника. А одиночество лишь растет с каждым днем.Но однажды эту тьму прогонит свет.

Глава 1. Любимая семья

Родителей не выбирают, как и других родственников. Это почти лотерея: кому-то повезет, а кому-то нет. Вот у меня второй вариант.

Слышу, как в очередной раз хлопает входная дверь. С первого этажа доносятся громкие голоса. Теперь точно все родственники в сборе. Поднимаюсь с кровати, стараясь не смотреть в сторону окна, где притаился мольберт. Кривя губы, спускаюсь по лестнице.

В зале стоит большой кухонный стол, уже заставленный едой. Ко мне подлетает бабушка. Без лишних приветствий она сует мне в руки стеклянную бутылку с этикеткой от водки. Интуиция подсказывает: там явно налито что-то другое.

— Спрячь это, пока Виктор не увидел, — ворчит бабушка и толкает меня к кухне.

В свои восемьдесят пять она бегает порой быстрее меня. А секрет молодости кроется в бутылочке, которую я послушно ставлю на самую высокую полку и загораживаю ее пустой жестяной банкой.

Идти обратно не хочется. Но голод заставляет вернуться.

За столом — картина Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Только вместо Иисуса всем руководит бабушка в своем цветном платочке, что-то упорно доказывающая отцу. Папа разливает по рюмкам самогон, который он помогает бабушке гнать у нее дома.

Сажусь на свободное место возле тети Лизы. Она такая же худенькая, как и я. Видимо, малыши из детского сада все соки из нее высасывают.

— А чего не полную? — возмущается дядя Виктор.

У него пухлое, красное лицо с бегающими глазками. Отец подливает ему еще. Тетя Лиза, жена дяди Виктора, ругает папу.

— И так уже три дня без просыху.

— Готова к школе? — отвлекает меня голос с другой стороны.

Там сидит полная и спокойная тетя Тамара. Она уже положила себе в тарелку картофельное пюре, тефтели и пару салатов.

— Да. Учебники получила, расписание есть. Жаль, ходить далеко.

— Ты же спортсменка, — хихикает тетя Тамара.

В это время ее живот изображает дрожащее желе.

— Вообще-то я художник.

Но кого это волнует.

— Как мама?

— Хорошо. — Сжимаюсь внутри.

Хоть бы на этом тема была закрыта. Но не тут-то было.

— Да что ты спрашиваешь? Конечно, отлично, — ворчит бабушка. — Сплавила единственного ребенка и живет в свое удовольствие. А как нам теперь Сереженьке невесту искать? — Это она про моего отца. — Негоже мужчине одному быть.

И тут происходит самое интересное. Тетя Лиза вступает в разговор на чувашском языке. Родственники это подхватывают, и вот я уже ни слова не понимаю, кроме «мама», «папа» и пары матерных фраз, которые мне довелось выучить еще в детстве во время ссор родителей.

В комнату заходит мой двоюродный брат Игорь. Его мама тетя Лиза радуется, что он пришел, и торопит сесть за стол.

— Тост! — вскрикивает дядя Виктор, прерывая балаган, и хватает рюмку.

Самогон проливается ему в салат. Тетя Лиза пытается усмирить дядю. Тот размахивает рукой, будто отгоняет назойливую муху, разливая еще больше.

— За Настю. За приезд. Чтобы никто не видел твоих слез.

Дядя Виктор глотает самогонку, громко ставит рюмку на стол и садится на место.

— Что ты такое желаешь?! — возмущается тетя Лиза. — Пить надо меньше, чтобы понимать, что говоришь.

— Сергей, ты завтра работаешь? — спрашивает тетя Тамара у моего отца.

— Да.

— Вот и я работаю. Подвезешь меня утром?

— Если вызова не будет…

Смотрю на свою семью. Тетя Тамара снова жует. Тетя Лиза что-то резкое говорит дяде Виктору. Бабушка снова подпихивает отца в бок. Тот разливает самогонку. Вся семья вновь вступает в дебаты по поводу: наливать ли дяде Виктору.

Встречаюсь с Игорем взглядом. Он подмигивает мне и одними лишь губами говорит:

— Привыкнешь.

Выдавливаю улыбку.

Я отпиваю компот из бокала. Запах алкоголя из соседних рюмок вызывает отвращение. Картина сама всплывает в памяти.

Мама с отчимом пьют виски. Она всегда говорит громко, а в этот раз уровень децибел зашкаливает. Речь актеров в телефоне заглушается маминым немного басистым смехом. На время все стихает. В сериале начинается самый интересный эпизод: главная битва. Я вся в моменте. И тут до моих ушей долетают совершенно не детские звуки. И так каждый раз, когда они пьют. Поскольку, пока они трезвые, им удается это делать тише.

Я вываливаю все из рюкзака, дабы побыстрее найти наушники. Громкая музыка заглушает стоны матери и ее нового молоденького хахаля. Придется отложить просмотр сериала. Под тяжелый рок заказываю другие наушники в интернете, надеясь, что, может, этой новинке удастся заглушить вакханалию в соседней комнате. Моя детская психика разбита вдребезги.

Когда мама и папа были женаты, такого ужаса не происходило. Точнее, я об этом не знала.

А вот дядя Виктор не замечает ничего, кроме:

— Почему рюмки пустуют?

Истребив большую часть продуктов, семейка переходит к традиционным песнопениям. Плейлист скуден: «Виновата ли я», «Ты ждешь, Лизавета», «Миленький ты мой, возьми меня с собой» и чувашские народные.

Убираю со стола, дабы спрятаться от этих воплей на кухне. Шум воды в кране и закрытая дверь не сравнятся с наушниками. Подумываю, а не подняться ли за ними. В комнату заходит Игорь. Он ставит тарелку с салатом на столешницу.

— Смотри, что принес. — Игорь достает из-под кофты недопитую самогонку. — Будешь?

— Нет.

— Это пока. — Игорь переливает все остатки в пол-литра лимонада. — Вечер будет веселый. Пойдешь с нами на улицу?

— Не сегодня. Завтра первый день. Не хватало, чтобы от меня еще перегаром пахло.

— Пф. И что, если будет пахнуть? Родителей вызовут? Ха. — Видя, что я не отвечаю, Игорь заговорил спокойнее. — Нам обоим еще год с небольшим остался. Ты можешь после девятого уйти и в колледж податься. Зато уедешь из Сенгилея. Можно жить в общаге, без постоянного надзора и нравоучений. Я вот до одиннадцатого протянул. Тут все не так плохо. Ты выпивай иногда, и время быстрее пролетит.

Усмехаюсь:

— Отличный совет старшего брата.

— Проверенный. — Игорь вновь подмигивает и уходит с лимонадом из кухни.

Посуда чистая. Радуюсь возможности закрыться в своей комнате. В зале семья медленно перемещается на диван.

— Приходи в свой выходной, будем еще варить самогон. И сахар купи, — бубнит бабушка, обращаясь к моему отцу. — Тот мешок уже почти закончился. Бери больше.

Игоря среди них нет. Тетя Лиза выталкивает в двери дядю Виктора, который еле стоит на ногах. Сейчас под конвоем поведут его домой.

Захожу к себе в комнату. С порога меня встречает мольберт с белым холстом. Сжимаю зубы, отвожу взгляд. В следующем году я была бы выпускницей художественной школы. Теперь у меня такой возможности нет. Четыре года в топку. Чистый холст вызывает муки совести.

Переодеваюсь в джинсы и свитер.

По телевизору идет какой-то турецкий сериал. Бабушка внимательно следит за картиной.

— Я погуляю, — говорю я отцу.

Папа переводит взгляд с телевизора на меня.

— Ага. Возьми фонарик, скоро темнеть начнет.

— Пап. — Закатываю глаза.

Я уже не маленькая.

— Вот и правильно. Чего молодой девушке дома сидеть. — Тетя Тамара тянется за вафлей. — Так, может, познакомишься с кем.

— Рано еще ей знакомиться, — отрезает отец.

— Чего рано-то. Учиться уже сейчас надо. Помню, как за мной в ее годы…

Сбегаю за порог. Только советов мне не хватало. Выхожу со двора. Свежий воздух и тишина. Солнце держится за небосвод, сползая, будто от усталости. Спускаюсь по тропе к Волге. Центральный городской пляж наконец-то облагородили. Теперь тут и лавочки, и места для переодевания, и даже крохотная детская площадка. Широкая Волга, как масляная, блестит на солнце. Сразу вспоминается картина Исаака Левитана «Вечерний звон». На другом берегу крутятся массивные ветряные мельницы. Там вроде какой-то Яр. Мы хотели поехать туда летом. В том же году родители подали на развод.

Чувствую, как с выдохом из меня выходит радость. Сердце будто иссушается.

«Я никому не нужна, — говорит внутренний голосок, прикидываясь моими мыслями. — Если я умру, никто не расстроится».

Я прерывисто вздыхаю. Неожиданная и ужасная мысль. Сердце ускоряет ритм. Оглядываюсь. Вокруг никого.

«И так всегда».

Шагаю вдоль пляжа, желая отделаться от неприятных мыслей. Поднимаюсь по тропе и выхожу на дорогу.

— Проиграла ты спор, милочка. Даже на региональном уровне твоя картина ничего не заняла, — скалилась мама, сидя возле своего хахаля. — Зачем я только столько денег трачу на твою художественную школу? Бестолочь. Как и договаривались, все каникулы проведешь у отца.

Дыхание учащается. Перехожу на бег. Воспоминание становится все ярче. Отчаяние и одиночество приносят больше страданий. Асфальт сменяется грязной тропой. Скольжу. Держусь на ногах, активно размахивая руками.

— Так и норовишь избавиться от меня! Я насовсем к отцу уеду. Больше ты меня не увидишь!

— Раз так, то пусть он тебя и содержит. Шмотки и прочее барахло пусть теперь он покупает. Может, в Сенгилее даже есть школа рисования какая-нибудь.

— Деньги на ветер, — встревает мамин хахаль.

— Это уже не мои проблемы, — басисто хохочет мама.

— Ненавижу тебя! Только о себе думаешь! Уеду к отцу, а ты с этим козлом оставайся, все равно он с тобой только из-за денег!

Резко поворачиваю налево и начинаю восхождение на холм. Пахнет сыростью и грязью. Глаза жжет от подступающих слез.

«Ты никому не нужна, — не унимается голос. — Вспомни, как легко тебя оставил отец».

Картинка приходит как по вызову. Захожу домой после занятий в школе. Сегодня важный день. Экзамен по рисованию. Эти картины мы писали почти месяц. Отец стоит в дверях.

— Дочка, прости. — Папа не поднимает на меня взгляд.

— Проваливай. Ты никогда не был ей отцом. — Кричит вдогонку мать. — Может, это и не твоя дочь вовсе.

Отец дрожит всем телом. В его сильных жилистых руках потрепанная спортивная сумка.

— Папа, — шепчу я.

Он не слышит. Мамины крики заглушают мой тихий голос. Я не в силах пошевелиться. За отцом закрывается дверь. Мать с самодовольной ухмылкой уходит в другую комнату.

Пробираюсь через зеленящие заброшенные сады. Крик так и рвется наружу.

— А-а-а-а! — визжу я во весь голос.

Позволяю себе освободиться от этого груза. Слезы заливают лицо.

Я выбегаю к отцу на улицу. Он идет на остановку. Помню, как он дарит мне подарок, маленькую коробочку.

— Открой, когда сдашь экзамен. — Папа целует меня в лоб и уходит.

Все от меня уходят.