Когда будет слышен вой

Анастасия Филатова, 2022

Летающий остров Калтия – гиблое место. Там круглый год не прекращается метель, и все живое будет погребено под снегом, если его не станут поедать ледяные монстры. Искусством создавать их владеет только старик Йохан – давний друг и воспитатель отважного Уля, которому предстоит либо развеять древнюю легенду, либо подтвердить ее. Правда ли, что однажды наступит Вечное Лето? Верно ли, что способ спасти Калтию чудесным образом отыщется в глубинах Ледяного Ада? Или нужно признать, что за судьбу острова отвечают сами его жители, и в первую очередь тот, кто наделен великой таинственной силой?

Глава 2. Как гласит легенда

Просыпаться по утрам теперь было очень тяжело. Уль наблюдал сотни смертей неопытных молодых солдат, но сейчас он переживал все особенно остро, как затяжное похмелье.

В дверь постучали. Уль поднялся с кровати, тяжелыми шагами дошел до двери и отпер ее.

— Выглядишь лучше, чем вчера. Идешь на поправку. Сейчас все хворают. — Йохан вошел, разжег очаг и поставил чашу с водой, действуя по-хозяйски, точно в собственном жилище.

— О чем ты, старик? Я здоров.

— Скорбь — это тоже болезнь, от нее надо лечиться. А формула проста: горячий травяной отвар и беседы.

— Я не хочу… нет, я не знаю, о чем говорить. Это ежегодный обряд, мы проходим через это постоянно.

— Мальчишка понравился тебе, Уль.

— Олав? Нет. Слишком эмоционален, а вкупе с глупостью это убийственно.

— Об усопших либо хорошо, либо ничего, Уль.

— Ничего, кроме правды.

Старик недовольно покачал головой.

— Но я не о нем. Жюльен… — Он высыпал в кипящую воду какие-то травы. — Еще совсем молод, но смел и послушен. Он станет хорошим воином.

Уль сел на постель и оперся спиной о стену.

— Нам не больно наблюдать чьи-то смерти, мы привыкли к ним. Но мучительно наблюдать чужую скорбь, — помешивая отвар, Йохан размеренно продолжал говорить. — Сейчас так редко встретишь двух людей, которые привязаны друг к другу. Все мы страшимся потерять друзей, оттого и не заводим их вовсе. Больно видеть, как хорошие люди страдают. — Он налил отвар в чашу и подошел к Улю. — Это хорошо, Уль, что ты чувствуешь это. Значит, ты еще жив.

Беседу старых друзей прервал гул голосов, который приближался, становясь все громче. Йохан подошел вплотную к двери и сосредоточенно опустил морщинистые веки. Потом посмотрел на Уля и обреченно покачал головой. Уль тяжело вздохнул и поднялся с постели, поставив чашу на стоящий рядом стол. Распахнув дверь, он вышел на суд, готовый быть растерзанным озлобленной толпой.

— Сколько можно! — воскликнула низким и хриплым голосом седая высокая женщина. Она говорила громко и грозно, несмотря на свою худобу. — Долго вы еще будете кормить Гуса? — Она стояла впереди всей толпы, и люди позади нее согласно кивали. — Несчастные дети идут на корм ледяному дьяволу, а мы обречены вечность терпеть холод. — Вся ее речь была направлена в никуда и нужна была только для того, чтобы раззадорить толпу. Теперь же она вышла на несколько шагов вперед и обратилась к Улю. — Кто ты такой, чтобы убивать наших детей? Сам-то цел-целехонек, а юные мальчики, которые могли бы послужить острову своей недюжинной силой, подарить ему благо и позаботиться о земле, когда вернется Вечное Лето…

— Вы хотите, чтобы вернулось тепло, но все, что делаете для этого — мешаете мне — Уль говорил спокойно и холодно, смотря бунтарке прямо в глаза.

— Мы хотим, чтобы и дети наши его застали. И… — Она осмотрелась по сторонам, будто ища поддержки. — Все, кто срывается вниз, обращаются в снег. Тебе это известно, Уль? — Люди в толпе, оглядываясь друг на друга, несмело поддержали ее слова.

— Одного вашего дитя хватит разве что на бочку, но не на весь остров.

— Так вот как ты относишься к бессчетным жертвам, принесенным этому острову и его благу? — толпа недовольно загудела.

Уль начал злиться, отчего дыхание его становилось тяжелее, а взгляд пустел, застланный гневом. Каждый год происходило одно и то же: кто-то погибал, приходили мятежники, чья жизнь вращалась вокруг китов и старых легенд, и отчитывали Уля. Как бы он ни поступал, люди были недовольны. Вдруг Уль заметил рыжую голову, пробивающуюся сквозь толпу. Жюльен подошел к седовласой женщине. Она оглянулась на него и, увидев в нем поддержку, повернулась к Улю и сказала:

— Давай, послушай, что скажет несчастный, потерявший своего брата! — Она приобняла парня двумя руками, слегка выталкивая его вперед, но Жюльен стоял как вкопанный, направив на нее тяжелый взгляд.

— Пляшете на костях моего брата?

Женщина опешила и убрала руки.

— Что ты, мы просто… просто хотим, чтобы не было таких, как ты, оставшихся одинокими.

— Лучше стать одиноким, чем быть таковым всю жизнь, как все вы.

В груди у Уля защемило. Он обернулся на Йохана, тот язвительно ухмылялся, глядя на то, как тухнет энтузиазм мятежницы. Старик тепло посмотрел на Уля, похлопал его по плечу и кивком указал на Жюльена.

— Остановите этот спектакль и проваливайте. Если не можете ничем помочь, так не мешайте и не нагнетайте. Слушать невозможно. — Жюльен обошел женщину и подошел вплотную к Улю. — Капитан, у меня есть к вам более важный разговор, чем болтовня этой выскочки. — Он сказал это так громко, что услышал бы даже глухой.

Уль, Жюльен и Йохан зашли в теплое жилище. Уль вопросительно посмотрел на Жюльена, но рыжий солдат, не заметив этого, взял со стола отвар и залпом выпил его. Йохан на эту его выходку лишь усмехнулся. Жюльен расселся на стуле и, о чем-то задумавшись, вслух рассмеялся.

— Чего ты хотел? — Уль вырвал Жюльена из его мыслей.

— Чего я хотел?

— Да, ты, чего хотел?

— Ничего.

— А что это такое было? Какой важный разговор?

— Важный…? А-ах, так это я так, для красоты ляпнул, нет никакого разговора. Мимо проходил и заметил столпотворение, решил разогнать.

В иной раз Уль не допустил бы такого поведения. Такой уж он выбрал путь — служить народу и помогать ему, а значит, и отвечать за свои дела. Но сейчас сердце его отчего-то ликовало: Жюльен не был раздавлен трагедией, и Уль тоже почувствовал себя спокойнее.

Потом он никак не мог уснуть. Мятеж, поддержка Жюльена и его непонятное настроение, в котором не проявлялась тоска по брату… День был длинным и странным. Огонь в очаге догорал. Неприятное ощущение внизу живота заставляло Уля переворачиваться с бока на бок. Наконец он лег на спину и уставился в потолок. Тусклый свет от пламени рисовал на нем причудливые фигуры. Глаза начали закрываться, а в теле появлялась странная легкость. Вдруг его ослепила вспышка. Он сощурился, но свет становился лишь ярче. Показалось, что нечто мягкое, гладкое и волокнистое коснулось его ладони. Он увидел перед собой сияющие, точно солнце в зените, в самом центре купола, глаза — нежно-голубые в центре и темно-синие по краям. Только глаза и яркий белый свет вокруг них. Внезапно все погрузилось во тьму, и Уль почувствовал, что тоже проваливается в нее. Он попытался ухватиться руками, но рядом не было ничего, только холодный и скользкий лед. Сердце бешено колотилось. Вдруг холодная рука схватила его и поволокла за собой.

Уль вскочил с кровати, тяжело дыша, будто все это время его голова была под водой. Казалось, прошла пара минут, но на улице уже разливался свет, отражаясь от кристально чистого снега. Уль едва поднялся с кровати, тело ломило, а скрежет, издаваемый иштонами, болью отзывался в голове.

Конец ознакомительного фрагмента.