Сквозь дебри и пустоши

Анастасия Орлова, 2022

Из-за применения биологического оружия во время Третьей мировой, выживший мир захлестнули мутации. Самая опасная из них – "оборотнический" синдром Грапица, превращающий больных в кровожадных неуправляемых грапи – полулюдей-полуптиц, и справиться с ними под силу разве что бойцам отряда зачистки.Служивший в зачистке Берен пытается сбежать от настигшего его прошлого, и у него с крылатыми тварями свои счёты.Та́мари – одна из грапи. Она отправляется в путь, чтобы спасти самое дорогое, что у неё осталось.Охотник и его потенциальная жертва – не лучшие спутники в опасном путешествии, но только они могут помочь друг другу. Получится ли у них найти выход из дебрей собственных кошмаров?

Не слушай своих демонов…

Глава 1

Берена разбудил влажный нос, тыкавшийся ему в лицо. Даже не разбудил, а, скорее, привёл в чувства — настолько Берену было хреново. Поэтому первые несколько секунд он не реагировал на фырканье и мокрые прикосновения, пока вместо носа не появился язык, взявшийся тщательно вылизывать его веки.

— Макс, уйди! — Берен закрыл лицо ладонями, но ловкий длинный язычок всё равно умудрялся проскользнуть между его пальцами и щекотно прикоснуться к лицу.

Отступать Макс не собирался. О его решимости говорил и поскрипывающий, словно старая диванная пружина, искусственный сустав: истомившийся лис суетливо отплясывал на постели задними лапами, упершись передними хозяину в грудь.

«Придётся вставать, иначе этот балбес начнёт кусать за уши», — подумал Берен.

Он разлепил веки и приподнялся на локте.

— Ах-ах, ке-ке-ке-ке! — пронзительно, словно резиновая детская пищалка, возликовал Макс, и этот тугой, плотный звук пробил дребезжащую голову Берена, как пуля, навылет.

— Макс, молчи, только молчи! — просипел он, обхватывая ладонью лисью пасть, и вовремя: Макс уже набрал в грудь побольше воздуха для следующей рулады.

— Пиу-пиу-пиу! — октавой выше, но не менее радостно, раздалось откуда-то из-под пушистого рыжего воротника.

— Ма-а-акс! — болезненно морщась, почти беззвучно взмолился хозяин: мало того, что любой шорох детонировал в его голове, так ещё и в пересохшем горле как будто шершавый песок шелестел при каждом вдохе-выдохе.

Отпустив присмиревшего лиса, Берен окинул взглядом комнатку своей егерской сторожки, едва освещённой утренним светом, который пробивался сквозь щели затворённых ставней. Окружающий мир перелинял в тошнотворные желтовато-зелёные оттенки и дрожал, словно горячий воздух над костром; по полу была раскидана одежда. Валявшееся среди прочих вещей клетчатое платье принадлежало явно не Берену. Из минувшей ночи он ничегошеньки не помнил, но о том, что произошло, гадать не приходилось.

— И как ты допустил такое безобразие, приятель? — скорбным шёпотом обратился он к взиравшей на него лисице. — Где моя повязка? Принеси мне повязку, Макс!

Лис спрыгнул с высокого матраса, служившего Берену кроватью, принялся искать что-то в разбросанной одежде, сосредоточенно фыркая и постукивая по деревянному полу искусно сделанным механическим протезом, от колена продолжавшим его заднюю лапу. Спустя несколько секунд Макс принёс хозяину чёрный кожаный треугольник на ремешках. Берен надел его, спрятав отсутствие левого глаза и бугры старых шрамов на зашитых веках.

— Я смотрю, без этой штуки тебе некомфортнее, чем без штанов, — в комнату вплыла изящная, стриженная под мальчика блондинка с двумя полными тарелками в руках. — Меня можешь не стесняться, я на работе и не такое повидала. — Она мотнула головой с напускной беззаботностью, откидывая упавшую на лицо длинную косую чёлку, и полдюжины разномастных серёжек-колечек в её ухе тихонько звякнули друг о дружку.

В её зрачках, обрамлённых разноцветными радужками, — коричневой и жёлтой — плясали победный танец черти, хотя по взгляду единственного глаза Берена несложно было догадаться, что он не рад видеть Аркадию при таких обстоятельствах, тем более — в его рубашке на голое тело.

— Сочувствую, — невесело обронил егерь.

— Я приготовила завтрак, — будто не замечая настроения хозяина сторожки, прощебетала она, — вот только в холодильнике не нашла ничего, кроме молока, трёх яиц и фарша. Он с виду странный, но я пустила его на отменный мясной омлет!

Аркадия прошагала по комнатке на цыпочках, аккуратно переступая через разбросанную одежду и вьющегося под ногами Макса, села на краешек матраса, поджав под себя одну ногу. Поставив тарелки прямо на одеяло, она принялась уплетать свою порцию.

— М-м-м! Попробуй! — промычала с набитым ртом промычала. — Вкуснотища! Ешь, пока не остыло!

От одного только запаха еды Берену подурнело ещё больше. Для выживания срочно требовалось сунуть голову под прохладную воду.

— Я в душ. — Он встал с матраса, поднял с пола свои джинсы.

— Берен, душ уже не работает, бойлер пуст, извини, — невинно хлопнула длинными ресницами гостья.

— Чёрт! — с досадой прошипел одноглазый и принялся одеваться.

Аркадия беззастенчиво разглядывала его, доедая свой завтрак, и этот её нахальный, победоносный взгляд нервировал.

Исполненный надеждой лис рванул к своей миске, едва Берен поднялся на ноги, и теперь ждал завтрака.

— Ах-пур-пур-пур? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Вот так, Макс, — кивнул хозяин, — она потратила всю нашу воду и съела твоих мышей. Прости, приятель!

Аркадия поперхнулась и выплюнула недожёванный омлет на тарелку.

— Издеваешься?! — воскликнула она.

Берен отрицательно качнул головой и, взяв свою порцию, дочиста сгрёб её вилкой в лисью миску под восторженное «ах-ах-ах!» отплясывающего от нетерпения Макса.

— А раньше не мог сказать, из кого этот фарш?! Я уже почти всё съела!

— Ну тебе же понравилось, — отозвался Берен.

— Издева-а-аешься, — укоризненно протянула гостья.

— Не больше, чем ты, когда вчера тайком подсыпала мне в вино какую-то дрянь. До сих пор перед глазами всё мутно и зелено.

— Пришлось принять меры, — едко ответила блондинка, — кто-то же должен поддерживать нормальные отношения, раз ты не хочешь.

— Секс по дружбе для тебя — нормальные отношения? — Берен выгнул разорванную старым шрамом бровь и рывком выдвинул ящик самодельного комода. — Вот такой, когда я под наркотиком, ни хрена не соображаю, а потом ничего не помню? — Пытаясь что-то отыскать в комоде, он одну за другой вытаскивал из него жестянки из-под растворимого кофе, доверху набитые винтиками и шестерёнками.

— Был бы ты мне настоящим другом, не пришлось бы ничего подсыпать! Вернуть тебе рубашку? — Аркадия с готовностью схватилась за пуговицы.

— Оставь себе.

— Глупо обижаться из-за одного-единственного раза.

— Не люблю, когда меня используют, — он наконец-то извлёк из-под всех банок, с самого дна ящика, застиранную, некогда чёрную футболку, — пусть даже одноразово.

Аркадия обиженно поджала губы.

— Вообще-то, ты должен быть благодарен! Сидишь тут, в этой чащобе, один, протезы лисам мастеришь, мотоцикл свой перебираешь… Одичал совсем. А я мало того, что шкурой рискую, выписывая твои рецепты, так ещё и развлечь тебя пытаюсь по мере сил!

Берен резко обернулся на собеседницу, и его взгляд обжёг её, словно удар хлыста. Он хотел что-то ответить, но осёкся, промолчал, пару раз глубоко вдохнув.

— Зато теперь будь готова делить со мной все твои грязные секреты, — констатировал он.

— Но… — запнулась гостья, растерянно воззрившись на хмурого егеря, — не может быть! Я же жива…

— Все. Твои. Секреты, — многозначительно и с расстановкой повторил Берен, бросив гостье поднятое с пола платье, и отвернулся, давая ей переодеться.

— Но ведь это же не так работает? Разве не убийство даёт тебе возможность… видеть?

— Нужна всего лишь сильная эмоциональная связь, — вздохнул Берен. — Убийство — связь. Секс — тем более.

Гостья с облегчением улыбнулась:

— Ну слушай, ты вчера был не в том состоянии, чтобы устанавливать эмоциональную связь. Функционировал на одних лишь примитивных инстинктах. Так что мои грязные секреты останутся при мне, — она отставила тарелку и принялась расстёгивать рубашку. — А вот наш общий секрет с незаконно выписанными рецептами вполне может всплыть, достаточно кому-нибудь сунуться проверять врачебную документацию. Твою фамилию не найдут в реестре, и голова моя полетит с плеч. Из-за тебя, между прочим!

Аркадия молча втиснулась в мятое платье, а когда вновь заговорила, голос её звучал обеспокоенно и серьёзно:

— Это какая-то мутация, Берен, ты и сам это знаешь. Она вконец вымотает тебя, на блокаторах сознания долго не протянешь. Обратись за помощью к мутологу! Необязательно ко мне, можешь выбрать другого врача, я не обижусь. Но твою проблему надо решить! Или научиться её контролировать, а для этого необходимо понять её природу. Эта фигня не исчезнет, если просто закрыть на неё глаза, ты проверял. Когда ты последний раз сдавал тесты?

— Я лучше глотку себе перережу, — процедил Берен, — чем стану одним из…

— Таких, как я?

— Не передёргивай. Разные радужки и чёрно-белое зрение — просто изменённость, такая ерунда даже мутацией теперь не считается… До тех пор, пока она не спровоцирует твой организм отращивать крылья и нападать на людей.

Аркадия с тяжёлым вздохом закатила разноцветные глаза.

— Большинство мутаций прекрасно компенсируются медикаментами, не представляют опасности и даже не доставляют неудобств, — отчеканила она давно набившую оскомину фразу. — И не мне тебе рассказывать, что за эти тридцать лет «чистых» почти не осталось! «Спасибо» Третьей мировой с её биооружием. Мутируют все: и выжившие тогда, и рождённые после. Вопрос только в том, кому что «повезло» заработать: изменённость, активную мутацию или мутацию спящую.

— Я родился до войны. Мои родители не мутировали. И я чист. Иначе меня не взяли бы в отряд зачистки. Я чист, — упрямо повторил Берен.

— Ты четыре года как в запасе. Если ты с тех пор не проверялся… Это достаточный срок, чтобы…

— Я чист! — гаркнул он так, что сыто развалившийся на своей подстилке Макс взвился на ноги, жалобно скрипнув протезом. — Я всю сознательную жизнь защищал людей от изменённых, не говори мне, что я сам — один из этих тварей!

— Они не твари, Берен. Они такие же люди…

— Расскажи это моей матери, которую задрали в собственном доме, у меня на глазах! И сожрали! — Он сбавил тон, помассировал двумя пальцами вспыхнувшую болью переносицу.

— Это были грапи, Берен, — как можно мягче сказала доктор. — Мутаций великое множество, и у тебя точно не эта. Да и грапи теперь реже встречаются.

— Потому что зачистка уничтожила большинство из них, — угрюмо ответил Берен.

— Ты как из каменного века, честное слово! — вздохнула врач. — Заведи себе радио, что ли, помимо лисы. Тогда узнаешь, что медицина учится контролировать этот синдром и такие крайние меры применяются всё реже. Помоги застегнуть, — она развернулась спиной, указывая на молнию. — Отряды зачистки скоро и вовсе расформируют за ненадобностью.

— Но пока они есть.

Взвизгнул замок платья.

— Вот упрямец! — Аркадия повернулась лицом к собеседнику, тряхнула головой, откидывая упавшую на глаза чёлку. — Знаешь что, у меня есть пациентка… Ей восемь, и она ни разу не обращалась в тварь, подобную тем, что убили твоих родителей. Синдром Грапица диагностирован у неё с рождения, и мы все восемь лет её жизни успешно подавляем скачки адреналина, не позволяя ей перекидываться. Нет, послушай! — Она обхватила ладонями небритые щёки, не давая ему уйти. — Я тебе больше скажу: теперь делают сложные генетические процедуры, пока экспериментальные, но уже успешные. Такие, как эта девочка — в специальном списке. Если она ни разу не обратится до операции, у неё есть очень хорошие шансы стать обычным человеком. «Чистым», как ты говоришь.

— А те, кто не в списке?

— Тех мы тоже весьма успешно стабилизируем.

Берен хмыкнул, убрал её руки со своего лица.

— Но стоит кому-то из них не вставить вовремя ампулу в адреномер, всё закончится кучей растерзанных тел и вызовом отряда зачистки… Если останется кому набрать номер, — тихо произнёс он, завязывая свои длинные волосы в пучок, чтобы они не хлестали Аркадию по лицу, когда она будет сидеть позади него на мотоцикле. — Пойдём, я отвезу тебя на работу.

— Уверен? — замялась она. — Видимо, я вчера всё-таки чуток переборщила с дозой: ты как-то не слишком хорошо выглядишь… Не хотелось бы на всей скорости улететь в канаву.

— Об этом стоило подумать ещё вчера, — мрачно бросил Берен.

Он накинул видавшую виды косуху, отодвинул тяжёлый засов и вышел, прихватив с собой двустволку. Следом за ним, вытянув хвост в струнку, бросился лис.

Зашнуровав потрёпанные кеды, Аркадия догнала Берена уже возле тяжёлого старого мотоцикла.

— Тогда хотя бы шлем дай, что ли…

— Шлема у меня нет, — спокойно ответил он, пристёгивая Макса ремешками к специальному маленькому сиденью-люльке, которое было приварено к бензобаку.

Лис вертел головой и шутливо прикусывал хозяйские руки, довольно сощурив хитрые янтари глаз.

— Что значит — нет? Даже у твоей лисы есть! — Доктор ткнула пальцем в застёгнутую под лисьим подбородком кожаную шапочку, похожую на шлемофон танкиста.

— Макс не любит ветер в уши, пришлось сшить ему шлем, — невозмутимо пояснил Берен, — и он бы с удовольствием уступил его тебе, да размерчик не подойдёт, — усмехнулся, усаживаясь на мотоцикл. — Ну, ты едешь? Или предпочтёшь пешком?