Легенда о шпионе

Анастасия Кивалова (2021)

Повесть основана на реальных событиях: история пути китайского мальчика от послушника даосского монастыря до капитана госбезопасности СССР с долей мистики и романтики. Содержание книги охватывает более 80 лет истории российского Дальнего Востока и Китая, описание жизни двух поколений потомков главного героя. В динамичный сюжет вплетены известные люди, древняя легенда и шпионы всех мастей, диверсии и разоблачения. В качестве иллюстраций использованы фотографии семейного архива.

Глава II. Ван Ицзу

Китаец за жизнь меняет несколько имён. Первое имя (детское или молочное) китайцу дадут при рождении, второе имя мужчина получит на совершеннолетие от родителей или учителя, а третье — прозвание человек выбирает себе сам.

В Циндао вчерашний послушник первым делом отправился на могилу отца, а затем выполнять важную миссию длиною в год жизни.

Ван Ицзу подошёл к дому торговца опиумом. На пороге сидели двое китайцев по виду завсегдатаи этого притона. Ван зашёл в дом, за столом были пожилой хозяин и его сын, которому было около сорока лет. Ван поздоровался и положил деньги на стол.

— Я хочу Нинг, выкупить сестру моего друга Ли Минжи Ланг.

Продавец опиума посмотрел на деньги, взял многозначительную паузу, и забарабанил по столу длинными крючками ногтей. Указав на деньги, старик сказал:

— Здесь много не хватает. Эта сумма покроет только долг Ли. Мы кормили девчонку больше года. И ты не брат ей, сможешь на ней заработать или пользоваться сам. У неё покладистый характер и она хорошо готовит. Ещё столько же, и мы в расчёте.

В это время в комнату зашла Нинг. Большеглазая, худенькая девочка, она несла на палке-коромысле ведерко с крабом, рыбой и устрицами. Ван и Нинг узнали друг друга. Юноша выхватил ведерко из рук Нинг и раскидал содержимое в сторону торговцев, взял Нинг за руку и выбежал на улицу. Летящий краб попал в лицо пожилого торговца, а его сын, выбегая из-за стола, поскользнулся на рыбе и ракушках, с размахом упав на спину.

Ван, крепко держа за руку Нинг за руку, бежал по улице, с одной стороны которой была высокая подпорная стена. Сын наркоторговца догонял их, а за ним бежали посетители притона. Ван подсадил Нинг на стену: «Беги!». Нинг пробежала по стене метров пять до абрикосового дерева, растущего с обратной стороны стены. Девочка перелезла на ветку, а потом за стеной спрыгнула с дерева.

Когда наркоторговец поравнялся с Ваном, Ван уже был готов защищаться. Наркоторговец попытался нанести Вану удары руками, но лёгкий и юркий Ван, легко уклонился от них. Ван оказался со спины противника и пнул под коленку. Противник упал. Ван с разбега оттолкнувшись от лежащего врага и взобрался на стену. Подбежавшие к наркоторговцу помощники лишь посочувствовали ему и помогли подняться, а тому оставалось лишь кидаться проклятьями вслед юноше, ловко бегущему по стене.

Нинг подошла к двухэтажному дому с балконом, где раньше так счастливо жила. Из дверей вышла незнакомая красиво одетая европейка. Нинг заплакала. К девочке подошёл Ван, взял её за руку, и они пошли вместе на окраину Циндао, в Си-Фан.

Внутри лачуги Ванов была полная разруха, крыша зияла дырами, через них весело сочился свет, соревнуясь с лучами, льющимися из единственного окна. Нинг оглядела комнату и вздохнула. Ван, оптимистично улыбаясь, подбодрил её:

— Здесь ты подождёшь брата, он вернётся за тобой. Все будет хорошо.

Нинг посмотрела в глаза Вана и ещё раз вздохнула.

— Нинг, мне нужно искать работу, попробую устроиться на пивоваренный завод. Приберись, пожалуйста.

Девочка послушно принялась собирать тряпьё с лежанки. А на праздник Нинг украсила окно красным карпом, ловко вырезанным ею из рисовой бумаги. Уют поселился в хижине.

Первое время Ван был чернорабочим на железной дороге, затем грузчиком на пивоваренном заводе, а потом боем (слугой) у германского унтер-офицера Вильде. А так как иметь боя могли только старшие офицеры, Вану приходилось постоянно прятаться или выдавать себя за поденщика по чистке уборных. И тем не менее, Вильде поколачивал своего слугу.

Однако каждый вечер Вана ждал горячий ужин. Парень стал для девочки не только братом, но и школьным учителем, обучал письму и счёту. Так прошло пять лет. За эти годы Нинг превратилась в ладную девушку с пухлыми губами и плавными дугами бровей.

В тот дождливый вечер Ван и Нинг ужинали за низким столиком. Рис в пиалах и чай в глиняном чайнике — что еще нужно для счастья.

— Ван, Ли так и не вернулся, — девушка озвучила свои тревоги.

— Ему в России либо очень хорошо, либо очень плохо.

— Надеюсь, что хорошо.

Ван выглядел сосредоточенным, было заметно, что он давно готовился к разговору:

— После взятия иностранцами Пекина, жить стало очень тяжело. Другой работы нет, но нам двоим еле хватает на жизнь, дальше будет ещё хуже.

— Ты предлагаешь мне уйти?

— Нет, Нинг, я хочу поехать в Харбин на заработки. Говорят, там можно зарабатывать в два раза больше, я получаю сейчас у Вильде.

— Ван, а давай уедим в Россию. Вместе. Вдвоём. Найдем там Ли.

— Не получится вместе, женщинам нельзя выезжать из Китая…

Ван посмотрел в бездонные глаза Нинг и сдался.

— Хорошо, я что-нибудь придумаю.

Ван достал из кармана серебряное украшение Хун-лэ-нюй.

— Что это? Это можно продать, чтобы добраться до России? — Нинг удивлённо рассматривала ожерелье, — Где ты это взял?

— Нинг, это нельзя продавать. Это мой тебе подарок, Ван надел украшение на шею девушки, — Я люблю тебя. Ты согласна стать моей женой?

— Ван, я согласна!

У Нинг от переживания выступили слёзы, Ван приблизился к Нинг, вытер большими пальцами слёзы, его руки прошлись по головке девушки, спустились на спину. Ван притянул Нинг к себе и поцеловал:

— Я найду твоего брата.

— Я не продам ожерелье, чтобы не случилось.

Ван целовал Нинг в губы, Нинг сидела, закрыв глаза. Горячая тяжесть наливала низ её живота, она прислушивалась и отдавалась новым ощущениям. Ван аккуратно положил Нинг на лежанку, расстёгивая одежду. Когда на Нинг осталось лишь ожерелье, Ван коснулся пальцами её набухшего соска, втянул его губами. Его ноздри вдыхали запах девушки, которую он так давно знал и хотел, видел рядом каждый день, но не прикасался. Тело Нинг реагировало на каждый поцелуй Вана, на каждое движение его пальцев. Нинг тихо постанывала.

В момент слияния Нинг вскрикнула, напугав мотыльков, роящихся вокруг догорающей свечи. Ван на секунду замер, но руки Нинг не отталкивали, а прижимали спину Вана. Ван уже не контролировал движения, Инь и Ян обменивались энергией с дрожанием, криками и стонами.

Лунный свет из окна всю ночь ласково скользил по юным телам, стараясь проникнуть туда, где никогда ещё не бывал.

Для конспирации Нина вошла на корейскую рыболовную шхуну в мужской одежде. Все люди на её борту, за исключением владельца-капитана, были трудовыми мигрантами. В те годы в Российском Приморье большая половина населения были китайцы, и большинство из них — выходцы из Шаньдун. Как и в наши дни, многие приезжали на заработки сезонно, а на китайский Новый год возвращались на родину к родным.

Ван и Нинг ехали в Приморье, чтобы поселится там навсегда, Нинг взяла себе русское имя Нина.

Как оказалось, Нина была не единственной женщиной на судне. Джинг сбежала из публичного дома, она понравилась капитану-корейцу. Девушки подружились.

На море был шторм. Парусное суденышко качало и бросало по волнам. Ван бережно вёл Нину из трюма к борту. Нину в очередной раз стошнило.

— Какая сильная у тебя морская болезнь, ничего съесть не можешь, — заботливо сказал Ван. Он довёл Нинг до люка в трюм.

— Ван, это уже не морская болезнь, а беременность.

— Как не вовремя. Ты ослабла, и скоро сама и не встанешь.

По узкому трапу Ван спускался первым. Нина сделала шаг на первую перекладину лестницы. В этот момент шхуна резко наклонилась. Нина потеряла равновесие и упала вниз. Все, что мог сделать в этой ситуации Ван, это утешать любимую.

Кабинет Юлиуса Бринера был обставлен в японском стиле: вазы, низкий столик и бонсай у окна. Восточную гармонию нарушали внушительный сейф углу и солидный письменный стол посередине. Хозяин кабинета сидел за бумажной работой, когда в дверь постучали, и молодой приказчик сообщил:

— Здесь какой-то китаец, говорит, что он Ван Ицзу, матрос с «Nataliya».

Бринер несколько секунд вспоминал и размышлял, но все–таки решил, что старательный китаец-полиглот будет ему полезен:

— Пусть зайдёт.

Ван до этого не особенно надеялся, что его примут или хотя бы вспомнят. Но Бринер — это был шанс избежать для Нины чайна-тауна Владивостока.

— Ты все-таки решил воспользоваться моим предложением, Ван? — с явным интересом спросил Бринер.

— Да, но я опять не один, я приехал с женой.

Конец ознакомительного фрагмента.