«Назначь мне свиданье» Марии Петровых. Мифы и факты

Анастасия Головкина (2024)

«Назначь мне свиданье…» — одно из самых известных стихотворений Марии Петровых. Открыв автору дорогу к широкой публике, оно в то же время породило немало псевдобиографических историй. Автор настоящей статьи провел собственное документальное исследование и пришел к неожиданным выводам.

«Назначь мне свиданье» Марии Петровых.

Мифы и факты

Назначь мне свиданье

в том городе южном,

Где ветры гоняли

по взгорьям окружным,

Где море пленяло

волной семицветной,

Где сердце не знало

любви безответной.

Эти строки открыли Марии Петровых дорогу к широкой читательской аудитории, но и они же породили биографический миф, который многие авторы возводят в ранг непреложной истины.

Приобнажить подлинные биографические корни стихотворения, названного авторитетным источником «шедевром любовной лирики», нам помогло изучение личной переписки Марии Петровых и литературного контекста, в котором рождалось «Назначь мне свиданье».

I. Личная переписка Марии Петровых

«Ужасное лето» 1953-го

Как гласит легенда, «Назначь мне свиданье» обращено к известному советскому писателю Александру Фадееву. Отдельные авторы даже предполагают, что летом 1953 года Петровых с Фадеевым вместе отдыхали на каком-то курорте, где все и случилось: и любовь, и рождение шедевра.

Да, действительно, из переписки М. Петровых с сестрой Екатериной, которая была ближайшей ее конфиденткой, следует, что летом 1953 года М. Петровых пережила тяжелую личную драму. Вот только причастен ли к этим событиям А. Фадеев?

«О моих личных делах писать слишком мучительно, т.е. о том, что было, — через силу выкладывает сестре М. Петровых в сентябре 1953 г. — Но было — и прошло. Сейчас мне гораздо легче, я гораздо спокойнее.

<…>

Разговариваю с тобой непрестанно. Если бы ты знала, какое ужасное лето я пережила» [2:26].

В архиве Марии Сергеевны сохранились два автографа «Назначь мне свиданье» с указанием года и места написания: «1953, Дубулты».

В Дубултах Мария Петровых отдыхала с конца июля по конец августа 1953 года. В этот период Александр Фадеев никак не мог стать виновником ее личной драмы. Как явствует из его переписки, все лето 1953 года он находился сначала в больнице, а затем в санатории, расположенном в Барвихе.

«Родная моя Асенька! — пишет он 25 августа 1953 г. своей давней корреспондентке А.Ф. Колесниковой. — Одновременно с этим письмом отправляю тебе телеграмму. Все твои письма я получил и получаю, и они доставляют мне радость, как всегда. Здоровье мое значительно окрепло, сомневаюсь, что мне дадут продление в санатории и, очевидно, я закончу свои отношения с «Барвихой» в сентябре.

<…>

Сейчас передал телеграмму с попутной санаторной няней, которая живет в Барвихе (в санатории теперь всякие строгости, боятся инфекции и не выпускают нас за пределы ограды), а это письмо, которое я в спешке пишу карандашом, придется передать уже с другой няней…» [18:461 — 462]

Как можно понять, Фадеев серьезно болен. Более того, не может покинуть территорию оздоровительного учреждения. В таком положении он чисто физически не мог устроить «ужасное лето» никому, кроме своих близких, которых тревожило его здоровье.

Но миф о тайной любви одинокой затворницы и синеглазого сердцееда оказался удивительно живучим и с годами обрел черты прямо-таки тоталитарные, усыпив бдительность не только читателей, но и профессиональных исследователей.

«Случился ли в жизни упорно приписываемый биографами Марии Петровых ее роман с другим известным писателем Александром Фадеевым? — задается вопросом О.Н. Скибинская в своем фундаментальном труде. — Е.С. Петровых-Чердынцева в мемуарах о том умалчивает. Полагаем, это умолчание не связано с тем, что ее воспоминания представляют собой незаконченный текст и обрываются в части, касающейся Марии Петровых на периоде чистопольской эвакуации. Но попытайся современный исследователь ознакомиться с письмами М.С Петровых к А.А. Фадееву, хранящимися в РГАЛИ (их сохранность — своего рода чудо!), и получит отказ, так как родственниками Марии Сергеевны наложен запрет на доступ к ним всех посторонних» [17:428 — 429].

Конец ознакомительного фрагмента.