Забытые

Анастасия ГардЪ

Наследники силы древних богов и богатства известного мультимиллиардера — Аврора и Маркус Гард — беспечно живут в родовой усадьбе. Но Летний бал меняет жизнь молодых элогимов самым неожиданным образом. Поглощенные запретными чувствами и тайными желаниями, шокированные решением отца выдать Аврору замуж за наследника могущественной державы, герои не замечают, как над их семьёй сгущается опасность.Сможет ли божественная сила противостоять угрозе? А если нет, то как тогда защитить любимых? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

МАРКУС

Публика взрывается аплодисментами.

Оркестр начинает наигрывать лёгкие этюды. Но мама спускаться на паркет будто не собирается.

Забавно.

Мне подняться самому или дождаться её внизу?

Что делать и как себя вести не знаю. От этого очень злюсь. Чувствую себя простофилей, а не первым кавалером.

Внезапно ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд. Поворачиваю голову в сторону, откуда исходит энергия чужого внимания, и натыкаюсь на внимательный изучающий взор Сеомана Колиньяра. Вот так сюрприз. Никто не сказал, что он вернулся в Республику. И о его намерении присутствовать сегодня на Летнем Балу я тоже ничего не слышал. Только дядя умеет избегать лишнего внимания так, что даже мы с Авророй не можем уследить за его перемещениями.

Вот и сейчас: он сидит на диванчике в тени ниши и смотрит мне в лицо. На мгновение возникает неприятное ощущение, которое не поддается описанию. Но наваждение проходит, как только понимаю, что Сеоман смотрит совсем не на меня.

Почувствовав знакомое присутствие, резко оборачиваюсь. Взглядом и едва ли не носом упираюсь в Аврору, стоящую напротив.

Поразительно красивую и широко улыбающуюся.

АВРОРА

Боюсь себе признаться, но я безумно рада увидеть Маркуса одного. Ещё радостнее становится, когда он оборачивается и ошалело оглядывает меня с ног до головы.

«Скучаешь в одиночестве?»

Становлюсь рядом и, намеренно игнорируя вопросительные взгляды парня, разглядываю отца.

Виктор сегодня шикарен под стать жене. Высокий, статный брюнет с волосами до плеч, собранными в пучок, он одет в парадный тёмно-синий мундир с аксельбантами и золотым шитьём. Царственный вид и проницательный взгляд притягивают к нему всеобщее внимание — пока он с Клариссой спускается с балкона на паркет, у подножия лестницы собирается знатная толпа из желающих, если не пожать руку, то поглазеть на хозяев праздника.

Пока все заняты родителями, перевожу взгляд туда, где по ощущениям находится дядя. В уютной нише, закинув ногу на ногу, он вальяжно сидит на диване со стаканом чего-то крепкого в руке и скучающим взглядом рассматривает окружающих. Наставник тоже оделся по случаю. Но вместо мундира на нём надеты чёрный смокинг в широкую шёлковую полоску, такие же брюки и кипенно-белая рубашка с чёрным шёлковым жилетом поверх. Короткие русые волосы аккуратно подстрижены и тщательно уложены. Туфли сияют зеркальным блеском. Со своего места не вижу, но знаю, у дяди безупречный маникюр и дорогой парфюм. Саймон категорически не терпит пренебрежительного отношения к внешнему виду. Поэтому даже издалека в глаза бросается его идеальная внешность.

Замечаю на дядиной шее тёмный платок — кавалер сегодня не танцует. Словно в подтверждение мыслей, Саймон останавливает взгляд на мне и с полуулыбкой поднимает бокал в знак приветствия. Радостно киваю ему в ответ. Маркус тоже, но с каким-то запозданием.

«Как раз разогнал всех по парам. А то моя не выносит конкуренток.»

Парень изображает высокомерие и искоса глядит на меня.

Вспыхиваю негодованием. Лихорадочно оглядываюсь в поисках его партнёрши, намереваясь прилюдно развернуть её прочь.

«Расслабься. Ты меня нервируешь.»

«С каких пор ты такой беспокойный?»

Маркус выдерживает паузу.

«С момента как отец передал мне роль первого кавалера на тусовке.»

Мамины слова обретают смысл. Получается, она об этом знала?

Скрываю замешательство за иронией:

«Смеёшься?»

«Конечно. Умираю со смеху от того, как моя первая дама внимает какому-то хмырю в сиреневом смокинге.»

Ощущаю недовольство брата. И не понимаю вообще ничего. Разворачиваюсь к нему, намереваясь с гонором спросить, что за ахинею он городит. Однако, вовремя замечаю, как он смотрит на маму, беседующую с неприятным типом в ярком пиджаке.

Всё встаёт на свои места: Маркус не в курсе, кто сегодня правит бал.

«Первая дама сегодня я.»

Теперь очередь парня удивляться.

«Смеёшься.»

Чувствую, как на лице непроизвольно расползается довольная улыбка.

«А ты, очевидно, мой кавалер на вечер.»

Выгнув бровь, Маркус буравит меня взглядом, отчего улыбаюсь только сильнее.

«То есть Бал открываем я и ты.»

«Браво. Своевременное умозаключение.»

«Что ты за язва? Тебя тут вообще быть не должно.»

Брат хочет сделать рассерженный вид, но ощущаю лишь его плохо замаскированное облегчение.

«Я решила, что ты без меня не справишься.»

«По-твоему выходит, что я разиня.»

«Да нет же!»

В порыве возмущения хочу сказать «для них ты слишком хорош», но запинаюсь на полуслове. Маркус ведь однозначно истолкует это превратно!

Хотя, моя странная затея изначально имеет все шансы на превратное толкование.

Пытаясь сгладить внутренние противоречия, выдавливаю из себя надменное:

«Ты должен иметь партнёршу себе под стать.»

«А. То есть ты считаешь себя таковой.»

Утомлённая бессмысленной перепалкой, разворачиваюсь к брату. Приблизившись вплотную, заглядываю в его бирюзовые глаза.

«А ты разве нет?»

До слуха доносятся звуки оркестра. Вокруг поднимается пёстрая суета — гости освобождают паркет. Часть из них уже разобралась по парам, другая размещается на диванах, креслах, банкетках, расположенных группками вдоль стен и окон, третья обсуждает какие-то дела, образовав кружки по интересам.

Не дожидаясь положительного ответа, беру Маркуса под руку. Много лет мы вместе тренировали танцевальные па и фигуры, но в качестве пары выступаем впервые. Ощущаю неловкость парня. Однако, он быстро её подавляет и через мгновение уже улыбается в тридцать два зуба.

Меня же распирает воодушевление. Обвожу взглядом незнакомые лица и внезапно осознаю, что впервые мне тоже хочется улыбаться им всем.

Толпа вокруг значительно редеет. Не сговариваясь, начинаем продвигаться к исходной позиции.

Эдвард и его помощники помогают парам выстроиться на паркете в два круга — внутренний и внешний. Согласно задумке, мне с отцом предстояло провальсировать по обоим кругам и выйти в центр, где мы бы станцевали мудрёный фигурный вальс. Теперь всё это мне предстоит сделать с Маркусом, который хоть и присутствовал на репетициях, заменяя Виктора, в подробности шоу не вдавался.

«Рисунок танца помнишь?»

«Неа.»

Сердито зыркаю на него. Не хочется выглядеть глупо, забыв посреди зала, куда ставить ноги.

«Что ты так напрягаешься? Даже если мы станцуем невпопад, этого никто не заметит. Моё великолепие сгладит любые недочёты.»

Досадливо закатываю глаза. Маркус беззвучно хохочет.

«И какой у нас план?»

«У меня был план потанцевать от души. И отступаться от него я не собираюсь. Предлагаю тебе присоединиться.»

Разочарованно цокаю, но возразить мне нечего.

Наконец-то доходим до своего места. Стоять парой с Маркусом непривычно. Но позволить хоть кому сегодня быть здесь вместо себя категорически не могу. Эта убеждённость не поддаётся логике и всё больше сбивает с толку.

У стены в компании мужчин замечаю отца. Он слушает своего собеседника, но смотрит на меня. Смущённо улыбнувшись, приветственно киваю ему. Отец переводит взгляд на Маркуса и кивает в ответ ему, словно благословляет обоих на подвиг.

Приглушается верхний свет, нижняя подсветка, наоборот, становится ярче, подчёркивая камерность атмосферы. Оркестр разражается первыми громогласными звуками. Стоим наготове — вот-вот и нам вступать.

«Только не наступи мне на платье.»

Улыбаясь одними глазами, Маркус мотает головой из стороны в сторону. Просьба излишня — он действительно хорошо танцует.

Мне бы его самоуверенность.

На третье «три, четыре» вальсовым шагом вливаемся в поток танцующих. Подхваченные вальсирующими, идём по широкому кругу.

«Расслабься, чего ты так сжалась? У тебя же не гнутся ни руки, ни ноги.»

Намеренно не смотрю в лицо брату, чтобы не сбиться со счёта.

Раз, два, три, раз, два, три…

«Сосредоточься не на шагах, а на внутреннем ритме.»

Пробую войти в такт музыке, оставив математические последовательности. Но сразу начинаю лихорадочно перебирать в памяти очерёдность фигур и схемы танца.

«Не пытайся контролировать движения. Так ты выглядишь неестественно и теряешь в грации.»

Хочу разозлиться, но признаю, замечания Маркуса справедливы и весьма полезны. Сосредотачиваюсь на музыке. Ослабив контроль над телом, чувствую, как расслабляются плечи. В этот момент парень притягивает меня вплотную к себе. От неожиданности одариваю его ошалелым взглядом.

«Позволь мне вести тебя и просто танцуй.»

Испуганно смотрю по сторонам и пытаюсь отстраниться. Но Маркус не позволяет этого сделать, а только крепче прижимает к себе.

«Забудь про них. Пусть смотрят.»

Уверенной рукой он ведёт меня по широкому кругу. Раз, два, три, раз, два, три — переставляю ноги, не задумываясь. Стараюсь остановить поток беспокойных мыслей и погрузиться в музыку. Украдкой смотрю на Маркуса. Он выглядит отстранённым и довольным.

Проходим круг за кругом по спирали до тех пор, пока не достигаем центра зала. Внутри сложного рисунка делаем серию незамысловатых фигур и переходов. Окружающие пары начинают смещаться к краю, освобождая для нас пространство. Сквозь просветы между людьми в зеркальных поверхностях замечаю, как красиво развевается моё платье и ярко блестят украшения.

Обращаю внимание на восторженных зрителей, застывших по краям танцпола. Раскрыв рот, они смотрят на меня и ловят каждое движение.

Ну и чьё великолепие сегодня сгладит что-то там?

Усмехаюсь про себя. Внезапно испытываю желание сделать что-нибудь, выходящее за рамки классики. Искоса гляжу на брата, мысленно посылая ему намерение. Удивлённый, он сначала вздымает брови, но сразу соглашается.

Довершаем поворот и застываем посреди паркета. На мгновение закрываю глаза, пропуская через себя звуковые вибрации. Сосредотачиваюсь на ощущениях в теле и, доверившись внутреннему чутью и танцевальному опыту, вливаюсь в энергетический поток пространства. Начинаем с плавных переходов. Встретившись взглядами, добавляем сложные движения руками. Чтобы танцевать синхронно, открываю Маркусу своё сознание. Я позволяю ему такое крайне редко и только тогда, когда хочу добиться особо ошеломительного эффекта.

Однако сегодня во главе угла стоит не только желание выпендриться.

А, что ещё, правда, не понимаю.

Сознание Маркуса аккуратно прикасается к моему. На языке физических чувств это ощущается как интимные объятия, где сплетаются пальцы, и в унисон стучат сердца. По крайней мере, мне так представляется. От таких ощущений становится неловко, и в то же время — невероятно спокойно. Потому что между нами устанавливается прочная доверительная связь.

Мелодия стремится к кульминации.

Эфирным зрением вижу, как за нами тянется яркий энергетический след. Выпады, переходы, повороты, поддержки — затейливыми па рисуем невообразимую картинку танца. На последних аккордах Маркус закручивает меня в воздухе и, поддерживая Эфириумом, плавно ставит на пол. Завершаю фигуру изящным поворотом, останавливаясь аккурат напротив глаз брата.

Наступает момент тишины. А потом со всех сторон раздаётся громогласное «браво!».

«Поздравляю, ты справилась с домашкой на пять с плюсом.»

Довольная результатом, кланяюсь зрителям. Пока звучат аплодисменты, держу Маркуса за руку.

«С другим партнёром у меня это вряд ли бы получилось.»

«То есть ты признаёшь, что мне нет равных?»

Едва сдерживаюсь, чтобы не наступить ему на ногу.

«Нам обоим равных нет.»

«Саймон бы с тобой поспорил.»

«Сравнивать с ним и с отцом бессмысленно — их уровень мастерства находится за пределами всех мыслимых категорий. Поэтому дядя никогда и не танцует.»

Чувствую, как парень наполняется раздражением.

«А ты, смотрю, так воодушевилась, что не прочь предложить ему поменять стакан на свою компанию.»

Раздражаюсь в ответ, досадуя из-за испорченного момента радости.

Следующим танцем Эдвард объявляет польку. Народ снова оживляется и спешит занять места.

«Да, не прочь. А что тебе не нравится в этой затее?»

Подчиняясь общему потоку, идём к краю паркета, где в нужном порядке уже выстроились пары. Начинается музыка. Вступаем почти сразу. Быстрый темп не позволяет вести бессмысленную болтовню, но я жду ответа. А Маркус молчит и даже не смотрит на меня. Ощущаю ментальный дискомфорт и чувство, близкое к обиде.

Настаёт момент смены партнёров. Кавалеры выстраиваются по внутреннему кругу, дамы — по внешнему.

«У тебя есть все шансы на успех.»

Проигнорировав вопрос, брат подаёт голос. Поворачиваю голову в сторону, куда смотрит парень. В первом ряду зрителей стоит Сеоман и пристально разглядывает нас обоих.

Три шага — и передо мной оказывается приятный юноша. Осознав, кто перед ним, он восторженно ширит глаза и становится похожим на счастливого молодого пса. После следующего перехода его место занимает энергичный пожилой мужчина, норовящий оставить меня без туфли. На третий раз мне достаётся мужчина модельной внешности с белоснежной улыбкой. Он пристально разглядывает моё лицо, после чего произносит приятным басом:

— Какие у вас красивые настоящие брови, мисс!

В полном недоумении «красивые настоящие брови» непроизвольно ползут на лоб. Что ответить, не нахожусь. Но надо отдать должное мужчине — он быстро понимает, что несёт чушь, и старается ретироваться до следующей смены партнёров. Испытываю разочарование — остаться одной на паркете равнозначно личному фиаско. Бегло осматриваю ряды в поисках Маркуса. Он словно в воду канул. После очередного поворота пальцы хватают воздух — мой партнёр, очевидно, отправился вслед за братом. Но огорчиться «потере» не успеваю. Меня сразу же подхватывают чьи-то сильные руки и уносят дальше по кругу.

«Мне казалось, ты сегодня не танцуешь.»

Не скрывая радости, улыбаюсь во весь рот. Саймон появляется исключительно в самые подходящие или неподходящие моменты. Но я всегда ему рада. А сейчас тем более, потому как он спас меня от «позора».

«Мне казалось, ты тоже.»

Дядя остро парирует замечания. Но, в отличии от острот Маркуса, его сарказм не раздражает. Скорее наоборот, хочется, чтобы он продолжил, уделив мне больше внимания.

«Я не смогла позволить природному обаянию лениво проваляться в кровати, когда столько страждущих ждут моей улыбки с прошлого года.»

Саймон хитро прищуривается и легко делает несколько сложных комбинаций. Никогда не видела, как он танцует. Но если его тело до сих пор помнит движения, значит, когда-то он был очень популярным кавалером. Уверена, навык, отточенный десятилетиями, потерять невозможно. Даже спустя триста лет.

«Ты сегодня царственно щедра на улыбки, дорогая. Настолько, что мне это видится расточительством.»

В отличие от отца, Саймон никогда не преминет выразить превосходство элогимов над людьми. И сейчас он считает их недостойными моего внимания. Наши взгляды на это сходятся, но только отчасти.

«Я присутствую на Балу исключительно по своему разумению. Поэтому улыбка ни к чему меня не обязывает. Сегодня я решаю, кто достоин, а кто отстоен.»

Завершаем танец серией подскоков и быстро сменяющихся фигур. Иметь партнёром Сеомана Колиньяра — сплошное удовольствие. Все движения даются легко, совершаются плавно. В его руках ощущаю себя грациозным лебедем.

Поворот, переход, реверанс и конец.

«Браво, леди Аврора. Вы сегодня великолепны.»

Улыбаясь, Саймон галантно целует мне руку.

Несмотря на браваду, смущаюсь. Мягко высвобождаю руку с желанием перевести разговор в какое-нибудь другое русло.

«Благодарю за платье. Откуда ты знал, что я его вообще найду в дебрях гардероба?»

«Я не знал. Но у твоей проницательной мачехи тонкое чутьё на красивые вещи. Я был уверен, что оно попадётся ей тогда, когда будет особенно нужно.»

Что ж, добавить мне нечего. Но Саймону, очевидно, есть.

«Я рад, что ты повзрослела. Не бойся быть собой. Доверяй себе. Только ты знаешь, как тебе лучше.»

Искренность дяди вкупе с туманностью намерений заставляют смутиться снова.

Ощущаю жажду. Хватаюсь за неё как за повод уйти от комментариев.

— Не желаешь опрокинуть по бокальчику чего-нибудь освежительного?

Саймон одаривает меня ослепительной улыбкой и протягивает руку, согнутую в локте. Испытав мимолётное облегчение, с удовольствием беру его под руку и тяну к бару. Пока идём, ощущаю на себе любопытные взгляды, которые плавно смещаются к дяде. Досадую на него, отчего только крепче держусь за локоть. Затылком чувствую, как по дядиному лицу гуляет лукавая улыбка.

Сеоман Колиньяр не менее могущественен, чем мой отец, но светскую жизнь не ведёт вовсе. От этого «второе первое лицо» Корпорации мало кому известно. Но интереса у окружающих вызывает намного больше, чем я.

Незаметно ищу глазами Маркуса, но нигде его не нахожу. Удивительно, что его нет ни среди надменных красоток, ни среди застенчивых скромниц. Даже у фуршетных столов, ломящихся от яств, его нет. Воистину загадочное исчезновение.

Когда до заветного бокала воды остаётся пять шагов, голос, напоминающий металлический скрежет, окликает дядю со спины:

— Господин Колиньяр, я был уверен, что сегодня вы не почтите нас своим присутствием.

Молча извиняясь, Саймон сначала смотрит на меня, потом медленно разворачивается к говорящему. Оборачиваюсь тоже. В окружении личной охраны там стоит старый канцлер. Меня он намеренно игнорирует, не считая нужным даже просто поздороваться. И это взаимно, вопреки всем хорошим манерам, которые мне прививали восемнадцать долгих лет.

— Господин Штерн, — с ироничной усмешкой дядя кивает, изображая поклон. — Я надеялся, вы оперативно займётесь петициями беженцев и останетесь на рабочем месте в такое лабильное время.

— У меня для этого есть специально обученные люди, — канцлер хищно скалится, излучая жгучую ненависть. — Чтобы подтирать за вами, пришлось расширить госаппарат. Прежним составом не справляемся.

— Нам обоим известны ваши огрехи. Не стоит приближать конец своей карьеры, Герман.

От фамильярного обращения Штерн едва не впадает в бешенство. На его лице играют желваки, в глазах пылает злобный огонь.

— Не стоит забывать, кто правит этой страной.

Зловещему предупреждению дядя только усмехается. А затем склоняется к канцлеру и еле слышно шепчет на ухо:

— И кто правит вами.

Глава правительства сначала зеленеет, потом бледнеет и, резко развернувшись на каблуках, стремительно уходит. В полном недоумении перевожу взгляд с удаляющейся спины на задумчивое лицо Сеомана. Не желая вдаваться во «взрослые» дела, наконец-то достигаю бара и залпом осушаю пару стаканов вкуснейшей прохладной природной воды.

«Дорогая, извини, я вынужден тебя покинуть. Уверен, ты не будешь скучать.»

Коротко поцеловав меня в щёку, дядя уходит. Оставшись в одиночестве, разочарованно вздыхаю. Не для этого я променяла личное время на светский раут!

Снова наполняюсь решимостью довести начатое до конца. Маркус должен полностью убедиться в бесполезности общения с легкомысленными дамочками. Снова шарю взглядом по всем женским компашкам, какие могу разглядеть со своего места. И снова безрезультатно.

Где, чёрт подери, мой славный брат?!