Путь III. Зеркало души

Аморе Д'Лиссен, 2014

Данная книга представляет собой третий том трилогии «Путь», которая повествует о непоколебимой воле, холодном разуме и трепете пылких сердец людей, стремящихся следовать своим идеалам даже в темное время несправедливости и отчаяния. Людей, которые, несмотря ни на что, не утратили веры в себя, в своих сограждан, в свою страну и в свою судьбу. В третьем томе трилогии неимоверный накал политических страстей и самых обычных человеческих эмоций, заметно обострившихся с очередным витком борьбы международной преступной организации за свои далеко идущие цели, вновь и вновь взывает к разуму людей. Виртуозная и смертельно опасная игра, разворачивающаяся по обе стороны Атлантики, близится к своему логическому финалу, предоставляя каждому из героев шанс определиться с тем, ради чего стоит жить, а за что не жалко и умереть…

Доклад

(22.04.2013, Нью-Йорк, 11–00)

Перелистнув, наконец, последний слайд своей объёмной и содержательной тридцатистраничной презентации, изобиловавшей сложными англоязычными юридическими терминами, юноша двадцати семи лет с взъерошенными рыжими волосами в галстуке и костюме, с важным видом стоявший у трибуны для выступлений конференц-зала Школы права Нью-Йоркского университета, с облегчением вздохнул, и с сильным акцентом произнёс заветное — «Спасибо за внимание. Прошу вас задавать свои вопросы…».

«Павел, не могли бы Вы вкратце дать своё видение о том, как обстоят дела со свободой слова в России, в настоящее время?» — живо поинтересовался один из студентов, сидевших в почти полном зале.

Кузовлев, доклад которого на этот раз был посвящён исключительно проблемам борьбы с коррупцией и противодействию различного рода террористическим проявлениям в России, а не абстрактным проблемам свободы слова, устало вздохнул, понимая, что этот вопрос будет преследовать его вечно… Этот вопрос ему задавали уже множество раз и интервью, которое этим утром Павлу посчастливилось дать в студии одного из американских новостных телеканалов, тоже не стало в этом ряду исключением.

«Мне кажется, что лучшее подтверждение состояния свободы слова в России сейчас стоит прямо на этой трибуне перед вами. В конце концов, я высказываю своё личное мнение по любому интересующему меня вопросу, представляя при этом отнюдь, не российские власти, а широкие слои российской молодёжи, заинтересованной в стабильном поступательно развитии страны и, что особенно важно для каждого из них, в создании новых рабочих мест. В этом отношении могу вас заверить, что всё совсем не так уж и плохо…» — дипломатично развёл руками Павел, с улыбкой в том же духе продолжив — «Разумеется, у свободы слова в России есть свои насущные проблемы. Впрочем, по большей части они носят финансовый характер, поскольку, порой сложно найти необходимое финансирование для реализации задумок и общественных проектов».

«Павел, Вы столь рьяно публично выступаете за борьбу с бюрократией и коррупцией в России, а что Вы сами думаете о нашумевшем движении, именующем себя экзорцистами? По Вашему мнению, кто они — террористы или борцы с коррупцией?» — задал вопрос один из пожилых преподавателей института, сидевший в зале, уточнив — «Со своей стороны Вы не пытались выйти с ними на контакт с тем, чтобы стать посредником между ними и российскими властями, по примеру, погибшего Алика Легасова?».

«В данный момент я бы не стал утверждать, что экзорцисты, в действительности, являются террористическим движением, скорее это попытка отдельных людей создать некую форму общественного контроля над коррупционными процессами в стране. Впрочем, далеко не все методы их работы в действительности можно назвать приемлемыми…» — уклончиво ответил Кузовлев, с улыбкой добавив — «Что же до возможности выполнения посреднической функции, то со своей стороны, полагаю, что это было бы полезно обеим сторонам — и экзорцистам и российской общественности за счёт снижения фактора взаимного недоверия и недопонимания. И, надо отдать должное, в своё время Алику Легасову, действительно, удавалось успешно выполнять данную задачу, балансируя интересы и сдерживая проявления крайностей с обеих сторон. Понимая, что, к сожалению, его больше нет с нами, я готов взять эту непростую и ответственную роль на себя, если, конечно, экзорцисты сделают мне это предложение…».

Через ещё пятнадцать минут ответив на многочисленные вопросы слушателей своей публичной лекции, Павел вышел из аудитории и, взяв трубку телефона, набрал номер своего помощника.

Сонный голос на том конце трубки, лениво ответил — «Да, босс?».

«Вот освободился, наконец — интервью и публичная лекция заняли почти всё утро. Даже не ожидал, что так затянется…» — устало произнёс Кузовлев, поинтересовавшись — «Ладно, давай, рассказывай, как там у вас обстановка?».

«Везёт же тебе, босс — Нью-Йорк с его ночной жизнью… Публичные выступления перед красивыми студентками и всё такое. А у нас тут всё по порядку — транспаранты для очередной акции в Москве уже готовы, листовки, раздаточные и агитматериалы тоже на подходе. Да, кстати, сегодня получили согласие мэрии на проведение марша в следующую субботу» — быстро отчитался парень на том конце трубки, жалостливо добавив — «Работаем с активистами движения для того чтобы обеспечить явку на мероприятие, но, сложно, конечно, идёт — в преддверии майских праздников, многие разъедутся по дачам, деревням и студенческим тусовкам. Вот перенести бы наше мероприятие на первое мая…».

«Сам знаешь, Саня — это нереально… Мир, труд, май и всё такое. Властям будет не до нас и, надо быть реалистами, никакой акции нам мэрия на первое мая не согласует…» — отмахнулся Павел, одевая куртку и упаковывая материалы выступления в небольшой кожаный портфель, про себя мысленно добавив — «Нью-Йорк, клубная жизнь, студентки… Эх, Саня, знал бы ты, чем мне приходится тут заниматься на самом деле…».

«Досадно…» — раздался погрустневший голос помощника, испытывавшего проблемы с обеспечением явки на очередную акцию молодёжного движения «За чистоту рук», после чего, оживившись, он предложил — «А может, организуем бесплатную раздачу пива, как мы делали на акции в Твери года два тому назад?».

«Это, Саня, совсем не вариант — нам нужно не повторение того нашумевшего скандала с пьяными потасовками и массовыми задержаниями, а небольшая акция для того, чтобы оставаться в центре внимания общественной жизни, только и всего-то…» — отрицательно покачал головой, Павел, подходя к дверям, предложив — «Организуйте раздачу клубных флайеров и пригласительных билетов куда-нибудь. Придумайте ещё чего-нибудь из серии «интересно, привлекательно, но бюджетно». Развивайте фантазию — денег мало, а акцию провести надо, да и сроки опять же поджимают…».

Получив, наконец, заветное немногословное «постараемся», Кузовлев положил трубку в карман и, открыв дверь, вышел из здания, спускаясь вниз по небольшой лестнице с каменными ступенями. В этот момент он почувствовал сильный толчок в левое плечо и тяжесть, предательски наполнявшую всё тело… Вокруг с непонятными криками и возгласами суетливо забегали студенты и преподаватели. Он, шатаясь, медленно опустился на колени, чувствуя как чьи-то руки, подхватили его и аккуратно уложили на холодные ступени. Едва ощущая свои ладони и не в силах даже пошевелить своей левой рукой, Павел кончиками пальцев правой руки осторожно потрогал необычно и странно нывшее левое плечо, после чего, почувствовав тёплую вязкую жидкость, быстро одёрнул руку, с ужасом увидев алую кровь на своей ладони…

Спустя пять минут раздалась громкая сирена машины скорой помощи, после чего осторожно водрузив на носилки, его перенесли в машину, сорвавшуюся с места в направлении ближайшей больницы…

«Чёрт возьми… Господи, да за что? За что меня-то? Я ведь ничего плохого никому не сделал! Да чего там, я же в своей жизни ещё вообще толком ничего не сделал — ни хорошего, ни плохого… Ровным счётом ничего! Я же, по сути, только начал жить! Неужели и вправду мне предстоит сегодня умереть? Почему я? Я ведь ещё так молод! Одним суждено счастливо прожить до старости, а остальным — а что же остаётся всем нам, остальным? Где вообще справедливость в этой жизни?» — думал про себя Кузовлев, вдыхая кислород через маску и, чувствуя как стремительно летевший автомобиль, делает очередной поворот, продолжив пространные размышления — «Странная же штука эта судьба. Ещё полтора года тому назад в этом самом городе, Легасов, получил две пули в награду за свою непримиримую гражданскую позицию в деле борьбы с российской коррупцией. А теперь, теперь, видимо, настал и мой черёд пойти по его стопам… Чёрт побери, но, Господи, это ведь несправедливо! Он в отличие от меня знал — знал, за что умирает! Ему вообще повезло — повезло погибнуть на пике своей славы за свои собственные идеалы, какими бы странными они ни были! А я? А за что должен сегодня умирать я? За организацию безобидного, никому не мешавшего молодёжного движения? За свои ранние анархические прегрешения и мысли? За желание стать чуть более публичным и узнаваемым людьми? Знал ведь я, что не стоило мне во все это ввязываться…».

Машина резко остановилась, после чего несколько санитаров быстро подхватили и внесли носилки в здание госпиталя, следуя прямиком в заранее приготовленную операционную, где бригада врачей, ожидала своего пациента для проведения неотложной операции…

«Господи, я грешен! Грешен и в своих многочисленных заблуждениях совсем забыл дорогу в дом твой, но прошу тебя, дай мне ещё шанс — всего один последний шанс! Я обещаю, что проведу остаток жизни с большей пользой, служа людям и не совершая подобных глупостей!» — взмолился про себя Павел, смотря на лампы, ярко светившие над операционным столом…

Спустя несколько мгновений, под действием, введённой инъекции снотворного, его глаза медленно закрылись…