Сладкая месть

Аманда Квик, 1991

План Саймона Траэрна, графа Блэйда, идеален: представиться пылким и поэтичным романтиком, безумно влюбить в себя старую деву двадцати четырех лет от роду Эмили Фарингдон, жениться на ней и хладнокровно использовать ее приданое и чувства, чтобы отомстить ее семье, разорившей когда-то его отца и лишившей его самого фамильного имения. Однако безжалостный мститель плохо знает Эмили – умную, практичную и далеко не наивную особу, успешно управляющую всеми семейными финансовыми делами. Граф, несомненно, тронул ее сердце, но любовь к нему совсем не мешает Эмили вести собственную игру, в которой Саймону предназначено стать не охотником, а добычей…

Глава 4

Эмили заканчивала шотландский рил, осознавая, что смеется чересчур весело и что щеки у нее слишком уж раскраснелись. Эта преувеличенная веселость… Эмили отчаянно храбрилась перед решающим объяснением.

Совесть не позволяла ей откладывать далее разговор с Саймоном.

Вечером, собираясь на бал к Гиллингемам, она поклялась себе без дальнейших проволочек рассказать ему обо всем. Как бы ни привлекал ее мир собственных фантазий, она не могла жить в невыносимом ожидании, когда же падет топор. Ей нужно сделать решительный шаг. Рано или поздно Саймон обнаружит истину и с отвращением отвернется от нее.

Эмили выбрала свой самый лучший наряд, сшитый местной модисткой. Она впервые надела это бледно-зеленое муслиновое платье, украшенное желтыми лентами и несколькими рядами пышных оборок. Лорнет благопристойно раскачивался на пришитой к пояску ленточке. Он был досадным неудобством, но очки Эмили надевать не стала.

Глубокое декольте и завышенная талия подчеркивали прелестную грудь. Эмили заказывала это платье в надежде, что оно хотя бы визуально придаст весомость ее скромным формам. Однако, примерив наряд сегодня вечером, она испугалась, что таким покроем только привлечет внимание к своей худобе.

— И ничего подобного, — настаивала Лиззи, ее горничная, глядя на хозяйку восхищенными глазами. — Вы в нем вся такая воздушная…

Эмили хотелось надеяться, что девушка права. Сама она чувствовала себя сегодня не очень-то воздушной. Все внутри у нее наливалось свинцовой тяжестью, и тяжесть эта усиливалась с каждой минутой.

Небольшой бальный зал Гиллингемов был до отказа заполнен представителями местного дворянства, разодетыми в самые лучшие туалеты. Лорд и леди Гиллингем имели обыкновение в виде благородного жеста раза два в год принимать у себя своих знатных соседей. Пребывание Саймона в качестве именитого гостя в их доме как раз и послужило поводом для такого праздника. Угощали шампанским и сластями.

Саймон привлек к себе и Эмили всеобщее внимание, протанцевав с ней первый танец. Эмили, благодаря отсутствию очков и окутывающей ее дымке романтического настроения, не замечала множества любопытных взглядов, которые, как она знала, устремились на них с графом. Саймон тоже их не замечал, но лишь потому, что мало интересовался мнением толпы.

Холодное самообладание Саймона казалось Эмили непробиваемым. Это ощущение внутренней силы и уверенности, которые являлись неотъемлемой частью его натуры, порой настораживало, но, несомненно, очень впечатляло.

Несколько мгновений Эмили глядела в лорнет, исподволь изучая толпу гостей, пока не обнаружила Саймона, беседующего с викарием. Блэйд, решила она, определенно, самый великолепный мужчина на сегодняшнем балу. Конечно, ее мнение было несколько предвзятым. Но в самом деле, нельзя же отрицать интригующей и где-то даже опасной привлекательности Саймона в его черно-белом одеянии среди многоцветия ярких фраков и жилетов, заполнивших комнату.

— Добрый вечер, мисс Фарингдон. Позвольте принести вам бокал лимонаду?

Эмили едва подавила стон досады, услышав такой неприятный для нее голос Элиаса Прендергаста. В бессилии она опустила лорнет — не было никакого желания разглядывать толстую красную физиономию с пышными бакенбардами.

Не требовались ни очки, ни лорнет и для того, чтобы заметить: дородный мистер Прендергаст ради сегодняшнего случая затянулся в корсет. Эмили слышала, как он поскрипывает при каждом движении мистера Прендергаста.

— Нет, благодарю вас, — пробормотала Эмили.

Если ей что-нибудь сейчас и нужно, так это бокал шампанского.

Когда Прендергаст придвинулся ближе, она раскрыла веер и принялась усиленно обмахиваться. Судя по тому, как пахло от этого типа, он явно не утруждал себя принятием ванны перед балом. Прендергаст придерживался старых правил и питал недоверие к новой моде часто пользоваться водой и мылом. Вместо этого он явно предпочитал обильно поливать себя духами.

— Собираюсь заглянуть к вам, мисс Фарингдон, ибо я уже больше не в трауре, — начал Прендергаст многозначительно. — Нам ведь есть о чем поговорить.

Эмили вежливо улыбнулась:

— Боюсь, это было бы не совсем удобно, сэр. Вы, конечно, подождете, пока мой отец не вернется домой.

— Вот то-то и оно, — сказал Прендергаст с явным раздражением. — Ваш отец не слишком много времени проводит здесь, в провинции. И не угадаешь, когда приедет, а?

— У него очень много дел в столице. Чудесный вечер, не правда ли? — Эмили описала веером грациозную дугу, словно желая охватить весь залитый огнями зал. — Впрочем, леди Гиллингем всегда слыла великолепной хозяйкой.

Кустистые брови Прендергаста сошлись на переносице. Он прокашлялся. У Эмили упало сердце. Она с ужасом предчувствовала, о чем сейчас пойдет речь.

— Мисс Фарингдон, дорогая, я считаю себя в некотором роде вашим наставником, поскольку ваш отец отсутствует так подолгу, — зловеще начал Прендергаст. — А мне стало известно, что здесь появился гость, который последнее время довольно часто видится с вами.

— Просто поразительно! Никогда бы не поверила, что вы обращаете внимание на местные сплетни. Должно быть, следить за ними весьма утомительное занятие.

Прендергаст гневно фыркнул и устрашающе покраснел. Как все знали, усопшая миссис Прендергаст при жизни была тихой, скромной мышкой, которая и помыслить не могла о том, чтобы позволить себе столь бесцеремонное замечание.

— Ну вот что, юная леди. Мне слишком хорошо известно, как легко вскружить женскую головку романтическим вниманием, подобным тому, что Блэйд уделяет вам, если вы, конечно, позволите мне заметить.

— Нет, сэр, не позволю.

Улыбка Эмили становилась все более ослепительной и колючей, по мере того как в ней разгорался гнев. Прендергаст намеревается омрачить то недолгое время, которое оставалось у нее с Саймоном.

На тяжелом лице Прендергаста застыло предвестие надвигающейся грозы, что Эмили прекрасно видела и без очков.

— Я говорю исключительно из глубокой тревоги за вашу репутацию, мисс Фарингдон.

— Всем известно, сэр, что моя репутация безвозвратно погублена. Вам не стоит о ней тревожиться.

— Ну-ну, можно ли быть к себе столь суровой, — смилостивился Прендергаст. — Конечно, в прошлом у вас имел место некий скандал. Но вы тогда были совсем молодой и по неопытности совершили ошибку. С молоденькими девушками такое случается. Будучи человеком широких взглядов и не без некоторого опыта в обращении с восторженными особами, я готов закрыть глаза на то досадное происшествие.

— Как любезно с вашей стороны, сэр.

— Да-да, именно. От Блэйда, конечно, такого не дождешься. Ему надо помнить о фамильной чести и титуле, знаете ли.

Пальцы Эмили сжали веер.

— Прошу вас не утруждать себя дальнейшими советами, сэр.

Прендергаст выпрямился. Скрипя корсетом, он склонился к Эмили:

— Мисс Фарингдон, однажды вы уже поддались своим эмоциям и погубили себя в глазах общества. Вы ведь, конечно, не забыли урока, который вам преподала судьба?

— Уверяю вас, я ничего не забыла, — процедила Эмили сквозь зубы. — Но ваше внимание становится назойливым, сэр.

— Мисс Фарингдон, вы меня неправильно поняли. У меня самые честные намерения: помочь молодой леди найти достойный выход ее пылким чувствам. — Он схватил ее руку и стиснул в своих влажных мясистых ладонях.

— Прошу вас, сэр, освободите мою руку. — Эмили безуспешно попыталась выдернуть пальцы из его потных лап.

Прендергаст даже не обратил внимания на ее протест, его пальцы сжались сильнее, уже причиняя боль. Он придвинулся ближе. Эмили едва не лишилась чувств, ощутив скверное дыхание и густой запах духов. Наконец, новоявленный наставник доверительно понизив голос, произнес:

— Мисс Фарингдон, я вполне понимаю, как трудно столь темпераментной женщине, как вы, вынести необходимость подчиняться жестким правилам общества. Я убежден, вы будете гораздо более счастливы в замужестве. В освященной узами брака постели вы сможете дать полную волю тем порывам, которые вам теперь приходится сдерживать.

— Сэр, если вы не отпустите меня сию же секунду, я буду вынуждена прибегнуть к крайним мерам.

Но Прендергаст намеревался довести свою миссию до конца:

— Вам нужен мужчина, который способен справиться с вашей чрезмерной горячностью, моя дорогая. Уверяю вас, этот мужчина — я. Более того, скоро я навещу вашего отца и заявлю о своих намерениях.

— Нет! — выдохнула Эмили, придя в ужас от одной этой мысли.

— Поэтому, — продолжал Прендергаст, словно не слыша отказа, — я написал письмо вашему досточтимому родителю, где сообщил об опасности, которой вы себя подвергаете, и заверил его, что присмотрю за вами до тех пор, пока он не приедет, дабы оградить вас от домогательств Блэйда.

— Вам лучше заняться своими делами, сэр. Я не желаю, чтобы меня ограждали от ухаживаний графа.

— Он просто играет вашими чувствами, дорогая. Точь-в-точь как тот, другой негодяй пять лет назад.

У Эмили наконец лопнуло терпение. Она с треском сложила веер и довольно резко опустила его на руку Прендергаста. Удар был нанесен с такой силой, что тонкие палочки хрустнули.

— Фью-ю! — Прендергаст быстро разжал пальцы, потирая тыльную сторону ладони. На его пухлых щеках запылали красные пятна. — Да, мисс Фарингдон, вы поистине страстная натура. Не могу дождаться, когда мы с вами обвенчаемся. Уверяю, я прекрасно с вами справлюсь!

— Не тратьте сил в ожидании этого знаменательного события, — посоветовал Саймон в своей хладнокровной мрачно-медлительной манере.

Подскочив, Эмили резко обернулась и увидела рядом с собой неизвестно откуда взявшегося графа и лучезарно улыбнулась ему. Он достаточно велик и свиреп, подумала она, и у него полон рот крепких белых зубов, причем явно его собственных, чего нельзя сказать о зубах Элиаса Прендергаста.

— Ах, милорд! — радостно воскликнула Эмили. — Надеюсь, вы хорошо проводите время?

— О да! Я подумал, что и вам это не помешает. — Он протянул даме бокал шампанского.

— Вы так проницательны, сэр! — Пальцы Эмили благодарно обхватили холодное стекло.

— Мисс Фарингдон предпочитает лимонад, — заявил Прендергаст.

— Ошибаетесь. — Эмили сделала глоток. — В настоящий момент мисс Фарингдон отдает явное предпочтение шампанскому.

Прендергаст злобно сверкнул глазами:

— Мы обсудим это после — в более удобное время, мисс Фарингдон.

— Обсудим что? Мой выбор в пользу шампанского? Уверяю вас, здесь нечего обсуждать.

— Я говорил о другом, более важном предмете, — прошипел Прендергаст и заносчиво вскинул голову. — Прошу извинить, мне надо побеседовать с другом. — И удалился с величайшим достоинством, громко поскрипывая корсетом.

Эмили подавила вздох. Как ни отвратителен Прендергаст, он прав в одном: она не может больше обманывать Саймона. Она сделала еще глоток шампанского и подняла глаза на графа — тот стоял совсем близко и рассматривал ее со знакомой иронией в лучистых глазах.

— Похоже, у меня есть соперник, претендующий на вашу руку, — пробормотал Саймон.

Эмили быстро замотала головой, кудри ее запрыгали.

— Не обращайте внимания на мистера Прендергаста. Он докучает мне с тех пор, как скончалась его жена. Саймон, я должна с вами поговорить.

— Я к вашим услугам.

— Нет, не здесь. Не сейчас. — Она огляделась, украдкой покосившись, не стоит ли кто-нибудь слишком близко. — Саймон, мне надо поговорить с вами наедине.

— Звучит многообещающе.

— Я вовсе не шучу, милорд. Право же, это очень-очень серьезно. Пожалуйста, когда я смогу увидеться с вами? Все зашло уже слишком далеко, и есть… — Эмили замолчала, поднесла к глазам лорнет, чтобы еще раз быстро оглядеться, и прибавила тихим, несчастным голосом: — Есть нечто, о чем мне следует вам рассказать.

— О.

— Было непростительно с моей стороны умолчать о некоторых весьма важных вещах…

— Вы меня пугаете, дорогая. Я чувствую себя персонажем романов издательства «Минерва Пресс». Кажется, я начинаю дрожать от «тяжкого ужаса перед неведомым».

— Милорд, вы прекрасно знаете: ничто не заставит вас дрожать от ужаса, — сердито проговорила Эмили. — Право же, мне и так трудно. И не дразните меня, пожалуйста.

— И в мыслях не было. Ну что ж, раз мне не позволено дрожать от ужаса, я соберу все свое мужество и встречусь с вами, чтобы выслушать сие леденящее душу признание. Как насчет вашей библиотеки, ну, скажем, в час ночи сегодня? К этому времени вы уже наверняка будете дома, а слуги уйдут спать.

Совершенно потрясенная, Эмили выронила лорнет:

— В библиотеке? Вы хотите пробраться в Сент-Клер-Холл? Сегодня ночью?

— Так вы сумеете оказаться в библиотеке одна?

— Ну да. Разумеется. Я часто работаю там, уже когда слуги отправляются спать. — Она нахмурилась, вспомнив о некоторых затруднениях. — Мне придется отодвинуть для вас засов на входной двери.

— Не трудитесь. — Он пил шампанское, рассматривая прогуливающиеся в ожидании следующего танца пары. — Просто будьте в час ночи в вашей библиотеке. Я непременно приду.

Эмили подняла лорнет и вгляделась в его лицо. Как обычно, она не смогла прочесть его мысли. Она находила восхитительным его умение полностью скрывать свою чувствительную, страстную натуру под этим холодно-отстраненным видом.

— Очень хорошо, милорд. Значит, в час.

Эмили была вынуждена признать, что, хотя вечер обещает завершиться ее разбитым сердцем, романтичность, с которой Саймон обставил их предстоящую последнюю и тайную встречу, была необычайно увлекательной. Но ведь в графе Блэйде все необыкновенно. Она запомнит их короткий роман на всю жизнь, и долгие годы нетленная память о нем будет вдохновлять ее творчество и питать мечты.

До часа ночи было еще далеко, а Эмили уже сидела за письменным столом красного дерева, неподвижно уставившись на графинчик с бренди.

Очки снова были на ней, но она собиралась их мгновенно сдернуть и спрятать в ящик стола, как только Саймон войдет.

Графинчик выглядел весьма заманчиво. В нем тепло посверкивал янтарный напиток, а Эмили мерзла от волнения и долгого ожидания. Не плеснуть ли себе для храбрости?

Стрелки больших каминных часов передвигались так медленно, что Эмили начала беспокоиться, уж не остановились ли они вовсе. Рядом горели две свечи, только их пламя и освещало комнату. В камине лежали приготовленные на утро дрова, но Эмили не осмеливалась разжечь огонь. Кто-нибудь из прислуги заметит завтра прогоревшие угли, и все будут волноваться, что хозяйка слишком много работает. В комнате становилось довольно холодно.

Внезапно Эмили почувствовала, как по рукам у нее поползли мурашки от неожиданного порыва холодного ветра, налетевшего сзади. Она поежилась в своем халатике и, подумав, не распахнулось ли окно, хотела встать с кресла. В то же мгновение она ощутила в комнате чье-то присутствие. Схватив со стола нож для разрезания бумаг, она вскочила. Крик едва не вырвался из ее груди.

Однако большая рука твердо зажала ей рот, и Эмили оказалась прижатой к сильному мужскому телу.

Поняв, кто ее держит, она перестала сопротивляться.

— Я чувствовал бы себя гораздо более желанным гостем, если бы вы положили нож на место, — произнес Саймон, отнимая руку от ее рта. Он потушил свечу, которую держал в другой руке.

— Саймон! Черт подери! — Эмили отшвырнула нож и, повернувшись, сердито взглянула на него сквозь стекла очков. — Вы меня ужасно напугали. Откуда вы пришли? И как вам удалось так незаметно подкрасться? Я уже целую вечность смотрю на дверь.

Саймон расстегнул пальто и отступил в сторону, небрежно кивнув на секцию книжных полок, которая медленно и бесшумно поворачивалась, занимая свое привычное место в стене. Эмили успела увидеть темную пасть каменного провала позади полок с книгами, и глаза ее расширились от удивления.

— Потайной ход! Саймон, как замечательно! — Эмили метнулась мимо него к быстро исчезающему проему. Она так долго готовилась к своему признанию, но в одну минуту забыла обо всем перед лицом возможного приключения.

— Умерьте свой пыл, мисс Фарингдон. — Саймон, схватив ее за руку, заставил остановиться. — Вас раздавит шкафом. Он слишком тяжел, чтобы открывать его вручную. Нужно воспользоваться потайным рычагом.

— Потайным рычагом? Где он? Вот это да! Прямо как в одном из тех леденящих кровь романов «Минерва Пресс», о которых вы сегодня упоминали. Просто не верится. Подумать только, я прожила в доме почти всю жизнь и не знала этого секрета.

— Успокойтесь. — Явно забавляясь ее неуемным восторгом, Саймон оглядывал комнату. Наконец он заметил графинчик с бренди. Блэйд бросил тяжелое пальто на стул. — Рычагов два, — пояснил он, подходя к маленькому столику.

— Два?

— Один в проходе за стеной, второй спрятан в самом шкафу. — Он налил два бокала. — Человек, построивший Сент-Клер-Холл, предусмотрел возможность мгновенного исчезновения.

— Но откуда вы узнали про потайной ход? — Эмили с сожалением смотрела на книжный шкаф: он вновь плотно стоял на месте.

— А вы еще не догадались? Странно. Мне известно про потайной ход, потому что я жил здесь.

В один миг забыв обо всем, Эмили резко повернулась к Блэйду. Тот непринужденно потягивал бренди. Эмили заметила, что Саймон переоделся. Вместо вечернего костюма на нем были обычные бриджи, сапоги и льняная рубашка. Он даже галстука не повязал. Словом, аристократ, отдыхающий в тиши своего имения.

Своего имения.

Саймон молча протянул ей другой бокал.

Словно он хозяин, а я гостья, подумала вдруг Эмили.

— Сент-Клер-Холл был вашим загородным особняком? — Эмили взяла бокал обеими руками, вглядываясь в лицо Саймона. — Какое поразительное совпадение…

— Как раз для записи в вашем дневнике. — Он сделал хороший глоток.

Эмили прикусила нижнюю губу, не совсем уверенная, что понимает его настроение.

— Вы, наверное, еще мальчиком покинули этот дом?

— Мне было двенадцать.

— Почему же вы не сказали раньше, что особняк когда-то принадлежал вам?

Он пожал плечами:

— Сие обстоятельство не казалось мне особенно важным.

Эмили отпила бренди и снова нахмурилась. Она сердцем чувствовала подвох, но никак не могла понять, в чем именно… Ее воображение снова взяло верх.

— Очевидно, это странное совпадение — просто еще одно таинственное обстоятельство нашего рокового знакомства, милорд, — с решительным видом заявила Эмили после минутного замешательства.

Саймон бросил на нее проницательный взгляд:

— Рокового, говорите? Признаюсь, я не так силен в терминах романтической литературы, как вы. Может, поясните?

Эмили отпила еще бренди и начала бесшумно вышагивать по ковру в своих шелковых туфельках.

— Я должна сказать, милорд, что у нас с вами нет надежды на счастливое развитие событий… И только по моей вине.

Он наблюдал за ней чуть прищурившись.

— Почему же?

Эмили так сильно стиснула бокал, что у нее побелели костяшки пальцев. Дойдя до конца комнаты, она развернулась и зашагала обратно к столу, не смея взглянуть графу в глаза.

Лучше быстро все сказать и покончить с этим раз и навсегда, решила она.

— Милорд, я признаюсь, что самым бесстыдным образом ввела вас в заблуждение, отчаянно флиртовала с вами. Я бессовестно увлекла вас и позволила надеяться, что с радостью приму ваше предложение.

В комнате повисла недолгая напряженная тишина. Затем Саймон холодно спросил:

— Так вы хотите отклонить мое предложение?

— Нет-нет, милорд. Совсем не то. — Она бросила на него страдальческий взгляд, повернулась и вновь двинулась в противоположный конец комнаты. — Уверяю вас, я сочла бы подобное предложение большой честью для себя. Очень большой. Но совесть не позволяет мне его принять…

— И как же вы намерены меня остановить? — спросил Саймон.

— Рассказав вам правду о себе. Правду, которую, как я полагала, вам уже давно должен был кто-то сообщить. — Эмили на мгновение задумалась. — В самом деле, я не понимаю, как это никто до сих пор даже не намекнул о той злосчастной истории. Но раз уж добропорядочным жителям Литл-Дипингтона удалось держать рот на замке, я должна признаться во всем сама.

— Признание действительно обещает быть интересным, раз его понадобилось сделать тайно и глубокой ночью…

Со стороны столика с графинчиком послышалось нежное позвякивание хрусталя. Эмили отважилась искоса взглянуть туда: граф налил себе еще бренди. Она подумала, что один глоток ей бы тоже не помешал…

— Милорд, я постараюсь по возможности быть краткой, чтобы вы смогли, не теряя времени понапрасну, вернуться к своим делам. — Эмили глубоко вдохнула, собираясь с силами. — Ужасная правда состоит в том, что вам нельзя просить моей руки… по той простой причине, что я… погибла.

— Погибли? На мой взгляд, вы в добром здравии.

Эмили крепко зажмурилась, остановившись перед книжными полками в дальнем конце комнаты.

— Вы не поняли меня, милорд, — тихо произнесла она. — Я стараюсь объяснить вам, что в глазах общества я погибшая женщина. Короче говоря, мое прошлое омрачено грандиозным скандалом.

— Скандалом?

— Да, скандалом, в котором замешан мужчина… Скандалом столь ужасным, что, как заверила меня моя семья, ни один благородный человек — особенно если он, подобно вам, обязан блюсти свой высокий титул — не захочет жениться на мне.

Ну вот и все, обессилев, подумала Эмили. Сказано. Она ожидала бури, которая, конечно же, не замедлит разразиться. Граф Блэйд явно будет не в восторге от того, что по ее вине ему целую неделю пришлось разыгрывать столь глупую роль.

— А речь идет не о той глупости, которую вы совершили девятнадцати лет? — вкрадчиво спросил Саймон.

От смущения Эмили бросило в жар.

— Так вы наслышаны о скандале, милорд?

— Уж поверьте мне, дорогая, я всегда стараюсь раздобыть как можно больше сведений, прежде чем приступлю к выполнению какого-нибудь замысла. Старинная привычка. Я приобрел ее за годы, прожитые на Востоке.

Она уставилась на него, не понимая, как он может так легко отнестись к ее словам.

— Милорд, это не пустяки. Это был тайный побег с возлюбленным. Вернее, я полагала, что с возлюбленным… Боюсь, я поддалась порыву страсти и поплатилась за свою глупость.

— Становится все интереснее.

— Черт подери, Блэйд, не шутите! Вы что, не понимаете? Я сбежала с мужчиной. Мой отец настиг нас, но… — она слегка откашлялась, — было слишком поздно.

— Слишком поздно? — Граф вскинул бровь с самым невозмутимым видом.

— Нам пришлось провести вместе ночь, — прошептала Эмили. Она не отводила взгляда от горящих глаз Саймона. — Отец разыскал нас лишь на следующее утро.

— Понятно. Но, Эмили, почему у меня складывается впечатление, будто вы не слишком сожалеете о том происшествии?

Девушка вновь зашагала по комнате.

— Поверьте, сейчас я очень сожалею. А тогда, признаюсь, это было самое волнующее событие в моей жизни. — Она потерянно вздохнула. — Но мой отец вскоре объяснил мне, что оно наверняка останется и единственным, потому что теперь ни один порядочный мужчина не возьмет меня замуж. Он привез меня домой и заявил, что другого выхода нет — я должна посвятить свою жизнь изучению игры на бирже и способам размещения капитала.

— И вам нравится вести дела?

— Да, порой. Представьте, здесь есть нечто привлекательное. — Эмили неопределенно махнула рукой. — Но теперь все это уже не важно… — Она вздохнула. — Милорд, я полагаю, после моих слов вы, разумеется, откажетесь от своих матримониальных намерений.

— Я редко отказываюсь от своих намерений. У меня репутация человека, всегда и во всем идущего до конца. Спросите кого угодно в Лондоне.

— Ну, в данном случае вы вряд ли упрочите свою репутацию, — парировала она. — Люди вашего положения не женятся на женщинах, погибших для общества… Ну вот, милорд, я сделала свое признание, и, если вы не испытываете ко мне полного отвращения, мне хотелось бы сказать еще кое о чем.

— Уверяю, Эмили, я не собираюсь покидать вас и с большим интересом выслушаю все, что бы вы мне ни преподнесли…

— Ну что ж, хорошо. Вы, наверное, удивлены, почему на наше тайное свидание я пришла в халате.

— Полагаю, вы мерзнете, а халат, несомненно, значительно теплее того совершенно очаровательного платья, в котором вы блистали на балу. Библиотека всегда была холодной комнатой.

Эмили застонала. Ее впервые посетила мысль, что есть вещи, в которых граф Блэйд не слишком-то сообразителен… По-прежнему уставившись на книжный шкаф, она заставила себя продолжить:

— На мне халат, потому что я собираюсь предложить вам вступить со мной в незаконные романтические отношения…

— Боюсь, я не совсем понимаю, дорогая моя. Мы с вами уже вступили в законные романтические отношения.

Она быстро обернулась, вскипая от раздражения.

— Я думала, вы человек свободных взглядов. Прошу вас, выслушайте меня внимательно. Поскольку брак между нами невозможен, а я безнадежно влюбилась в вас, я приняла решение предложить вам… liaison.

— Liaison? — Он опять вопросительно посмотрел на нее.

— Я предлагаю вам вступить в любовную связь, тупица вы этакий! — Эмили задохнулась от ужаса, поняв, что она посмела сказать. Ее глаза закрылись от стыда. Она вся вспыхнула. — Милорд, простите меня. Я вовсе не хотела называть вас тупицей. Боюсь, у меня расшалились нервы, и вообще, должна признаться, у меня несносный характер. Порой я с ним не справляюсь.

— Да, вы, несомненно, очень горячая женщина, как недавно заметил Прендергаст.

— А вы мужчина, которого забавляют очень странные вещи. — Эмили поставила обратно свой бокал — она, пожалуй, выпила больше, чем нужно… — Ну? Что думаете о моем предложении?

Граф медленно выпрямился, отставил свой пустой бокал, подошел к Эмили и положил ей руки на плечи.

— Эмили, дорогая моя, поверьте, я глубоко польщен вашим очаровательным предложением.

У нее упало сердце.

— Но?..

— Но я думаю, что, поскольку вы создание очень трепетное и обладаете бурным темпераментом, будет лучше, если вы позволите мне руководить вами в подобных делах.

— Почему? — без обиняков спросила она. — Думаете, что вам в этом удастся сохранять то же хладнокровие, какое вы стараетесь проявлять во всем остальном?

— Те, кто хорошо меня знают, подтвердят: я умею сохранять хладнокровие во всем… Берегитесь, моя милая!

— Хитрец. Все это только видимость. Бесполезно убеждать меня, что вы хладнокровны, — я знаю правду. Не забывайте, я многое узнала о вас из ваших же писем, милорд.

— Думайте что угодно, дорогая моя. Тем не менее согласитесь, я, помимо всего прочего, старше вас и гораздо больше повидал в жизни.

— Несомненно. Я-то всю жизнь проторчала в Литл-Дипингтоне.

— В таком случае вы должны признать преимущество моего жизненного опыта и позволить мне принимать решения относительно наших взаимоотношений.

— Я должна вам это позволить?

— Да, Эмили, должны — мягко произнес Саймон, наклонился и поцеловал ее в кончик носа. — Я убежден: вам лучше дождаться свадьбы, прежде чем полностью отдаться очередному порыву необузданных чувств.

— В таком случае, милорд, — резко возразила она, — мне придется ждать целую вечность, поскольку у меня нет ни малейшего намерения выходить за Элиаса Прендергаста, а он, похоже, единственный, кто готов просить моей руки.

— Нет, дорогая, не единственный. Я тоже собираюсь просить вашей руки, как только ваш отец вернется в Литл-Дипингтон.

Эмили смотрела на него, ничего не понимая:

— Вы собираетесь просить моей руки? Но, милорд, теперь, когда вы знаете всю неприглядную правду…

— Думаю, — холодно сказал Саймон, — в дальнейшем мы не будем касаться этой части вашего прошлого.

— Не будем?

— Кажется, вы начинаете понимать. — Он скользнул губами по ее губам и отстранился, слегка улыбаясь.

Она поймала его большую руку в свои маленькие ладошки:

— Саймон, правда? Вы собираетесь сделать мне предложение, несмотря на тот ужасный скандал?

— Да, Эмили, да. Я полон решимости просить вашей руки.

Она никак не могла в этой поверить.

— И вы не желаете вместо этого вступить со мной в незаконную романтическую связь?

— Конечно, нелегко отказывать женщине со столь горячими чувствами, как у вас, Эмили, но я намерен дождаться брачной ночи…

— О-о!

Саймон тихо рассмеялся, встретив ее взгляд, полный горестного разочарования. Не сводя с нее глаз, он поднес ее руку к губам и поцеловал в запястье.

— Это вовсе не значит, моя радость, что мы не можем позволить себе откусить разок-другой от запретного плода.

Она просияла и обвила руками его шею.

— Это значит, что вы собираетесь меня поцеловать?

— Помимо всего прочего. — В глазах графа плескалось расплавленное золото. Он наклонил голову и прижался губами к нежной шее девушки.

— О, Саймон!

— Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя. Очень нравится. И то, как ты дрожишь от моих прикосновений.

Он крепко обхватил ее за талию, приподнял высоко над собой и понес к старинному столу красного дерева, а она с радостным изумлением смотрела на него сверху вниз, упираясь руками в его плечи.

Усадив девушку на краешек стола, Саймон медленно развязал пояс ее халата. Так же медленно, не выпуская ее взгляда из плена своих глаз, он распахнул халат, приоткрыв вышитую муслиновую сорочку с высоким строгим воротничком.

Щеки Эмили покраснели. Несомненно, он заметил, как набухли ее соски под тонкой тканью. Она вдруг вспомнила, что она искушенная женщина и он ждет от нее некоторой умудренности в подобных вещах.

— Милорд, и это вы называете «целовать»? — спросила Эмили в легкомысленной, как она надеялась, манере.

— Нет, я называю это «вкусить от запретного плода». — Он улыбнулся и, склонившись над ней, накрыл ее губы своими. Его рука легла ей на грудь.

Эмили застыла от потрясения, а потом издала тихий стон. Ее руки плотнее обхватили его шею. Большой палец Саймона ласкал ее сосок, превращая его в тугой бутон желания. Его губы дурманяще задвигались на ее губах. Жар его приникшего тела мгновенно согрел девушку.

Взволнованная поцелуем Саймона, она не заметила, когда его руки скользнули вниз, — он приподнял край ночной сорочки, затем медленно и нежно развел ее колени, а потом потрясающе интимным движением дерзко шагнул между ними.

Глаза Эмили распахнулись.

— Милорд… Саймон, я…

— Тише, моя радость. — Произнес он, не отнимая губ от ее рта. Его пальцы обманчивослучайными движениями скользили по внутренней стороне ее бедер. — Ты такая мягкая. Словно теплый шелк.

Эмили инстинктивно попыталась сжать колени и наткнулась на его твердые мускулистые бедра. Она почувствовала грубую шероховатость ткани его бриджей на своей обнаженной коже — ощущение, от которого по всему телу разлилось тревожное возбуждение.

— Закрой глаза и не думай о том, что я делаю, — мягко приказал Саймон.

Его рука приблизилась к самому сокровенному местечку. Она закрыла глаза, ловя губами воздух.

— Поцелуй меня, Эмили. — Низким и хриплым голосом произнес граф.

Вдруг Эмили осознала, что все свое внимание сосредоточила на движениях его рук. От нее явно ждали ответа на поцелуй.

Боясь разочаровать Саймона, она обхватила его лицо ладонями и жадно прижалась губами к его губам — так старательно, что даже стукнулась зубами о его зубы.

— Уже лучше, моя радость. — Ободряюще пробормотал он. — Только расслабься немного. Открой рот.

Вздрогнув, Эмили подчинилась. Язык Саймона скользнул глубоко между ее губами, и одновременно его пальцы отыскали пульсирующую теплоту ее лона.

Эмили замерла. Она попыталась было что-то сказать, но не смогла. Попыталась сделать глубокий вдох и это ей тоже не удалось. Попыталась сообразить, как ответила бы на ласки умудренная опытом женщина, и опять ничего не получилось. Она была переполнена происходящим. В глазах все поплыло.

Саймон, казалось, и не ждал от нее ничего, кроме той легкой дрожи, что охватила ее с головы до ног. Его губы не отрывались от рта Эмили, а пальцы гладили с потрясающей нежностью.

Эмили чувствовала, как там, внизу, разливалось тепло и напряжение, и она начала забывать о странности происходящего. Ее пальцы яростно впились в мягкую ткань рубашки графа.

— Саймон! — выдохнула она, оторвавшись на мгновение от его губ и глядя на него снизу вверх огромными вопрошающими глазами.

— Обними меня крепче, эльф, — мягко велел он. — Обещаю тебе, все будет хорошо. Вспомни, что говорят поэты. Нужно открыться миру чувственных переживаний, если желаешь познать природу метафизического мира. Откройся же, Эмили. Доверься мне.

Совершенно растерявшись, чувствуя себя плывущей в море по волнам странных незнакомых ощущений, Эмили подчинилась: закрыла глаза и сильнее прижалась к Саймону.

Его пальцы стали теперь чуть влажными и ласкали лепестки ее лона. А потом эти ласковые осторожные пальцы отыскали особое местечко. Эмили беспомощно выгнулась от пронзившего ее желания!.. Она отчаянно нуждалась в чем-то, но не знала, в чем именно… В конце концов, решив, что это прикосновения Саймона, она инстинктивно раздвинула ноги шире, молча умоляя о еще более сильных, ошеломляющих ощущениях.

— Да. — Саймон осыпал поцелуями ее лицо, и Эмили снова ощутила на себе его руки. — Да, моя радость. Ну же, Эмили. Покажи мне, какая ты страстная… — Его палец скользнул меж лепестков в ее жаркое нежное лоно.

Эмили задохнулась. Ее рот приоткрылся в страстном стоне, и все ее тело содрогнулось. Губы Саймона прижались к ее губам, заглушая тихий вскрик облегчения.

Несколько мгновений Эмили чувствовала себя парящей в высоте, которая могла быть только истинным метафизическим миром, а потом мягким клубочком медленно упала на грудь Саймону и опьяненно пробормотала ему в плечо:

— Черт подери!

В ответ на свое столь страстное восклицание Эмили услышала не то смешок, не то стон — она не разобрала, что именно.

— О, Эмили! Ты действительно страстная. — Он медленно и нежно привел ее одежду в порядок.

Эмили подняла голову с его плеча. Она все еще чувствовала себя опьяненной и почему-то с трудом различала его лицо, пока наконец не поняла: в какой-то миг он снял с нее очки.

— Ах, Саймон!

— Ах, Эмили! — Он поцеловал ее в кончик носа и с церемонной услужливостью подал ей очки.

Нацепив их, она увидела, что на лице Блэйда застыла мягкая и непроницаемая улыбка. Но глаза его, полуприкрытые веками, горели золотым огнем. Никогда еще он не выглядел таким опасным и привлекательным. Эмили опустила взгляд вниз и заметила выпуклость под его бриджами.

— Саймон? Огонь в его глазах потух, когда он не без сожаления понимающе проследил за ее взглядом.

— Не беспокойтесь, Эмили. Со мной все будет в порядке. Но во избежание дальнейших уступок восхитительному искушению, которое вы сегодня предлагали, мне лучше уйти. Долгая прогулка по холодному ночному воздуху лучшее лекарство в моей сложной ситуации. — Он отошел от нее и взял пальто.

— Скоро ли я увижу Вас снова? — Ей отчаянно не хотелось, чтобы он уходил.

— Если не ошибаюсь, я и ваши подруги из литературного общества приглашены завтра на чай в Сент-Клер-Холл. С нетерпением жду этой встречи.

Эмили широко улыбнулась и спрыгнула со стола. Чуть пошатнувшись, она ухватилась за его край, но когда поняла, что чувствует себя необыкновенно хорошо, несмотря на несколько смущавшее ощущение влаги между ног, глаза ее наполнились смехом.

— Да, в самом деле. Завтра за чаем. Милорд, раз уж вы сегодня вечером не намерены больше вкушать запретного плода, не окажете ли вы мне одну очень большую любезность?

Уже одетый в пальто с пелериной, он с выжидательным интересом взглянул на нее.

— И какую же?

— Не объясните ли вы мне, как открывается потайной ход?

Граф только усмехнулся:

— Подозреваю, возможность узнать тайну этого хода волнует вас ничуть не меньше, чем возможность провести ночь в незаконной романтической страсти.

Эмили испугалась, что обидела Блэйда. Она успокаивающе дотронулась до его руки:

— Просто меня очень волнуют такие вещи, как потайной ход, милорд. И я так хотела бы использовать его в своей поэме «Таинственная леди». По-моему, это замечательно впишется в сюжет.

— Разве я посмею встать на пути вашей музы? — Саймон взял ее за руку и подвел к книжному шкафу.