Смерть с пожеланием любви

Алёна Белозерская, 2014

Задание не показалось Полине Матуа сложным – организовать романтическое свидание для бизнесмена Сергея Пиоро и его возлюбленного Роберта. Пикантность заказа ее не смутила – за время работы в агентстве вип-услуг Полина повидала и не такое! – и она блестяще организовала вечер для двоих на роскошной вилле. Но утром Сергей нашел Роберта мертвым: его шею перетягивала металлическая удавка, а рядом стояла корзина алых роз. На прикрепленной к цветам открытке Сергей прочел адресованные ему пожелания любви и счастья, написанные… почерком его сестры Веры! Весь свой гнев Пиоро обрушил на Полину – никто, кроме нее, не знал его планов, и бизнесмен решил, что она нарушила конфиденциальность заказа. Чтобы доказать свою непричастность, ей придется самой найти убийцу и в первую очередь выяснить, действительно ли к преступлению причастна Вера Пиоро…

Глава 3

Полина редко встречала в своей жизни таких мужчин, как Сергей Пиоро. Он был необычным во всех смыслах этого слова. Состоятельный вице-президент компании, которой владела его старшая сестра, властный и влиятельный, к тому же очень приятный внешне — голубоглазый, светлокожий, русоволосый. Исключительное сочетание могущества и привлекательности, какое редко встречается в жизни: часто мужчины бывают либо симпатичными, либо обладают реальной властью, но то и другое одновременно имеют немногие. Обычно богатые мужчины к сорока расслабляются и теряют форму, даже если жизнь была к ним щедра, подарив красивое лицо и хорошую фигуру. Но Пиоро относился к числу тех, кто заботился о себе. Ухоженный, всегда гладко выбритый и вкусно пахнущий. Интеллигентный, эрудированный, с прекрасным чувством юмора. Сергей Пиоро имел только один недостаток — он был геем, давно состоявшимся и стопроцентным любителем себе подобных. Каждый раз, глядя на этого восхитительного мужчину, Полина сожалела о том, что его руки никогда не коснутся женщины, и морщилась от неприятных ощущений, представляя, как он целует в губы какого-нибудь красавца.

Однако интересным являлся и тот факт, что о сексуальных пристрастиях господина Пиоро практически никому не было известно. О его предпочтениях знала лишь сестра, ибо от нее ничего нельзя было скрыть. Также этот секрет был известен Полине и Мануэлю, потому что они оба не раз устраивали тайные свидания Сергея с его нынешним возлюбленным. На молчание этих людей господин Пиоро полагался безоговорочно, поэтому не стеснялся и вел себя естественно, зная, что его не осудят и не станут смеяться. Каждый раз, видя молчаливую благодарность в его глазах, Полина радовалась, что ему не было известно о том, в каких выражениях они с Мануэлем говорят о нем и его любовнике за закрытыми дверями. Впрочем, они всем клиентам «мыли кости», так как порой невозможно было не реагировать на особенности характера, поведения и, главное, на заказы этих «великих» особ, которые считали, будто весь мир должен целовать им пятки только за то, что их благословенные ноги ступают по этой земле.

В свои чуть за сорок Пиоро был завидным холостяком, которого многие барышни мечтали получить в мужья. Жаль только, что ни на одну из них он не смотрел как на объект вожделения. К тому же уже несколько лет он хранил верность молодому французскому фотографу, с которым познакомился в Испании во время отпуска, устроенного Полиной. Гей-купидоны сильно порезвились в тот день, так как Пиоро, увидев полуголого красавца с фотоаппаратом в руках, загорелся не на шутку. Таким влюбленным и счастливым Полина еще никогда не видела Сергея. Да и его, черт подери, жених-невеста в одном из интервью обмолвился, что, похоже, уже встретил любовь всей своей жизни. Но все эти страсти происходили во Франции, в Москве же никто не догадывался о том, что господин Пиоро предпочитает крепкое мужское плечо.

— Почему он скрывает свою сексуальную ориентацию? — спросил Мануэль, взял Полину за руку и заботливо перевел через дорогу.

— Тебе не понять. Ты вырос в Париже, где быть геем не слишком постыдно.

— Еще как постыдно! — возразил Мануэль. — В некоторых слоях общества могут и хрен отрезать за любовь к мальчикам. Но Пиоро живет в другом мире — в богатом и…

— Поверь, его мир не менее жесток, чем тот, которому ты подарил восемь лет своей жизни. В России состоявшиеся люди скрывают свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. Впрочем, в других странах ситуация такая же. Наш мир, дорогой, гомофобен.

— То есть ты жалеешь гомиков?

Полина догадалась, что задела за живое Мануэля, у которого в списке раздражителей было несколько острых тем для разговора, и к ним относились не только споры о геях, но и беседы о религии, фастфуде и тюрьме.

— Отчего ты идешь на встречу с неприятным тебе человеком? — спросила она.

— Во-первых, я делаю свою работу. Во-вторых, я голоден. И я не сказал, что Пиоро мне неприятен. К тому же со стороны он выглядит нормальным… вернее, обычным. То есть мужчиной. Ну, ты поняла, что я имею в виду.

— Считаешь, если он гомосексуалист, то должен непременно отличаться от таких, как ты?

— Да! — хлопнул себя по бедру Мануэль. — Нечего маскироваться! Люди должны знать, с кем общаются.

— И, позвольте узнать, с кем? — Полина остановилась и с презрительным любопытством оглядела высоченного лысого мужика, в ориентации которого вряд ли кто-нибудь мог усомниться. — Он такой же, как и ты.

— Только спит с мужиками.

— В бизнесе и политике возможна только гетеросексуальная ориентация. Это не медиасообщество, где все проще и гуманнее. Но бизнес и политика — мир мужчин, которые никогда не примут в свои ряды тех, к кому страшно повернуться задом. Поэтому в деловой среде никто открыто не признается в том, кем является на самом деле. Помнишь скандал вокруг британского лорда Джонса и его любовника?

— Помню, — кивнул Мануэль.

— И что с ними теперь?

— Лишился работы и положения.

— А все потому, что решил быть честным, — прищелкнула языком Полина. — Нет, дорогой, пусть каждый сам решает, как ему распоряжаться своей задницей, я не желаю иметь к этому какое-либо отношение. Кстати, геи были и будут всегда. Многие из них оставили след в истории намного значительнее, чем «высер» какого-нибудь паршивенького гетеросексуала.

— Все. Точка, — резко сказал Мануэль. — Предпочитаю больше никогда не возвращаться к этому разговору. Неприятно.

— Ты сейчас будешь ему руку жать, — смеясь, напомнила Полина. — А знаешь, — она внезапно понизила голос, — я сочувствую ему.

— Почему? — непонимающе нахмурился Мануэль. — Черт! У него даже в имени зашифровано послание…

— Ману, осторожней! Моего отца также зовут Сергеем.

— Так почему ты сочувствуешь ему?

— Представляешь, как сложно скрывать обстоятельства личной жизни, постоянно врать и чувствовать при этом себя виноватым. Жесткий стресс!

— Да, — медленно проговорил Мануэль, согласившись со словами Полины. — Смешно смотреть, как некоторые, вместо того чтобы снять камень с души, придумывают сотни маскировок, невест, любовниц и даже жен.

— Знаю таких.

— Слушай, может Пиоро вызвал тебя для того, чтобы ты нашла ему супругу? — Мануэль резко остановился и пораженно пощипал кончик бороды. — Вдруг он решил «выйти из шкафа» и сейчас будет просить о помощи? — воскликнул он, на что Полина рассмеялась.

— Прекрати говорить глупости!

— Спорим, что заказ будет касаться личной жизни, — Мануэль протянул руку, глаза его искрились, и выглядел он, мягко говоря, воинственно.

— Все заказы наших клиентов личные. И этот не будет исключением, — сказала она, остановившись перед большой открытой террасой кафе.

Это было очень уютное заведение, в котором готовили самые вкусные блины в Латинском квартале, о чем с удовольствием сообщил Мануэль и напомнил о споре.

— Ставлю сто евро, что разговор пойдет о его невесте-фотографе, — прошептал он, поднимаясь по лестнице.

— Минуту назад ты предполагал другое, — улыбнулась Полина, заметила Сергея и взмахнула рукой.

— Осознал свою ошибку. Этот никогда не признается, кто он есть. Так будем спорить?

— Давай конкретнее, иначе нет смысла делать ставки.

— Подарок для любовника, — прокашлялся Мануэль. — Украшение. Нет, часы.

— Ставлю на романтическое свидание, — едва слышно произнесла Полина. — Двести евро. Плюс ужин в ресторане твоего отца, — добавила она, зная, как Мануэль не любит посещать заведение, в котором царствовал его низкорослый папаша, из-за того, что оба, и заведение, и шеф-повар, выглядели слишком пафосными.

— Идет, — согласился Мануэль и протянул руку Сергею Пиоро, поднявшемуся со стула, чтобы приветствовать гостей. — Доброе утро, мсье Пиоро.

— Здравствуйте, мсье Бийо, — ответил тот коротким, но крепким рукопожатием, что заставило Полину улыбнуться, так как однажды Мануэль заявил, будто рукопожатие геев отличается вялостью, к тому же они дольше обычного не выпускают руку приветствующего из своей. — Мадам Матуа. — Пиоро сделал шаг вперед и расцеловал Полину в обе щеки. — Присаживайтесь.

— Вера даже словом не обмолвилась о том, что вы в Париже, — сказала Полина, взяв в руки меню.

— Она не знает, — улыбнулся Сергей, подозвал официанта и заказал блины с шоколадным соусом.

— Мне с персиками и грецкими орехами. — Полина глубоко вздохнула. — Пожалуй, все.

— Фигуры бережете? Апельсиновый сок, яйца с беконом, тосты с сыром и «эспрессо» со сливками, — попросил Мануэль, смеясь. — Двойную порцию тостов с сыром, — уточнил он и повернулся к Полине: — Это для тебя. Не хочу, чтобы ты ковырялась в моей тарелке.

— Не слушайте его, я хорошо воспитана и ем только из своей тарелки.

— Охотно верю, — ответил Сергей и рассмеялся.

Полина, как и Мануэль, с жадностью вслушались в этот сильный, раскатистый смех, пытаясь обнаружить хотя бы намек на «женственность». Никакой плавности в речи, затянутых гласных и манерности жестов — в общем, полное отсутствие «голубых» проявлений. Смех Пиоро казался жестким, и мягкости в нем практически не ощущалось. Только взгляд мужчины был теплым, но Сергей Пиоро всегда отличался приветливостью и зрительный контакт с ним вызывал массу приятных эмоций.

Полина быстро осмотрела его фигуру и лицо и, едва заметно потянув ноздрями, вдохнула ни с чем не сравнимый запах роскоши, который являлся неизменным атрибутом этого дорогого мужчины.

— Говорите, Вера здесь?

Вопрос удивил Полину, так как она предполагала, что брат и сестра сообщают друг другу о своих поездках.

— Сегодня улетает в Москву. Итак, что вас привело в Париж?

— Если быть честным, то праздник, — ответил Сергей, при этом глаза его радостно засветились. — У нас с Робертом годовщина. Пять лет.

Полина с каменным лицом повернулась к Мануэлю, сделавшему незаметно знак пальцами, что выиграл пари.

— Значит, речь пойдет о подарке?

— Да, — кивнул Сергей и без какого-либо стеснения уставился на Мануэля, по лицу которого блуждала ехидная улыбка. — Мсье Бийо, скажите, вы случайно не потомок военного министра Франции, который занимал этот пост в конце девятнадцатого века?

— Да, — снисходительно кивнул Мануэль. — Ваша фамилия кажется мне также благородной.

— О, что вы! Мой предок, который дал нашему роду это имя, был обычным писарем. Фамилия на самом деле происходит от польского слова pioro, что означает «перо». Так что мы с Верой выходцы из мещан, — рассмеялся Сергей. — Но продолжим, — он взял Полину за руку и поцеловал запястье, что вызвало улыбку на ее губах, так как обычно подобным образом ведут себя либо внимательные мужья, либо опытные соблазнители. — Дорогая, я хочу, чтобы вы устроили для нас особый вечер.

— Свидание? — она блеснула глазами, понимая, что выиграла двести евро и ужин в ресторане.

— Да. Море, вилла и только мы. Сами выберите антураж. Я полностью доверяю вам в этом вопросе.

— Когда?

— К завтрашнему дню, вернее, к вечеру. Успеете?

Он снова пробежался пальцами по руке Полины и повернулся к официанту, подошедшему к их столику с огромным подносом в руках.

— Вовремя, — довольная улыбка озарила его лицо. — Я жутко голоден.

— Где вы остановились? — спросила Полина, подвинув к себе тарелку с тостами, которую заказал для нее Мануэль, и послала лысому воздушный поцелуй.

— В «Отеле Вандом».

— Вы точно не виделись с сестрой?

— Нет, — покачал головой Сергей Пиоро и оглядел ее долгим, пронизывающим взглядом. — Вы сегодня необычайно хороши собой. Новый парфюм, помада, другая прическа.

— Благодарю, — ответила Полина, чувствуя, как щеки залились румянцем, оттого что Мануэль под столом ущипнул ее за бедро и наступил ботинком на ногу. — На самом деле сегодня я не пользовалась духами, на губах обычный блеск, который был на мне в нашу предыдущую встречу, а прическу я не меняла со времен учебы в университете.

— Никогда не научусь говорить приятное дамам, — по-доброму усмехнулся Пиоро, уличенный в лести.

— Но зачем вы пытаетесь угодить мне? — удивилась Полина. — Думала, что это моя работа.

— Видимо, я чувствую себя смущенным в присутствии Мануэля. Всегда было неловко говорить при нем о Роберте.

— Я могу уйти и не доставлять вам неудобство, — приподнялся Мануэль.

— Останьтесь, — Сергей нахмурился, сожалея о сказанном. — Мне нужно привыкать к открытой жизни. Хотя это будет тяжело.

— Что вы имеете в виду? — осторожно поинтересовалась Полина.

— Хочу переехать во Францию, — Пиоро громко выдохнул, словно совершил самое сложное признание в жизни, и вдруг широко улыбнулся.

— К Роберту?

— Ближе его нет никого. Именно эта новость и будет главным подарком к нашему юбилею.

— Он будет рад, — обронил Мануэль, заставив Полину прикусить губу, чтобы не рассмеяться. — Нам всем тяжело вдали от любимых, и мы искренне желаем, чтобы они всегда были рядом.

— Спасибо, — просто сказал Сергей Пиоро. — Однако прошу вас никому не говорить об услышанном.

— Обещаем, — ответил Мануэль.

— Буду ждать от вас новостей, — Пиоро поцеловал Полину в щеку и поднялся. — Продолжайте завтрак, а я пройдусь.

— Сергей, мне составить вам компанию? — спросила Полина и, также поднявшись, приблизилась к мужчине.

Он приобнял ее за талию и участливо посмотрел в лицо. Глубокие серые глаза, темные блестящие ресницы, тонкий нос, гладкая, тщательно оберегаемая от солнца кожа и густые вьющиеся каштановые волосы — Полина Матуа была очень красивой женщиной. Изящная, по-юношески хрупкая, она могла вызвать физическое влечение у кого угодно, однако Пиоро, держа ее в объятиях, испытывал лишь эстетическое удовольствие. Впрочем, сейчас в чертах лица Полины он увидел нечто знакомое и почувствовал, как в груди загорелся огонь. Она смотрела ему в глаза так же, как Роберт — с открытой нежностью. Такой спокойный и искренний взгляд принадлежит только тем, кто ничего не боится, поэтому привлекал внимание и заставлял сердце учащенно биться в груди.

— Хорошего дня, — пожелал Пиоро, кивнул Мануэлю и, отпустив Полину, двинулся к выходу.

— Мне показалось или… он хотел тебя поцеловать?

— Показалось. — Полина присела на свой стул и, схватив стакан, сделала несколько глотков сока. — Но он погладил мою задницу. Представляешь?

Мануэль громко рассмеялся.

— Вот тебе и гомосек, — сказал он, засунув в рот тост, густо намазанный джемом.

— Слушай, Ману, твой предок действительно был военным министром?

— Полина, мой отец наполовину армянин, наполовину русский. На матери он так и не женился, поэтому я ношу ее фамилию, а не папаши. Иначе был бы я Деми, а не Бийо.

— Разве «Деми» — армянская фамилия?

— Это сокращение, — хохотнул Мануэль. — Никому не известный поваренок Карен Демирчян стал знаменитым маэстро Кар Деми. Мама моя лишь наполовину француженка, на четверть еврейка, еще на четверть — итальянка. И в ее роду не было военных, тем более министров. Были пекарь, сутенер, вор, бакалейщик и владелец ломбарда.

— Зачем обманул Пиоро?

— Захотелось почувствовать за плечами мощь великих предков.

— Значит, богатая фантазия, любовь к роскоши и франтовство у тебя от французов, — усмехнулась Полина. — Хитрость и расчетливость — от евреев. Горячность, болтливость и любовь к женщинам — от итальянцев. Рост, наглость, чувство юмора и способность перепить кого угодно — от русских. Сколько же в тебе дерьма намешано!

— И все мое! Какие планы на день?

— Займусь подготовкой романтического ужина для голубков. Деньги, — она протянула ладошку, в которую Мануэль молча положил две сотни. — За завтрак платишь ты, — продолжила Полина. — И на ужин к своему старику поведешь тогда, когда скажу.

Мануэль без возражений кивнул, как всегда с достоинством выполняя условия спора. Если бы проиграла Полина, он с такой же наглостью, как и она, требовал бы свой выигрыш. Но, увы, сейчас фортуна была не на его стороне.

— Странно, что в Париже Пиоро не скрывает своей сексуальной ориентации. Здесь же можно встретить половину светской Москвы, — Полина позвала официанта. — Два эспрессо, пожалуйста.

— Я также не видел, чтобы мсье Пиоро афишировал свою любовь к «графине».

— К кому?

— Роберта де Бри, его любовника, все зовут графиней.

— Кто «все»?

— Его отец — граф в шестом поколении. Роберт унаследует титул. Но так как фотограф мужчина не на все сто процентов, то и графом не сможет называться. Поэтому в журнале, где он работает, все зовут его графиней.

— Откуда тебе об этом известно? — удивилась Полина.

— Моя бывшая занимает в этом журнала пост редактора.

— Боже, ты продолжаешь спать с бывшей?

— Она — мать моей дочери и заслуживает хорошего отношения, — ответил Мануэль, заставив Полину рассмеяться. — К тому же глуп тот, кто не возвращается к своим лучшим любовницам, в особенности если они пускают к себе в постель.