Рекламное бремя

Альбина Снежинская (2023)

"Как надоела эта Реклама! — думают почти все, — жили же раньше без неё!" Но, оказывается, даже в Эдеме была реклама. Вот в одном городе её отменили, и в итоге — больницы переполнены, сантехники в шоке, мясники боятся выходить на улицу. В чем причина? Читайте оригинальные смешные небылицы и реальные истории и все узнаете. Как село Гены Носова "перерекордило" Гиннесса, какие новинки техники вызовут хохот, как наши люди умеют креативно жить — все это описано в подробностях в этой книге.

Глава 1. Была ли реклама в Эдеме?

Рекламная «таблетка».

В тихом курортном городке Райское Болото с недавних пор происходили невероятно-ужасные вещи: все две больницы спокойного местечка были переполнены до самого нижнего, полуподвального отделения. Такое не случалось со времен проведения здесь водочно-огуречного фестиваля, но тогда причина эпидемии и диагноз болезни не вызывали ни у кого сомнений, сейчас же каждый новый пациент — уникальный и курьезный случай, не известный науке.

А началось все это безобразие с вполне безобидного требования народа запретить рекламу во всех её видах. Общественность желала не только отменить надоедливые сюжеты, но и навсегда вычеркнуть из памяти все воспоминания о них. Мэр города, прижатый к стенке некрашеного сарая обстоятельствами в виде недовольной толпы давно, решил проблему в пользу превосходящих сил и своей нетронутой физиономии.

Вечером того же дня по местному телевидению выступил знаменитый экстрасенс Кондрат Мандратович Гусьперовский, специально приглашенный из соседнего респектабельного города Цветущий омут. Он что-то пошептал перед экраном, в экстазе позаламывал руки себе, ноги женской половине телеканала, и весь город погрузился в гипнотический сон. Утром с экрана телевизора и из памяти жителей Райского Болота полностью исчезли все рекламные ролики. Реклама исчезла, но то, что она так самозабвенно расхваливала, осталось на прилавках, и в немалом количестве и разнообразии.

На следующий день, второго мая, в больницу с диагнозом «булькающий желудок» был доставлен лучший сантехник округи Кузьма Краников. Исследовавшие его студенты-практиканты сначала решили, что он проглотил одну из своих профессиональных штучек и стали срочно готовить больного к операции. От скальпеля его спасли вовремя подоспевшие коллеги. Оказалось, Краников на обед съел приготовленные заботливой рукой жены бульонные кубики, не разбавив их предварительно водой. Благодаря стараниям экстрасенса, сантехник забыл, как и с чем этот продукт употреблять и схрумкал их, как сухарики. «Буль — буль», так назывались эти кубики, полностью оправдали свое название

А в последующие дни до отказа заполнились койко-места травматологии. Каждый вечер машины скорой помощи доставляли в больницу жертвы семейных разборок, как мужского, так и женского пола. Независимый эксперт-психолог долго бился над этим всплеском бытовой жестокости и вынужден был признать свое бессилие. Только консилиум столичных светил в этой области установил, хотя и с большим трудом, причины семейных драм. Как выяснилось, в период рекламного изобилия многие хозяйки черпали знания о счастливой семейной жизни, сидя перед телевизором. Что, например, увидит неопытный мужской взгляд в рекламе таблеток Мезим? Только еще одно средство от желудочных расстройств. Наметанный женский взгляд сразу оценит богатый стол в рекламном ролике, разнообразие и обилие блюд. Конечно, всем ясно, что после такого ужина всем обязательно понадобится средство от коликов в животе, но это будет потом, а сейчас муж сыт и доволен. Но после гипноза кулинарные традиции были забыты, и многие сели на диету, вспомнив, что ужин лучше отдать врагу. Мужья были согласны стать тем самым врагом, но диета коснулась и их. Голод порождал злобу и приводил к конфликтам. К тому же многие мужчины попросту не узнавали свою вторую половину! Жены забыли о спа-процедурах, о косметических масках, лифтингах, о восковой эпиляции. Кожа потрескалась и обвисла, щетина на ногах портила не только колготки, но и дорогую обивку в салоне автомобиля. Как тут не быть конфликтам и физическим замечаниям?

Ситуацию немного сгладила местная пенсионерка бабка Авдотья. Во время гипнотического сеанса она уезжала в столицу по неизвестным до сих пор причинам. Её память осталась нетронутой, и она неплохо зарабатывала, консультируя в супермаркете растерявшихся покупателей. По выходным её приглашали на рынок, а вечером отвозили домой на единственном в городе Ламборгини. Охранник вежливо провожал её до двери квартиры, с трудом неся загруженный лучшими продуктами кульки и коробки.

Но одна престарелая активистка не могла спасти весь город. Жертв безрекламщины становилось все больше и больше, и постепенно город охватывала паника. Последней каплей стал клинический случай, происшедший с мясником Зайкиным. Как это часто происходит, он принес самую тяжелую часть своей работы на дом и начал разделывать это целое на отдельно взятые составляющие в виде филе, антрекотов, оковалка, рульки и других частей. Все это он распределял по сорту и по родству: теще — кости и требуха, себе и детям — филе и печень, соседям — обрезки и сало. В пылу здорового энтузиазма он сильно порезал руку острым как лезвие тесаком. Зайкин схватил из аптечки ватный тампон, но забыл, что это новый, супервпитывающий памперс «Выжму все». Когда его, обескровленного нашли друзья, отяжелевший от двух литров крови тампон уже отвалился от раны и закатился под диван. Медики констатировали большую потерю крови, но ни самой крови, ни виновника этого происшествия не нашли. По городу поползли слухи о невидимом и вечно голодном кровопийце. Поговаривали, что он особенно охоч до мясников, они вроде мясистее и полнокровнее. Ассоциация «Лучшие мясники страны» объявила о вознаграждении в виде целого быка за поимку вампира. А пока многие работники этой отрасли предусмотрительно отсиживались дома. Ко всем прочим бедам над городом нависла угроза остаться без мясных блюд, а самим стать наживкой для маньяка-кровососа.

И опять грозный взор народа хлынул в кабинет мэра. Все требовали покончить с этими безобразиями и грозились показать мэру кузькину мать, если он не поймает и не накажет виновных.

Утром с экрана телевизора к жителям Райского Болота обратился небезызвестный всем маг и гипнотизер Кондрат Мандратович. Он пообещал всем, что завтра забудутся все неприятные события последних недель, а прошлое постепенно прояснится в затуманенном мозгу. На следующий день все так и случилось.

Постепенно больницы покидали последние пациенты, недоуменно почесывая ссадины и шрамы, любители посидеть перед телевизором вновь открывали для себя огромный и нескончаемый мир рекламы, кто, ругаясь и бросая пульт, а кто просто переключая каналы.

Жизнь постепенно входила в прежнюю колею. Серьезно никто не пострадал, шрамы и царапины быстро затянулись, и только одна душевная травма занозой засела в сердце забытой всеми старушки. Бабка Авдотья в одночасье лишилась и большого заработка, и огромной популярности и с большой обидой собирается навсегда покинуть Райское Болото.

P. S. Этот рассказ написан давно, когда мы еще только знакомились с памперсами, бульонными кубиками и прочими новинками в нашей стране. Поэтому, думаю, такая история вполне могла произойти.

И в Эдеме была реклама!

Жизни без рекламы уже не существует. Она находит нас везде — хватает за руку на улице, выпадает из почтового ящика к ногам ярким веером, с танцами и куплетами норовит пролезть в наш мозг с экранов телевизора. Можно сколько угодно ругать её, бросаться пультом, разрывать в клочья — пока существует то, что можно продавать, будут и предлагать, всеми возможными способами.

Как-то у нас на Рождество собралась разновозрастная компания родственников. Идет концерт, все подпевают, и тут, не успел ещё стихнуть звенящий голос тети Лены, зазвучала реклама. Начались споры.

— Хорошо, что в советские времена не было этой рекламы, достала, — заворчал дядя Саша, — не успеваю пульт от телека менять, вдавливаются от переключений с канала на канал за неделю!

— Рекламы раньше не было, — заявила тетя Вика, — потому что нечего было рекламировать, и так с полок все сметали подчистую!

— Рекламы у них не было! — хмыкнул Вовчик. — А идеология, а коммунизм! Да вам дедушку Ленина припечатывали намертво: памятники, улицы, плакаты…

— Ты нашу молодость не тронь, — перебил его дядя Саша, — много вы понимаете.

— Вам бы в прошлом веке оказаться, — Аленка развела спорящих руками, — вот там бы и пожили спокойно.

Я с улыбкой достаю из шкафа зеленый томик сочинений Чарльза Диккенса и зачитываю всем небольшой отрывок из «Посмертных Записок Пиквикского Клуба». В этом эпизоде два молодых, никому не известных медика Боб Сойер и Бенджемин Эллен открыли свой врачебный кабинет, но как привлечь пациентов? И вот что они придумали. Они посылают слугу-мальчишку с лекарством по городу, «он подходит к какому-нибудь дому, звонит у парадной двери, сует без всяких объяснений сверток с лекарствами в руку слуге и уходит. Слуга несет его в столовую, хозяин развертывает пакет и читает наклейку: «Микстуру принимать перед сном; пилюли — как и раньше; полоскание — употребление известно; порошок. От Сойера, преемника Нокморфа. Аккуратно приготовлено по рецепту врача» и так далее. Он показывает жене, она читает наклейку; сверток передают слугам, они читают наклейку.

На следующий день является мальчик: «Прошу прощенья, ошибся, столько дела, столько пакетов для доставки, привет от мистера Сойера, преемника Нокморфа». Фамилия запоминается, а в этом-то все дело, друг мой, в медицинской практике. Это лучше любой рекламы, старина! О, мы с Беном придумали десяток таких планов… Фонарщик получает восемнадцать пенсов в неделю за то, что звонит нам в ночной звонок в течение десяти минут каждый раз, как проходит мимо; а мой мальчишка врывается в церковь как раз перед пением псалмов, когда у людей только и дела, что глазеть по сторонам, и вызывает меня, изображая на своей физиономии ужас и скорбь. «Ах, боже мой, — говорят вокруг, — кто-то внезапно заболел! Послали за Сойером, преемником Нокморфа. Какая большая практика у этого молодого человека».

Я аккуратно убираю томик обратно в шкаф и улыбаюсь.

— А вы говорите прошлый век! — подвожу я итог. — И это, заметьте, даже не прошлый век, а позапрошлый, далекий 1827 год.

Все на минуту задумались и тут кузен Эдуард, успешный адвокат, как всегда решил оставить последнее слово за собой:

— Так это же Англия! У них все не по правилам, даже за руль не с той стороны садятся!

Все с ним дружно согласились и так же дружно, благо реклама закончилась, продолжили подпевать звучащей с экрана незатейливой песенке.

После праздников я вспомнила наша споры и написала на эту тему рассказ и небольшую сценку.

Гимн колбасе.

Два опытных рекламщика пишут по заказу рекламный буклет.

— Ну, что сегодня втюхивать будем?

— Колбасу под названием «Неземная». Название себя оправдывает, я немного откусил — чуть жизни земной не лишился.

— Напишем: «Попробовал раз — в рай хоть сейчас!»

— Какой там рай, одни хрящи, соя да бумага туалетная.

— Так и укажем, что выработана из диетических сортов мяса с добавлением только натуральных продуктов

— Знаешь, нарезал на пробу, чуть нож не сломал, шкурка, как сапог кирзовый.

— У тебя что ни слово — то у меня новая идея! Пишем: «Уникальная запатентованная оболочка дает Вам возможность сервировать стол тончайшей нарезкой».

— Какая нарезка, одно сало кусками и между ними жир бултыхается…

— «Всего несколько кусочков достаточно, чтобы ваш желудок приятно удивился».

— Да, а кошелек еще больше. Может, прервемся, а то меня от одного только запаха мутит, слюна, горечью встала, не могу проглотить.

— Продолжим, я только в кураж вошел. Пиши: «Неповторимый аромат надолго останется в вашей памяти как поэтическая строка: нет спорам места тут, купи — и слюнки потекут».

— Дай что-нибудь заесть, вкус перебить.

— « Хорошо гармонирует с другими продуктами, особенно с горчицей и чесночком».

— Постучи по спине, а то кусок поперек горла встал, и запить дай, лучше водочки.

— «Выгодно дополнит изысканный вкус любого напитка, добавит изюминку в дружеское застолье».

— А знаешь, где эту отраву делают? В деревне Кузькино, в бывшем хлеву. Говорят, палка колбасы упала, так свиньи, и те есть не стали.

— Да, свинья не человек, что не попадя есть не станет. А мы так скажем: «Продукт изготовлен в экологически чистом месте, вдали от загрязненных мест. Проведен пробный тест на животных — результат превзошел все ожидания». На этом и закончим.

— Вот и хорошо, а теперь пойдем ко мне, борща с Бородинским хлебцем поедим.

— А ты не хотел со мной сочинять, видишь, и жив, остался, и на сметанку для семьи заработал.

Глава 2. Смеемся над собой.

Рыбалка в метро.

В детстве на летние каникулы мы с мамой часто ездили к родственникам с пересадкой. Тем летом, когда произошло это уморительное происшествие, мы, как обычно, радостно собрали чемоданы и покатили на вокзал. Билетов в нужный нам город не оказалось, даже в общий вагон, и маршрут нам пришлось кардинально поменять.

Кассирша уговорила нас ехать через Москву, посмотрите, говорит, Красную площадь, а если повезет, и дедушку Ленина увидите. Деваться нам все равно было некуда, и уже на следующее утро скорый поезд вытолкал нас на шумный Казанский вокзал. Столица нас, неискушенных провинциалов, просто ошеломила. Мы с мамой вместе с толпой спустились в подземку, опасливо проехались на эскалаторе и, наконец, оказались в вагоне метро. К этому моменту мы были так пришиблены всей этой суетой и неразберихой, что плюхнулись на свободное место, не глядя, и схватились за какой-то поручень.

Через несколько минут мы немного пришли в себя и стали замечать, что напротив нас, почти впритык, стоит дядька и с ухмылкой пялится на нас. Я недоуменно огляделась, может в вагоне происходит что-то интересное, и тут увидела еще несколько улыбающихся лиц. Мы с мамой переглянулись, незаметно осмотрели друг друга, может что-то с нами не так, прошептали, что все вроде нормально, платья не задрались, лица тоже не в саже, но наглый мужик продолжал без стеснения потешался над нами. На скамье нас сидело трое — я с мамой и еще одна красивая крупная женщина, с мешком картошки у одной ноги и большими баулами у другой. Дядька поочередно смотрел на каждую из нас и довольно смеялся. Наша соседка была, видимо, не из стыдливых и уже открыла рот, чтобы оборвать наглый смех словесным ударом, как вдруг нас стало раскачивать в разные стороны, не целиком, а только руки. В тот же момент поезд остановился, и женщина, красиво ругнувшись, поспешила на выход. Мы прокатились со странным мужичком еще остановку, а затем он поспешил к выходу, потянув нас за собой. Через несколько секунд до нас, наконец, дошел смысл происходящего. Мужик вез удочки, предварительно завернув их в рогожку, и ни о чем таком не думал, как вдруг в вагон зашли три красавицы и мертвой хваткой вцепились в его удилище. Дядька ничего не сказал, думал, сейчас заметят промах и отцепятся, но хватка стала только крепче. Рыбак сначала улыбался, потом начал смеяться, оглядываясь по сторонам и как бы приглашая окружающих разделить его веселье — троица не думала отступать. Тогда мужик изменил тактику и начал раскачивать удочку — эффект тот же!

Хорошо, что нам нужно было выходить на следующей остановке, иначе мы не просто сгорели бы со стыда, но и прожгли бы своими пылающими личиками дыру в полу. Немного позже мы ехали в плацкартном вагоне и уже со смехом рассказывали этот эпизод своим попутчикам. Вволю насмеявшись, мама произнесла: «Представляю, как этот мужчина хвастается перед своими дружками, как он в метро сумел поймать на крючок трех кралей, сумку с домашними деликатесами и мешок картошки в придачу». Вот такой удачливый рыбак нам попался.

Р. S. Эта история действительно произошла со мной, здесь, можно сказать, жизнь «пересмеяла» выдумку. Мне бы очень хотелось, чтобы наша попутчица — третья «рыбка» удачливого рыбака, прочла этот рассказ и узнала, наконец, над чем так потешался тот мужичок в московском метро.

Больничный опохмелин.

Мой родственник дядя Шурик живет в небольшом городке, где в одной поликлинике принимают все специалисты — и «узкие», и «широкие». Дядя Шура сидит с номерком к стоматологу и наблюдает такую интересную картину: старушка, приличного интеллигентного вида, такой божий одуванчик, прохаживается по длинному коридору, держась за щеку, а потом со страдальческим видом заглядывает в кабинет дантиста."Милая, — обращается она к медсестре, — дай мне спиртовую примочку, на зуб приложу, боль такая — мочи нет терпеть!"Сердобольная сестричка вынесла ей ватку, обильно смоченную спиртом, и что сделала бабка? Не стесняясь людей, втянула в себя с причмокиванием весь спирт, выжала с усилием ватку, ругнулась так, что мужики отвернулись (а так и не подумаешь), и пошла к другому кабинету. Мой дядя вышел от стоматолога и направился в регистратуру, которая находилась в другом крыле здания. Каково же было его удивление, когда он увидел ту же самую бабку ноющей у дверей женского доктора. Он задумался, а каким образом можно здесь-то опохмеляться? Дядька усмехнулся и подумал:"Тебе бабка не сюда надо, тебе к наркологу, ноги в руки и прямо по коридору!"

P. S. Этот эпизод произошел на глазах у моего дяди уже давно, но когда я достаю из аптечки маленький пузыречек со спиртом и вату, чтобы обработать ранку (а вы что подумали?), то часто вспоминаю этот случай, улыбаюсь, и ранка при этом почти не щиплет, от улыбки ли это происходит, или от счастливых детских воспоминаний, кто знает!

Глава 3. Снова удивляем мир.

Тихоня.

Аркадий Петрович Смирнов, преподаватель московского ВУЗа, был скромным мужчиной в самом расцвете сил, довольно симпатичным и очень умным. Единственным его недостаткам была врожденная интеллигентность. Пока все, распихивая и подставляя друг друга, поднимались по служебной лестнице, он скромно стоял в стороне, ожидая, когда, наконец, оценят его работу.

Сегодня проныра и кляузник Хмырев устраивал шикарный банкет по случаю защиты докторской. Слушая очередную хвалебную речь в его адрес, Аркадий еле сдерживался от желания ударить в наглую физиономию карьериста — многие идеи, которые так восхитили комиссию, тот «позаимствовал» из его записей. В надежде, что спиртное придаст ему смелости, Смирнов пил, не закусывая, и не рассчитал свои силы. Когда охранник предложил вызвать ему такси, он заявил, что пойдет пешком, и последним усилием воли бросил свое тело в ночную пустоту. Завывание сирены было последнее, что он запомнил.

Очнулся Аркадий в тюремной камере. Соседи по несчастью, увидев, что он проснулся, заискивающе улыбаясь, отодвинулись и предложили закурить. Такое поведение местной бандитской элиты его сильно озадачило.

— Где я? — заплетающимся языком спросил Смирнов.

— Там, где тебе давно пора быть, — веселым голосом ответил майор, материализовавшись перед камерой как по волшебству.

— За что меня?

— Весь список твоих «геройств» зачитывать — до вечера не управишься, — помахивая толстой папкой, ответил полицейский.

— Что же я такого за ночь натворить успел?

— За ночь! Да мы тебя, дружок, несколько лет разыскиваем! И не только мы, но и весь мир! В мой кабинет его, на допрос!

Два сержанта вывели изумленного «рецидивиста» из камеры и, почти бездыханного от страха, поволокли по коридору.

В кабинете было прохладно, в окно светило солнышко, но Аркадий ничего этого не замечал.

— Пиши сержант: «Мною задержан особо опасный преступник Красавский Арнольд Каземирович по кличке «Красавчик», пиши сержант, недолго нам с тобой в этих погонах ходить! Я за такое подполковника получу, а ты, может, офицерское звание, — мечтательно пропел майор. — Ну, так что, будем сознаваться или как?

— Сознаваться? Объясните, в чем меня обвиняют? Ни о каком красавце я не слышал. Я Смирнов Аркадий Петрович, интеллигент во всех поколениях…

— В этом я не сомневаюсь. Ты очень интеллигентно охмурил и обобрал более ста женщин всех трех поколений (это только по нашим данным), а одну лишил не только её миллионов, но и жизни. И что они в тебе нашли? не поймешь этих баб. Рассказать, за какие такие дела тебя уголовный розыск и ФСБ ищут? Или как ты всех в Интерполе достал своими похождениями по всему свету?

— Тут какое-то недоразумение! Интерпол! Да я из города никогда не выезжал, тем более за границу! Несколько раз на дачу только и съездил…

— Конечно! Только дачка у тебя на лазурном берегу, с бассейном и личным пляжем. Что глаза округлил? Удивлен нашей осведомленностью? Это там ты француженку Жозефину Эклер обчистил, а потом и прирезал!

— Да я в жизни ни одну женщину пальцем не тронул!

— Пальцем нет, а вот ножичком и кое-чем другим…

— Для меня женщина неприкосновенна!

— Она да, а вот денежки её нет. Давай, пиши признание.

— Ничего я без адвоката писать и подписывать не буду!

— Твое право, ты себе самого Сикорского можешь позволить, с твоими-то деньгами!

— С моей зарплатой! Он что, бесплатно работает?

— Шутник! Артист! А знаешь, в тебе что-то такое есть.

— А ФСБ за что этого Красавского разыскивает?

— Забыл, как в прошлом месяце влюбил в себя сотрудницу секретного ведомства Америки, выведал у неё в постели все тайны и продал, да кому? немцам! Позор! Ладно бы для родной страны постарался, это уж простить можно, а тут, тьфу, иностранцам всё досталось! А сейчас отложим на время допрос, пришел стилист, будем воссоздавать твой настоящий облик, вот как на этой фотографии, — и майор протянул снимок Смирнову.

— Но это же не я, посмотрите, совсем не похож!

— Конечно, не похож, — хмыкнул сержант, — для тебя сменить личину, что моей бабе юбку — перед зеркалом полчаса, и все, был Тяпкин, стал Ляпкин!

— Это точно, перевоплощаться ты мастак. Ничего, очки снимем, гриву подстрижем, стильненько уложим, бровки и усы прополем — тогда уж не отвертишься.

Когда после всех манипуляций стилиста и гримера Аркадий увидел себя в зеркале, он в который раз за этот день испытал шок: на него смотрел совершенно незнакомый человек и, несмотря на странность ситуации, Смирнов отметил, что новый образ нравится ему гораздо больше прежнего.

— Ну вот, другое дело, теперь можно и на опознание.

— Какое опознание?

— Мы, пока ты дрых, твой фейс по всем телеканалам и соцсетям прокрутили. Знаешь, ты не перестаешь меня удивлять! Тебя, милок, только в одних Подъелках да Иваново опознали как преступника и соблазнителя пятьдесят три женщины, а что будет, когда москвички с работы придут и твою фотку по телеку увидят?!

— Всех их я обольстил и обобрал?

— Не только, тут ты развернулся по полной программе: нескольких ограбил, пару обворовал, десяток с детьми малыми бросил, трех старых дев обесчестил и т.п и т.д

— Это возмутительно! Я порядочный мужчина!

— Ну, артист! Ну, талант! — восхищенно зацокал майор. — Ты не ту профессию себе выбрал, тебе бы в кино сниматься или на эстраду, все бы главные роли твои были.

— А может, и снимут, документальное, и Вас, товарищ майор, в главной роли! — подал голос сержант.

От такой перспективы лицо начальника растаяло и потеплело.

— Не боись, почти лейтенант, и тебя крупным планом снимем, уж я поспособствую! Видишь, Красавчик, какие у нас на тебя надежды, ты уж давай, не подведи! А пока успокойся, водички вот выпей.

Только теперь Аркадий понял, как сильно ему хочется пить, и одним глоткам осушил стакан.

— Славненько, быстро твой организм сыворотку правды принял, теперь язык сам по себе все разболтает.

— Ка-ка-я сыворотка, — заикаясь и бледнея, прошептал Смирнов. — Спасите, мне плохо! На сердце тяжесть…

— Признавайся, сбрось с души камень — сразу полегчает.

— Как бы нас, товарищ майор, тяжестью такого камешка не расплющило, — засмеялся сержант.

— Хвалю, коллега, юмор в нашем нелегком деле вещь не последняя. А ты, Красавчик, говори, скольких ограбил и убил?

— Признаюсь, многих убить хотел: Хмырева — подлеца и плагиатора, Лазейкина — кляузника и лизоблюда…

— Ты мне мужиками голову не морочь, про женский пол колись, имел в отношении них преступные намерения?

— Имел намерения, но не преступные. Любви и ласки от них ждал…

— Интимные подробности опустим, это не наш жанр. Дальше излагай.

— А это все!

— И сыворотка правды на тебя, подлеца, не действует! Ничего, ночку в голоде да холоде помурыжим, а завтра старыми методами будем из тебя правду вытаскивать!

А в это время новости о задержании Смирнова бурным потоком захлестнули весь его институт. Работа и диссертации были забыты, а личность Аркадия заслонила всё. И главное, ни у кого не возникло сомнений в правдивости обвинения, и всех интересовало только то, когда и где этот тайный Казанова успевал находить доверчивых женщин и куда дел награбленные деньги и бриллианты? В том, что этого удивительного человека они не увидят никогда, не сомневался никто. И так бы и случилось, если бы по невероятной, счастливой для Смирнова случайности не был пойман настоящий преступник Красавский.

Когда Аркадий появился в храме науке, о самой науке не помышлял никто. Все с удивлением и интересом посматривали на него — похудевшего, с новой прической, с ярким блеском в глазах, чем-то похожего на великого соблазнителя, но в современном облике. Пережитые страдания и новые впечатления заставили Смирнова по-новому взглянуть на всю свою жизнь. Всматриваясь в портрет Красавского, незаметно украденного им в кабинете майора, он понял главное — прежним он быть не хочет и не будет уже никогда.

Сумочка на миллион.

В полицию небольшого провинциального городка зашла взволнованная женщина бальзаковского возраста.

— Подскажите, кому я могу подать заявление о краже? — обратилась она к проходившему мимо капитану.

— Вас обокрали? Что похищено: бабулькины бриллианты, несессер с деньгами? — самодовольно протянул трт, особо смакуя непривычное для подобного заведения слово «несессер».

— Грабитель вырвал из моих рук сумочку…

— Дамскую сумочку? Извините, но такие дела не по моей части, я к преступлению меньше чем на миллион и не притронусь. Подойдите к дежурному сержанту, он снимет с вас все, что полагается.

— Только показания, — улыбнулся подбежавший сержант. — Разрешите представиться: Удачный Сергей Петрович, можно просто Сережа.

— А я Мадлен Ивановна, проездом из Москвы.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Прежде чем сделать опись предметов, находящихся в сумочке, опишите, как выглядит сама сумочка?

— Небольшая, кожаная, красного цвета, от Петруши.

— С чужого плеча, значит, поношенная, — выглянул из-за спины Сергея капитан.

— Что вы, — произнесла Мадлен, — она новая, от Пьера Кардена, близкие друзья его ласково Петрушей зовут. Эта сумочка моя любимая, эксклюзив, сделана в единственном экземпляре.

— Вы знакомы с таким знаменитым Кутюрье? — к любезности сержанта прибавилась заинтересованность.

— Знакома много лет.

— А как выглядит ваша сумочка?

— У меня фото в телефоне есть, посмотрите. Да, на ручке еще повязан платок с брошью, эти вещи от Гуччи и Ковали.

— Что вам ковали? — опять встрял капитан.

— Это фамилии такие, итальянские, — недоуменно ответила женщина.

— Неужели те самые? — решил сгладить бестактность начальника Сергей Удачный. Простите, здесь так шумно, мы не расслышали. Пройдемте лучше в кабинет шефа, — и сержант поспешил увести пострадавшую подальше от завистливых глаз.

— Располагайтесь, а я готов записывать дальше. Что было в сумочке?

— Обычные дамские безделушки: косметика, духи, кстати, мои любимые, от Живанши, в фарфоровом флакончике династии Дзинь, — Мадлен Ивановна готова была расплакаться.

Что-то говорило сержанту, что, возможно, он поймал удачу за хвост, или вернее за сумочку, а чтобы непостоянная фортуна не покинула его, он для страховки плотно прикрыл дверь и, немного подумав, захлопнул окно.

— Надеюсь, пузырек не очень дорогой? — спросил сержант, надеясь как раз на обратное.

— То, что он стоит пятьсот тысяч, меня волнует в последнюю очередь…

— Пятьсот чего? — поперхнулся Сергей.

— Долларов. Но дело не в деньгах — это приятное и дорогое напоминание о моей любимой прабабушке: флакон ей подарил последний китайский император, и это все, что осталось мне от уникальной женщины в наследство.

— Подержать бы в руках такие деньги, — завороженно прошептал парень. — У меня бы только с руками такую вещь вырвали! Простите, отвлекся. Продолжайте, прошу вас.

— Вспомнила, что именно к этой сумочке я всегда брала золотую пудреницу. Её выточили по заказу папы Римского Александра IV для прекрасной Лукреции из цельного самородка. Как мне будет её не хватать!

Глаза пострадавшей затуманились хрустальной слезой — взгляд стража порядка разгорался ярким огоньком.

— Еще там была платиновая ручка-паркер, эксклюзивная вещь, — после продолжительной паузы произнесла Мадлен Ивановна. — Вы знаете, что сто лет назад Джорж Паркер основал свою компанию, и к этому юбилею создали всего десять ручек, каждая инкрустирована бриллиантами: сто лет компании — сто камней на каждой. Тяжеловата была, но так хорошо писала!

— И какова её примерная стоимость? — замирая, прошептал милиционер.

— Я заплатила четыреста тысяч евро, но цена с каждым днем растет. Но поверьте, я жалею не о деньгах: так трудно расставаться с любимыми безделушками, — с надеждой гладя на сотрудника полиции, произнесла пострадавшая женщина.

Удачный ответил не сразу: он подсчитывал примерную стоимость украденного. Количество нулей не помещалось в сознании.

— Но самое ценное для меня — записная книжка с телефонами друзей: знаменитостей, политиков, олигархов… Я поняла, кто организовал это ограбление! — неожиданно прокричала женщина. — Это коллекционер из Энска, некий Копилкин!

— Какие у вас основания его подозревать?

— На аукционе я перебила у него цену на этот блокнот, и он тогда еще пригрозил мне, что я сильно об этом пожалею.

— Но что такого ценного в этой вещи? — удивился Сергей.

— Обложка. Она сшита из кожи голубоватого пластуна — последнего на земле экземпляра.

— Что за зверь такой?

— Я не видела, но говорят, тот кидался на всех с такой злобой, что пришлось его пристрелить. Маленький был, из всей кожи сшили только обложку и футляр для знаменитого алмаза «Регент». Бедный зверек! От него теперь не осталось даже такой мелочи!

Дамочка жалостливо вздохнула по бедному зверьку и вдруг схватилась за голову.

— Прошу, принесите мне воды и что-нибудь от головной боли! — попросила она. — Этот негодяй сбил с меня бейсболку, а сегодня как никогда жарко, вот голову и напекло.

Потерпевшая выпила таблетку, запила прохладной водой, заботливо налитой Сергеем в красивую чашку, позаимствованную у секретарши, и неожиданно спросила:

— Молодой человек, а вы футболом увлекаетесь? Я имею в виду игру мирового масштаба?

— Увлекаюсь — не то слово, болею! А почему вы об этом спросили?

— Я подумала, что вас может заинтересовать мой головной убор, который я потеряла при нападении этого ужасного грабителя. Дело в том, что в 2018, во время чемпионата мира на бейсболке сразу после финальной игры расписались все члены французской команды-победительницы. А на козырьке оставил автограф милашка Лука Модрич, хорват…

— Обладатель золотого мяча, — сержант был так потрясен, что не смог сдержаться, — лучший игрок Чемпионата!

— Так вот: если вы найдете этого бандита, то эта кепи с автографами ваша! А сейчас как представлю, что все эти дорогие сердцу воспоминания пачкают чьи-то грязные лапы! — Мадлен Ивановна заплакала навзрыд.

— Прошу, успокойтесь, вот, возьмите мой платок, — успокаивал её Удачный.

— Так неудобно, носовой платочек, и тот остался в сумочке! Такой красивый, по краям обшит кружевом, сплетенным самим кардиналом Ришелье!

— Не может быть! Неужели такая личность занималась вязанием?

— В этом нет ничего странного, многие выдающиеся деятели имели безобидные хобби. А его святейшество ассоциировал кружево с паутиной интриг, где каждый узелок — хитроумная ловушка для недругов. Такая вещь, а этот бродяга выбросит его по незнанию.

— Какой бродяга? — встрепенулся сержант.

— Да вор! Его ко мне Танцырев подослал, точно!

— Вы видели грабителя!? Опишите его подробно!

— Да там и описывать нечего: маленький, рыжий, в дырявой фуфайке…

Мадлен Ивановна продолжала говорить, но сержант Удачный уже не слушал её, он по описанию узнал местного воришку Ваську Магнита и думал, как правильно, быстро и без утечки распорядиться этой информацией.

— Хотите совет: наймите для такой дорогой и любимой сумочки телохранителя, и вам будет спокойнее, и нам работы меньше.

— Вы только найдите вора, впредь я буду осмотрительнее, — взмолилась дама.

— Считайте, что я за вас обо всем подумал: я нахожу вора и я же вашу сумочку буду охранять, согласны?

— Конечно! Я сама вам хотела это предложить!

— Так чего же тянуть, сейчас вещи свои заберу — и вперед, по горячим следам.

Прошел месяц. В провинциальном отделении полиции по старенькому телевизору показывали конные бега где-то в Монако. И вдруг все сотрудники ошарашенно замерли: с экрана на них смотрела Мадлен Ивановна, а на заднем плане, красивый, в белоснежном дорогущем костюме, стоял бывший сержант полиции Удачный Сергей с дамской сумочкой в руках. Вдруг он посмотрел прямо в камеру и подмигнул всему Миру с самым серьезным выражением лица.

Новый сосед.

В старой, давно обжитой пятиэтажке сегодня переполох. Накануне вечером местная «радиоточка» по имени баба Настя с интригующим видом сообщила, что завтра в давно пустующую квартиру Скворцовых въедет новый жилец и единственное, что она смогла узнать, что он холостяк и зовут его не по-нашему, чудно — Вольдемар.

С утра все дееспособное население подъезда оккупировало две старенькие лавочки, а позже к ним подтянулись со своими сидячими местами и другие жители дома. Все были в предвкушении зрелища.

Когда часам к двенадцати подъехал грузовик с мебелью и прочим хозяйственным скарбом, у подъезда не осталось свободного места.

Под пристальным взглядом жителей новый хозяин квартиры в старой пятиэтажке со своими помощниками принялись разгружать и заносить вещи на второй этаж. Каждая новая вещь подвергалась тщательному изучению, жильцы пытались по ним определить род занятий и пристрастия въезжающего.

— Гляньте, гляньте, сколько кактусов развел, — удивленно воскликнула тетя Катя, соседка новосела по лестничной клетке. — Может он ботаник аль агроном? Вот бы повезло, подсказал, отчего у меня на даче все, что спеет, ночью исчезает, одна ботва остается.

— Какой ботаник! Вы посмотрите, разве это кактусы? Это мексиканская колючка, из которой там делают первоклассный самогон, не хуже Клавкиного, только пахнет не по-нашему, специями и экзотикой.

— Попробовать бы, — оживились мужики, уважительно поглядывая на нового возможного собутыльника.

— Вам, бездонные, все одно мерещится. Если он таким непотребным делом занимается, то где же сам аппарат?

— Посмотрим, может он его после занесет, — не сдавались любители выпить и еще внимательнее стали приглядываться к разнообразным коробкам и пакетам.

— Во, только пианины нам для веселой жизни не хватило! — возмутился сосед новосела снизу, когда из грузовика вытащили инструмент. — Спать теперь не даст!

— Да ты погоди кричать, может в нем–то он самогонный аппарат и прячет, — успокаивали его и себя мужики. — А, каково придумано! Кому придет в голову пианиста подозревать!

— А это что, никак ружье, с оптическим прицелом, — присвистнул Иван Петрович, бывший военный.

Все настороженно притихли и кто-то тихо, почти шепотом произнес:

— Никак киллер! То-то я гляжу, конспирация на высшем уровне. Разве не так? Когда такое было, чтобы наша тетя Настя ничего не смогла разузнать о новоселе!

— Нет, не может быть! Разве киллеры живут в таких развалюхах как наша. Они при их заработках в разных пентхазах и особняках селятся.

— В петхаузах, бабка Маня, но вы правы, как при такой работе в нашем доме конспирацию соблюсти? Тут подумать не успеешь, а уж все соседи знают об том, знают и с советами бегут.

— Да, Санек, ты прав, — поддержали его многие, и споры по поводу предполагаемого места работы Вольдемара разгорелись с новой силой.

— Смотрите, хлыст и плетку понесли. Зачем ему это добро?

— Дрессировщик, наверное, в цирке со зверьем работает, — заявил Николай Иванович, домоуправ. — Ничего, я цирк люблю. Глядишь, и нам билетик бесплатный перепадет.

— Какой, к черту, дрессировщик! Ты на его руки посмотри, белые и с маникюром вроде. Хлыст и плетка в отдельности еще ничего, а если к ним добавить наручники, ремешки разные, это уже совсем другое. Слышали, как они звякнули, когда грузчик коробку уронил?

— Неужто в нашем традиционном тихом местечке садомазохист поселится? — воскликнула молодуха Любка.

Тут уже женская половина оживилась, и никакие смущенные «охи» и «ахи» не могли скрыть заинтересованного блеска в их прекрасных глазах.

— А помните, на прошлой неделе подвал взяли в аренду, сказали, новые жильцы? Вот, оказывается, для каких дел его приспособят! Я давно хотел там состояние труб оценить, — инвалид Васюкин возбужденно потряс костылями.

Конец ознакомительного фрагмента.