Взбрезжи, полночь, луны кувшин
Зачерпнуть молока берез!
Словно хочет кого придушить
Руками крестов погост!
Бродит черная жуть по холмам,
Злобу вора струит в наш сад,
Только сам я разбойник и хам
И по крови степной конокрад…
С. А. Есенин
Жуть… Она смотрела на меня, стоя по ту сторону высокого кованного забора как узница, незаконно и безосновательно лишенная свободы. Создавалось впечатление, что она нуждается во мне, нуждается в моей помощи, своим мрачным черным взглядом моля о спасении.
Шаг… Всего один шаг — и пальцы, ухватившись за холодные завитки калитки, судорожно сжались, фиксируя дрожащее от неизвестности тело. Я всматривалась во тьму, а она всматривалась в меня и, будто улыбаясь, манила в свое царствие.
Ветер… Он дернул запертые на амбарный замок створки ворот, от чего ржавые петли застонали голосами грешников, погруженных в котлы с булькающей смолой. Болтающаяся на одной из петель увесистая цепь звякнула всеми звеньями одновременно, напомнив заливистый смех мелких рогатых дьяволят, виляющих длинными хвостиками с пушистыми кисточками на концах. Казалось, они цокают копытцами по асфальту, приплясывая на месте от нетерпения.
Звуки… Они толпились у ворот, словно желая рассмотреть незваную гостью с перекошенным от ужаса лицом. Шептания, шушуканья и даже роптания слышались отовсюду, заставляя меня все пристальнее всматриваться в полную темноту. Она шныряла из стороны в сторону, ерзала, вертелась и крутилась, напоминая волчок и не позволяя мне рассмотреть свое черное нутро.
«Боишься… не войдешь, — как-то зловеще шепнул мне внутренний голос, будто бросая вызов и желая взять на слабо. — Ну, чего ждешь? — продолжал он шипеть в левое ухо, вынуждая меня все крепче сжимать пальцы на завитке распахнутой настежь калитки. — Давай же! Ну! Смелее! Вперед!» (Эх, как же я стыдилась собственной трусости, вечно изображая из себя дикую амазонку, что непременно оканчивалось чем-то нехорошим для меня.)
Очередной несмелый шаг — и я таки пересекла незримую «красную линию», разделяющую жизнь на «до» и «после».
Ветер как-то торжественно зашелестел сухой листвой, волочащейся по асфальту, и, подхватив ее, подбросил в воздух, туда, где продолжала сновать Темнота. Похоже, ей это очень не понравилось, и она мгновенно опустила листья с небес на землю, указав им, где их место. Сухие скрюченные пластины упали на дорогу и погрузили пространство в Тишину. Она же, в свою очередь, сделав шаг вперед, осмотрела меня с ног до головы и, как-то разочарованно скорчившись, поплелась прочь, увлекая за собою следом собственное Разочарование. Как только Тишина свернула на одну из аллей, опять послышались перешептывания.
«Так недолго и с ума сойти, — мысленно предупредила я себя, делая еще один шаг вперед. — В темноте чего только не увидишь», — бродили думы в голове, затаптывая мысли грязными унтами. «Чего не увидишь?» — неожиданно шепнул Внутренний Голос, только уже в правое ухо, наверняка решив, что слышит оно у меня куда лучше левого. От вздрагивания пальцы соскользнули с калиточного завитка, и я вся полностью очутилась в каком-то странном месте.
Сказать, что оно мне не понравилось, я не могла, так как рассмотреть то, что прятала ночь, не сумела. Но и утверждать, что это странное незримое пространство привело в восторг или приглянулось, тоже было бы глупо. Да и вообще, как можно дать оценку тому, чего так и не увидел? Хотя, а как же Темнота? Она, в принципе, была очень даже ничего… «Вот! В том-то и дело, что — ничего!» — воскликнула я про себя, а мой Внутренний Голос вздрогнул от этого неуместного восклицания. Прошипев не пойми что с особым недовольством, он вроде бы как обиделся, ну, так как на некоторое время притих.
– — Так-то лучше, — произнесла я и двинулась вперед, озираясь по сторонам.
Глаза стали привыкать к темноте и даже что-то сумели в ней рассмотреть, вот только что именно, я не знала, так как Внутренний по-прежнему молчал, не комментируя увиденное.
– — Подумаешь, — фыркнула я, продолжая движение вперед, — и сама справлюсь.
Широкая дорога вела куда-то. Куда и кого она вела — меня не очень-то интересовало, ведь в какой-то момент я рассмотрела слева аллею, именно ту, на которую свернула Тишина, волоча за собою глубочайшее Разочарование. «Ну хоть что-то, уже не плохо», — вздохнула я и спешно повернула налево.
Узкую тропу аллеи словно в тисках держали металлические невысокие ограды. Она протискивалась меж ними и, извиваясь, бежала вперед, увлекая за собой. Поскольку я была личностью достаточно увлекающейся, аллейной тропе не составило особого труда заинтересовать меня и мое Любопытство, которое вполне ожидаемо пробудилось, сладко потянувшись и зевнув во весь рот.
— Ну и куда ты? — не выдержал Внутренний, который был слишком впечатлительным и к тому же жутким трусом и, в отличие от меня, никогда не изображал из себя амазонку, так как не обладал актерским талантом.
— Вперед, — шикнула я на него, пытаясь ухватить бегущее впереди Любопытство за шиворот. Оно в припрыжку двигалось по тропе, размахивая своей деревянной саблей, словно дерзкий мальчишка, возомнивший себя Белым генералом.
— Да там же темно и страшно! — завопил мой Внутренний, перепугав даже Любопытство, выронившее саблю от неожиданности и испуга.
– — Темно тут было и прежде, — прошептала я, остолбенев, — а вот откуда взялся этот Страшный?
— Это кто тут страшный? — опешил Внутренний шипящий и снова обиделся.
Я не ответила. Осмотрелась. Темнота тоже осмотрелась в поисках Страшного, которого первым заметил Внутренний трусишка. «И дернул же меня черт явиться сюда в такое время», — подумала я, коря себя за неосмотрительность.
— В какое — такое время? — полюбопытствовало Любопытство, пытаясь сунуть саблю за пояс, которого у него отродясь не было.
— В неподходящее, — недовольно пробурчал Внутренний, слегка подрагивающий от своей трусости. — И, прошу заметить, Трусость эта не моя, а совершенно посторонняя… потусторонняя, — незамедлительно внес он поправку. — Я ее вообще впервые вижу. Она еще на входе увязалась за мной и теперь тащится попятам, — посетовал Голос, дыша в мое правое ухо, барабанная перепонка которого ощутимо запотела от его сильного волнения.
Почесав теплую мочку, тем самым отмахнувшись от навязчивого бурчания, я посмотрела по сторонам. «Странные клетки», — подумала я, наконец-то хоть что-то рассмотрев в Темноте (ан нет, Темнота же рванула вперед и скрылась за ближайшим углом).
– — А где Страшный? — шепнула я и повторно осмотрелась.
– — Уф-ф, — что-то вздохнуло над головой, утомившись от нашего присутствия.
Я перестала дышать. Любопытство выронило саблю. Та бухнула. Внутренний икнул от испуга, после чего Любопытство получило от него подзатыльник.
– — Уф-ф, — опять вздохнуло оно, после чего послышалось тихое «тьфу».
Что-то вспорхнуло ввысь и устремилось вдаль.
— И откуда тут взялась эта Вдаль? — растерялся Внутренний. — И куда делся Страшный? И вообще, где мы? А?
– — Где, где? В Москве, — пожала я плечами. — Ну, по крайней мере, билет покупала я именно до Москвы.
— Сюда еще и билеты продают? — закатил глаза Внутренний. — Жуть!
– — Где? — судорожно посмотрела я по сторонам, вздрогнув и опять же обратив внимание на загадочные клетки. — Зоопарк, — предположила я, продолжая рассматривать металлические конструкции.
— И не говори! — с каким-то возмущением пробурчал Голос, сопя в мое левое ухо.
– — Да подожди ты! — громко сказала я, напугав Любопытство. Его подбородок стал подрагивать, а в больших любознательных глазах показались слезы.
— Ну вот, сейчас ныть начнет, — скорчился Внутренний, искоса поглядывая на испуганное Любопытство.
— По-твоему, Ныть тоже где-то поблизости? — напряглась я, всматриваясь в ближайшую клетку.
— Да нет, говорю, выть будет, — кивнул Голос в сторону хлюпающего носом Любопытства.
– — Выть? — произнесла я вслух и округлила от ужаса глаза.
— Да нет тут никакого Ужаса! — разозлился от чего-то Внутренний. — Ни Выти, ни Ныти. Тебе показалось.
Конец ознакомительного фрагмента.
